Винн отвернулась от темного окна. В столь поздний час из него не было видно ни единого огонька, ни одного проблеска. Только шум холодного дождя, стучащего по закрытым окнам, нарушал молчание, повисшее в королевском кабинете.

Вообще-то Великая Целительница умела держать себя в руках, но сейчас она взволнованно теребила пальцы. Король молча смотрел на нее. Винн не выдержала первой:

– Меня очень беспокоит беременность Ее Величества.

– Вот как? Почему? – Алистер продолжал смотреть на Великую Целительницу, не отрывая взгляда.

– Судя по всему, ее беременность – результат вмешательства некоей очень могущественной магии. Увы, я до сих пор не могу определить, что это за магия и насколько это вмешательство опасно для матери и ребенка. Именно поэтому я так за нее и беспокоюсь.

– Предположим, что все так и есть. Что же ты предлагаешь? – лицо Алистера напряглось от волнения.

– Элайн нужно перевезти в Круг Магов. Роды должны пройти в обстановке максимальной защищенности от любого случайного, и тем более неслучайного магического воздействия. Кроме того, если потребуется вмешательство всех магов Круга, они должны быть наготове в любой момент. Все это очень серьезно, Алистер!

Пальцы Винн продолжали сжиматься и разжиматься.

– И переезжать нужно не откладывая. Через месяц Элайн вообще нельзя будет никуда ехать. Наши дороги все еще не в том состоянии, чтобы женщина на последнем месяце беременности ездила по ним так далеко.

– Хм, я даже не знаю, как она к этому отнесется. Жить в Круге два месяца? Ну уж нет. Элайн будет против.

– Вот поэтому я и пришла к тебе, Алистер, – Винн посмотрела на короля твердым взглядом. – Поэтому я все это тебе и говорю.

– Мне? Почему мне? – король пожал плечами, и по его лицу пробежала легкая тень. – Все-таки рожать будет Элайн, и не ей ли знать, где и как она это будет это делать?

– Вы оба ведете себя как малые дети... – в голосе Винн появились отчетливые менторские нотки. – Вы не маги и не представляете себе тех поистине беспредельных сил, которые могут вырваться на свободу из Тени! Но я пришла к тебе вовсе не для того, чтобы прочитать начальный курс послушника Круга.

Винн подошла поближе к Алистеру и посмотрела на него, как мать смотрит на непутевого сына, не выучившего правила сложения.

– Неужели ты не понимаешь? Элайн беззаветно тебя любит – и поэтому только тебя она послушает в первую очередь. Если она вообще захочет хоть кого-то слушать.

– Значит, ты хочешь, чтобы я уговорил ее на переезд в Круг Магов? – Алистер про-вел по лбу рукой. – Но... Обычно именно Элайн уговаривала меня

что-то делать или не делать.

– Если ты действительно считаешь, что рожать ей лучше всего под магической защитой, то... – он запнулся, – я попробую.

Винн улыбнулась одними кончиками губ.

«Ты все так же нерешителен, король Алистер Тейрин. Действительно, меняется все, но люди – окончательно никогда не меняются».

– Это очень важно, Алистер! – твердо ответила Винн. – Настолько важно, что ты должен это не «попробовать», а сделать! Ради твоей жены и будущего ребенка! Неужели разговор о переезде любимой женщины для тебе сложнее, чем бой с Архидемоном?

Было видно, что король немало смущен таким решительным ответом.

– Да, я сделаю это, – он попытался ответить твердым голосом. Это ему удалось лишь отчасти – неуверенность в предстоящем результате никуда не делась. Он знал нелегкий характер своей супруги.

– И не забудь сказать ей, что ваш будущий ребенок намного важнее, чем ее упрямство и самоуверенность!

– Алистер! Ты с ума сошел! Ха-ха!

И Элайн радостно рассмеялась, запрокинув голову. В другое время она могла бы всерьез рассердиться в ответ на такое настойчивое предложение, но вот уже как семь месяцев ничто не могло испортить ей настроения.

Огромный, выпирающий вперед живот, за который она держалась руками, стараясь снова и снова уловить толчки ее будущего сына, был для нее поистине счастливым талисманом.

Элайн даже слышать не хотела о дочери – она была уверена в том, что у них с Алистером будет сын. Правда, Алистер как-то пытался рассказать ей о том, что, кроме мальчиков, с таким же успехом у женщин рождаются и девочки, но Элайн об этом даже слушать не захотела. Тоже самое она сказала и сейчас.

– Я и слышать об этом не желаю, Алистер! – эта фраза совсем не сочеталась с обворожительной улыбкой на ее лице. – Передай Винн, что ее страхи беспочвенны. Я никуда не поеду.

– Элайн! Но ведь Винн понимает в магии больше нас с тобой! – горестно возразил король. – Я не переживу, если с тобой опять что-нибудь случится!

– Вздор! Испокон веков все женщины рожали, рожают и будут рожать без защиты Круга, и я уверена, что справлюсь с этим ничуть не хуже всех остальных.

– Но, Элайн, мне кажется, что Винн права в своих опасениях. Ты же сама рассказывала, как в твое тело впитались искры из Света Справедливости! Вдруг все это может как-то повлиять на роды? Или будущего ребенка? – Алистер попытался еще раз убедить свою любимую жену.

– Рожать мне, а не Винн. И королева тут я, а не Винн! – брови Элайн начали сходиться. Но рассердиться ей опять не удалось. Маленькая пятка толкнула ее живот изнутри, и она вместо того, чтобы сердито сощуриться, улыбнулась еще шире.

– Впрочем... – Элайн отвернулась от мужа и посмотрела в окно. Закатное солнце как раз добралось своими лучами до окна и осветило витраж с изображением фамильного герба Кусландов. Яркий свет скрещенных зеленых веток придал королеве дополнительную решимость. Она опять тряхнула рыжей прядью.

– Нет, никаких «впрочем». Я все окончательно решила Алистер, – я буду рожать во дворце. Рядом с тобой. Наш сын появится в королевских покоях, а не в запертых кельях Круга, куда не проникает даже дневной свет. Фу!

Она сделала паузу, чтобы перевести дух. В последнее время на нее все чаще и чаще нападала одышка даже после небольших усилий.

Алистер подошел к ней ближе.

– Но... - Алистер, я же сказала, что решила. Хватит об этом. И я хочу немного отдохнуть.

Королева схватилась за спину – поясница снова заныла. Носить будущего наследника престола оказалось совсем не так легко, как ей казалось вначале.

– Даже ради меня ты не изменишь своего мнения? – король действительно волновался. Ему было невыносимо представить, что с Элайн может произойти что-нибудь опасное. И тем более – с его будущим ребенком.

– Ради тебя – запросто! – она опять рассмеялась. – Будем считать, что это ты настоял на том, чтобы я осталась во дворце. На это я ради тебя соглашусь. Так уж и быть!

– Элайн! Как же ты не понимаешь, что я за тебя очень беспокоюсь! – воскликнул король.

– Понимаю. Но я не кукла с ниточками, за которые могут дергать все, кому не лень. Я – королева. Довольно, перестань со мной спорить. Вот, потрогай! Чувствуешь, как наш сын бьет ножкой? Ему уже хочется наружу!

И она приложила руку Алистера к своему животу. Как будто почувствовав прикосновение отца, ребенок сразу же толкнул ее изнутри.

– Ты чувствуешь? У нас с тобой родится настоящий богатырь!

– А Винн меня об этом тоже предупреждала! – не унимался король. – Крупный ребенок рождается ой как нелегко. Не все матери выдерживают роды богатырей!

– Ох, опять эта Винн! А как же я? Алистер, ты что же, в меня не веришь? – улыбка начала медленно сползать с ее лица, а в зеленых глазах появились неприятные искорки.

Король понял, что еще немного – и даже беременность жены не спасет его от вспышки гнева Ее Величества. Этого ему хотелось меньше всего. В конце концов, Элайн не раз доказывала, что она может очень многое – если не вообще все, стоит только ей по-настоящему захотеть.

В том, что она очень хочет родить, Алистер не сомневался ни секунды.

– Ты лучше всех, душа моя! – и он осторожно поцеловал ее в губы. – Я в тебя верю!

– Вся эта наша Хорманнская Империя закоснела, Джарвис. Пора сдвинуть с места эту старую, прогнившую телегу!

Невысокий, немного полноватый мужчина вскочил со стула, взмахнув широкими рукавами бархатного халата. Стол, заваленный книгами и свитками, слегка пошатнулся.

– Давно нужно было разворошить это вонючее болото. Страна должна развиваться, а не киснуть!

Рослый слуга, не мигая, смотрел на хозяина своими белесыми мутными глазами.

– А ты как считаешь, Джарвис? А?

– Ужин остынет, милорд, – пробубнил слуга.

– Ужин, ужин... А я нашел способ расшевелить эту страну! – последние слова он произнес с нескрываемым презрением. – Я встряхну эту систему до самого основания! Да! Кстати, что там на ужин?

– Куропатки под крабовым соусом, милорд.

Феррен выразительно покрутил носом.

– В этой стране все время приходится есть черт-те что. А все потому, что протекционистские тарифы. Болото, трясина! Ничего, как только я развалю это чудище, мешающее нормальной торговле, мы с тобой, Джарвис, будем кушать вальдшнепов с черносливом!

Как обычно, Джарвис был упомянут для пущего эффекта. Не в привычках Феррена было кормить своих слуг, даже самых доверенных, деликатесами. Поднимаясь по лестнице наверх, он продолжал столь же громко возмущаться:

– И не забыть потом разогнать к бесам всю эту Магическую Академию. Я один смог найти способ соединять разные миры! Я один! А это сборище нелюдей и стариков-придурков так и не может придумать ничего нового вот уже сто лет! Сто лет!

Он опять взмахнул рукавом, задев Джарвиса под руку, в которой тот нес канделябр со свечами. Слуга только чудом сумел не уронить массивный подсвечник на шелковый ковер, поймав его в самый последний момент.

– Осторожнее, милорд, Вы же так дом спалите, – проворчал слуга. – И не жалко Вам столько денег?

– Поговори мне еще! – то ли шутливо, то ли всерьез погрозил пальцем Феррен. – Небось сам знаю. Не спалю. Я умный.

Усевшись за стол, он пододвинул к себе тарелку и неожиданно строго воззрился на Джарвиса.

– Ты купил, что я тебя просил, а?

– Завтра зеркало привезут, милорд. Самое большое, какое было, – лакей аккуратно развернул накрахмаленную салфетку на груди хозяина.

– Что значит «самое большое»? – возмутился Феррен и опять начал размахивать руками. – Я же ясно сказал – высотой не меньше пяти футов!

– Так и будет, милорд. В нем будет все шесть футов, милорд, – слуга был невозмутим. Он давно привык к выходкам своего господина. Слава богу, в этот раз его господин ничего не опрокинул и не скинул со стола на пол.

– Смотри у меня! – Феррен опять погрозил пальцем. – Вот превращу тебя в лягушку, будешь знать. Мокрую, склизкую лягушку, а?

– Как будет угодно милорду, – таким же ровным голосом ответил Джарвис.

Уже с набитым ртом Феррен добавил:

– Канал между мирами... Это же какое великое дело, а? Ничего, скоро начнем. Я им всем устрою! Дармоеды!

Джарвис снова налил ему в золотой кубок густого красного вина.

Старый мастер не находил себе места, сердито расхаживая по стеклодувной мастер-ской из стороны в сторону. В ней и так было не очень просторно, поэтому казалось, что невысокий Давин заполняет собой всю мастерскую.

– Перрин, ну что же ты наделал? Ты зачем добавил в расплав лириум? Зачем ты это сделал, мать твою через ногу этак да растак? Зачем? Молодой коренастый подмастерье переминался перед мастером с ноги на ногу около пылающего горна, потупив глаза. Что он должен был сказать? Что захотел посмотреть, какое действие оказывает лириум на жидкое стекло, загадочно булькающее в тигле?

– Для чего ты высыпал туда ВЕСЬ лириум, нажье дерьмо?

Перрин молчал. Стоило ли говорить Давину, что непереносимый жар не дал никакой возможности точно отмерить порцию? Если уж говорить совсем честно, то он просто-напросто уронил в расплав всю мензурку с порошком.

Скорее всего, мастер его выпорет. Или выгонит. Эх!

– Дуболом! Выгнать тебя наверх, да оставить навсегда в наземниках! Безрукий олух!

И Давин осторожно заглянул в тигель, прикрыв глаза ладонью. На первый взгляд расплав не изменился – ярко-желтая масса жидкого стекла все так же медленно пускала пузыри и неторопливо колыхалась, ожидая, когда ее выльют в приготовленную форму. Но наметанный глаз опытного мастера заметил, что к желтизне примешался красноватый оттенок, а пузырьки на поверхности отчетливо искрились.

– Если зеркало получится негодным, я опозорю тебя на весь Орзаммар, бронтовское отродье! – сказал он, вытирая вспотевшие руки об кожаный фартук. – Готовь форму, да смотри мне, поаккуратней! Сейчас мы посмотрим, что ты натворил.

Наблюдая за тем, как горячая масса медового цвета неторопливо заполняет плоский железный противень, Давин пробурчал:

– Прокатывать этот лист я буду сам – сегодня к стеклу ты больше не притронешься. Иди, займись полировкой золотой рамы. Той самой, которую я недавно купил у старого Тубура.

Королева с сомнением разглядывала разложенные на кровати новые наряды. Тина стояла рядом, терпеливо ожидая, когда ее хозяйка сделает свой выбор. Взяв в руки темно-синее платье, Элайн задумчиво осмотрела его с разных сторон.

– Хм, я даже не знаю. Фасон конечно, очень приятный. Но как оно будет на мне сидеть? С каждым днем я становлюсь все толще и толще... Вот что, возьми-ка вот это розовое. И зеленое.

Элайн повернулась к зеркалу и приложила платье к груди, после чего немного повертелась из стороны в сторону.

– Ну как? Стоит мне его примерять?

Горничная сначала посмотрела на королеву, а потом на ее отражение. Вместо одобрительного ответа она лишь всплеснула руками:

– Ваше Величество, я давно Вам говорила, что это зеркало надо менять! Ведь оно окончательно помутнело и обсыпалось. Там же ничего не видно!

– Хорошее зеркало сейчас – редкость, – печально вздохнула королева. – Особенно если искать зеркало во весь рост. Эти гномы со своими големами в Амгарраке не могут разобраться, куда уж им до новых зеркал... Но ты права – это зеркало никуда не годится. Завтра же прикажу сенешалю, чтобы он этим занялся.

И она снова взглянула в мутное стекло.

– Нет, не завтра. Позови-ка Ользена прямо сейчас. Немедленно.

Король сидел за своим столом, отложив начатое письмо. Винн уже вторую неделю ждала известий о его решении, а он все никак не мог написать ей. Никакого «его решения» не было. Опять решение принял не он, а королева.

Впрочем, он уже давно привык к тому, что в их паре командиром была она. Это очень удобно – когда все решает тот, кого ты любишь и кому доверяешь. Но иногда такое подчиненное положение его все-таки беспокоило. Особенно когда речь шла о риске для жизни Элайн.

Не то чтобы у него не было сил настоять на своем. Скорее у него не было желания. Он просто не мог спорить со своей женой. Она была такая... такая... Решительная. Может быть, он просто завидовал ее напористости и упрямству?

«Нет, это не зависть. Ведь зависть порождает неприязнь, а какая же тут неприязнь... Может быть, это и есть любовь?..»

Его размышления прервал стук в дверь.

– Разрешите войти, Ваше Величество? – рослая фигура сенешаля на несколько секунд застыла в дверях.

– Да, конечно, Ользен. Заходите. – И король с облегчением отодвинул перо в сторону. – Что там у Вас?

– Ее Величество распорядилась заменить большое зеркало в ее спальне. Старое зеркало помутнело и осыпалось в нескольких местах.

– А при чем тут я? – изумился Алистер. – Раз моя жена распорядилась заменить зеркало, значит его надо заменить. Я что, должен давать разрешение на каждый чих во дворце?

– Дело в том, что во дворце больше нет таких зеркал. Такое зеркало надо покупать.

Его Величество с еще большим удивлением посмотрел на Ользена.

– Так купите, черт возьми. Я никак не могу взять в толк, почему Вы пришли ко мне с этим вопросом.

– Во всем Денериме нет таких больших зеркал. Но Горим, гномский купец, утверждает, что в Орзаммаре недавно сделали именно такое зеркало. И что он готов доставить его во дворец в самом скором времени.

– Так пусть этот Горим и доставит сюда это зеркало! Ользен, я так и не понял, зачем Вы мне все это говорите?

Сенешаль немного помолчал и несколько напряженно ответил:

– Три тысячи золотых, Ваше Величество. Вот поэтому я и пришел к Вам. Такие суммы без высочайшего одобрения я тратить не волен.

– Сколько??? Я не ослышался?

– Три тысячи золотых, – повторил сенешаль. - По словам Горима, это зеркало поистине уникально. Как он утверждает, это зеркало не бьется и, кроме того, его рама сделана из чистого золота и сама по себе является драгоценностью.

– Эти гномы всегда умели заломить цену, – проворчал Алистер и встал со стула.

– Так какое же будет решение Вашего Величества? Покупать сейчас или ждать, пока не подвернется что-нибудь подешевле?

Король вздрогнул. Его снова просят принять решение. Прямо сейчас.

Он уже собрался открыть рот, чтобы сказать «пусть Ее Величество и решит», но остановился.

«В конце концов! Неужели я не смогу сам взять на себя ответственность? Клянусь Создателем, ведь это же не бой с Архидемоном – а всего лишь трата денег, пусть даже и таких больших!»

Резко повернувшись к сенешалю, Алистер громко сказал:

– Покупайте. Я сегодня же подпишу приказ для казначея. Как только зеркало доставят во дворец, прежде всего сообщите мне. Если оно действительно настолько великолепно, как Вы утверждаете, я сам сообщу об этом моей супруге.

Ользен поклонился королю.

– Я все понял, Ваше Величество.

– И не забудьте приготовить боевой молот. Я лично проверю утверждение Горима о том, что оно не бьется.

Пламя толстых свечей в массивных подсвечниках нещадно трещало в пыльном и спертом воздухе темного подвала. Два увесистых канделябра, вделанных в склизкие каменные стены, с трудом освещали просторное подземное помещение. Сырость и промозглость подвала были просто омерзительны. Феррен так и сказал:

- Омерзительно. Просто омерзительно!

Он повернулся к Джарвису и неодобрительно нахмурил кустистые брови:

– Ты почему не протопил эту комнату, а?

– Вы сами приказали ничего тут не трогать, милорд, – безразлично ответил слуга. Он даже не пожал плечами.

– А своих мозгов не хватило, оболтус? Как я буду тут работать?! – его хозяин возмущенно взмахнул руками.

– Как милорду будет угодно, – тем же спокойным тоном сообщил Джарвис.

– Я тебя когда-нибудь точно превращу в крысу, – весело осклабился колдун. – Ишь, шутник мне выискался. А сейчас иди и принеси сюда жаровню с углями. Я не желаю жертвовать своим здоровьем, пусть даже ради власти над всеми мирами. Да-да, не желаю! И пошевеливайся!

Лакей слегка поклонился и без единого слова начал подниматься по лесенке наверх.

Феррен поплотнее закутался в теплый халат и подошел к полированному столику, установленному около высокого узкого зеркала. Там его уже ждал небольшой хрустальный шар и курильница.

Бросив какие-то крупинки в курильницу, он дождался, когда из нее покажутся первые струйки едкого дыма. Торопливо обернувшись – не вернулся ли слуга – достал из кармана бутылочку с прозрачной жидкостью и стал плескать из нее прямо на зеркало, стараясь облить как можно большую поверхность. Опорожнив весь пузырек, Феррен тем же неуловимым движением спрятал его обратно.

Это был его самый главный секрет. «Слезы Эфира». Рецепт этого снадобья он разработал сам. На приготовление ушло целых два месяца, и он не собирался его никому показывать. Даже Джарвису.

Струйка сизоватого дыма из курильницы потянулась прямо к поверхности зеркала, в котором начали сгущаться неясные образы.

Положив левую руку на шар, Феррен вперил взор в клубящиеся тени.

– Вот сейчас я посмотрю, где тут можно найти этого самого героя...

Он слегка потер шар и пробормотал нужное заклинание. Легкая вспышка осветила подвал, и внутри зеркала показались стремительно приближающиеся крыши незнакомого города. Скоро стал отчетливо слышен стук телег и гомон торговцев на площади.

– Ну-ка, ну-ка... О, да они говорят на нашем языке? Прелестно. Но мне не нужны торговцы. Где же тут эти...

Он особым образом щелкнул пальцами, и изображение изменилось. В зеркале появился заснеженный скалистый хребет.

Несмотря на глубокую ночь, в Денеримском дворце никто не спал. Он был ярко освещен, и вся челядь была на ногах. Особенная суета происходила на верхних этажах, где служанки со стопками чистого белья были видны в коридорах практически постоянно.

Если бы не сенешаль, который шел впереди Винн, она наверняка бы не избежала столкновения с какой-нибудь торопящейся горничной.

Вообще-то Великая Целительница тоже очень спешила, но все равно она не успела прибыть в Денерим вовремя. Королева в тяжелых и продолжительных родах уже потеряла все свои силы.

Придворная целительница несколько часов суетилась около Элайн, стараясь сделать все возможное и невозможное, но пока ей удавалось лишь поддерживать Ее Величество в полуобморочном состоянии. Чрезвычайно болезненные и безрезультатные схватки окончательно измотали Элайн. Причем измотали настолько, что у нее не осталось сил даже говорить, не то что кричать – и королева лишь громко стонала, сжимая руками мокрые простыни. Ребенок, несмотря на все старания матери и целительницы, так и не желал появляться на свет. Вероятно, он и в самом деле был достаточно крупным, и дверь наружу была для него просто мала.

В коридоре Винн столкнулась с Алистером, пребывавшем в совершенно невменяемом состоянии. При виде Великой Целительницы он лишь невнятно промямлил:

– Винн, ей так плохо! Винн!

Она совершенно бесцеремонно схватила короля за руку. Сейчас было не время соблюдать этикет.

– Почему ты не рядом с Элайн? Неужели ты не понимаешь, что ей нужна твоя поддержка?

Алистер уставился на нее непонимающим взглядом:

– Но я же не повивальная бабка. И не целитель. Что я могу сделать?

– Ты можешь просто подержать ее за руку и сказать ей, что ты рядом! Ну как же ты не поймешь, насколько это для нее важно?

– Но Мойра сказала...

Винн потащила короля за собой:

– Мало ли что она сказала. Поддержка любимого человека стоит десяти целителей! Пойдем!

Мойра недовольно подняла голову на шум в дверях, но ее лицо сразу же разглади-лось, когда она увидела Винн.

– Госпожа Винн! – воскликнула она. – Слава Создателю, Вы прибыли!

Прежде чем ответить, Винн слегка подтолкнула короля к изголовью, и только потом обернулась к Мойре.

– Вы проверили магическую защиту этой комнаты?

Придворная целительница явно не ожидала такого вопроса.

– Н-нет. Но я не чувствую никакого внешнего магического влияния. То, что Ее Величество не может разродиться – это не магия. Крупный ребенок...

– Извините, Мойра, я вас перебью, - Винн повысила голос. - Я ведь предупреждала, что беременность Ее Величества осложнена неизвестным магическим вмешательством. К тому же, Мойра, Вы должны знать, что во время таинства появления ребенка будущая мать открывает дверь в другой мир – и поэтому необходима сугубая осторожность и внимательность.

– В этой комнате никакого колдовства нет, – послышался твердый голос Алистера. - Я могу это гарантировать как храмовник.

Он произнес это, держа руку королевы в ладонях и с тревогой глядя на ее изможденное лицо с полузакрытыми глазами.

– Вот именно – «как храмовник»... – нахмурилась Винн и, помедлив, все же добавила:

– Слава Андрасте, я тоже не ощущаю никакого постороннего магического присутствия.

Неожиданно она уставилась на огромное зеркало, прикрепленное к стене напротив кровати роженицы. Не заметить его роскошную и вычурную золотую раму, украшенную рунами, было просто невозможно.

– Что это?

– Это новое зеркало. Ну, вообще-то, оно не совсем новое, – пожал плечами король. - Но, честное слово, Винн, это действительно зеркало! – он хотел было сказать что-нибудь остроумное, но вовремя понял, что сейчас не место и не время заниматься подобными шутками.

Винн подошла ближе к сверкающему стеклу и недоверчиво провела по нему паль-цем. Там где она касалась стекла, на мгновение проявились и сразу же пропали золотистые всполохи.

– Я впервые вижу такое великолепие. Откуда оно? Мне кажется... Впрочем, это неважно, – она вовремя спохватилась и отошла назад к кровати. – Мойра, кратко расскажите мне, что Вы делали до моего прихода.

Выслушав негромкий и сжатый ответ придворной целительницы, Винн покачала головой.

– Да, Вы сделали все, что могли. Но время на исходе – еще немного, и ребенок начнет задыхаться. Поэтому придется прибегнуть к сильнодействующим средствам.

на на мгновение задумалась.

– Вот что, напоите Ее Величество эликсиром силы, смешанным с унцией лириума. Мне нужно, чтобы ее восприимчивость к магии была максимальной.

Феррен недовольно покосился на ярко пылающую жаровню. Конечно, жар углей делал его пребывание в подвале-лаборатории значительно более комфортным, но за это приходилось платить еще более душным и спертым воздухом, чем раньше. «Скоро тут станет совсем нечем дышать», - подумал он. Тщательно вытерев руки батистовым платком, он потер воспаленные глаза. Бессонная ночь давала о себе знать, но время было потрачено не зря. Перед зеркалом специальной краской из «Слез Эфира», крови ламма и черного аконита наконец-то он начертил руну призыва, а само зеркало тщательно протер и отполировал.

Маг сдернул платок с небольшой золотой статуэтки, изображающей скрюченного в немыслимой позе уродца, и еще раз полюбовался на нее. Этот наивный дурачок, принесший трофеи из разграбленной гробницы, даже и не подозревал, какую ценность он продал Феррену. Впрочем, может, оно и к лучшему, что не подозревал, – потому что если бы кладоискатель знал реальную ценность этой статуэтки, магу не хватило бы всех сокровищ императорской казны, чтобы с ним расплатиться. Пока к этим сокровищам у него доступа не было. А даже если бы и был – зачем их зря тратить?

Феррен бережно поставил фигурку в центр руны призыва и капнул на нее из бутылочки «Слезами Эфира». Когда это было действительно нужно, он умел быть очень аккуратным. Джарвис может воображать что угодно о его неуклюжести, но сам маг прекрасно знал цену своим способностям.

Отойдя подальше, он протянул руку и, тщательно выговаривая каждую букву, произнес нужное заклятие.

Уже через секунду отражение статуэтки в зеркале стало расти на глазах и наливаться огнем, скрюченное тело распрямилось и взмахнуло маленькими крылышками за спиной. Узкая, хищная морда Верховного Ламма уставилась из-за стекла на мага.

– Ты все-таки сумел вызвать меня? – его скрежещущий голос был полон удивления. – Зачем?

Феррен недовольно взмахнул рукой.

– Слушай, только не надо притворяться, а? Ты прекрасно все понял и без этих дурацких вопросов. Я твой хозяин, и я ничего объяснять тебе не буду. Я тебе буду приказывать. Понял?

– Да, я понял, – ответил Ламма и поднял когтистую лапу в знак повиновения. – Приказывай.

Резкий вкус какой-то жидкости обжег запекшиеся губы королевы. Одновременно с этим она услышала голос Алистера:

– Пей, душа моя. Пей же.

И стеклянное горло бутылочки снова слегка ударило ее по зубам. Она сделала судорожный глоток и почувствовала, что мир снова становится резким и ярким, хотя комнату все еще качало в разные стороны.

– Алистер! Ты здесь? Алистер! – сиплым голосом спросила королева и закашлялась, – эликсир нешуточно обжигал горло.

Над ней склонилось чье-то лицо. Винн. Это была Винн.

– Элайн, ты меня слышишь?

Королева слегка кивнула.

– Ты помнишь, как тебя Мойра учила правильно дышать во время схваток? Приготовься, я сейчас помогу тебе, – Винн куда-то отвернулась, и ее голос стал слышен намного хуже. – Мойра, пожалуйста, задерите повыше рубашку. А я пока натру руки эликсиром.

Мокрая от пота шелковая сорочка завернулась под самую грудь королевы, открыв выпирающий туго натянутый живот. Винн осторожно положила на него правую руку, а левой стала водить в воздухе, создавая какое-то заклинание.

Результат не замедлил проявиться.

Очередная схватка скрутила королеву, выжав из ее глаз непрошеные слезы.

– Ну же! – воскликнула Винн. - Вдохни и тужься! Я помогу тебе. Тужься!

Эликсир и магия сделали свое дело – королева ощутила явственный и значительный прилив сил. И Элайн снова напряглась. Сжав в тисках руку Алистера, который шептал ей что-то одобряющее, она постаралась сделать все от нее зависящее.

Мойра, дежурившая у ног Ее Величества, радостно оповестила:

– Он сдвинулся! Госпожа Винн, я вижу это!

Алистер торопливо зашептал ей:

– Элайн, у тебя все получится! Я в тебя верю! Давай!

Королева, громко застонав, снова напряглась.

– Вдохни и попробуй снова! – Винн слегка нажала на ее живот, продолжая водить над ним левой рукой.

– А-а-а-а-а-а! - боль можно было бы назвать чудовищной, если бы это не был ее ребенок. Но это был именно ее сын! И, несмотря на эту боль, она должна была помочь ему появиться на свет. Во что бы то ни стало.

Ее голова начала приподниматься над подушками, а локоть уперся в кровать – словно она пыталась присесть.

Великая Целительница одобрительно улыбнулась ей.

– Осталось немного. Еще раз! – и снова надавила на живот королевы.

Элайн сделала глубокий вдох и снова начала тужиться. От раздирающей боли мутнело в глазах, но она тоже почувствовала, что осталось немного. Еще одно усилие – и...

Мойра сосредоточенно схватилась за что-то между ее ног и отточенными движениями вынула сморщенное, синевато-красное тельце на свет.

– Сын? – этот вопрос у королевы вырвался одновременно с таким же возгласом Алистера.

– Сын. Ваше Величество, у вас родился настоящий богатырь! – ответ Мойры был заглушен громким и пронзительным криком новорожденного.

Счастливая королева обессилено упала на подушки.

«Наконец-то. Я родила сына! Сына! У меня есть сын! Сын! Мой ребенок. Я – настоящая женщина!»

Те блаженные ощущения, которые переполняли ее душу, можно было смело назвать неописуемыми. Люди все еще не изобрели слов, способных передать состояние матери, наконец родившей столь долгожданного ребенка.

Младенец не переставал возмущенно вопить во весь голос, возвещая о своем появлении в этом мире. Он был явно недоволен, что его оторвали от такой уютной, теплой и удобной матери.

– Какой он страшненький... – тихо прошептал Алистер, от удивления выпустив руку Элайн. Слава Создателю, что мнение единственного мужчины по поводу внешности родного сына так никто и не услышал.

Король раньше никогда не видел новорожденных нескольких минут от роду. Личико у младенца было красное с синеватым отливом, а головка неправильной формы, покрытая редким пушком, совсем не украшала будущего принца.

Мойра закончила все манипуляции с пуповиной и передала завернутого в пеленку малыша Винн, которая еще раз внимательно осмотрела наследника Ферелденского престола.

– Поздравляю, у тебя прекрасный ребенок, Элайн! Сейчас я положу его на твой живот - он должен почувствовать, что его мать никуда не делась. А потом ты его покормишь.

У Великой Целительницы по спине вдруг прошел холодок. Появилось странное, необъяснимое чувство надвигающейся опасности. «Волнуюсь на ровном месте – ребенок родился, он совершенно нормален. Мать жива и здорова. Может, я просто переволновалась за эту рыжую девчонку? Наверное, я действительно постарела...»

Оглянувшись на всякий случай по сторонам, она поднесла наследника к королеве. Элайн протянула руки к сыну, подняла голову и непроизвольно посмотрела в зеркало напротив кровати.

Отразившаяся в нем картина – Винн, подносящая к ней новорожденного, ее собственные, протянутые к сыну руки, и Алистер, стоящий рядом, – навсегда врезалась в ее память.

Этому наверняка поспособствовало то, что в отражении у нее был почему-то черный цвет волос и ярко-желтые глаза...

Цаккон Таал, Верховный Ламма, Повелитель Теней, уже давно не корчил свою хитрую рожу внутри зеркала, отправившись выполнять данные ему приказы. Поэтому Феррен осторожно поднял статуэтку с пола, тщательно завернул ее в платок и положил в серебряную шкатулку, инкрустированную золотыми вставками. Для хранения магической фигурки подошел бы и обычный стальной ларец, но Феррен любил все самое лучшее.

Красивую, дорогую и прочную мебель, золотую и хрустальную посуду, самую вкусную и приятную еду. Даже зубочистки у него были из драгоценного палисандра. Что уж тут говорить о шкатулках?

Увы, его официальные возможности торговца редкостями и неофициальные возможности тайного мага уже не позволяли достичь чего-то большего. Пока не позволяли.

Впрочем, он уже дал кое-какое задание этому Цаккону. Теперь осталось найти того, кто сделает самую главную работу – окончательно расчистит Феррену Лютрингу дорогу к совершенству.

В этих поисках он не желал полагаться на случай. И потом, ему полагается получать все самое лучшее. Именно поэтому тайный маг столько времени готовился.

Зато... Зато он получит именно самого лучшего воина, самого сильного, самого умелого.

И это произойдет сию минуту. Немедленно.

Нужные слова он уже знал. Мир, откуда он выдернет сюда самого сильного и бесстрашного воителя, он тоже уже выбрал.

Ему осталось немного – сделать это.

Феррен не торопился. Он знал, что до него никто не открывал двери между мирами. Он будет первым. Самым первым. Это было так волнующе – быть не только самым лучшим, но и самым первым.

Наконец маг торжественно поднял обе руки и легким движением начертил в воздухе светящуюся спираль. Еще одно движение рук – и спираль начала медленно вращаться, приближаясь к зеркалу.

Феррен четко, без запинки выговаривал нужное заклинание.

Спираль соединилась с зеркальной поверхностью. Легкий, слегка слышный гул стал ощутимым и громким, а легкая дымка, струящаяся внутри зеркала, превратилась в клубящиеся облака.

– ...Ин далеээт поррат! – он закончил магическую фразу.

«Скоро, совсем скоро этот мускулистый варвар будет здесь. И тогда...»

Пол затрясло, а пламя свечей качнулось и погасло. Вместо клубящихся облаков внутри зеркала теперь бесновался яростно вращающийся водоворот из мириад искрящихся вспышек. Вот он начал расширяться, постепенно открывая образ стремительно приближающихся заснеженных гор.

Феррен жадно вглядывался в эту картину, стараясь не упустить ни одной подробности. Поэтому он сразу же заметил, что изображение горного хребта вдруг исказилось и стало бледнеть, а устье вихря начало сужаться.

Что-то пошло не так. Вихрь замедлил вращение, а его гул заметно поутих.

«Проклятье. Энергия! Этому заклятью не хватает магической энергии! Неужели провал? Неужели МНЕ не удастся это выполнить?»

Неудачник. Сама мысль о том, что он – неудачник, для Феррена была непереносима. Он – неудачник? Ни за что! И маг выплеснул в центр вихря последнюю бутылочку «Слез Эфира». Цена значения не имеет! У него ДОЛЖНО получиться. Все самое лучшее! Сейчас!

Дикий грохот потряс лабораторию так, что маг схватился за столик, чтобы не упасть. Воронка вихря засверкала с такой силой, что ему на мгновение пришлось прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Именно это мгновение и решило все.

В разверстом зеве портала почему-то мелькнули крыши ночного города, светящиеся окна каменного дворца, чья-то комната, кровать, суетящиеся люди... Неожиданно неведомая сила оторвала зеркало с этими образами от стены и бросила его прямо на мага, который едва успел прикрыть лицо рукой. Громкий звон разбитого стекла слился с глухим стуком упавшего тела.

Изображение, впечатавшееся в мозг королевы, продержалось в зеркале несколько мгновений. Краем глаза она успела заметить, что руны, изображенные на золотой раме зеркала, вспыхнули и налились густым алым сиянием.

Сама поверхность зеркала задрожала, будто плавясь изнутри, и ударила по глазам Элайн резкой, оглушающей беззвучной вспышкой. Мир замер и стал пронзительно белым. Такой чистой и яркой белизны она не видела даже на вершинах Морозных Гор, где прозрачный воздух оттенял ослепительное великолепие вечных снегов.

Белый цвет окутал ее со всех сторон, растворяя в себе все вокруг. Вот исчез и растворился Алистер, слилась с белым пространством Винн, пропало все. Остался только ее ребенок в чьих-то руках.

Она тянулась к нему изо всех сил, но и он превратился в белую тень. Королева даже не успела взять его, потрогать, ощутить...

«Что это? Я, наверное, умираю? Вот и пришла моя смерть. Нет, я не хочу! Я только начала по настоящему жить. Нет!»

Она открыла рот и попыталась отчаянно закричать, но не услышала своего голоса. Белое ничто поглотило в себя весь ее мир.

Последнее, что увидела Элайн перед тем, как окончательно провалиться в белую бездну, – это были полупрозрачные кончики ее пальцев, изо всех сил тянущиеся вперед.

Утренняя свежесть еще не выпарила росу с листьев, а прохладный ветерок осторожно раскачивал веточки на деревьях. Яркая бабочка села на лоб женщины, лежащей на спине в густой траве, и взмахнула крылышками, поудобнее устраиваясь для отдыха.

Но ей так и не дали этого сделать.

– Велкий Хранитель, да что же это такое? – морщинистая рука легким движением смахнула насекомое в сторону и осторожно потрогала бьющуюся жилку на шее королевы.

– Ох, Слава Богам, жива. Откуда же ты тут взялась, красавица? – пожилая женщина озабоченно наклонилась над Элайн .

- Да ты вся в крови, солнышко... И в одной рубашонке. Хильда! – она повернулась к дому. – Хильда, беги сюда, тут помочь надо!

Из-за угла показалась рослая девушка в холщовом платье.

– Иду, бабушка, иду. Что случилось-то?

Самое первое, что увидела Элайн, открыв глаза, были темные балки потолка неизвестной ей комнаты. В маленькое окошко, прикрытое расшитой занавеской, пробивались яркие солнечные лучи, высветив на выскобленном полу светлые квадратики.

Королева приподняла голову.

«Значит, я не умерла? Где мой сын? Где я? Где Алистер?»

Вместо ответа из-за стены раздалось громкое конское ржание.