Назвать то, что он сейчас чувствовал «злостью» все равно, что назвать дракона – ужом! Это была ярость, обернутая в ненависть и заполненная чем-то древним и всепоглощающим. Он нашел эту тварь! Он, конечно не без помощи, перебил всех ее телохранителей. И вот теперь готов раз и навсегда, одним движением, одним ударом прикончить эту…это… Это даже не человек. Эльф смотрел на нее, а вместо человеческого обличия видел какое-то омерзительное месиво из кусков плоти и черной слизи. И единственная мысль, которая билась в его, сейчас практически отключенном, разуме: «Уничтожить»!

Неожиданно, на самой границе сознания, возник какой-то раздражитель, пока еще слишком слабый, чтобы принимать его всерьез, но с каждым мгновением он пробирался все глубже в голову. Какое-то время мужчина старательно отмахивался от навязчивого бормотания, но разум уже начал разбирать отдельные слова. Пелена, укрывшая все вокруг, медленно распалась на отдельные лоскуты, и все элементы картины постепенно приобрели четкость очертаний…

Воин стоял с занесенным над головой двуручником, а внизу корчилась ненавистная тварь. И эта тварь что-то говорила… Мысли Фенриса наконец-то прояснились, и он начал воспринимать обращенные к нему слова.

- Погоди! – Адрианна в ужасе взирала на перекошенное от ненависти лицо эльфа. – Тебе не стоит меня убивать.

«ЧТО?! – опешил мужчина. – Мне не стоит убивать ЕЕ?! Да только это мне сейчас и нужно!»

- Есть только один человек, которого я хочу убить еще больше! – Фенрис поудобнее перехватил меч и приготовился ударить.
- У меня есть информация, эльф,– женщина в панике начала отползать от своего скорого убийцы. – Меняю ее на жизнь!

«Мне не нужна ее информация! – он скрипнул зубами. – Мне нужна ее смерть! Что она может сказать такого, что должно меня заинтересовать? Где искать Данариуса? Зачем? Зачем мне знать, где находится этот маг, если нет способа вытащить его из скорлупы?!»

- Местонахождение Данариуса? – глаза воина хищно сузились. – И что мне это даст? Пусть уж считает, что потерял свою живую игрушку!
- У тебя есть сестра! – в отчаянии выкрикивает магесса. – И она жива!

Этого он не ожидал… Не ожидал настолько, что брошенные слова тараном вышибли землю у него из-под ног. Странное ощущение «неодиночества» заползло в уголок его сердца и начало рыть себе там нору. Но что, для потерявшего все, включая свою память, раба этот незначительный червяк? Вырвать и забыть! Но почему его ненависть вдруг оказалась разбавленной? Почему желание «узнать» протиснулось вперед желания «убить»?

- Тебе решать… - раздался за спиной тихий голос Хоук.

«Ланта? Она тут? – мужчина оборачивается и изумленно смотрит на присутствующих. – Они все тут? Они все это время были тут? Почему? Зачем? Чего они ждут? Что он должен решить…он должен… Точно, должен… И он уже все решил!»

- Да,– эльф опускает оружие. – Я обещаю…
- Ее зовут Варанья, она в Каринусе, служит магистру Ахриману, – быстро начинает говорить женщина, ухватившись за последнюю надежду выжить.

«Задать еще один важный вопрос… - воин внимательно смотрит в глаза собеседнице. – Еще один и все».

- Она служанка? Не рабыня? – Фенрис приближается вплотную к Адриане.
- Нет, не рабыня, – подтверждает его слова магесса.

«Все! Теперь ты для меня бесполезна. Дал слово? Нарушил данное слово? Да гори оно все синим пламенем! Уничтожу! Уничтожу за все то, что было сделано и будет еще сделано, если оставить это ничтожество в живых!»

- Я тебе верю… - спокойным, как ему кажется, голосом произносит эльф. Быстрая вспышка уродующих тело клейм и сердце стервы, стиснутое сильными пальцами, разлетается на куски.

«Вот и все… Я нарушил данное слово и не жалею об этом, но чем я теперь лучше всех этих трупов, которыми усыпан зал? Как мне теперь смотреть в глаза человеку, который ни разу, на моей памяти, не преступил данное кому бы то ни было, слово? Данное даже последнему отребью! Данное даже себе в бессознательном состоянии… А он…»

В душе Фенриса начинает просыпаться и ворочаться непонятная злость, направленная ни на кого и на всех сразу…

«Адрианна мертва, охотники вырезаны все до единого, но почему нет удовлетворения?! Почему все стало только хуже?! Надо уходить! Отсюда надо уходить! Как можно скорее! Я больше не могу тут оставаться!»

- С этим мы покончили! – рычит воин и поспешно разворачивается к выходу.
- Ты хочешь об этом поговорить?– Хоук осторожно кладет руку ему на плечо.

«ДА! ОН ХОЧЕТ! Он очень хочет, чтобы ее тут не было!!! Чтобы она не видела его слабости, его гнева, его…поражения. Чтобы не смотрела на него так…так… нежно… Он этого НЕ ЗАСЛУЖИЛ!!! Он не заслужил ничего…»

Слова, родившиеся где-то в глубине клокочущей внутри него ненависти, внезапно вырываются наружу, а мужчина даже не пытается их сдержать.

- Нет, чтоб меня, я не хочу об этом говорить!!!! – срывая голос, выкрикивает эльф и скидывает с себя ее руку.

Он кричит! Он выплескивает в это обеспокоенное лицо такую грязь, которую нельзя сливать даже в канализацию! А он не может остановиться…

«И все равно, даже после этого она не опускает взгляд. Такой обеспокоенный, такой понимающий… да лучше бы она дала мне пощечину! Наорала в ответ! Послала бы к демонам! Но только не это всепрощающее молчание…»

- Может пойдем?... – девушка с сочувствием смотрит эльфу в глаза.
- Не утешай меня… - воин резко отворачивается.

«ПОЖАЛУЙСТА! Не утешай и не жалей! Я прошу, умоляю! Ненавидь меня! Прогони. Как грязного, бешеного пса! А я и есть бешеный пес… Пес, который сбежал от хозяина и попытался прибиться к другому, но бешенство – это болезнь, не позволяющая находиться рядом с кем бы то ни было. От нее не уйти, так же как от ненависти! Так же как от грязи! От себя! От… я больше не могу…»

И снова он говорит то, чего не должен. Снова с каким-то завидным упорством пытается сделать больно ей… или себе… А быть может обоим… В какой-то миг мужчина осознает, что если сейчас не остановиться будет слишком поздно.

- Мне… надо уходить! – с отчаянием произносит Фенрис и мчится к выходу.

«Бежать! Бежать и никогда не возвращаться! Уйти! Исчезнуть! Только бы она не запомнила его таким… таким жалким и ничтожным!»

И он бежит. Не останавливаясь, не оборачиваясь, не думая, не чувствуя, не понимая… Силы покидают его где то на дальнем краю Рваного берега. Эльф замирает и начинает озираться вокруг, как загнанный в ловушку зверь. Он стоит у обрыва, внизу с глухим рокотом перекатываются тяжелые волны, а на самом краю растет сгорбленное ветрами и временем дерево…

«Вот образец стойкости, тебе, к сожалению, не данной, - с тоской вздыхает воин. – Тут даже трава не выживает, а оно стоит. Назло всему миру, вцепившись корнями в голую скалу – стоит!»

Фенрис подходит к дереву, прислоняется спиной к шершавой коре и с протяжным стоном медленно сползает на землю…

«Что со мной? Где закончилось «Беглый раб» и началось «Бешеная тварь»? Когда это произошло? Или я не в состоянии жить в обществе? Я могу только гнать и убивать? Почему на нежность я отвечаю грубостью? Что сломалось там, внутри? Почему так безбожно тяжело на сердце? Ведь если ты мразь, то изволь быть ей и с лица и с изнанки. Так какой Тени ты ТАК страдаешь?! Какого демона тебе ТАК больно…?! – он закрывает лицо руками и издает звук, похожий на всхлип. – Надо извиниться. Надо пойти и извиниться. Положить голову на плаху - пусть рубит! Не глядя, наотмашь, со всей силы! И будь что будет…!»

Тяжело поднявшись, эльф какое-то время просто стоял и смотрел на горизонт. Туда, где окрашенное в багрянец небо сливалось в страстных объятиях с темной водой. Так и не стихший ветер трепал белоснежные волосы, и швырял в лицо надоевший уже песок, заставляя слезиться уставшие глаза.

«Надо идти…»

Бросив прощальный взгляд на старое дерево, воин отвернулся и направился прямиком в город. Ему нужны были ответы, и он был намерен их получить.

***
Подойдя к дверям ее особняка, мужчина вдруг почувствовал неуверенность, впрочем, через секунду, выдрав сомнения из своего сердца, он уже звонилв колокольчик.

- Мессир, а госпожи Хоук еще нет… - сообщил эльфу, открывший дверь, Бодан. – Но вы можете пройти и подождать ее в доме.
- Спасибо, – тут же согласился Фенрис, не давая себе времени на раздумья.

Слуга делает шаг в сторону, освобождая гостю дорогу, и тот входит в просторный холл. Горящий камин и несколько масляных ламп с легкостью разгоняют темноту, освещая даже самые укромные углы. На каминной полке стоит смешная статуэтка мабари, а рядом валяется веточка камелии с засохшими цветами.

- Вам чего-нибудь предложить? – учтиво интересуется гном. – Чаю или чего-нибудь покрепче?
- Нет, спасибо.
- Тогда я позволю себе покинуть вас, - слегка кланяется мужчина. – Если что-нибудь понадобится, зовите меня в любое время.

Эльф кивком благодарит Бодана и тот, извинившись, удаляется в комнаты для прислуги. Гость еще какое-то время разглядывает чисто убранную комнату и направляется к стоящей вдоль стены скамейке. Он готов ждать столько, сколько потребуется.

Проходит около трех часов, а девушка все не появляется.

«Спокойно, Фенрис, она скоро придет. С ней не могло ничего случится по трем причинам: во-первых, она с Авелин и… этим магом, во-вторых - мы зачистили все подземелье до последнего закутка, а в-третьих – не в ее характере два раза за неделю подвергать свою жизнь опасности».

Но что бы он себе не говорил, чувство вины гложет эльфа все сильнее и сильнее. Пусть он оставил Хоук не одну, но он ее ОСТАВИЛ! Какое он имел право бросать девушку в этой Тенью проклятой пещере, когда сам ее туда и притащил! Мужчина уже с трудом удерживает себя на месте, понимая, что сейчас лучшее решение – это ждать. И вот в тот момент, когда терпение все-таки с треском лопается, раздается звук открывающейся двери. Воин начинает говорить с ходу, не дожидаясь, пока вошедшая оценит ситуацию.

- Я думал о том, что случилось с Адрианной… - Фенрис все-таки смущенно отводит взгляд. – Я сорвал на тебе злость, и абсолютно незаслуженно. Я был не в себе… Прошу прощения…

«Не так» Все не так! Это не те слова, не те жесты, не та интонация… - он пытается что-то объяснить, но мысли его совершенно не слушаются».

- Я знать не знала, куда ты пошел… - неожиданно ласково произносит Хоук. – Я…беспокоилась…

«Она беспокоилась? – плечи собеседника бессильно опускаются, а по всему телу разливается непонятная усталость. – Она могла беспокоиться о нем после всего, что он наговорил? После того, что он бросил ее в подземелье пусть трижды зачищенном и четырежды не одну? Почему…?»

- Мне… - он старательно подыскивает слова, но выходит как всегда плохо. – Надо было побыть одному….

Он снова начинает говорить о совершенно неважных вещах, которые все только осложняют. И снова не может сказать того самого главного, зачем он, в общем-то, сюда и пришел.

«Надо попытаться объяснить, рассказать, дать понять, что он…а что он? Он медленно, но верно сходит с ума! Его изнутри сжирает ненависть! А он пустым остовом пытается жить и лю… КАК это объяснишь?»

- Э… Что ты имеешь ввиду? – непонимающе спрашивает девушка.

«Что он имеет ввиду? Рассказать об этом еще сложнее, чем понять самому, а он так и не смог сделать этого до конца. Но он попытается! Очень попытается!»

- Эта ненависть… - взгляд мужчины затуманивается. – Я думал, что избавился от нее. Но куда бы я не шел, она идет следом… И я ощутил ее вновь и осознал, что это они вселили ее в мое сердце… Это было уже слишком…

Как всегда и все в его жизни – это объяснение столь же нелепо и бесполезно, но сформировать его в полноправную причину своего поступка он не в силах. Эльф только сильнее все запутывает!

- Но я пришел не за тем, чтобы еще больше все усложнить… - собеседник в отчаянии смотрит на девушку.

«В ее глазах жалость? Не надо меня жалеть…просто попробовать понять… Мне очень нужно твое понимание! Нужно настолько, что желание становится почти ощутимым…»

- Мы друзья, Фенрис… - спокойно произносит Хоук.

«… ДРУЗЬЯ….»

Его мир разбивается на тысячу звенящих осколков.

Он был готов к чему угодно, но не ожидал, что одно лишь слово сможет его уничтожить! Одно единственное, такое безобидное…

«Нет…нет… это не то…не то, что я …а что я?! – эльф с трудом вдыхает ставший вдруг вязким воздух. – А чего ты хотел?! Любви?! Поддержки?! Так поддержку ты получил! Радуйся, …друг…!»

- Вряд ли я понимаю, что это такое… - еле сдерживая жгучую боль от подступившего к горлу отчаяния, воин практически вылетает из дверей ее дома.

Хочется сорваться на бег. В груди разрастается звенящая пустота. Стиснутые до дрожи кулаки и сдерживаемый крик. Он никогда не думал, что слова могут причинять физическую боль! Он не думал…он никогда не о чем не думал! И получил то, что заслуживает!

Фенрис быстрым шагом пересекает площадь, стремясь оказаться подальше от этого места. Мысли в голове роятся и жужжат как осы…и так же больно жалят. Он не может осознать, понять, принять то, что он услышал. Он не хочет этого принимать!

«НЕТ! Я этого так не оставлю! Не могу оставить. Не хочу оставить…не готов…еще не все ясно. Не все! Это была обида. Это была месть. Это…это просто не может быть правдой! – мужчина останавливается прямо посреди пустынной темной улицы и с размаху ударяет кулаком по ладони. – Не может? Так ВЕРНИСЬ! Вернись и скажи. Скажи, что ты для себя все решил! Что, если она готова принять тебя таким, какой ты есть, то ты готов отдать ей всего себя! До конца! До капли! Что попытаешься измениться! Попытаешься перестать быть… ИМ! Быть собой! Рабом! Который живет в тебе, вцепившись во внутренности стальными когтями! Ты все сделаешь…все… Или умрешь…»

Воин разворачивается на месте и, теперь уже бегом, несется обратно в Верхний город, к дому той, чье присутствие в его жизни необходимо как воздух. Не раздумывая, он звонит в дверь, и снова ее открывает гном, сообщая, что Хоук нет дома, но он может пройти и подождать.

«Я дождусь! Я в любом случае дождусь! Просто если сегодня все не прояснится, то до завтра я не доживу…все, что сейчас кипит внутри – разорвет меня в клочья. Только... где она… куда ушла на ночь глядя? …и самое страшное – к кому?»

Тот же пустынный холл, тот же камин, та же статуэтка мабари, только почти все масляные лампы потушены и темнота, выбравшись из своего укрытия, предъявила права на затихший дом. Бодан снова ушел в комнаты для прислуги. А эльф, оставшись в одиночестве, уже в сотый раз обошел помещение, не находя себе места - столько всего накопилось внутри и столько нужно будет сказать.

Тихий щелчок замка заставил мужчину дернуться. Повторяя события сегодняшнего вечера, едва скрипнув открылась входная дверь, пропуская через себя уставшую хозяйку.

- Фенрис? – вошедшая изумленно замерла на пороге.
- Я думал о тебе! - гость начинает говорить сходу, чтобы не запнуться, не замолчать, не испугаться, не остановиться. – Честно говоря, только о тебе я и думал…! Ты…только скажи и я уйду!

«Почему она молчит? Почему не отвечает? Вечность…и даже больше…почему она так долго молчит?...........»

- А я разве что-то говорю? – хрустально-серые глаза с нежностью смотрят в золотисто-изумрудные.

Наверное, так чувствует себя вода, которая много лет была скованна плотиной, а потом та рухнула! Рухнула в одночасье, в секунды, в мгновения… Исчезла и больше не могла сдерживать поток. Счастье, свобода, радость, любовь, желание, страсть – все это накрыло, захлестнуло, потащило за собой по горному склону и вот уже дикий, всесокрушающий сель несется вниз, сметая все на своем пути!

Он впился в ее губы, так, как будто от этого зависела его жизнь, да что там его? Жизнь всего мира! Там, в том злопамятном каменном мешке ее губы были самой нежностью, теплом, лаской…сейчас же это была страсть! Абсолютная, не идущая на компромиссы, не прощающая ошибок и заминок, жаждущая ответной, такой же безграничной, страсти. И он отдавал ей эту страсть, он отдавал ей всего себя, но и требовал взамен…все! Губы, волосы, глаза, стоны, изгибы тела – все, что можно услышать, увидеть, почувствовать и забрать. Забрать себе!
Мужчина не помнил, как они оказались наверху, как разделись, как нашли кровать… Он помнил только жар ее тела, уверенные пальцы, требовательные губы, которые были, казалось, везде… Ее дыхание на ЕГО коже! Ее голос, шепчущий ЕГО имя! Ее тело, прогибающееся под ЕГО ласками! Ее плоть, принимающую ЕГО плоть в себя! Он чувствовал, что сейчас сгорит, но не боялся этого. Он хотел ее всю! Без остатка!

Одна рука поддерживает девушку за бедра, вторая упирается в кровать, приподнимая его тело над ней. Бисеринки пота покрывают кожу Хоук, он наклоняется и слизывает их с ее шеи, она выгибается навстречу! Только одна мысль, только одно желание, умноженное на бесконечность – еще! Еще глубже, еще быстрее, еще сладостнее…

Движения ускоряются, стоны становятся прерывистыми и напоминающими всхлипы, ноготки Ланты впиваются в кожу эльфа. Вскрик, конвульсивно дернувшееся тело, запрокинутая голова… Он тоже больше не может сопротивляться… Пальцы стискивают простыню, последнее движение на встречу, и …

Они пришли одновременно…образы, голоса, запахи, ощущения… они наслаивались друг на друга как кошмарный пирог. Одни вспухали болезненными нарывами, одни обретали четкость, а потом сгорали как бумага над свечей, одни стекали кровавыми слезами, одни переливались через край болотной жижей… Он все это видел…все, что казалось, было забыто навсегда… что он наконец-то признал потерянным… без чего учился жить все эти годы – настигло, накрыло, прожевало и выплюнуло покалеченный труп обратно…в сейчас. В то, что еще секунду назад было счастьем! Невообразимым, невероятным, неописуемым счастьем… ЕГО счастьем! А потом все ушло, так же внезапно как возникло. Разорванное сознание пискнуло и забилось в угол. Не осталось ничего…только знание, что он не должен быть тут. Он не имеет права прикасаться к этой девушке! Он не достоин ни единого взгляда, ни единого слова, ни единой ее мысли! Она может его только ненавидеть! Потому что любить то, чем он является – запрещено. Его надо гнать, находить и уничтожать. А потом снова гнать! Она должна быть счастлива, а он ей этого дать не сможет.

Он снова все забыл…но теперь он понимал лишь одно – он вспомнит! И там, в этих воспоминаниях, откроется то, что запрещает жить. Запрещает думать. Запрещает мечтать. И уж тем более запрещает любить!

Боль в груди напомнила о том, что дышать необходимо даже почти мертвым… С глухим стоном он повалился на подушки, рядом с единственным в мире человеком, которому был нужен.

…человек тихонечко пискнул и уткнулся носом в его плечо….