Сразу после старта Тари почувствовала слабость, и лишь только прикрыв веки, сразу заснула. На субсветовой скорости катер уносил свой экипаж и пассажиров в неизведанную даль запредельного пространства. Он мчался всё быстрей и быстрей, генераторы набирали обороты, ускорение росло, а время сворачивалось в первичную спираль.
Её разбудил странный звук. Громкий щелчок, словно кто-то включил рубильник. Она оглянулась на пассажирские кресла и очень обрадовалась пришедшим в сознание взрослым. Лекс потряс головой и глянул в сторону пульта. Рыжие кудряшки, выглядывающие из-за спинки кресла, скорее привели его в растерянность, чем удивили.
— Ты что там делаешь? – спросил он.
— Управляю катером, — расплывающаяся в улыбке мордашка Тари, высунулась из-за пластика спинки.
Лекс хотел встать, но ремни удержали его. Он поднял руки. Обе крепко сжимали круглые лезвия, покрытые запёкшейся кровью. Лекс бросил ножи и выпутался из ремней. Подойдя к пульту, он осмотрелся и, с силой потерев лоб, спросил:
— Я ещё жив?
Глядя на растерянного Лекса, Тари часто закивала головой.
— Но это не мой катер, — Лекс разглядывал пульт.
— Это катер лакиев, — сказала Тари. – Барни его перепрограммировал.
— Всё-таки ему удалось, — Лекс заторможено смотрел на мониторы. – Но что произошло?
Он с надеждой посмотрел на Тари. В отличие от других она выглядела бодрой и здравомыслящей.
— На том лакийском корабле случилось непонятное, — сказала она. – Все стали, как замороженные. Я привела тебя, Ральфа и Барни на катер и мы полетели. Вот и всё, — просто закончила объяснения Тари.
— Абсурд, — Лекс смутно что-то припоминал, но мысли путались в налитой свинцом голове. – Иди-ка сюда, — он вытащил Тари из кресла и поставил на пол, – позови Барни.
Он сел за пульт и, перебрав ряд клавиш, сформировал дополнительное кресло рядом с собой. Барни чувствовал себя ещё хуже, чем Лекс. Он обхватил голову руками и всё время повторял:
— Ой, чем это меня?
— Сюда! – гаркнул на него Лекс, указывая на дополнительное кресло.
Барни бухнулся рядом и тупым взглядом окинул Лекса.
— У меня такое ощущение, будто я снова побывал в той притонной комнате, — сказал он и скорчил жуткую физиономию, высунув язык и скосив глаза к переносице.
— Красавец, — сказал Лекс, переводя взгляд с рожи на летящие впереди звёзды. – Чего-то я не пойму, — подозрительно проговорил он, – куда это нас несёт? Машина — цель следования?
— Планета Рорика, система Караса.
— Какого, на хрен, Рорика, — Лекс обалдел от такой намеченной цели. Система Караса была у чёрта на куличках, далеко за пределами Декстры. – Сменить курс на Легарт.
— Курс изменён, траектория скорректирована, — доложила Машина.
— Я плохо забираюсь в звёздных картах, — подала голос Тари. – И ткнула пальцем, наверное, не туда.
Лекс не успел ничего сказать девчонке, как услышал обалдевший голос Барни:
— Посмотри на внутрикорабельное время. Сейчас всего 9.05. На лакийском корабле мы были около девяти. Получается, что мы летим всего пять минут.
— Да мы отмахали почти тысячу парсеков. Посмотри на индикатор расстояний.
— Я вижу индикатор, но я вижу и часы. Значит, часы сломались?
— Погоди, — Лекс о чём-то размышлял. – Машина, свяжись с независимой гиперстанцией Синголароса.
— Есть связь, — вскоре доложила Машина.
— Точные показатели общегалактического времени, — запросил Лекс.
— 777.098.650, что соответствует 20.03 внутрикорабельного.
Барни аж присвистнул.
— Часы сломались, — сделал он вывод.
— Тари иди сюда, — не унимался Лекс, заподозрив что-то неладное. – Сколько времени на этих часах? – он указал на панель внутрикорабельных часов.
— 20.03, — ответила Тари.
— Сломались, говоришь, — Лекс перевёл взгляд на Барни. – Это мы с тобой сломались. Мы ещё там, в том времени, понимаешь? Для нас ещё 9.05.Что-то случилось на лакийском крейсере. Время словно остановилось, замерло, и жизнь вместе с ним. Видимо, мы попали во временной провал.
— А как же Тари? – чуть слышно сказал Барни, украдкой глядя на девчонку, убежавшую будить Ральфа. – Она ведь не замерла. Она нас вытащила оттуда. Как она смогла? Люди не способны не такое.
— Да, люди подвластны времени, — подтвердил Лекс.
Пока они вслух размышляли, часы щёлкнули, и 9.05 сменилось на 20.05.
На поручне кресла Лекс откинул верхнюю крышку, порылся в полости рукой и нашёл то, что нужно. Лазерный нож, припрятанный лакийцами, был кстати.
— Помоги мне снять эту железяку, — он передал Барни нож и склонил голову.
— Зачем? Он тебе к лицу, да и нам спокойней.
Лекс исподлобья глянул на ухмыляющуюся физиономию. Но Барни уже встал, выхватив у охотника нож. Оцарапав фьорелу скулы и подбородок, они с трудом стащили металлический каркас.
— Крепкая штука, — восхищённо сказал Барни, разглядывая намордник. – Давай оставим, иногда будешь надевать.
Лекс выдернул из рук человека искорёженную сетку и швырнул на пол.
— Идём.
— Куда? – Барни не собирался никуда уходить.
— Может и мне тоже оставить эту игрушку на память, — Лекс приподнял рукав, обнажая браслет, управляющий рабом. – Опять же с тобой будет меньше проблем.
Барни прикусил язык. Он совсем забыл о вживлённом между лопаток клейме раба. Не только Лекс, но и любой, имеющий подобный браслет, мог стать его хозяином.
Они перешли на верхний ярус в оружейный отсек. Лекс долго шарил по ящикам и контейнерам и, наконец, нашёл то, что искал.
— Стой здесь, — приказал он Барни.
Барни с опаской поглядывал на тяжёлый составной ствол в руках охотника.
— Ты больной идиот! – воскликнул Барни, угадав мысли Лекса.
Следующие его слова утонули в мощном вихре. От удара Барни упал на четвереньки. Голова закружилась, а во рту появился металлический привкус. Малый разряд из пластического деформатора не оставил и следа от спаянного с кожей клейма.
— Придурок, — услышал Лекс вместо благодарности. – Ты же мне все зубные протезы растворил. Я уж молчу о семнадцати «экскап».
— Чего у тебя ещё искусственного было? – усмехнулся Лекс, запаковывая ствол деформатора в контейнер. – Какие органы тебе «пришили»?
— Очень смешно, — ирония Лекса Барни злила.
Он поднялся на ноги и, бурча себе под нос «об улетевших на ветер деньгах», медленно поплёлся в командный отсек. На полпути он остановился и подождал Лекса.
— Как всё это объяснить? – спросил Барни, когда Лекс поравнялся с ним.
— Что?
— То, что случилось на лакийском крейсере.
— В Декстре и не такое возможно.
— Двойное наложение?
— Двойное, тройное… кто его знает, сколько там измерений соединилось в одно. Наверное, много, если останавливается время. Об эффекте декомпенсации в многомерных мирах слыхал? Когда многомерность приближается к бесконечности, субстанция пространства-времени становится ущербной. У времени меняется направленность или оно вовсе исчезает с соответственной реакцией пространства. Время меняет пространство или наоборот.

Несмотря на все приключения, они укладывались в намеченные сроки. После удачного расставания с лакийцами двое суток полёта оказались самыми спокойными из всего путешествия. По внутрикорабельному времени, которое соответствовало 35-ти часовым суткам планеты Лак – родины шакалов – они прибыли к Легарту поздним вечером. Лекс, дежурил у пульта, а его пассажиры мирно спали, так как суточные циклы их планет совпадали с оборотами Лака с точностью до получаса.
Пока Лекс связывался с космодиспетчерской Легарта, пока объяснялся с таможней, Барни соизволил встать и притопать в кабину управления. Он подошёл к своему креслу у пульта и, сладко потянувшись, уселся на пружинящий пластик.
— Мы на месте? – спросил он, разглядывая серо-голубую поверхность Легарта.
— Уже около часа, — недовольно ответил Лекс.
— А это кто? – Барни уставился на радар густо утыканный оранжевыми точками.
— Катера таможенной полиции.
— Они нас не пускают?
Лекс отрицательно помотал головой. Он первый раз видел подобную выходку жителей Легарта. Обычно бругды пропускали любые катера без лишних вопросов. Роботы с органической начинкой внутри, они ничего не боялись. Воров и грабителей к планете, где ничего не производилось, кроме мизерного количества питательного «супа» для мозгов, могли привлечь разве только сами бругды, да и то лишь в качестве малоценных запчастей, и бесплотные сексуальные фантазии, которые жители Легарта не имели возможности воплотить в жизнь вот уже около двух тысяч лет. Захватить и колонизировать Легарт также не представлялось возможным. Не каждая цивилизация приспособлена к жизни в условиях атмосферы насыщенной парами хлора. Без ущерба для здоровья кислородо – и азотозависящим расам можно было прожить на Легарте не более двух-трёх суток, потом начинали проявляться последствия хлорного отравления — кашель, удушье, кровохарканье и на последней стадии отёк лёгких. Лекс не понимал, почему сейчас бругды так настойчиво проверяют катер перед посадкой, тем более что никаких гарантий на скорейшее приземление они не давали.
Вспыхнул монитор связи, и на плоском экране появилось неизвестное существо. На вытянутой угловатой голове ото лба и до затылка торчал костяной гребень. По обе стороны от гребня топорщилась жёсткая щетина – подобие человеческих волос. Огромные грустные глаза существа заполняли всю верхнюю часть головы и были полуприкрыты тёмными веками. Вместо носа вертикальная щель, плавно перетекающая в заячью губу и небольшое отверстие рта.
Существо что-то мило промурлыкало, и его рот слегка перекосился. Принять кривую линию губ за радушную улыбку было сложно. Лекс продолжал пристально изучать экран, не предполагая, что же могло произойти на Легарте спустя почти шестьдесят лет со времени его последнего визита. В тот раз в самом крупном городе он встретил нескольких апатичных роботов, которые проехали мимо, не проронив ни слова. Присутствие незнакомца им было глубоко безразлично. Около часа он путешествовал по улицам меж заброшенных домов и бурно разросшихся деревьев с яркой изумрудной листвой. Спустя много лет здесь ничего не изменилось. Дома из металлического пластика, не подвластного времени и коррозии, стояли будто вчера возведённые. Дожди омывали перламутровые стены и титановые покрытия улиц, ненадолго оживляя краски сумрачного городского пейзажа. Потом пыль вновь заметала пустынные улицы и превращала город в серый грязный мираж. Две тысячи лет прошло с тех пор, как умер последний бругд из плоти и крови, а вечный город продолжал своё существование, словно только вчера потерял жителей.
— Вас приветствует таможенный контроль Независимой Республики Бругдов, — перевела Машина мурлыканье таможенника. – Уточните цель вашего визита.
— Визит личного характера, — ответил Лекс, не отрывая глаз от физиономии бругда.
— Вам необходимо пройти таможенный досмотр на девятом спутнике, — расшифровала Машина бругдскую речь.
— Э-э, мы так не договаривались, — Лекс замотал головой. – Барни, зови профессора.
Узнав, что они рядом с Легартом, Ральф подхватил на руки сонную Тари и кинулся в отсек управления.
— На поверхность вашей планеты нужно спуститься только моим пассажирам, — сказал Лекс таможеннику, когда Ральф и Тари оказались у него за спиной. – Поэтому в досмотре нет необходимости.
При виде профессора и девчонки, перемены, произошедшие с бругдом, удивили Лекса ещё больше. Бледные щёки существа покрыл густой ядовитый румянец, тёмные веки поползли вверх с округлившихся глаз, а кожа заблестела от капелек пота. Бруг встал и склонил голову.
— Вы можете сесть в тридцатом секторе, — сказал он и исчез с экрана.
— Не нравится мне всё это, — Лекс продолжал смотреть на пустой монитор. – Профессор, я… — он решительно обернулся и замолчал.
Беспомощность Ральфа и беззащитность Тари заставили его выполнить договор до конца, хотя к поверхности Легарта без риска можно было отправить челнок и потребовать немедленно расплатиться.
Гостей встречала группа всё тех же существ. Их стройные высокие фигуры были обтянуты плотными комбинезонами, поверх которых болтались прозрачные накидки. Во главе делегации выступала обычная женщина с копной рыжих струящихся волос и удивительно похожая на Тари, словно была её копией, только намного старше.
В замешательстве Лекс остановился перед приближающейся толпой новых жителей Легарта.
— Ты хоть раз видел живого бругда? – спросил Лекс у Барни.
— Откуда, я в Декстре дальше Внешнего Кольца не залетал.
— Вот и я не видел, хотя пространство Декстры знаю, как свои пять пальцев.
— Что ты этим хочешь сказать? – Барни покосился на Лекса.
— Я хочу сказать, что цивилизация бругдов вымерла две тысячи лет назад.
Делегация вплотную приблизилась к гостям, и рыжеволосая женщина, облачённая в комбинезон с накидкой, поприветствовала их на межгалактическом языке и обратилась к девочке:
— Тари, доченька, ты не помнишь меня? – её голос нежно журчал и успокаивал.
Тари долго всматривалась в лицо женщины, потом спрыгнула с рук Ральфа и громко закричала:
— Мама!
Женщина присела и обняла подбежавшую девчушку. Она прижала её головку к груди и поцеловала пушистые завитки волос. Кислородную маску, защищавшую от ядовитой атмосферы Легарта, женщина с девочки сняла и сказала:
— Это тебе не нужно.
Она подняла Тари на руки и обратилась к гостям:
— Спасибо вам, — больше не проронив ни слова, рыжеволосая ушла прочь.
За ней плотной стеной двинулась группа бругдов.
— И это всё? – Барни непонимающе посмотрел на Лекса. – Мы рисковали жизнями, ради «спасибо»? Профессор, ладно мы с Лексом, но вы-то вырастили её! – возмутился Барни.
Лекс глянул на Ральфа. Тот стоял в растерянности, безвольно опустив руки, а по выбритым щекам стекали капли слёз.
— Так не пойдёт! Эй! Стойте! – закричал Барни вслед бругдам.
— Не надо, — остановил его Ральф. – Я сделал всё, что от меня требовалось. Тари у матери и ей хорошо.
— Но о вас-то никто не вспомнил! – горячо возразил Барни.
— Наверное, это не столь важно, — сказал Ральф, сглотнув тяжёлый ком у горла. – Вот, возьмите, Лекс, — он протянул фьорелу кредитку. – Здесь немного меньше обещанной суммы. Вам Барни, я тоже обязан, но… все мои сбережения на этой кредитке. И ещё… — на некоторое время он замолчал, подыскивая слова. – Я хотел бы вернуться обратно, но заплатить вам, Лекс, мне нечем, поэтому я могу только просить взять меня с собой… если конечно, вы собираетесь покинуть Декстру.
Последняя фраза Ральфа, полная отрешённости и безразличия к собственной судьбе, всколыхнула в охотнике чувство очень похожее на восторженное уважение к благородному самопожертвованию слабого, в понятиях фьорела, не приспособленного к жизни человека.
— Идите на катер, профессор, — сказал Лекс. – Я довезу вас до федерального пространства.
Ральф последний раз посмотрел в ту сторону, куда унесли его сокровище, и ушёл на катер.
— Как гнусно всё получилось, — с отвращением проговорил Барни. – Он вырастил девчонку, полюбил её, как отец, а они так по-свински! – завёлся он снова.
— Не сучи ногами, — сказал Лекс с тоской провожая спину последнего бругда. – Побереги нервы на обратную дорогу.
Лекс круто развернулся и пошагал к открытому люку.
— Ты берёшь меня с собой?
— А ты хочешь сдохнуть здесь через два дня? – вопросом на вопрос ответил Лекс и остановился у самого люка. – Хотя, оставить тебя здесь – тоже вариант. Дурость должна быть наказуема. Ты подсунул мне этот фрахт.
— А что ты потерял? – раздражённо проворчал Барни. – Деньги-то у тебя в кармане. И уж кого я наказал, так это себя.
Лекс хотел ещё что-то сказать, но передумал. Измываться над бездомными и нищими фьорелский охотник никогда бы не стал, точно также, как никогда бы не стал питаться своими сородичами.

Уже на высокой орбите их догнали четыре катера бругдов.
— Ничего себе, благодарность! – восклицал Барни, лавируя между плазменными ракетами, пока Лекс расправлялся с катерами пластическим деформатором из оружейного отсека. Три катера рассыпались в прах, а последний отступил.
— Открывай портал! Уходим! – прокричал Лекс по общей связи.
Радар чётко регистрировал не менее дюжины оранжевых точек.
— Отсчёт уже начат! – громко проорал Барни.
Их катер вынырнул далеко за пределами системы, в которой находился Легарт со своими неблагодарными и агрессивными жителями.
— Я уже ничего не понимаю, — промямлил Барни, когда они были в безопасности. – За что они хотели нас убить? Кто эта рыжая баба? И кто такая Тари?
— Ты кого сейчас спрашиваешь? – сказал Лекс, вернувшийся из оружейного отсека.
Барни обернулся на пассажирские кресла. Намертво пристёгнутый ремнями безопасности Ральф безразлично смотрел на звёзды. После расставания с Тари он словно окаменел. Только влажные дорожки на щеках говорили о том, что он ещё не умер.
— Куда полетим? – обратился Барни к Лексу.
— Помнится, ты на Рахубу хотел.
— Да, там меня хоть искать не будут. И Ральф улетит, куда захочет. На Рахубу массивная развязка – рейсы почти на все направления.

Вместо намеченных пятнадцати суток до системы с планетой Рахубу они добирались тридцать. Не меньше двух десятков раз их принимались обстреливать, трижды они чуть не оказались у пиратов и один раз чудом увернулись от лакийского крейсера. Где-то в середине пути они попали в оптически нейтральный метеоритный поток – на радарах и сканерах ни одной помехи, а катер отколошматило так, что целые сутки пришлось латать обшивку. Их пыталась «поймать» нейтронная звезда, внезапно вспыхнувший квазар серьёзно повредил блок связи, гравитационные трещины, чёрные дыры и другие пространственные дефекты преграждали дорогу почти на каждой галактической единице, словно вся Декстра состояла из сплошной череды аномалий и не имела в своём составе даже одного парсека обычного вакуума. Такого не могло быть в принципе. На огромных расстояниях в сотни тысяч световых лет шансы встретить инородный объект совсем невелики, но Декстра со своим множественным наложением – перемешанными в сложную мозаику пространством, временем и сознанием – на то и была Декстрой, самой странной, необычной и загадочной галактикой в настоящей Вселенной.
К концу тридцатых суток Лекс сполз со своего кресла и растянулся рядом на полу. Казалось, тело окончательно одеревенело, а назойливые мушки перед глазами никогда не улетят прочь. Ленивые звёзды ползли по лобовому обзору и уступали место знакомым созвездиям федерального пространства.
— Ты ещё живой? – бесцветным, чуть охрипшим голосом, спросил Барни, увидев распластавшегося на полу Лекса.
Барни плюхнулся в кресло и покосился на мониторы. Пять часов сна после четырёх суток бодрствования не принесли ни малейшего облегчения. Он чувствовал себя провёрнутым через мясорубку мясом, да и выглядел не лучшим образом. Худой, заросший щетиной, с ввалившимися глазами, он напоминал узника с пожизненным сроком заключения. Даже его весело торчавший красно-зелёный ирокез распластался на пряди и обвис. Лекс вёл себя тоже как-то странно. Последнее время он часто ложился и иногда закрывал глаза, будто спал. Но при малейшем шорохе или сигнале он подхватывался и садился в кресло. К концу путешествия и физические, и психические силы были на исходе. Фьорел и человек вымотались до предела и мечтали только об одном – побыстрее ступить на твёрдую поверхность, в отличие от Ральфа, патологическая отрешённость которого могла заинтересовать врача-психиатра.
И вот, наконец, брюхо катера легло на посадочную площадку космопорта. В этом районе Рахубу сеял мелкий холодный дождик. Они зашли под купол вокзала и остановились перед огромным информационным табло.
— Прощайте, Лекс. Прощайте, Барни, — Ральф заторможено пожал им по очереди руки и, больше не сказав ни слова, пошагал прочь, пошатываясь на ходу, словно пьяный.
Его серая куртка несколько раз мелькнула в толпе и скрылась из виду.
Лекс долго изучал табло и слушал сообщения о рейсах.
— Пожалуй, мне тоже пора, — сказал он.
Барни несмело поднял голову. Опять унижаться и попрошайничать. Что-то очень часто его, Барни Богарда, жизнь стала зависеть от этого животного.
— Куда летишь? – заискивающе спросил Барни.
— На Шемрок, — ответил Лекс, даже не удостоив Барни взглядом.
— Чего там будешь делать? – продолжал расспрашивать Барни. Отпустить Лекса сейчас означало пойти с протянутой рукой.
Лекс улыбнулся и глянул на жалостливую физиономию.
— Спать, — коротко ответил он и пошёл куда-то в сторону посадочных полей для пассажирских лайнеров.
Лекс явно испытывал терпение человека, но Барни промолчал. Он глядел на чёрную спину и полосатую голову и молчал. Молчал почти минуту, именно столько понадобилось, чтобы его гордость сдалась и окончательно пала.
— Лекс! – крикнул он и побежал за фьорелом.
Он догнал Лекса и преградил ему путь.
— Ты… — Барни замялся и совсем низко опустил голову. – Ты бы не занял мне денег?
— Нет, — невозмутимо ответил Лекс и улыбнулся, обнажая клыки.
Барни совсем сник. Он стоял, покусывая нижнюю губу, и отчётливо представлял своё будущее.
— Денег не дам, — повторил Лекс. – А вот катер… катер забирай.
Барни вскинул голову и замер.
— К-к-катер, — пробормотал он заикаясь.
— Да. Моя тонко организованная натура противится присутствию на грязном лакийском корыте, — сказал Лекс и пошёл дальше.
— Спасибо, Лекс! – заорал Барни от переполнявшей его радости.
Не оборачиваясь, Лекс небрежно отмахнулся и растворился в толпе пассажиров.