Сине-зеленые волны Недремлющего Моря медленно, со стоном всей своей мощью накатывались на темные прибрежные скалы, словно пытаясь сдвинуть их вглубь суши. Будто отлитые из светлого стекла, волны не прекращали свой бесполезный труд ни днем, ни ночью. Море неустанно билось о каменные сердца скал, посылая на них волну за волной – и завеса из мельчайших искристых капель постоянно скрывала кромку берега.
Ветер подхватывал эти брызги и нес их через каменистые кручи, стараясь своим дыханием закинуть их как можно дальше – прямо до башен замка Хайевер.
Но даже самый свирепый шторм, с воем обрушивающий на берега стены черной шипящей воды и поднимающий в воздух тучи серой пены, ни разу не добросил ни одной капли до Башни Ветров, гордо возвышающейся над фамильным замком тейрнов Кусландов. Башня стояла слишком далеко от воды, чтобы море могло оставить на ней свои отметины. Никакие бури и ветры не могли поколебать величия ее серых стен - башня могла спокойно смотреть на Недремлющее Море.
Ее мощь и высота, спокойствие и непоколебимость были олицетворением прочности и надежности рода Кусландов – одного из известнейших родов Ферелдена. Тейрны уступали по знатности и богатству только королю, а их верность и благородство вовсе не нуждались в сравнениях.

Брайс Кусланд, тейрн Хайевера, зашел в свой кабинет, чтобы скрепить фамильной печатью письмо для короля. Эта печать хранилась в ларце с прихотливым замком.
От возни с сургучом* и свечой его отвлек громкий шум во дворе замка. Брайс аккуратно закрыл ларец и подошел к окну – по дорожке с трудом бежала пожилая Нэн, нянька его младшей дочери.
– Элайн! Элайн! – звала она. – Миледи! Ну же! Вот чертовка, ну погоди у меня… – и Нэн исчезла за углом.
Тейрн улыбнулся. Опять его неугомонная дочь сбежала от присмотра своей няньки.
У них с Элеонорой было двое детей. Старший сын, Фергюс, девяти лет, и младшая – Элайн, которой недавно исполнилось четыре года. Уже четыре года! А казалось, она родилась только вчера…
Элайн росла неугомонным и непослушным ребенком, в отличие от старшего брата, который был покладистым и серьезным.
Брайс с удовольствием rвспомнил, как книжник Олдос, учитель Фергюса, недавно похвалил усидчивость и терпение его сына. Мальчик настолько ответственно относился к своей учебе, что Брайс даже разрешил ему постигать искусство владения боевым оружием под присмотром тренера – воина Сайруса.
Взгляд тейрна упал на скрещенные мечи, закрепленные на стене его кабинета.
Как приятно знать, что сын станет настоящим воином. Он вспомнил, как вручил маленькому Фергюсу выкованный по специальному заказу небольшой легкий меч вместо учебного деревянного. Детские размеры меча компенсировала прекрасная отделка, а лезвие из красной стали было настоящим боевым.
Фергюс страшно гордился своим первым оружием и везде выставлял его напоказ. Однажды даже пришлось объяснить ему, что настоящие воины в мирное время не ложатся спать с оружием.
Ох, дети, дети!
Маленькая Элайн, всюду тенью следовавшая за любимым братом, немедленно потребовала себе такую же красивую игрушку, и Брайсу, чтобы не расстраивать маленькую любимицу, пришлось дать специальное задание плотнику выстругать для нее небольшой меч. После того, как он был украшен прихотливой резьбой, брат торжественно вручил это игрушечное оружие сестренке – к ее вящей и непосредственной радости.
Но приятные воспоминания – это всего лишь воспоминания. Тейрн открыл ларец, снова зажег свечу и поднес к ней сургучную палочку.

Осень выдалась слякотная. Третий день не прекращался противный холодный ливень – дороги размокли и превратились в грязное чавкающее месиво. Однако промозглая погода не остановила Рендона Хоу от визита к старинному другу и боевому товарищу Брайсу.
Отряхиваясь в зале от воды и налипшей грязи, Хоу с кривоватой ухмылкой заметил:
– Брайс, видимо, сам Создатель решил проверить прочность нашей дружбы, раз уж он во время моей поездки к тебе пролил на меня столько воды!
– Дорогой мой Рендон! Я уверен, что это вовсе не Создатель – уже ему-то должно быть известно, что наша дружба выдержит и не такое испытание! – воскликнул в ответ тейрн Хайевера.
Хоу родился еще во времена Орлейской оккупации и, как многие аристократы того времени, присоединился к повстанцам принца Мэрика. В кровавой битве у Белой Реки он сражался бок о бок с молодым Брайсом Кусландом, будущим тейрном Хайевера, и с Леонасом Брайландом, будущим эрлом Южного Предела.
Увы, битва у Белой Реки стала самым страшным поражением повстанцев за все время орлейской оккупации – из трех тысяч человек только пятьдесят осталось в живых. Хотя король Мэрик и удостоил Хоу награды за доблесть, грубые манеры и откровенная жестокость Рендона снискали ему нелюбовь почти всех его соратников. Только Брайс не отрекся от боевого товарища.
«Он такой, какой есть. Вы же не можете переделать дождь?» – отшучивался Брайс, когда ему указывали на явные недостатки Хоу. Надо отдать должное Рендону, что с Брайсом он тоже держался не в пример сдержаннее, чем с остальными дворянами, хотя злые языки болтали, что эта сдержанность вызвана скорее завистью, чем дружбой.
Вот и сейчас, сидя в каминном зале в уютных креслах и потягивая отличное вино, друзья вели мирную беседу. Но как только разговор перешел с погоды на предстоящее Собрание Земель, его прервали самым бесцеремонным образом – за дверью раздался громкий шум, и в помещение влетела восьмилетняя дочь Брайса, Элайн.
Она была одета в костюм мальчика и держала в руках куклу. Огненным облаком взметнулись рыжие волосы, и яростно сверкнули зеленые глаза.
Мгновением позже на пороге зала появилась Нэн, пытавшаяся догнать свою воспитанницу. Увидев, что у отца не просто гость, а знатный дворянин, юная тейрина смутилась и попыталась изобразить что-то наподобие реверанса. Вышло это смешно и неуклюже. Было видно, что наука придворного этикета дается ей плохо.
Мужчины переглянулись.
– Элайн, ты что, не узнаешь нашего гостя? Это же мой лучший друг – эрл Амарантайна Рендон Хоу, – удивился Брайс.
– Здравствуйте, милорд, – вполне по-взрослому ответила Элайн.
Хоу с удивлением рассматривал младшую Кусланд. Он тоже не сразу узнал дочь знатных родителей. Наверное, из-за мужского платья, которого шустрая девчонка совершенно не стеснялась.
«Она бы еще доспехи надела!» – усмехнулся он про себя.
– Что-то случилось? – спросил Брайс у дочери.
– Вот! – она швырнула на пол куклу. – Что это?
– Я полагаю, это кукла. – приподнял брови тейрн. – А что тебя удивляет?
– А я просила меч! – возмущенно произнесла Элайн.
– Что? – глаза Хоу поползли на лоб. – Зачем тебе меч?
Элайн посмотрела ему прямо в глаза.
– А вам зачем? – нахально спросила она.
Ее отец неприязненно нахмурился. Так разговаривать с его другом? Сам же Хоу растерялся от такого дерзкого тона.
– Ну, я мужчина. Воин. Мне положено.
– А я девочка, – Элайн запнулась, глянула на отца, и продолжила: – Но я тоже воин! Значит, мне тоже положено!
Складки на лбу тейрна разгладились, и он улыбнулся.
– Извини, Рендон. В свое время Элайн было нелегко убедить, что девочки – это не мальчики, – и он перевел смеющиеся глаза на дочь. – Так в чем же проблема, дорогая моя?
– Я хочу меч!
Нэн протянула ей игрушечный деревянный меч.
– Миледи, вот же он!
Элайн презрительно фыркнула.
– Это игрушка. А я хочу настоящий меч, как у Фергюса!
– Он для тебя будет тяжел. И вообще, таким маленьким девочкам как-то не пристало… – произнес шокированный Хоу.
Элайн сощурила зеленые глаза и, глядя эрлу в лицо, произнесла с вызовом:
– Расскажите это кому-нибудь другому!
После чего перевела насупленный взгляд на отца:
– И если мне не дадут настоящий меч, мне придется стать мальчиком!
Брайс и Хоу расхохотались:
– Хорошо, хорошо, тебе дадут настоящий меч, только не надо становится мальчиком! – смеясь, ответил Брайс.
– Спасибо, папа! – Элайн круто развернулась и рыжим вихрем выскочила из зала, чуть не сбив с ног Нэн, которая наклонилась за валяющейся куклой.
Тейрн проводил дочь взглядом, полным любви и восхищения.
– Да она у тебя совсем необузданная дикарка, – неодобрительно покачал головой Хоу.
– Волчонок! – с нежностью произнес Брайс.