Следующие три дня слились в один кошмар ожидания. От меня уже ничего не зависело, все могло пойти не так.
Воспоминание о рыцаре-капитане Каллене приводило в ужас: а вдруг он знает? Сомнение перерастало в уверенность: он знает! Как много он знает? Что теперь будет?

На традиционном допросе мне приходилось сдерживаться изо всех сил, чтоб не выскочить из комнаты, оставив рыцаря-лейтенанта в сомнениях насчет моей благонадежности.

Во время молитвы мысли мои были далеки от праведности, ибо я жаждал, чтоб свершилось убийство. «Все ведомо нашему Создателю…» Надеюсь, он смилуется надо мной.

После дежурств я скрывался от людей, бродил в одиночестве по дальним коридорам, смотрел на Киркволл из узких, как бойницы,
окон верхних этажей и думал: где там мой маг? Добрался ли? Сработает ли мой ненадежный план?

Однажды я сбежал в Нижний город и до утренних сумерек бродил по грязным закоулкам, распугивая попрошаек и привлекая шлюх. Я сам не знал, кого ищу.
Возможно, я просто умирал от нетерпения и неизвестности.

В назначенную ночь я не мог спать. Я лежал в темноте, слушал мерное дыхание друзей.
Перед рассветом мне почудился вдалеке какой-то неясный шум, эхо пустынных коридоров донесло звук возбужденных голосов.
Никогда раньше я не ждал утра с таким нетерпением. Нетерпением и сомнением, страхом и надеждой.

Но еще не скоро я узнал, чем закончилась эта ночь. С утра я дежурил во внутреннем дворе Казематов, приглядывая за прогуливающимися магами.

Проходящий мимо Натан издали коротко кивнул мне, но я не знал, что это означает. Может быть, это было простым дружеским приветствием, а может…

Хоук, живая и невредимая, помахивая посохом, уверенно пересекала двор, направляясь прямиком к Каллену. Я, в надежде услышать добрые вести, подошел поближе.

- Итак, ваш сэр Алрик собирался усмирить всех магов поголовно. Что Вы, Каллен, думаете об этом? – Хоук протянула храмовнику какое-то письмо.

Как безрассудно! Я невольно сжался, ожидая приказа немедленно арестовать отступницу.
Но Каллен лишь покачал головой:
- Не знаю и знать не желаю, как к вам попали личные вещи человека, найденного сегодня утром убитым в наших же стенах.
Такая идея обсуждалась, но уверяю вас – пока этого делать не планируется…

Чувство облегчения заполнило меня до краев. Мне хотелось сесть прямо на каменные плиты, плакать и смяться одновременно.
Случилось невероятное: несколько малознакомых людей смогли победить недоверие, поверить и помочь друг другу. И у нас все получилось!
Я ликовал, радовался солнцу, освещающему мрачные стены, восхищался Хоук, мысленно благодарил Натаниеля…
Тогда я не знал всего. Я не знал о девушке-магессе Элле, которая по иронии судьбы пробиралась этой ночью по подземелью. Не знал я и еще кое-чего.

Эйфория не покидала меня до самого вечера. Улыбаясь во весь рот, я возвращался с дежурства, почти бежал, мечтая впервые за три дня увидеть тебя.
Ты шла мне навстречу. С татуировкой на лбу.

…

Вот все, о чем я хотел тебе рассказать. Я принял решение вернуться к семье. Мне невыносимо здесь больше оставаться.
Отец был прав: храмовник из меня никудышный – слишком много сердца! В Ордене никого не удерживают насильно, и я смогу покинуть Казематы, уехать из Киркволла навсегда.

И еще одно. Я хочу забрать тебя с собой. Да, деревенская жизнь проста, трудна и скучна. Но я надеюсь, ты смогла бы приспособиться.
Больше не было бы каменных стен, ужасных статуй и людей с мечами.
Ты бы смотрела на огромный мир вокруг, а я каждый день рассказывал бы тебе, как он прекрасен. Я бы радовался, печалился, мечтал и видел сны за нас обоих.
И возможно, в мире, где ни жалость, ни страх, ни ненависть не могут никого защитить и спасти, мы смогли бы отыскать что-то еще – что-то другое.

Ты пойдешь со мной, Марта?