Цепи крепились к стене огромными проржавевшими болтами и, под весом обмякшего тела, вытягивались струной, цеплялись за массивные кандалы, и почти полностью лишали пленника подвижности.
Казалось, мужчина дремал. Но он всего лишь прикрыл глаза, мечтая скрыться от издевательств над измученным телом. Он привык проваливаться в состояние, скорее напоминающее бред, чем сон, несмотря на боль в коленях, изодранных о каменный пол. Иногда все же ноги подкашивались, и тогда он падал. И цепи, лязгнув, натягивались плотнее, а железные кандалы впивались в изодранную в лохмотья кожу, выворачивая руки. Он привык дремать вопреки тому, что, казалось, не осталось ни дюйма на теле, который не вспыхивал бы режущей, не выматывал бы душу ноющей болью. Лишь одна вещь сводила с ума, и он не мог сбежать в спасительный сон - капли воды равномерно падали с округлого потолка тюремного коридора и звонко разбивались об пол. Этот звук, казалось, разрывал мозг, отдаваясь звоном в ушах. Пленник орал и выл, просил заткнуть эту тварь, но те, кто приходил, вливая в него жидкий бульон и воду, лишь кривили губы в издевательской усмешке, или ржали в голос над этой мольбой.

Когда-то и без того узкие черты его лица ещё больше заострились, а аккуратная щетина превратилась в неряшливую бороду. Длинные спутавшиеся волосы свисали грязными прядями вдоль щек. И только глаза смотрели по-прежнему - цепко, придирчиво изучая лица охранников. И он отвечал им взглядом на издевательства и насмешки, посылая туда, где солнце никогда не светило, - за что получал очередной удар и вновь безвольно обвисал на цепях, поймавших его в свои крепкие безжалостные объятия.

Высокий потолок его тюремной камеры тонул в темноте. Иногда, поднимая глаза, пленник думал, что там ничего нет, только пустота. Возможно, это вход в Черный город? Возможно, никакого потолка и не было никогда...
По каменной щербатой стене скользил тусклый лунный свет, белесым пятном вырисовывая квадрат серого камня, покрытый мхом и плесенью, и иногда вылавливая из темноты шустрые мерзкие пищащие тени. Крысы. Он знал, что рано или поздно эти твари доберутся до него и начнут жрать заживо, ждал первого укуса, но пока ещё у него оставались силы отгонять их.

Пленник на секунду замер и принюхался. Быть не может! Даже сквозь камерную вонь, которая, казалось бы, должна заглушать все запахи, пробивался нежный аромат розовых кустов. Это хорошо. Нет, мать твою, это просто замечательно! Губы пленника скривились в подобии улыбки, и застаревшая болячка тут же начала кровоточить. Розы росли не здесь. Далеко. В небольшом садике на торговой площади. Их запах доносился только в одном случае - в те дни, когда воздух в ожидании ливня был пронизан сыростью. Он появлялся вместе с серыми тучами, проплывавшими по небу, готовыми в любую секунду излиться на землю ледяными каплями дождя. Мужчина прислушался - да, это ливень барабанил по крыше, по стенам, по плитам тюремного дворика. Пленник, кривясь от боли, приблизился к крохотному окну. С выступающего камня тянулась тонкая полоска воды. Он припал губами к стене, слизывая влагу. На языке тут же появился мерзкий затхлый привкус, на зубах заскрипел песок, а разбитые губы саднили, но это было неважно. Мужчина поднял голову и рассмеялся - даже таким отверженным Создатель дарил иногда небольшие чудеса. Даже таким, как Рен.
Теперь нужно было заснуть. Шум дождя заглушал звук равномерно падающих капель воды, сводивших его с ума. Рен прикрыл глаза. Там, в Тени, ждал тот, с кем он мог общаться. Единственная связь с внешним миром и последняя надежда однажды выбраться. Хрупкая надежда, никчемная - возможно, лишь иллюзия, но это лучше, чем ничего. И пусть Тевинтер предал Рена, уничтожив мечты, заковав его в кандалы - он же дал ему надежду, шанс на спасение. И этот шанс звали Фейнриэлем.


Хоук распахнула дверь в библиотеку. Каждый раз, приходя сюда, она терялась в просторной зале с высокими сводчатыми потолками и узкими арочными окнами в обрамлении тяжелых темно-синих штор. Вдоль всех стен стояли книжные полки. На них от пола до потолка в несколько рядов пестрели корешки новеньких книг, древних фолиантов и огромных иллюстрированных альбомов. Слева от входа стояла высокая передвижная лестница – без ее помощи дотянуться до верхних полок было невозможно. Это помещение, как и весь дом, казалось чем-то нереальным, грандиозным, оно подавляло, заставляя чувствовать себя тоненькой рукописной тетрадкой, затертой среди бесчисленных томов.
Мариан огляделась в поисках новоиспеченного мужа. Андерс сидел за столом, разложив перед собой сразу несколько книг. Стопка научных трудов и изысканий, ожидающих прочтения, была так велика, что лампа – небольшой светящийся шар, прикрытый колокольчиком нежно-голубого абажура, стояла на самом краешке, рискуя опрокинуться. Для чернильного прибора и латунной курительницы благовоний места уже не нашлось – они сиротливо стояли на полу. Казалось, Андерс полностью погружен в чтение, но стоило Хоук сделать несколько шагов, как он немедленно обернулся.
– Я знала, где тебя искать. Ну, хоть что-то тебе в Тевинтере нравится.
– Ри, ты видела это?
Он развернул книгу в её сторону, демонстрируя цветные схемы, посвященные построению стихийных заклинаний. Мариан перелистнула страницу, бегло просматривая пояснения к ним.
– Неплохо, - заметила она, отрываясь от чтения. – Рада, что тебя так впечатляют их успехи в исследованиях.
Андерс не отвечал. Пока она изучала записи, он изучал взглядом ее. Она изменилась, и роскошь была ей к лицу. Роскошь к лицу любой женщине, но Мариан – особенно. Андерс знал это всегда. В тот же момент, как Хоук пересекла порог его клиники, он понял, что ее место среди знати. Так произошло в Киркволле, так складывалось и теперь. Мариан успела заскучать в Ривейне, в деревенской глуши. Здесь, в окружении слуг, дорогих и красивых вещей, в центре внимания – она начала оживать, чувствовать себя в своей стихии. И кто он такой, чтобы портить ей настроение? Но все же, ему не нравилось жить в этом доме и полностью зависеть от милости какого-то магистра.
Дверь чуть слышно приоткрылась, и в библиотеку проскользнула невысокая эльфийка с маленьким узелком рыжеватых волос на затылке. Не поднимая глаз, она приблизилась к столу с подносом в руках. На нем расположились – большая изящная чашка, от которой шел ароматный пар, а рядом стояла хрустальная вазочка с цукатами.
– Ваш чай, господин, как вы и хотели.
Андерс закатил глаза.
– Господин хотел сам на кухне приготовить себе чай. Сам! Понимаешь?!
– Вам не нравится этот? - тонкая и хрупкая, она выглядела искренне расстроенной. – Я могу приготовить другой.
– Да чтоб весь этот идиотизм горел синим пламенем! – Андерс даже пристукнул по крышке стола.
Понимая, что ею недовольны, эльфийка вжала голову в плечи.
– Андерс не шипи так злобно, у Пушистиуса все равно лучше получается.
Хоук улыбнулась эльфийке и указала взглядом на дверь, та тут же вышла, забрав с собой поднос. Затем Мариан приблизилась к Андерсу и ласково встрепала его пшеничные волосы.
– Ну что ты злишься?
– Мариан, неужели тебе не кажется это диким? Какой я, к демонам, господин!
– Представь, что бы сказал Фенрис. Ты в Тевинтере, и ты тут господин, ещё немного и магистром станешь.
– Не смешно, Ри.
– Андерс, не реагируй ты так на это. Ну, не режут же её на твоих глазах. В конце концов, вспомни, как мы попали в замок Эн – там точно такие же эльфы, точно так же послушно обслуживали гостей, тебя ведь это не злило...
– Меня это злило.
Хоук тяжело вздохнула – окончательное объединение со Справедливостью положения явно не улучшило.
– Мариан, как я, по-твоему, должен на это реагировать?
– Может быть, как и я? Не думать о том, что ты не в силах изменить здесь и сейчас, и вместо этого заниматься тем, что исправить в твоих силах?
Андерс задумался. Его длинные, тонкие пальцы машинально бродили по строчкам текста.
– Я так не могу, Ри. Я хотел бы... Правда, хотел, – он осекся, – но... я чувствую это, я вижу, я знаю, что это неправильно! Я не могу не замечать этого...
– Я знаю, что ты не можешь. За это тебя и люблю.
– И иногда ненавидишь.
– Иногда, – Хоук рассмеялась, – но очень редко. Чаще люблю.
Андерс развернулся на стуле и прижал её к себе, уткнулся носом в мягкую, атласную ткань темно-бордового домашнего платья. От неё пахло смесью ветивера и ванили, редкий аромат, сладкий, пряный – эти духи она приобрела уже здесь, и теперь роскошный флакон мерцал золотыми отблесками на её столике. Она старалась показать ему, что приживается здесь, обустраивается, как будто и правда Тевинтер сможет стать её домом. Она старалась для него, и он знал об этом. Но, даже если от неё будет пахнуть теми же дорогими духами, что и от местной аристократии, она все равно останется всего лишь гостьей. Понимает ли Хоук это? И – если бы только гостьей! Иногда Андерсу казалось, что они – украшение дома, как то дерево, которым гордился Мазарис.

– Ри, у меня сегодня дела в городе.
Мариан провела рукой по его спине.
– Ты все-таки подыскал место для своей очередной лечебницы?
– Да. Отличное место. Тебе тот квартал точно не понравится. Задворки. Но там довольно много тех, кто нуждается в помощи, а мне не хочется терять навыки.
– Хорошо, иди. Только возвращайся к обеду. Во-первых, скоро должен зайти Фейнриэль, и он хотел обсудить что-то, по его словам, важное. Во-вторых, давай придерживаться традиций этого дома.
– Конечно.
Андерс, наконец, разжал руки и отстранился.
– Я заберу несколько книг. Думаю, Мазарис будет не против.
– Думаю, он даже не заметит, если учесть размеры этой библиотеки. Интересно, найду ли я здесь что-нибудь полезное о силовой магии?
– Я в этом уверен, - Андерс сложил несколько книг в стопку и направился к выходу, – Ри, постарайся не вляпаться в неприятности, пока меня нет.
– Не волнуйся, – Мариан улыбнулась. – В этом доме мне грозит разве что смерть от скуки, если появится дядя Мазариса, он утопит меня в рассказах о славном прошлом Тевинтера.
– Ты не представляешь, как я рад, что сейчас это единственная угрожающая тебе опасность.

Мариан дождалась, когда Андерс выйдет из комнаты, прислушалась к его шагам, а затем к скрипу и хлопанью входной двери. И направилась вглубь библиотеки в поисках того, что давно её интересовало. Как она и ожидала, у Мазариса было достаточно книг о духах, демонах и Тени. Провидец так и не смог объяснить, что тогда произошло, и полное слияние с Духом все же вызывало некоторые опасения. Одна надежда, что в Тевинтере уже были исследования по этому вопросу. К несчастью, как она и ожидала, большинство серьёзных ритуалов здесь, так или иначе, были связаны с магией крови. И вот этого её интереса Андерс бы точно не одобрил.


Наступили первые дни месяца дождей, и муссоны приносили со стороны моря влажный воздух и запах соли. Утром прошел проливной дождь, а теперь вышло солнце, и словно пытаясь наверстать упущенное нещадно светило в прорехи серых туч. К обеду земля высохнет, и в воздух поднимутся клубы пыли, а пока можно было наслаждаться запахами влажного нагретого камня.

Широкая лестница вела вниз, к рыночной площади. Стоящие на возвышении роскошные белокаменные башни и особняки Минратоса оставались за спиной. Как равнодушные великаны они смотрели сверху вниз на жизнь, протекающую у их подножия. От пристального и беспристрастного взгляда было не скрыться, но сегодня Андерс попытается.

Изящные перила с коваными решетками, на которых замысловато извивались чуть поддернутые патиной бронзовые рыбки, украшали лестницу, по которой он спускался. Каменные ступени заметно истерлись, обзавелись выщерблинами, а по краям покрылась темно-зеленым ворсом мха. Они были древние, как сама империя – такие же величественные, с тем же легким налетом упадка.

Торговая площадь гудела растревоженным ульем, лишь иногда в этом шуме различались крики зазывал, брань грузчиков, и запоздавшее: «Держи вора!» Ошалелый ветер собирал запахи, играя ими, словно проказливое дитя, поэтому повсюду витало немыслимое сочетание ароматов мускатного ореха и свежей рыбы, тонкого нежного духа лавандового масла и гнилых тыкв, резкий запах кож и приятный – пирога с персиками. Тенты лавочек трепетали на ветру, как паруса в море людей. С тем как Андерс приближался к ним, в этой толпе различались отдельные люди, становились видны детали: рябили яркие шали женщин и мелькали нечистые головы чернорабочих. Встречалась знать, отличающаяся роскошью одежд, и всегда – вооруженным сопровождением, разгоняющим чернь с дороги важной персоны.

Наконец Андерс и сам стал частью рыночной толпы, лавируя среди тесного людского потока. Он почти не замедлял шаг, огибая возникающие препятствия: потерявшуюся ли в толпе служанку с огромной связкой лука, или стайку учеников в одинаковых мантиях, толпящихся рядом с магическими посохами.

Здесь, на рынке Минратоса можно было купить все, от пучка петрушки до древних и редких рукописей, от связки сушеной рыбы до фиала со зловещим духом. Не было тут лишь живого товара - рынок, на котором продавали рабов и скот находился в нижней части города.
Лица торговцев светились радушием и желанием угодить, обслужить продать, и немного – обсчитать и обвесить. Правда, если выдать себя орлесианским акцентом можно ожидать, что тебе не только подсунут лежалый товар по двойной цене, но и вообще не будут разговаривать. Прибыль прибылью, но принципы тут были в почете, да и без пары заезжих орлесианцев местные торговцы не обеднеют. Вот так в мелочах, проявлялась война, затянувшаяся на столетия – противостояние между Белой Жрицей и Черным Жрецом. Начавшаяся с кровопролитий, она продолжалась тут, поддерживаемая усилиями ушлых торгашей.

– Господин, – окликнули его, отвлекая от мыслей, – господин, попробуйте, пожалуйста!
Андерса остановила бойкая девчушка, лет тринадцати, в бедном, но чистом льняном платьице в полоску, на фоне которого ее косички смотрелись жгуче-черными. На переносном лотке, который она держала, аккуратными рядами лежали крупные креветки, обжаренные в тесте.
– Спасибо, милая, но не сегодня.
Юная торговка только сверкнула веселыми, похожими на спелые вишни глазами.
– Вы попробуйте, так как мама их не готовит никто.
– Одну, – сдался Андерс под ее обаятельным напором, подбирая креветку с лотка.
– С вас три медяка, – добавила девочка.
– Вымогательница, – он, отсчитал мелочь, – на, держи.
Все же ее хитрая белозубая улыбка стоила дороже этих грошей.

Андерс позволил течению толпы подхватить себя и нести дальше мимо лотков с зеленью, орехами, всевозможными фруктами, овощами и специями. Мимо ароматных дынь, которыми торговали прямо с телеги, мимо прилавка с горкой яблок - крупных, красных, сверкающих восковыми бликами своих округлых, без единого изъяна, боков.
В этом ряду, среди покупателей все чаще попадались домашние рабы знати – люди и эльфы. Им позволялось появляться на улице без сопровождения, но для того, чтобы никто не посмел покуситься на имущество знатного рода, они носили на руке повязку с цветами и гербом дома, к которому принадлежат. Но куда больше их отличал взгляд, иногда робкий и боязливый, иногда отрешенный.

Наконец Андерс нашел то, что искал. Хозяйка этого лотка, женщина с ранней сединой и яркими синими глазами, относилась внимательно к своему товару. Аккуратные пучки лекарственных трав, уже разобранные и очищенные от грязи, она ставила в мелкую бадью, чтобы те не увяли от зноя.
Андерс закупался у нее не впервые – возможности собирать лекарственные травы самому у него не было.
– Ой, это снова вы, – торговка моментально его узнала, – я отложила для вас сразу несколько пучков эльфийского корня. Так и думала, что вы придете сегодня.
Она бережно извлекла из бадьи корни, перевязанных бечёвкой и протянула их Андерсу.
– И ещё пучок веретенки, пожалуйста.
– Так странно, – заметила она, – пересчитывая полученные монеты, – вы покупаете много целебных трав. Я просто обязана сделать вам скидку. Возьмите этот корешок эмбриума бесплатно. Он такой невзрачный, что его никто не хочет брать, а вам, наверное, нужнее. У вас кто-то болен, да?
Он лишь покачал головой – это было лучше, чем солгать.

Наконец Андерс покинул торговую площадь, оставляя за спиной толчею и шум, свернув в лабиринт жилого квартала. Этот район не считался бедным. В замкнутых двориках, запрятанных в колодцы мрачноватых домов и соединенных арочными проходами, попадались небольшие фонтаны. Некоторые из них даже работали, услаждая слух тихим звучанием бегущей воды.
Причудливо контрастируя с сохнущими на веревке простынями, на стене одного из домов сверкала кусочками смальты древняя мозаика. Часть камушков была выбита и потеряна, но это не мешало распознать изображение жрецов, поклоняющихся одному из Древних Богов, печально склонившему уродливую шипастую голову. Не этот ли приятель приходит в снах к Серым Стражам?
Стены с небольшими трещинами в штукатурке, кое-где покрывшиеся мхом, хранили на себе легкую печать упадка. И не смотря на это, в домах теплилась жизнь: на окнах висели пестрые занавески, на круглых клумбах покачивали головками так любимые в этом городе ирисы, во всю торговали мелкие лавчонки, которым не нашлось места на торговой площади. В них продавали всякий хлам или домашнюю утварь, но, порой, встречались и любопытные вещички: редкие ингредиенты для зелий, старинные рукописи и магические амулеты.

За углом одного особенно обшарпанного дома начиналась узкая кривая улочка, ведущая к бедным кварталам. Да, даже у этого великолепного города была своя изнанка, ничем не отличающиеся от киркволльской клоаки. Здесь люди теснились в ветхих покосившихся домишках, иногда по несколько семей в одной комнате. Встречались совсем безобразные строения – кривобокие шалаши из плавника и мусора или навесы под которыми люди спали вповалку, словно крысы в своей норе. Узкие проходы заставляли постоянно быть настороже – не от головорезов, хотя и их хватало, просто, если зазеваться, можно было наступить, или ещё хуже, оказаться облитым тем, что местные жители решат вылить прямо из окон.
Возможно, в этой дыре находили свой приют и маги, сбежавшие из Тедаса, спасающиеся здесь от ужесточающейся диктатуры андрастианской церкви. Андерс болезненно поморщился – уж он-то знал причины того, почему храмовники беснуются, откуда все больше ограничений и наказаний. Он сам это начал.
Даже если ты абсолютно уверен в правильности пути, это не значит, что тебе не больно. Андерсу было больно. За тех, кто остался там, за тех, кто на своей шкуре почувствует, что такое разъяренные церковники, некогда бывшие инквизицией.

Большие перемены всегда требуют жертв и крови. Крови. Крови требуют храмовники, крови требуют тевинтерские магистры. Кровь - как цена за любые действия, любые достижения. Кровь - как оплата, разменная монета. Кровь...

Андерс приблизился к небольшой речушке, в которой местные жители стирали свою заскорузлую от длительного ношения одежду. Вонь дешевого мыла, сваренное из жира и золы, резко шибала в нос. Маг собирался найти обходную дорогу и чуть не столкнул в воду плетеную корзину.
– Куда прешь, ты...
Невысокая женщина с растрепанными темно-русыми волосами и покрасневшими от стирки в холодной воде руками замолчала, как только увидела, с кем говорит.
– Простите, господин, я вас не видела.
Она опустила взгляд. Здесь не часто появлялись хорошо одетые "господа”, и каждый их визит встречался наигранным подобострастием и плохо скрываемой враждебностью.
Андерс нагнулся и поправил корзину, чтобы та не свалилась в воду, и двинулся дальше. Он уже почти дошел до своей новой лечебницы, как сзади его окликнули.
– Эй, господин...
Андерс обернулся. Небольшая группа из пяти мужчин выглядела враждебно. У троих он заметил на поясе ножи, двое разминали руки, готовясь к хорошей драке, и нагло лыбились, прикидывая в уме, за сколько можно продать его шмотки. Сейчас Андерс пожалел, что забыл дома посох – на мага бы они напасть не решились. Но, после Киркволла и Ривейна, он так и не привык ходить с ним по улицам. Хотя здесь магические посохи служили скорее гарантией безопасности и подчеркивали статус. Андерс огляделся. Улица была абсолютно пуста - он мог бы поклясться, что и той женщины, сидящей возле реки уже нет на месте, видимо, она и навела на него местных головорезов. Винить её было бы странно. Бедняки вынуждены бороться за кусок хлеба, пока знать жиреет и развлекается. Так было всегда и везде.
– А не хочет ли господин поделиться с нуждающимися?
При слове "господин” Андерс неприязненно скривил губы - сколько раз он уже слышал это обращение за последний час.
– Нет, господин сегодня не настроен делиться.
Андерс выжидательно смотрел на главаря группы.
– Неужели господин надеется, что мы его просто так отпустим?
На лице мужчины расплылась самодовольная улыбка, и двое, стоявших позади, ответили смешками на выпад их лидера.
Андерс вздохнул – ну что с ними делать?
– Господин надеется, что земля разверзнется под вашими ногами, и вы провалитесь на глубинные тропы, а там убьетесь о первого попавшегося огра. К сожалению, мои надежды редко сбываются.
– У тебя вообще больше надежд не будет, выродок.
Говоривший сделал шаг в сторону Андерса и тут же застыл. На руке мага плясал небольшой сгусток огня - он осветил темный закоулок, подкрасив рыжеватым цветом облупившуюся стену дома.
– Маг!
Этого было достаточно для того, чтобы узкая улочка опустела. Андерс загасил огонь и хмыкнул. Все же иногда хорошо быть магом, по крайне мере здесь. Будь он в Киркволле, эти ребята могли бы привести храмовников, а тут он имеет право ходить по городу свободно.

Оставшийся путь он проделал без приключений, и, толкнув покосившуюся дверь, оказался в небольшом заброшенном доме, который выбрал для своей лечебницы. Вполне возможно, что в ближайшие дни его пациентами окажутся те, на кого нападут только что встретившиеся ему головорезы, или они сами, если переоценят свои силы.
Андерс осмотрел помещение – ещё многое нужно доделать, но большая, просторная комната выглядела вполне прилично. Он уже лечил тут нескольких бедолаг, и они немедленно распространили информацию о некоем психе, который готов исцелять бесплатно. Скоро здесь будет много нуждающихся, в этом Андерс не сомневался, а сейчас ему уже помогли привести дом в порядок. В комнате появилась старая ветхая кровать, несколько стульев и столов, большие металлические бадьи для воды, и разнообразное тряпье, которое пойдет на бинты. Он сам принес сюда чистые новые рубахи – это может понадобиться. И, надо сказать, его убежище выглядело вполне неплохо. Осталась лишь одна деталь – зажечь масляный фонарь, висящий у двери.
Теперь Андерс ждал, когда к нему потянутся маги, сбежавшие от андрастианской церкви. Этот ход он продумал с первой минуты, как ступил на тевинтерскую землю. Как проще всего привлечь сторонников, не развешивая объявлений на стенах? Назваться ферелденским беженцем и показать, что ты готов помочь.