Бурый полумесяц спутника Арка висел на мониторах катера уже семь часов. Лекс терпеливо ждал, когда на северном континенте планеты окончательно наступит день. Именно там, в восточном полушарии находился самый большой рынок рабов в этом пространственном секторе.
Он не хотел брать с собой Ральфа и Тари, так как поход в город мог закончиться абсолютно ничем. Лекс почти не надеялся на успех нынешнего предприятия. Шансы на благополучное возвращение Барни были один к пяти. В данный момент Богарда скорее всего уже нет в живых, но, несмотря на его категорические протесты, пассажиры всё-таки покинули судно.

Девчонка следовала за ним по пятам и с нескрываемым любопытством рассматривала представителей различных рас, предназначенных для продажи.
— Купите пару сигов – они позабавят вас в постели! — кричал через лингвистический декодер медузообразный торговец в одежде из грубой мешковины.
Рядом свободный сиг, пощёлкивая в воздухе длинным хвостом, продавал карликов с Верона.
— Возьмите веронийцев, они незаменимы в хозяйстве. Отдам недорого.
— Если вы хотите, чтобы ваши шахты процветали, вы должны купить этих агронов, — доносилось издали.
— Молодые женские особи любых рас, на любой вкус, — рекламировал свой товар другой торгаш.
— Приобретайте злобных мароподов, и ваш дом будет под надёжной охраной, — зазывал другой.
Здесь можно было найти представителя любой цивилизации. От самых высокоразвитых до самых примитивных. С одинаковым успехом на Арке продавали и капитана космического корабля, и примитивного аборигена с каменным топором. Строение тела, цвет кожи, особенности физиологии не играли никакой роли. Товар оценивался только по рабочим качествам. Сильных и молодых — на рудники, красивых и сексуальных — в постель, поворотливых и смышлёных — в прислугу, а старых и больных — на переработку. Рабом в Декстре мог стать любой. Если между лопаток у тебя управляющее клеймо, будь ты хоть философ из свободной федеральной зоны, здесь, в Декстре, ты раб. Тебе может приказывать любой, имеющий браслет управления, и, повинуясь жестокой боли, ты будешь таскать камни, копать землю и растить овощи.
Они долго бродили по длинным рядам с клетками и, наконец, добрались до секции с людьми. Их, покорно сидящих за частоколом пластиковых прутьев, было немало. Мужчины, женщины, дети, старики – все рассортированы в строгом соответствии с законами работорговли. Продавцы, большей частью — соплеменники рабов, бурно жестикулируя, предлагали товар.
Вопреки пессимистическим прогнозам Лекса Барни Богард нашёлся почти сразу. Он сидел в углу клетки, обхватив колени руками, и с грустью смотрел на проходящих мимо покупателей. Рядом с ним находились ещё около десяти мужчин. Все они не старше тридцати, крепкие и высокие. На их фоне Барни со своими «метр шестьдесят» совсем не впечатлял. Видимо, в эту группу он попал лишь по возрасту и намного позже остальных. Есть рабы, которых торговцы отдают в придачу к качественному товару, и Барни Богарда выставили именно в роли такого довеска.
— Барни! – взвизгнула Тари и кинулась обниматься через решётку.
— Как вы меня нашли? – Барни поднялся и тоже протянул Тари руки. Весь его вид выражал недоумение. Он в полной прострации смотрел в глаза Лексу и гладил Тари по голове.
По всем законам логики, которыми фьорел по непонятным причинам пренебрёг, Барни была открыта дорога на тот свет. То, что он, Барни, оказался на рынке – чистая случайность. Почему пираты не убили его сразу, он так и не понял. А теперь перед ним стоял охотник, который ни за какие деньги не поверил бы в чудесное воскрешение и уж тем более не отправился бы на поиски весьма сомнительной цели.
— Как чёртик из коробочки, — покачал головой Лекс, рассматривая Барни. До сегодняшнего дня в чудеса он не верил.
— Вы хотите его купить? – спросил торговец у Лекса и Ральфа, видя их заинтересованность неходовым товаром.
— Сколько за него? – спросил Лекс.
Торговец подумал и загнул цену, которая удивила его самого.
— Десять, — сказал он, спрятав забегавшие по сторонам глаза.
— За этого «дохлика» десять?! – возмутился Лекс. – Ты же его в придачу продаёшь. Три – его красная цена.
Торгаш почесал за ухом.
— Шесть.
— Четыре и не креда больше, — сказал Лекс.
— По рукам, — торгаш не стал наглеть и согласился.
Он отдал Лексу управляющий браслет и выпустил Барни из клетки.
— Теперь ты ещё и мой раб, Богард, — сказал Лекс, пряча ироничную улыбку и надевая на запястье браслет.
— А это зачем? – подпрыгнула к нему Тари, рассматривая ободок с кнопочками.
— Очень нужная вещь, — ответил Лекс. – С её помощью можно управлять Барни, чтобы он сдуру глупостей не наделал.
— Я хотел помочь, — буркнул Барни в своё оправдание.
— И как, удалось? – почти серьёзно спросил Лекс.
Барни вскинул голову и хотел вылепить Лексу в ответ что-то обидное, но толпа в бежевых комбинезонах за спиной фьорела заставила его забыть обо всём.
— Лекс, — заторможено сказал он, в упор глядя на охотника. – Обернись.
Он слишком поздно почувствовал их приближение. Резко обернулся и замер перед оскаленными мордами трёх десятков лакиев. Он зарычал и обнажил клыки, медленно отступая назад. Но предупредительный рык фьорела никак не повлиял на его заклятых врагов. Увидев охотника, шакалы забыли, зачем пришли на рынок. Теперь у них была другая цель. Одинокий фьорел – слишком лёгкая и лакомая добыча, чтобы не воспользоваться ей. Они осторожно подходили всё ближе. Работорговцы попрятались за клетки, опасаясь как бы самим не оказаться в центре предстоящей бойни. Лекс скалился, огрызался в ответ на вой и клацанье зубами, но отступал всё дальше вглубь рынка. Подпускать лакиев ближе было нельзя. Почувствовав преимущество уменьшившегося расстояния, они вмиг окружат добычу, и тогда вырваться из их зубов будет невозможно.
Первый раз Тари видела Лекса таким неуверенным. Первый раз она по-настоящему испугалась за него. Она выскочила вперёд и закричала низкорослой разъярённой толпе:
— Пошли вон, уроды!
Её гневный крик ничего не решил. Лакии медленно, но уверенно приближались. Лекс пятился. Он схватил Тари за шиворот и сунул в руки Барни.
— Бегите, — сказал он.
— Бежим вместе, — бросать Лекса Барни не хотел.
— Как только мы повернёмся спиной, они бросятся. Бегите. Мне отсюда без драки не уйти.
— Какая драка? Они порвут тебя.
Барни отдал Тари профессору и приказал бежать на катер, а сам приблизился к Лексу, хотя всё в нём замирало от страха.
— Я вспомнил, — тихо сказал он Лексу, прижимаясь плечом к чёрному плащу. – У меня для них кое-что есть.
Лекс чуть склонил голову и увидел в руках человека крохотный чёрный шарик с двумя белыми полосками.
— Закрывай глаза, — скомандовал Барни фьорелу и повернул полусферы шара в противоположные стороны. – Ловите! — крикнул он толпе лакиев.
Барни зажмурился, а световая бомба зависла над головами коротышек и взорвалась вспышкой с огромной частотой излучения.
Такого отвратительно воя Барни не слышал никогда. Ослеплённые лакии сбились в кучу и орали так, словно наступил вселенский апокалипсис.
Через минуту Лекс и Барни были далеко от места происшествия.
Тари и Ральф ждали в катере. Заскочив внутрь, Барни краем глаза уловил через створки закрывающегося люка, кишащее бежевое пятно. Сотни две лакиев следовали за ними по пятам. Он отшатнулся вглубь отсека, и массивные створки шлюза герметично захлопнулись перед оскаленными ртами. В бешенстве лакии бросались на обшивку и с остервенением царапали когтями по прочному сплаву.
— Они что, бежали за нами? – задыхаясь от скоростного марафона, проговорил Барни, когда все расселись по местам.
— А ты разве не чувствовал? – Лекс лихорадочно перебирал кнопки и готовил катер к отлёту.
— Откуда их столько?
— Где-то на орбите их крейсер, — ответил Лекс. – Вполне возможно, не один.
— Значит, мы в ловушке?
— Если у них есть прямая связь с кораблём, то да.
Услышав шум заработавшего генератора, лакии ретировались. Катер быстро ушёл вверх и через минуту был на внутренней орбите Арка.
— Машина, ускорение – максимально. Развернуть четвёртый отсек, активировать второй генератор, включить систему дожигания… — но закончить Лекс не успел.
— Лекс, нас засекли активными сканерами, — передал срочное сообщение компьютер. И через несколько секунд добавил. – Массированный обстрел плазменными ракетами.
Последующие сообщения посыпались градом и не дали Лексу даже открыть рта.
— Второй блок повреждён… Пожар в генераторном… Система охлаждения пробита… Энергоснабжение основных систем отключено… Отсек спасательных модулей уничтожен… Гиперпространственный модулятор отключён… Ёмкость с топливом повреждена…
— Сбрасывай баки! – заорал Барни Лексу.
— Зачем? – раздражённо спросил Лекс.
— Мы же взорвёмся!
— Лучше уж взорваться, чем попасть к лакиям живыми.
Барни замолчал. Он не представлял всех последствий пребывания в плену у лакиев, но если даже охотник, блуждающий всю жизнь в космосе, которому чувство страха совершенно чуждо, испытывает перед этими тварями панический ужас, то значит там, на лакийском крейсере, их ждёт что-то страшное, чего представитель человеческой расы даже вообразить себе не может.
— Внимание! – голос Машины прозвучал громче, чем обычно. – Опасность! Провокация цепной реакции!
— Сбросить баки с топливом, — внезапно сказал Лекс.
Четыре многотонных бака выпали из чрева катера и медленно отплыли в сторону.
После миновавшей смертельной опасности Барни немного оттаял изнутри и обернулся к пассажирам. Лицо Ральфа было белым, как мел, а Тари, выпучив глазёнки, нервно покусывала ворот собственной кофты.
— Дефицит топлива 70 процентов, — передала Машина.
— Генератор стоп, — сказал Лекс.
Сопротивление было бесполезно. Катер почти полностью разбит. От системы жизнеобеспечения остались ошмётки. Топливный и оружейный отсеки расплавлены. Нетронутым остался только нос катера, где располагались компьютерный блок и командный отсек. Лакии желали мести и постарались заполучить фьорела живым, что удалось без усилий трём вооружённым крейсерам.
— Мне очень жаль, профессор, — тихо сказал Лекс. – Но заказанную вами работу я уже выполнить не смогу.

Останки катера лакии отбуксировали в грузовой ангар одного из кораблей. Пленников выволокли наружу и поставили на обозрение бесчисленной армии шакалов. Лакии были везде, на каждой лестнице, на каждом мостике, в каждом углу огромного отсека. Казалось, будто команды всех трёх крейсеров собрались здесь, чтоб поглазеть на злейшего врага.
Фьорелы редко попадались в лапы шакалов, предпочитая издевательствам смерть. Но если такое случалось, то охотник расплачивался сполна за все прегрешения своей расы перед тупым жестоким народцем.
Трёх людей от охотника сразу же отогнали. Их даже не потрудились связать. Добыче, предназначенной для еды, позволяли свободно бродить по судну, до пор пока кто-то из хозяев не проголодается.
Барни стоял, беспомощно опусти руки, оттеснённый лакиями далеко в сторону. За его спиной жались к холодной стене Ральф и Тари. Полосатая голова Лекса долго возвышалась над шевелящейся толпой, потом исчезла. Барни было кинулся к фьорелу, но вовремя остановился. Лакии стояли к нему спиной и намерений человека не заметили. Тронь Барни хоть одного коротышку, его убили бы на месте, настолько взбудораженной была толпа.
Когда Лекс вновь поднялся над лакиями на его лице был металлический намордник, который не позволял не то что кусаться, но даже есть и пить.
Бежевый муравейник нервно шевелился. Под высокими потолками ангара стоял гул. Вой, рык, скрежет зубов, отдельные фразы горлового языка лакиев – всё смешалось в жуткой хаотичной мелодии, которая не могла вызвать в людях ничего кроме дрожи и страха.
Лекс с опаской озирался вокруг. Инстинкт хищника и решимость, попавшего в капкан зверя, толкали его вцепиться в горло хоть одному шакалу, но разум охлаждал животную страсть. Чтобы убить фьорела вполне достаточно и четырёх лакиев, а колышущееся перед ним море, не оставило бы от тела не то что костей, но даже капли крови. Поэтому, склонив голову, под тяжестью металлической конструкции, Лекс покорно ожидал своей участи.
Один из шакалов встал напротив него и что-то сказал. Лекс плохо знал лакийский, но насмешки и угрозы в глухом горловом рычании разобрал отчётливо. Лакий вытащил вибронож и просунул вращающееся лезвие через решётку намордника, стараясь попасть фьорелу в рот. Даже в таком бессчётном количестве лакии побаивались охотника и попытались обезопасить себя дополнительно, спилив ему клыки и зубы. Лекс отдёрнул голову, но лезвие успело зацепить губы. Он облизнул порезы и отступил назад, но спину подпёрли сильные плечи и подтолкнули его прямо на нож.
— Открой рот! – разобрал он приказ лакия с ножом. – Я поточу тебе зубы.
Лекса зажали со всех сторон. На каждой руке висело по десятку шакалов. Их зубы насквозь пропороли и кожу плаща, и кожу охотника. От боли Лекс не мог пошевелиться. Ещё немного и лезвие раскроит лицо на части. Он закрыл глаза и сжал зубы. Но в этот момент раздался чей-то крик, и лакии отступили.
— Оставьте его, — разобрал Лекс сквозь шум. – Он мне нужен.
Лекс не видел, кто говорил, но был благодарен тому шакалу, который избавил его от издевательств на какое-то время, хотя вполне возможно для более изощрённых пыток.
Десятки рук подхватили его и понесли. Пару раз фьорела опускали на пол и от души били кто чем. Его дотащили до клетки и забросили внутрь с такой силой что, ударившись о стальные прутья, он потерял сознание.
Очнулся он от прикосновения. По рукаву плаща что-то скользнуло. Он открыл глаза и оцепенел. За свою жизнь Лекс видел их всего несколько раз в системе Тургуса, а встретить потребителя в пространстве Декстры было нонсенсом.
Окончательно придя в себя, Лекс приподнялся и сел. Он неотрывно смотрел на длинный и густой волос соплеменника, расчерченный тремя чёрными полосками. Не пятью, как у охотников, а именно тремя, как у избранных, удостоенных природой чести быть производителями потомства расы фьорелов. Длинноволосый был силён, красив и моложе Лекса лет на семьдесят.
Потребитель присел перед охотником на корточки и стал пристально разглядывать удивлённую физиономию сородича. Они встретились как чужие, словно представители разных цивилизаций, даже не поприветствовав друг друга. В душе охотника просыпалась тихая ненависть, а потребитель не старался скрыть пренебрежение и самодовольство. На Фьори у него было всё – дом, постоянная работа, масса развлечений и самки. Настоящие фьорелки, к которым ни один охотник не имел права даже прикоснуться. Разделение нации фьорелов шло испокон веков. Считалось, что только особи с тремя полосами могут произвести на свет полноценное потомство. Те, чья голова была расчерчена пятью полосами, были изгоями. Их рождалось много, как рабочих пчёл в улье, которые всю жизнь обеспечивали благополучие матки и трутней.
— Что смотришь? – надменно спросил потребитель у Лекса. – Удивлён?
— Что случилось с Фьори? – только и смог выговорить Лекс.
Потребитель встал в полный рост и сверху вниз посмотрел на охотника, сидевшего на полу клетки.
— Если ты имеешь в виду планету, то ничего, — ответил он.
— Я имею в виду тебя, — сказал Лекс, стараясь устроиться поудобней. Гематомы и ссадины настойчиво напоминали о себе. – Потребители теперь тоже летают? – усмехнувшись, спросил он.
Длинноволосый фыркнул и отвернулся. Унижаться перед низшим сословием ему не подобало. Не дождавшись ответа, Лекс попытался встать, но резкая боль в груди остановила его. Несколько рёбер были сломаны. Он застонал, обхватил рукой грудную клетку и сел на прежнее место.
— Так ты мне не ответил, — морщась от боли, сказал Лекс.
— Если бы не эпидемия, всё осталось бы по-прежнему, — раздражённо сказал потребитель.
— Какая эпидемия? – насторожился Лекс.
— Эти суки дохнут пачками! – с раздражением бросил потребитель.
— Ты о чём? – Лекс ничего не понимал.
— О чём… — зло повторил длинноволосый. – Самки умирают. Отчего, никто не знает. Одни говорят – вирус, другие ещё какую-то ерунду плетут. А их всё меньше и меньше.
— И поэтому излишки потребителей с Фьори пнули, — продолжил Лекс то, о чём его собеседник никогда бы не сказал.
— Какой ты догадливый, — сквозь зубы процедил потребитель.
— Слушай, я вот всё хочу спросить. Неужели Фьори такая маленькая, что на ней не хватает места всем фьорелам? И охотникам, и потребителям, всем. Неужели нужно кого-то выгонять?
— Не мы с тобой придумали такие законы, — потребитель соизволил посмотреть на скорчившегося Лекса.
— А я бы переделал эти законы, — сказал Лекс, сдерживаясь чтобы не застонать.
— Ну, да… — противно улыбнулся длинноволосый. – Где всё общее.
— Где все равны. Где не нужно скитаться по космосу, где есть дом, куда можно приткнуться, когда совсем невмоготу.
Потребитель молчал, уставившись перед собой в невидимую точку.
— Сколько ты летаешь? – спросил его Лекс.
— Три галактических месяца, — ответил потребитель.
— И как, понравилось? – с издёвкой поинтересовался Лекс.
— Я не умею этим заниматься.
— А чем же ты умеешь заниматься? Самок охаживать?
— Самок тоже нужно уметь охаживать, — огрызнулся потребитель. – Это тебе не притонные шлюхи.
Они оба долго молчали. Вокруг тишина и полумрак. Лакии угомонились и разбрелись по отсекам.
— Тебя как зовут? – первым спросил Лекс.
— Алиус Сфорц-Дарат. А тебя?
Лекс замешкался. День сюрпризов, видимо, ещё не закончился.
— Мир тесен, — сказал он. – У нас с тобой ещё и мать одна.
— Ты тоже Сфорц? Род матриарха Дарат?
— Лексус.
— Значит ты мой брат?
— Выходит так.
Алиус подошёл к Лексу.
— Я всегда хотел увидеть своих братьев и сестёр.
— Наверное, если бы я был потребителем, ты бы даже обрадовался.
— Ты не поверишь, но видеть мне тебя приятно.
— А наша мать, какая она?
Алиус сунул руку в нагрудный карман и достал пластину галографа. Он надавил пальцем на активный квадрат и перед Лексом появилась красавица-фьорелка в полный рост. Её тело скрывали длинные плотные одежды, а длинный волос был заплетён в чёрно-белую косу.
— Алиус, сынок, будь осторожен в космосе. Я люблю тебя. Прощай, — сказала она и застыла.
— Оставь, — попросил Лекс Алиуса, чтобы тот не убирал изображение.
Алиус обошёл голограмму, словно живого человека, и сел на пол рядом с Лексом.
— Что они с нами сделают? – спросил он.
— Сожрут, — ответил Лекс, продолжая рассматривать трёхмерную проекцию фьорелки.
— Ты так спокойно об этом говоришь, — Алиус глянул на Лекса.
— Ты думаешь, если я об этом начну орать, что-то изменится? — Лекс повернул голову в сторону новоиспечённого родственника. Молодого неопытного фьорела била мелкая дрожь. – Держи себя в руках.
— Неужели отсюда нельзя выбраться? – с надеждой спросил Алиус.
Лекс не ответил. Он прислушивался к шорохам в ангаре. Вдруг он отчётливо различил крадущиеся шаги. Так двигаться мог только Барни Богард. Он подобрался вплотную к клетке и еле слышно прошептал:
— Скажи установочный код Машины.
— Ты ещё жив? – удивился Лекс.
— Разве я за эти часы так изменился, дорогая? – раздражённо прошептал Барни.
— А Тари?
— И Тари с Ральфом живы. Лекс, быстро код!
Лекс сказал код, и Барни отбежал от клетки.
— Кто это? – спросил Алиус.
— Мои бывшие пассажиры, — со вздохом ответил Лекс, в душе очень сомневаясь, что план Барни сработает. Перезагрузить процессор чужого катера не сложно, сложнее проделать это на виду у сотен лакиев, которые считают тебя аппетитной закуской. Даже если фокус удастся, вряд ли получится покинуть крейсер, тем более удрать от трёх военных кораблей.
Часов через пять по ангару забегали лакии. Они перетаскивали трофейные ящики и коробки и освобождали огромную площадку. Лекс следил за передвижениями коротышек и не догадывался, что арена расчищается для него и Алиуса.
Спустя ещё два часа ангар кишел лакиями. Они обступили свободное пространство по периметру и жутко завывали, таким образом, выражая восторг. Фьорелов выволокли на середину воображаемой арены и опустили сверху лазерный контур в диаметре не более десяти метров, так что Алиус и Лекс оказались в середине. С помощью подобных устройств заваривали повреждения на генераторных турбинах. Температура контура была огромной. С расстояния двух метров Лекс чувствовал спиной нестерпимый жар. Стоило коснуться раскалённого луча и любой предмет превратится в пепел за считанные секунды.
Они стояли друг против друга внутри контура и боялись пошевелиться. Откуда-то сверху им под ноги упали два кастета на боевой части которых были напаяны острые лезвия, и кто-то из лакиев крикнул на фьорелском:
— Контур перестанет сжиматься после того, как в кругу останется один.
Послышались треск и гудение. Светящийся круг стал сужаться. Лекс видел растерянное лицо своего сородича, его неуверенность и страх. Алиус поглядывал то на приближающийся контур, то на нож. Лакии завывали, орали и гикали, накаляя обстановку ещё больше. Подобный спектакль доставлял им неописуемое удовольствие. Алиус не выдержал и подхватил с пола нож. Диаметр круга уменьшился на треть. Спины припекало. Казалось, что одежда вот-вот вспыхнет. Медленно они шагали навстречу друг другу. Если бы сейчас в кругу с Лексом был охотник, всё бы закончилось в считанные секунды. Только один взгляд, только один жест, и они не доставили бы лакиям удовольствия поиздеваться. Пара шагов к раскалённому контуру и всё кончено, но перед ним стоял потребитель, который вскинул нож и замахнулся.
— Что ты делаешь? – Лекс смотрел прямо ему в глаза. – Я же убью тебя.
Но панический ужас и дикие крики лакиев заставили юнца броситься на соплеменника. Лекс чудом ушёл от лезвия и в одно мгновение оказался у Алиуса за спиной. Одной рукой он выхватил нож, а другой за горло притянул молодого фьорела к груди. Но тот увернулся, схватил с пола второй нож и полоснул Лекса по плечу. Драться он совсем не умел, ни ножом, ни в рукопашную, но ещё три-четыре таких пореза и кровотечение станет проблемой. Круг становился всё уже. Алиус размахивал ножом всё ближе. Лекс устал маневрировать внутри раскалённого котла и в момент очередного выпада всадил острое лезвие глубоко в грудь противника. Умелый и сильный удар рассёк рёбра и разрезал сердце пополам. Алиус повалился ему на руки и тут же умер.
— Прости, — тихо сказал Лекс, опуская мёртвое тело.
Контур исчез. Лекс встал перед Алиусом на колени и долго смотрел в застывшие глаза. В отчаянной злобе и неистовой ненависти к врагам он задрал голову и, перекрывая оглушительным рыком лакийский вой, выдрал из разгибающихся пальцев брата второй нож. Контур вспыхнул вновь, но было уже поздно. Фьорел вырвался на свободу и кромсал бежевые формы так, что красные брызги летели во все стороны.
Барни, Тари и Ральф, давно наблюдавшие за происходящим, замерли. Лекс подписал себе смертный приговор. Ральф закрыл ладонью глаза Тари, но она сама уткнулась в его пиджак и громко заплакала.
То, что произошло потом, помнила только Тари.
Внезапно, наступила звенящая тишина. Неожиданная абсурдная, которой не могло быть в реальном времени и живом органическом мире. Всё остановилось и замерло, будто сломались вселенские часы. Обнимая Ральфа за талию, Тари почувствовала, что тело её наставника стало совсем мягким и податливым, словно он потерял сознание, оставаясь при этом стоять. Она подняла голову и посмотрела на профессора. Он не шелохнулся, уставившись в одну точку. Ральф был жив, но неподвижен. Рядом столбом стоял Барни.
— Ральф, — позвала Тари, но слов своих она не услышала. Она как рыба открывала рот, не издавая ни звука.
— Ральф! Ральф! – беззвучно кричала Тари и трясла профессора за рукав.
Но Ральф словно оглох. Он сделал лишь шаг в сторону дёргающей его воспитанницы. Сквозь пелену слёз Тари заметила это неловкое движение и потянула Ральфа сильней. Он послушно подошёл к ней. Она дёрнула Барни. И этот истукан медленно поплёлся в заданном направлении. Всхлипывая и икая с перепугу, Тари взяла профессора и Барни за руки и потащила в сторону лакийского катера, того самого, процессор которого Барни всё же удалось перезагрузить. Инсталляция данных с загрузочного кристалла прошла без проблем и виртуальная память Машины с катера Лекса мгновенно стёрла чужие файлы, изменив начальные параметры. Барни знал, что Машина Лекса, так же как и его Амиго являлась программой из ряда «агрессивных». Стоило лишь байту информации влезть в чужую сеть, и атакуемая система была обречена. Поэтому перезагруженный компьютер лакийского катера представлял сейчас точную копию компьютера Лекса. Своими успехами Барни, конечно же, поделился с Ральфом и Тари, и сейчас рыжий бесёнок шёл именно к тому катеру в надежде, что сумеет договориться с электронными мозгами Машины.
Она усадила безвольных спутников в пассажирские кресла и пристегнула ремнями безопасности, а сама отправилась за Лексом.
Но добраться до Зверя было не так то просто. Стена из лакиев преградила путь на много метров вперёд. Лекс был окружён со всех сторон. И она начала протискиваться сквозь толпу. Но проход, остававшийся за ней, был слишком узок. Она заработала локтями и, о чудо, обмякшие лакийские тела начали падать. Чем сильнее она колошматила руками, тем больше лакиев падало. Они валились друг на друга как костяшки домино. Благополучно добравшись до Лекса, она схватила его за широкий пояс и потянула. Обратно пришлось идти по телам лакиев. Лекс всё время спотыкался, но ни разу не упал. Как послушный манекен, он шагал за девочкой.
И вот, пассажиры на местах, а малолетний капитан за пультом управления. Она шмыгнула носом и вытерла слёзы.
— Машина, — подрагивающим, но уверенным голосом сказала Тари. — Закрыть дверь.
Компьютер молчал.
— Машина, ты меня слышишь?
В ответ молчание.
Тари испугалась и стала лихорадочно припоминать, что говорил перед стартом Лекс.
— Ага! – осенило её. – Вспомнила, вспомнила! Машина. Закрыть входной люк, герметизация шлюзовой, защитный экран активировать.
— Люк закрыт, шлюзовая герметизирована, экран готов.
— Ура! – взвизгнула Тари, радуясь маленькой победе.
Контакт с компьютером был установлен. Машина признала в ней хозяина.
— Машина, автоматическая подготовка к старту, — осторожно проговорила она фразу, которую слышала от Лекса всего несколько раз.
Машина немного помолчала и выдала:
— Автоматическая подготовка к старту закончена. Генератор запущен, дополнительные батареи регенерированы, уровень азота в системе охлаждения выше нормы, система подачи топлива…
Перечисление длилось минут пять. Тари терпеливо выслушала техническую белиберду, которую могла бы остановить одним единственным словом «Прекратить», и сказала:
— Старт.
— Цель следования не определена, — сказала Машина и выкинула над пультом голограмму звёздной карты.
Тари наугад ткнула пальцем в сверкающую звёздную черноту и услышала ответ Машины:
— Цель следования определена, траектория вычислена, режим полёта автоматический.
После этих слов катер вздрогнул и поднялся над полом ангара. Он медленно поплыл к шлюзовому отсеку и через пару минут был в открытом космосе.