Таверна, где остановились Искатели, неторопливо, лениво пробуждалась. Вчера поздно вечером здесь было многолюдно и шумно. Теперь же гостей встречал почти пустой зал, чистые, аккуратно выметенные полы, и столы с приставленными стульями. Как последнее свидетельство уходящей ночи, в углу, напротив окна, спала худенькая подавальщица, опираясь острыми локтями на крышку высокой стойки.

Мартина Дюпон покинула свою комнату в надежде пообщаться с владельцами заведения. Было ясно, что их группа застряла здесь до тех пор, пока не вернется рыцарь-капитан Максимилиан Лерой. Возможно, ему удастся получить интересующую информацию, но Искательница решила, что будет не лишним разузнать все местные сплетни и слухи. Не впервой им было получать полезные сведения из россказней трактирщиков. В любом случае, это интереснее, чем торчать в одной комнате с теми, кто успел утомить за время длительного путешествия.
Легкая броня, походный плащ, все это было убрано до поры до времени, сегодня Дюпон выглядела по-другому. Простое бледно-желтое платье, женственная прическа, так Мартина привлекала меньше внимания, хоть и чувствовала себя неловко. Этот образ давался нелегко, сражения с магами крови были для нее делом куда более простым. Но, что может быть безобидней смазливой простушки с наивными зеленовато-голубыми глазами и вздернутым носом?

Оказавшись в зале таверны в поисках владельцев, она обнаружила там лишь одного посетителя. Мужчина был одет как небогатый горожанин – чисто, опрятно и неброско. Его внешность портила блестящая лысина на самой макушке, да унылое выражение лица. Он сидел, чуть ссутулившись, и изредка прикладывался к высокой глиняной кружке с каким-то пойлом. Однако в глазах не было и следа опьянения. Появление Мартины, казалось, не вызвало в нем интереса. Убедившись в этом, Дюпон решительно пересекла просторный зал, миновала спящую подавальщицу и ловко ввернулась в приоткрытую дверь, оказавшись на кухне. Доносящиеся отсюда запахи были настолько сильны, что, казалось, можно было найти это место и с завязанными глазами. Изысканные специи, печеные овощи и жареная птица щекотали обоняние, дразнили, и невежливо напоминали о том, что Мартина, плохо переносившая морские путешествия, всю последнюю неделю питалась лишь подсушенным хлебом.

Стоило сделать шаг внутрь помещения, как Дюпон обдало жаром горящего очага – массивный, с закопченными до черноты кафельными плитками, он занимал половину стены. Хоть кухня была просторной, но её так плотно заставили разделочными столами, полками с начищенной медной посудой и корзинами с едой, что она казалась тесным лабиринтом. В этом пестром многообразии было не просто найти невысокую хозяйку – крепко сбитую гномку с короной огненно-рыжей косы.
Та не замечала незваной гостьи, успевая крошить на огромной разделочной доске яркие бруски свежей моркови и с воинственной решимостью нанизывать на вертел разделанные цыплячьи тушки. Металлический прут был довольно тяжелым, но гномка обращалась с ним ловчее, чем иной новобранец с легким тренировочным копьем.

Мартина деликатно кашлянула, надеясь, что её услышат сквозь гудение пламени в очаге, и мерное постукивания ножа. Гномка отвлеклась от своей работы и подняла на нее глаза. Лицо, обсыпанное крупными веснушками, было открытым и милым.

– Как вы прошли сюда? – в голосе гномки не было возмущения или враждебности.
– Я искала хозяев. Простите, – Мартина виновато улыбнулась, – я не знала, что сюда нельзя.
Она хорошо знала эту роль – робкая молодая женщина, которая ищет общения. Её вежливость и почтение во взгляде располагали к себе, а искренний интерес развязывал язык. Очевидно, хозяйка таверны сама была не прочь перекинуться парочкой слов. Гномка отерла рукавом пот с лица, и дружелюбно улыбнулась в ответ:
– Да, ладно, это не правило совсем. Просто сегодня ожидается тяжелый день. Праздник дождя. Тут будет такой наплыв клиентов к вечеру, только и успевай подносить выпивку. К тому же мы хотим открыть лавку с готовой едой на торговой площади, – гномка на секунду перевела дух, а потом представилась, – я Хильда.
– Мартина, – ответила девушка, подходя поближе и радуясь, что тема для разговора нашлась сама собой, – похоже, мы приехали вовремя, как раз успеем на праздник. Я о нем уже наслышана.
Гномка приставила вертел к столу, и принялась за следующий пучок моркови, лишь изредка оборачиваясь на случайную собеседницу:
– Мы с мужем и не празднуем его вовсе – посвящаем этот день трудам. Мы просто не можем упустить время, когда на закуски во всем городе будет особый спрос, да и обычные клиенты по случаю праздника всегда щедрее. Для нас это День Хорошей Выручки.
Мартина вежливо посмеялась.
– А что же празднуют остальные жители города?
– Кто как. Только у каждого свой праздник. Торговцы, как мы, радуются прибыли. Нищие радуются, что в этот день кое-где можно бесплатно поесть или даже получить щедрую милостыню. Подмастерья – тому, что не нужно работать. Мужья радуются, что можно сбежать от семьи и провести день, таскаясь по кабакам. Дети радуются магии – ученики магистров устраивают представления.
– А чему же радуются магистры? – осторожно поинтересовалась Мартина.
– А кто их знает, чему они радуются? – Хильда вновь отложила нож, и сгребла нарезанное в глубокую миску, – они слишком далеко. Живут в своем квартале. Изредка появляются и здесь, обделывают свои дела, или закупаются какими-нибудь товарами. Такие обычно разъезжают в карете, прячась за занавесками, реже – ходят в толпе охраны. Попробуй, догадайся, о чем они думают!
– В толпе охраны? Им есть чего опасаться?
– Ну, это не совсем так, – Хильда поморщилась. – Просто у них так принято. Хотя… ты слышала о Белом Призраке?
– Нет. Мы приехали вчера поздним вечером, и ещё не успели ни с кем пообщаться.
– Говорят, он приходит из квартала магистров, и, возможно, это кто-то из них. Лицо прячет – никто не видел, как выглядит, но его всегда узнают по походке, росту и белому одеянию. Вот он ходит без вооруженной охраны, – гномка коротко глянула Мартине в глаза, словно хотела убедиться, что та заинтригована, – хотя, конечно, настоящему магистру не может угрожать шайка проходимцев. Но этот прогуливается так, словно ему вовсе не умирать. Местные жители приходят от него в ужас. А если спросить, что же в нем так пугает – никто ничего не ответит. Как же, это же Белый Призрак!
– А он, что, уже кого-то убил прямо на улице?
– Думаю, даже если так – свидетелей все равно не осталось, – гномка улыбнулась. Очевидно, сама она эту историю всерьез не воспринимала.
Мартина улыбнулась в ответ. Завязалась непринужденная беседа, самое время было начинать задавать интересующие вопросы.
– Хильда, скажите, а как часто сюда приезжают орлесианцы? Я понимаю, нас здесь не очень жалуют, но я ни за что не поверю, что они слишком редкие гости тут.
– Не жалуют, не то слово. Многие местные их просто ненавидят. И если есть что-то, что объединяет обитателей трущоб и магистров – это нелюбовь к орлесианцам. Хотя, надо быть честным, это чувство взаимно. Нам-то гномам до этого дела нет. Все вы люди одинаковые.
– Как и гномы.
– Ну, куда без этого?
Пламя в очаге спало – остались угли, жаркие, мерцающие. Гномка взялась за вертел с цыплятами и ловко установила его над очагом.
– Я это понимаю, держаться своих всегда легче, – произнесла Мартина, затем, помедлив, добавила, – очевидно, мы еще не скоро покинем Минратос, дела моего дяди быстро не решатся. А мне бы очень хотелось найти себе общество. Хильда, я попрошу вас, если вы узнаете о приезжих с юга, особенно из Орлея, расскажите мне, как с ними можно связаться. Вдруг, там будут те, кто пожелает составить мне компанию на время пребывания в этом городе.
– Ну, если я что-то узнаю, я постараюсь тебе помочь, – с готовностью ответила Хильда.
– Спасибо. А можно спросить?
– Да?
– Мне почему-то казалось, что в таверне, которой владеют гномы, наги должны быть главным блюдом.
Хильда расхохоталась:
– Наги? Я бы с удовольствием именно их и готовила, но как объяснить человеку, что мясо нага гораздо нежнее курятины? А основные клиенты у нас все-таки люди.
– А у себя дома вы их готовили?
– Нет. Дома я никогда не готовила. Я родилась в касте воинов, а мой отец не делал разницы между воспитанием сыновей и дочерей. Поэтому дома меня учили крошить что-то пострашнее морковки. Вот только получилась так, что я встретила Рагнара. Он был из касты торговцев, а я слишком упряма. Мы стали супругами и наземниками.
– Вы покинули свой дом, чтобы иметь возможность пожениться?
– Так и есть.
– И вы не жалеете, что не остались в Орзаммаре? – Мартина сама до конца не осознала, почему эта история её так взволновала.
Гномка тяжело вздохнула и отвела взгляд.
– А о чем жалеть? – её голос дрогнул, – я ушла с проторенной тропы, которая была приготовлена для меня с рождения. Победила предопределенность в своей жизни. Это ведь тоже победа.
Дверь протяжно скрипнула, и Хильда осеклась. В кухню вошел хозяин, чернобородый гном средних лет, одетый в парадную темно-бордовую рубаху, очевидно, по случаю праздника. Он мимоходом бросил недовольный взгляд в сторону Мартины.
– Хильда, душа моя, ты не могла бы поторопиться, – обратился он к супруге, – Если мы не успеем с едой, лучшие места на торговой площади займут, и нам придется открывать лоток на отшибе!
– Хорошо, милый, – она воткнула нож в разделочную доску, а затем обратилась к Мартине, – извини, дорогая, но мне нужно работать. Приятно было пообщаться.
– Мне тоже. Хильда, - Дюпон уже поняла, что наступило время избавить хозяев таверны от своего общества.

Пока Мартина общалась с Хильдой, в главном зале наметилось легкое оживление: девушка-подавальщица проснулась и теперь остервенело елозила по крышке стола грязноватой тряпкой. Мужчина с лысиной так и сидел на своем месте. Странно, но расположение предметов на его столе не изменилось. Пустая бутылка как стояла, так и продолжала стоять. Её бы унесли, если бы он заказал ещё выпивки. А, значит, этот посетитель больше ничего не просил, продолжая прикладываться к своей кружке.
Уже сворачивая в коридор, на лестницу, ведущей к комнатам, Мартина заметила, что тот провожает ее пристальным взглядом. Как только она обернулась, мужчина отвел глаза. Это настораживало.

Поднимаясь по лестнице, Мартина задумалась о прошедшем разговоре. Общительная гномка чем-то понравилась ей. Интуитивно она догадывалась, какие особенные слова сказала Хильда, что Искательница почувствовала в ней родственную душу. Слова, которые тронули её.
"Мой отец не делал разницы между воспитанием сыновей и дочерей”.

Это было верно и для Мартины – так похоже на ее прошлое. Отец, орлесианский провинциальный аристократ, жаждал, чтобы его дети прославились. Он задался целью сделать воинами всех пятерых, без исключения младшей дочери, не делая скидок на её возраст. Отец нанимал ей учителей, заставлял тренироваться наравне со старшими братьями, абсолютно не интересуясь мнением жены, желающей для своей дочки простого женского счастья. Ему нравилась и религиозность Мартины, поэтому он всячески способствовал её желанию стать воином Церкви. Отец верил, что дочь станет лучшей. Она и стала, самой верной, самой талантливой, такой, что её заметили.
Путь сам выбрал её, и Мартина никогда не думала, хорошо это или плохо. Но сегодня она увидела человека, который предпочел предопределенности неблагодарный и бесславный труд на кухне. Это было странно. Но где-то в глубине души Мартина понимала, что ничего не знает об этой жизни, и не может о ней судить.

Дюпон вернулась в комнаты, отведенные для неё и её спутников. В одной из них, самой просторной, собрался сейчас весь их небольшой отряд за исключением Максимилиана и каждый, как мог, коротал выпавшее им свободное время.
Место за столом занял молодой рыцарь-лейтенант Дамиан Райен. Он сидел, чуть откинувшись на гнутую спинку кресла, скрестив руки на груди. Дорожная куртка на нем, выделялась мелким искусным золотым шитьем, а из левого рукава торчал белоснежный уголок батистового платка. Дамиана можно было назвать красавцем: тонкие черты лица, бархатистая нежная кожа, светлые золотистые волосы. Женственность его капризных и нежных губ гармонично компенсировалась твердым волевым подбородком. Только Мартине постоянно казалось, что его лучезарные голубые глаза смотрели на окружающий мир со скукой и презрением, будь то его товарищи или паутина, свисающая с потолочной балки. Она не любила Дамиана, и он платил ей сторицей. Их стремление уколоть друг друга было так велико, что порой они забывали чувство меры.
По правую руку от Дамиана устроился Ксавье Рикар, темноволосый мужчина с лицом добродушного плута. Его темно-зеленые глаза, обрамленные веселыми морщинками, казалось, таили в своей глубине искорки смеха, небольшие, чуть подвитые усы только добавляли ему несерьезности, а вот жесты были исполнены ленивой грацией и силой. Ксавье сидел, чуть наклонившись к столу, и приятельски обменивался с Дамианом едва слышными репликами. Любимой темой этих двоих были городские бордели, поэтому Мартина старалась не вслушиваться в их глубокомысленные беседы.
В дальнем темном углу комнаты на жесткой кушетке сидел Фланд Девлин. Он был ровесником Мартины, а может и старше, но выглядел как мальчишка – невысокого роста, щуплый, худой. Природа наградила его светлыми, рыжеватыми волосами, такими же бровями и ресницами, из-за чего грязно-голубые глаза, казалось, смотрели чуть подслеповато. Всего лишь иллюзия. Он обладал острым зрением и считался превосходным лучником. Руки Фланда были заняты: из небольшого куска дерева он вырезал фигурку. Тонкие детали пока не различались, но в форме обработанного брусочка уже угадывался силуэт медведя. Фланд работал с ловкостью, бережно складывая обрезки дерева в смятый кулек исписанной бумаги.
Главным недостатком Фланда, который ставил непреодолимый барьер между ним и Мартиной, была его привычка молчать. Он мог ответить на вопрос пожатием плеч или мимикой, считая, что этого вполне хватит. Это выводило Мартину из себя. Впрочем, она понимала, что это не худший из человеческих недостатков. Много Фланд говорил лишь по делу, и только с рыцарем-капитаном. Еще во время морского пути Дамиан прозвал Фланда «Рыбой». Прозвище сразу прилипло к нему, и его, казалось, использовали все, кроме их лидера.

Спутники встретили появление Мартины без энтузиазма. Фланд лишь на миг поднял на нее взгляд, а затем вновь вернулся к своей работе. Ксавье, что-то рассказывающий своему приятелю, просто сбавил тон.
– А вы знаете, что внизу сидит человек, который шпионит за приезжими иностранцами? – Сказала Мартина с порога.
– С чего ты взяла? – переспросил Ксавье.
В его тоне не было обычной насмешки, поэтому Мартина ответила:
– А что можно сказать о человеке, который часами сидит с кружкой и не пьянеет? При том, что сейчас раннее утро и кроме него в таверне нет посетителей.
– Возможно, ты и права, – задумчиво произнес Ксавье, – только, если это так, он работает не один. Глупо будет что-то предпринимать, пока мы не вычислим всех.

На этом разговор был окончен. Мартина не знала, куда ей лучше присесть. Рядом со столом стоял свободный стул, но для того, чтобы его взять, нужно было приблизиться к Дамиану. Она пересекла комнату, подошла к окну, и легко запрыгнула на широкий подоконник, устроившись на него с ногами.
Странно, но окна в этом здании были грязными. Старые мутные стекла в частых переплетах расчерчивали белесые полосы. Вчера ночью это не бросилось в глаза: окна были занавешены льняными занавесками. Но сейчас, когда злое тевинтерское солнце подходило к зениту, слепой и холодный полумрак действовали угнетающе. Возможно, это и не так существенно, куда важнее то, что здесь стирали простыни, мыли посуду и не пускали совсем нищую публику. По крайней мере, тут можно было спрятаться от тошнотворного запаха немытых тел.

Мартина уставилась в окно, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит снаружи. Но как назло окна выходили на узкий проулок, почти пустой в это время. Только попрошайки в безобразном тряпье подпирали стену противоположного дома, да ветер гонял тучи пыли. Правда была в том, что ей не очень хотелось встречаться взглядом с присутствующими, и в то же время, не хотелось сидеть в своей спальне в одиночестве. Возможно, она слишком устала от общества своих спутников, за исключением лишь одного, того, которого здесь не было. В задумчивости восседая на подоконнике, она не замечала, что похрустывает костяшками пальцев.
– Послушай, Дюпон, – наконец не выдержал Дамиан, – если ты не прекратишь хрустеть пальцами, я их тебе переломаю.
Его резкие слова вывели Мартину из задумчивости:
– Смотри, ногти не повреди, – в её голосе слышалась обида.
Замечание попало в цель. Озабоченность Дамиана состоянием своих рук и ногтей было предметом шуток, но, как правило, они в его присутствие не высказывались. Ксавье реплика Мартины показалась остроумной – его глаза засветились весельем, а улыбку он спрятал, деликатно поднеся к лицу ладонь, Фланд тоже оторвался от своей работы, поглядывая то на девушку, то на ее обидчика.
– Ты слишком много говоришь, Дюпон. Когда придет твой дорогой рыцарь-капитан, попроси его, и он с удовольствием найдет, чем занять твой болтливый рот.
– Это было грубо, очень грубо, Дамиан, – с притворной серьезностью проговорил Ксавье.
– Вы, вообще, о чем, идиоты? – Мартина уставилась на них с удивлением.
– Я ее обожаю, Дамиан, она даже не поняла, о чем речь, – Ксавье весело хохотнул.
Дамиан не разделял веселья своего приятеля, а продолжал мерить девушку недобрым взглядом. Неожиданно он обратился к Фланду:
– Рыба, как ты считаешь, такие как Мартина должны учиться держать язык за зубами?
Фланд ответил сразу, несколько удивив присутствующих своей словоохотливостью:
– Это, какие, такие как Мартина?
– Рыба, ну подумай, ты же это умеешь. Чем Дюпон отличается от меня, от тебя, от Ксавье?
– Тем, что я женщина, правда, Дамиан? – ответила Мартина вместо Фланда.
– Нет, Дюпон, ты ничего не поняла. Ты – женщина, которая не знает своего места.
Прежде Мартина никогда не воспринимала его слова всерьез, не испытывала обиды. И слышать от него неприятные колкости в адрес женского ума стало почти привычным. Но в этот раз он сказал то, что действительно её задело. Она не сознавала, почему ей стало так больно. Но теперь время, которое может занять грядущее задание, время, которое Мартине придется провести в обществе Дамиана Райена, казалось ей бесконечным.

***

Ночь не принесла Максимилиану отдыха. Утомительные, тягучие часы бессонницы сменились такими же снами. Без сюжета, без смысла, они оставляли после себя дурное послевкусие. Казалось, сама Тень вступила в сговор с орлейскими беглецами, и нанесла свой удар по рыцарю-капитану Искателей. Спасало лишь то, что их задание пока находилось в той стадии, когда не требовалось совершать стремительных действий и принимать судьбоносных решений. Все, что они могли сейчас – собирать информацию. Осторожно, стараясь не выдать себя, они должны были вызнать сведения о людях, которые помогали беглым магам, о расстановке сил среди магистров, о возможных союзниках и потенциальных врагах. И прояснить это Максимилиан рассчитывал уже сегодня, запланировав ранний визит к довольно известному торговцу магическими редкостями. Уже десять лет тот держал свою лавку в «светлой», престижной части торгового района, и столько же времени поставлял Ордену Искателей информацию о Тевинтере.

Когда Максимилиан покинул таверну, Минратос преподнес ему еще один сюрприз. Вчера пустынные улицы, ночной неверный свет и зловещие вспышки молний делали город таким, каким Максимилиан и ожидал его увидеть – зловещим. Но с наступлением утра все изменилось. Дома, деревья и скульптуры перестали быть пугающими силуэтами, а на оживающих улицах появлялось все больше людей. Город был похож на уличную актрису, которая весь вечер изображала кровожадную ведьму, а потом просто сняла свой грим, под которым оказалось усталое, немолодое, но вполне человеческое лицо. Минратос постепенно становился живым и таким обыденным. Это отзывалось в душе Максимилиана ощущением неправильности происходящего. Чувство зародилось с самых первых секунд и усиливалось с каждой новой порцией информации.
Чем ближе к центру города подходил Максимилиан, тем труднее становилось пробираться сквозь группки людей, тем чаще на его пути попадались непонятные украшения. Самый большой интерес вызывали высокие столбы с черными крюками, к которым было привязано множество разноцветных лент. Красные, зеленые и желтые полоски ткани, повязанные на темные дуги металла, полоскались на ветру, привлекая его внимание. Что они изображали, Максимилиан мог только гадать.

Постепенно рыцарь-капитан Лерой приближался к своей цели – одной из самых известных в Минратосе лавке по продаже редких магических товаров. Он надеялся, что в утренний час там будет мало посетителей, и никто не обратит внимания, что ассортимент волнует его гораздо меньше, чем хозяин «Раритатиса», известный как маг, который сбежал из орлейского Круга около десяти лет назад и нашел в Минратосе приют. Сбежал... На самом деле все было немного не так. Вряд ли Кевин Хейли смог бы сбежать сам, да и причин для побега у него не было.

Обычные люди редко задумываются о том, насколько разным по силе может быть дар. В их представлениях маг – это сосредоточие мощи. Но так бывает не всегда. Сил Кевина еле хватило на то, чтобы пройти Истязание. Несмотря на все старания, он так и не смог найти ни одной школы, в которой его способности проснулись бы, наконец, в нужной степени. Он оказался слишком слабым для того, чтобы выжить один в мире, где магов боятся, достаточно умным, чтобы это понять и, несомненно, хитрым, способным сделать свою слабость своей силой.
В то время, как его сверстники совершенствовали дар и втайне мечтали стать Первыми Чародеями, Кевин вынужден был смириться с тем, что эти возможности не для него. Ему предстояло найти свой собственный путь, и это оказалось совсем не сложно. За годы, проведенные в Круге, он зарекомендовал себя, как человек преданный Церкви и готовый работать с теми, кого другие за спиной называли тюремщиками. И однажды он стал именно таким, какой был им нужен: тихим, спокойным, лояльным и почти незаметным – с одной стороны, и достаточно вертким, хватким, чтобы не упустить своей выгоды – с другой. Кевин умел приспосабливаться, но его таланта к магии не хватало, чтобы отправиться в собственное плавание. Даже попав в Тевинтер, Кевин не посмел бы куснуть руку, которая его кормит: без поддержки Искателей риск оказаться в рабстве у какого-нибудь магистра был слишком велик.
В тридцать лет Кевин отправился в Минратос под видом беглого мага, на самом же деле он был всего лишь очередным шпионом Ордена Искателей. И не единственным, кто оказался на враждебной андрастианской церкви территории с целью сбора информации. Сейчас же было самое время воспользоваться подобного рода помощью.

Лавку с броским названием "Раритатис” Максимилиан нашел без труда. Большущую черную вывеску с белыми буквами, висящую на уровне второго этажа, даже со слабым зрением было трудно не заметить. Преодолев несколько высоких ступеней и решительно потянув за ручку двери, Лерой оказался внутри магазинчика и в первые секунды, совершенно растерялся. На улице была солнечная, ясная погода, здесь же царил таинственный, загадочный полумрак. Свет просачивался в помещение сквозь четыре круглых витражных окна, располагавшихся почти под самой крышей двухэтажного дома. Разноцветные лучи, падающие на истоптанный деревянный пол, придавали простоватой обстановке завораживающий оттенок волшебства. Совсем немного усилий – и захламленные стеллажи заставляли поверить, что в их недрах непременно найдется нечто чудесное, а обычная лестница приведет к разгадке зловещих тайн. Максимилиан присмотрелся. В конце зала виднелся длинный стол, заваленный книгами, и высокая, чуть сутулая, фигура продавца. Тот стоял неподвижно, и Лерой направился к нему вдоль ряда шкафов, вдыхая острый, почти удушающий запах магазина. Старая бумага, высушенные травы, пыль, спиртовые настойки – все смешалось и сдобрилось едва уловимым гниловатым духом тления. Внимание Лероя привлекли разноцветные зелья, стоящие на одной из полок. Некоторые чуть заметно поблескивали, другие ярко сияли, отбрасывая цветные блики. Здесь же были книги толщиной с его кулак, в тяжелых резных обложках, странные амулеты различных форм и размеров, с редкими камнями и причудливыми узорами. Казалось, каждый дюйм помещения пропитался магией.
Человек, стоящий у стены, зашевелился, полез в карман мантии за платком, а затем приветливо улыбнулся успевшему подойти Максимилиану.

Кевин ждал гостей с того самого дня, как получил письмо, предупреждающее, что в Минратосе должны появиться Искатели с важным заданием. Новость о нежданном визите была шокирующей и крайне неприятной. Кевин жил здесь почти десять лет, и его сотрудничество с Искателями ограничивалось регулярными отчетами. Порой там были немаловажные сведения об изменениях во внутренней политике страны, но чаще маг поставлял всего лишь сплетни и пересуды. Теперь все становилось куда серьёзнее. Оставалось надеяться только на осторожность и профессионализм тех, кто прибудет в Минратос, ведь от них зависела и его безопасность.
Но не меньше Кевина волновала и другая проблема. Он слишком долго прожил в Тевинтере, чтобы следовать правилам андрастианской церкви настолько рьяно, как от него ожидали. И, если Искатели узнают об этом, не захотят ли вернуть его в страну, которую он больше не считал домом?
Свобода, безопасность, магазин, широчайший ассортимент товаров – всем этим Кевин был обязан тем, кто отправил его сюда. И все же многое изменилось. Годами Кевин изучал новый для себя мир – правила, традиции, хитрости, законы, лазейки. Заводил полезные знакомства и связи, старался не наживать врагов. Тихий, безобидный, готовый достать лучшие заклинания, древнейшие исследования, редчайшие ингредиенты, он втирался в доверия к магистрам, которые рекомендовали его друзьям. Кевин всегда был нейтрален в конфликтах, но, работая с мелкими торговцами, обзавелся сетью информаторов во всех уголках Минратоса, и даже за его пределами. Он знал, что происходит во дворцах, и был в курсе того, что творилось в самых мерзких, грязных и бедных районах города. И всегда готов был оказать услуги, добывая информацию.
И, если вначале Кевин посылал все полученные сведения в Орлей, то теперь у него появилась собственная коллекция секретов и тайн. Кевин не принадлежал ни к одному из Домов, но за десять лет сумел добиться определенной известности и обеспечить себе безопасность, став не просто продавцом редкостей, но ещё и торговцем информацией. Сейчас его задачей было как можно быстрее спровадить нежданных гостей обратно в Орлей, заодно убедив их в своей полезности здесь, чтобы – упаси Создатель – кому-нибудь в голову не пришла светлая мысль вернуть его обратно в Круг, а вместо него прислать кого-то моложе и преданнее.

Как только в дверь вошел коренастый мужчина с коротко стриженными каштановыми волосами, Кевин моментально узнал в нем долгожданного гостя. Виной тому были не стать и ловкие, пружинящие, движения, свойственные опытным воинам – все дело было в глазах. Умные, цепкие, они смотрели прямо, смело и беспощадно – так смотрят жуткие ферелденские псы. Но было что-то ещё. Сдержанное любопытство, с которым незнакомец оглядывал магические товары. Кевин даже усмехнулся про себя: маги привыкали к этим предметам и принимали их загадочность как должное, у простых людей они вызывали лишь страх, и только такие, как этот ранний визитер, могли позволить себе интерес, спрятанный под показным равнодушием и отстраненностью.
Кевин был уверен, что сейчас он услышит от гостя те слова, что успел заучить наизусть за прошедшую неделю, сигнал, позволяющий убедиться, что перед ним именно тот, кто нужен.
Маг вытащил из кармана темно-синей мантии белоснежный платок с нежным голубым рисунком по краю и приложил его к слезящимся глазам.
– Рад видеть вас в "Раритатисе”. Господина интересует что-то конкретное?
– Есть ли у вас книга "Истинная история Андрасте”?
Максимилиан ждал реакции собеседника, и та последовала незамедлительно – хозяин лавки понял, кто перед ним.
– У меня есть то, что вам необходимо. Рад оказаться полезен.
Тонкие губы мага изогнулись в улыбке. И рыцарь-капитан Лерой вздохнул с облегчением. Значит, письмо пришло вовремя, и не придется вдаваться в длительные разъяснения.
– Пойдемте, самые ценные вещи я храню в другой комнате. Там же и интересующая вас книга.

Продавец отошел от стола и, приблизившись к стене, надавил на панель из красного дерева с вырезанными по краям драконьими головами. Та послушно отодвинулась, продемонстрировав вход в секретную комнату. Кевин предостерегающе поднял руку: на полу сверкнула знакомая руна паралича, и исчезла, перестав быть ловушкой для любопытных. Маг переступил порог, и Максимилиан двинулся вслед за ним. В комнате было темно, – Кевин чуть заметно повел рукой, и в следующую секунду две масляные лампы загорелись, осветив большое помещение, оказавшееся таким же захламленным, как и основной зал. Противоположная стена была занята огромного размера шкафом, а правее, прямо на полу, стояло с десяток коробок. Со стороны казалось, что это просто ненужная рухлядь, и лишь хозяин сокровищ знал их истинную ценность. Посреди комнаты красовался стол с тонкими, изогнутыми ножками в изысканной ажурной резьбе, сбоку присоседились столь же изящные стулья, обитые черным бархатом с причудливым орнаментом на дереве. Роскошная мебель, не вписывающаяся в обстановку, будто разделяла комнату на две части и выдавала любовь хозяина жилища к красивым, дорогим вещам.
Кевин жестом пригласил гостя к столу и, выдвинув стул, сам уселся напротив входа в комнату. Но Максимилиан обошел его и приблизился к шкафу.
– Итак, вы пришли с определенной целью, не так ли?
Маг сверлил недовольным взглядом широкую спину Искателя.
– Разумеется.
Лерой резко обернулся, и Кевин поспешно отвел глаза.
– Мне нужна информация, это ведь по твоей части, маг?
– За этим меня и отправили в Минратос, – отрывисто произнес Кевин.
– Мне нужно найти группу людей. Это маги. Они прибыли сюда недавно – самое большее два месяца назад. Мы должны разыскать их всех.
– Это не так просто, как может показаться, – пряча раздражение, ответил маг, – Я бы не стал утверждать, что в Минратос маги толпами приезжают, но все же их немало. Хотя, думаю, найти всех появившихся здесь за два месяца, я смогу.
– Отлично, и все же мне чудится в твоей интонации "но”.
Кевин вновь вытащил из кармана платок, поднес его к лицу, и продолжил:
– Давайте откровенно. Вы, Искатели, прибыли сюда за некими магами, как явствует из письма. Имена магов не были названы, но всего двое, способных вас заинтересовать, появились здесь в течение последних месяцев. Я могу проделать бесполезную работу и найти всех, появившихся в городе. Или, не тратя зря ни ваше, ни своё, время, сразу сказать, где те двое находятся. Хотя, не думаю, что это вам чем-то поможет.

Максимилиан недоуменно вздернул бровь. Ему не нравилась манера Кевина вести беседу, переводя ее в удобную тому плоскость. За годы работы Лерой привык видеть магов другими, а Кевин, как бы ни пытался это скрыть, чувствовал себя хозяином положения. Стоит ли напомнить этому свободному торговцу, что Орлей в любую секунду может захотеть вернуть своего слугу обратно в стены родного Круга? Нет, пожалуй, рано, пусть почувствует себя спокойно, разговорится, – авось и выдаст то, что пытается скрыть за своей напускной и прохладной вежливостью.
Максимилиан внимательно посмотрел на Кевина.
– Кого ты имеешь в виду, маг?
– Мариан Хоук – один из лидеров бунта в Киркволле, и Андерс – маг, взорвавший церковь. Они здесь. Вас ведь они интересуют?
Лерой замер. Это не его задание, но какое странное совпадение. Хотя, вполне ожидаемо. За этой парой была отправлена другая группа Искателей, но к моменту его отъезда от тех не было вестей. И теперь он знал, что бунтовщики нашли себе приют в Тевинтере, и почему о той группе больше ничего не слышно. Доложить об этом стоило в любом случае.
– Это точно они?
– Абсолютно точно. И, если сразу по приезде это держалось в секрете, то теперь все о них сплетничают. Недавно состоялась свадьба.
– Свадьба?
Два мага отступника решили нарушить все запреты Церкви – этому вряд ли стоило удивляться. Странно было то, что им позволили это сделать. Тех знаний о Тевинтере, которые Лерой успел почерпнуть из донесений, было достаточно, чтобы понять – благотворительность не в духе местных магистров, а без помощи одного из них маги не смогли бы пожениться. Никто не станет заключать здесь союз двух чужестранцев.

– Смотрю, новость вас удивила. Немудрено. Один из магистров, Мазарис Лакертиус, лично подавал прошение Архонту на проведение церемонии.
– Сам Архонт дал разрешение на этот союз? Не слишком ли много чести?
Кевин ответил не сразу. С одной стороны ему было, что поведать, и это могло убедить Искателей в его полезности, с другой – выдавая информацию небольшими порциями, придерживая тонкости и хитросплетения, свидетелем которых он стал, он мог доказать свою незаменимость.
– Это честь не для них. Это, скорее, честь, оказанная просившему магистру. На сегодняшний день никто точно не знает отношения Архонта к появлению этой пары. Некоторые считают, что им будет оказана поддержка, и, более того, через них будет идти помощь бунтующим магам. Другие же считают, что беглецы не имеют ценности. Мазарис Лакертиус сделал ставку на них, возможно, он знает больше других, или просто готов рискнуть. Но Архонт позволил Мазарису получить себе эту парочку.
Максимилиан нахмурился.
– Получить себе?
– Никто не станет проводить церемонию для обычных беглых магов: они поженились, как представители дома Лакертиус, теперь они принадлежат к нему. Или – ему. Не всегда со стороны можно понять разницу. И это плохо для вас – значит, любая попытка навредить им будет расценена, как объявление войны всему Дому, а у Лакертиусов много учеников и сторонников. И, с учетом того, что Архонт лично давал разрешение на свадьбу... Это может закончиться чем угодно, вплоть до удачного повода для начала открытого конфликта с Орлеем.
Кевин многозначительно посмотрел на Максимилиана, и тот поймал себя на мысли, что чем дальше, тем неприятнее ему становился этот маг. Обычный мужчина в возрасте сорока лет. Худой и высокий, с темными, зачесанными назад волосами и аккуратной бородкой, скрывающей подбородок. В нем не было ничего необычного. Уставший вид, мешки под глазами, жесткие складки возле острого носа, опущенные уголки губ, да ещё и вечно слезящиеся красноватые глаза. Вид скорее, болезненный, чем опасный. И все же Лерой чувствовал, что перед ним уже совершенно не тот человек, которого когда-то отправили в Минратос. Вот чем плоха верность, исходящая из страха: если то, что вселяет ужас, пропадает из поля зрения – рано или поздно исчезнет и преданность идеалам.
– Но зачем Архонту поддерживать этого магистра? – Максимилиан привык досконально разбираться в ситуациях, которые ему предстояло разрешить, а прежде его дела не касались высокой политики.
– А он со мной своими планами не делится, – Кевин поудобнее устроился на стуле и усмехнулся. – И ни с кем не делится. Вы хоть представляете, в каких условиях ему приходится править, когда каждый мнит себя более достойным, сильным, каждые пять минут поминает древность своего треклятого рода? О, как магистры любят поговорить о прошлых своих достижениях! Быть может, Архонт действительно надеется в будущем использовать беглецов, как повод для начала конфликта, и тогда ваше здесь появление – это подарок самого Создателя. А, возможно, он просто в очередной раз кинул подачку магистру, чтобы держать их всех на равном расстоянии от себя.

Кевин замолчал. А Максимилиан тем временем внимательно рассматривал толстую книгу в потемневшей от времени обложке, открыто лежащую на одной из полок. Судя по заголовку – исследования некого магистра, что-то связанное с магией крови, ритуалами и жертвами. Вновь чувство неправильности происходящего. Этого Кевина следовало бы отправить обратно в Круг, пусть с его легким чтением разбираются там, но – нельзя.
– Похоже, вы не совсем понимаете то, о чем я говорю. Что ж, постараюсь объяснить ещё раз, – в голосе Кевина послышались снисходительные интонации, сейчас он говорил о том, в чем хорошо разбирался. – Одна из основных проблем Архонта – это магистры. Не так просто заставить их признать кого-то лидером. Ещё труднее не дать им сплотиться, чтобы попытаться поставить во главу страны своего человека. Представители наиболее влиятельных домов вхожи во дворец Архонта, и он старается поддерживать со всеми из них ровные отношения, никого не выделяя. Потому что, стоит поддержать одного, как вокруг него начнут собираться те, кто почувствует возможную выгоду. К счастью, большинство Домов находятся в постоянных конфликтах, иногда затихающих, иногда вспыхивающих, им трудно найти общий язык. Существует несколько групп, придерживающихся различных взглядов о дальнейшем развитии Тевинтера и его взаимоотношениях с остальным миром, а также касательно внутренних дел страны. Но даже внутри этих групп периодически возникают скандалы, иногда заканчивающиеся не просто испорченными отношениями, а смертями и местью. Бывает, конкуренты натравливают магистров друг на друга, пытаясь ослабить враждебную группу, но ходят слухи, что и сам Архонт не брезгует убирать таким образом зарвавшихся.
– Тех, кого он посчитает достаточно сильными и представляющими опасность?
– Именно. Баланс, поддержание равновесия, – это единственная возможность оградить Тевинтер от мелких внутренних воин за власть. Ситуация непростая, ещё одного переворота страна может и не выдержать. Поэтому, если пару месяцев назад основной враг Лакертиуса, дом Антемиус, вновь получил право на разработку месторождения веридиума, то теперь просто необходимо подкинуть что-то и на весы проигравшего Дома. Разрешение на свадьбу и фактически одобрение того, что две спорные персоны получили покровительство Мазариса, – вполне подходящий способ.
– А ты неплохо осведомлен для обычного мага, – заметил Максимилиан.
– О, меня отправили сюда ради этого. Сбор сведений, знакомство с магистрами. Десять лет своей жизни я потратил на то, чтобы изучить все до мельчайших деталей. Я полезен им и не опасен, поэтому мне удается узнать то, о чем никто не станет говорить открыто.

– Создатель милостивый, все эти игры начинает напоминать мне возню при дворе Селины.
Кевин рассмеялся, но, увидев непонимание на лице Лероя, поспешно ответил.
– Маги такие же люди, как и вы. Разве вы не знали? Нам тоже свойственны страсти и стремления.
– Вот это в вас и пугает, – впервые за весь разговор в интонации Искателя прозвучали жесткие нотки, – иногда сложно понять, на что вы способны.
Повисла неловкая пауза, которую прервал резкий голос Максимилиана.
– Это было интересно, но я все же вернусь к тому вопросу, с которым к тебе и пришел. Мне нужна информация обо всех магах, прибывших сюда за последнюю пару месяцев.
– Но...
– Я непонятно говорю? Твой долг, находясь здесь, помогать своей стране. Вот и помогай.


Резкая смена тона подействовала именно так, как Максимилиан и ожидал, – собеседник занервничал. Когда Кевин вновь поднес к лицу проклятый платок, его руки дрожали, и это не укрылось от опытного взгляда Искателя. Лерой провел не один допрос и знал, как вести себя в таких ситуациях.
Кевин заговорил вновь, но теперь уже от прежней уверенности не осталось и следа.
– Я выясню все, что смогу. Есть несколько торговцев, занимаются всякой дешевкой, но они не только этим зарабатывают, дают наводку приезжим, к кому из магистров можно обратиться, чтобы попасть в ученики. А некоторые могут помочь с рекомендациями. Так вот эти торговцы многое знают о недавно прибывших.
– Хорошо. Выясни обо всех, что сможешь, и сообщи мне. Но я не думаю, что наши маги станут обращаться к магистрам напрямую. Мне нужна информация обо всех портовых работниках, связанных с контрабандой, готовых перевозить товары и людей.
– Но откуда я могу знать...
– Вот только врать не надо, – ты тут десять лет, и какие только услуги магистрам не оказывал, чтобы втереться в доверие. Думаю, и с покупкой рабов ты связан, и редкие ворованные товары провозил. Учти, мне все равно, чем ты занимаешься здесь, – Максимилиан поднял с полки книгу по магии крови, до этого привлекшую его внимание, потряс ей в воздухе, а затем брезгливо бросил на пол. – Даже если это связано с запрещенной магией. Я тут затем, чтобы выполнить свою задачу. Поможешь мне – будешь и дальше спокойно торговать.
Кевин растерялся. Резкая смена тона, приказы, – он не знал, как вести себя с этим человеком. Оставалось только подчиниться и надеяться, что это ему зачтется.

Спустя час, как Максимилиан Лерой покинул "Раритатис” с внушительным списком портовых работников, Кевин закрыл дверь секретной комнаты. В его руках было несколько коротких писем. Пара из них предназначалась рыночным торговцам, несколько написаны знакомым капитанам кораблей - их он отдаст мальчишке разносчику. Но ещё одно письмо – самое важное – его должен был доставить тот, кому он доверял. Кевин дернул за шнурок колокольчика, висящего рядом со столом, мелодичный звон заполнил магазин, и тут же наверху послышались быстрые шаги. К нему подошла эльфийка средних лет, худая, невзрачная с высоким пучком медовых волос. Её глаза были привычно потуплены и на бледные щеки падали длинные тени от ресниц.
– Вам что-то нужно, господин? Я слышала голоса, – вы хотите, чтобы я подала обед? – она говорила приглушенно.
Кевин задумчиво вертел в руках послание.
– Нет, Эмма, обедать я буду позже. Мне нужно, чтобы ты доставила одно письмо. Лично доставила. Понятно?
Эльфийка, взяв в руки конверт и увидев знакомый адрес, послушно кивнула.

***

Мариан уже привыкла к тому, как рано и внезапно в Минратосе начинались сумерки. Одно мгновение – и золотистый вечерний свет угасал, а воздух начинал сгущаться, пряча, стирая, пейзаж за окном. Она уже привыкла зажигать свечи еще до того, как в комнату просачивался мрак, на дух не переносивший их трепещущего света и запаха плавящегося воска. Казалось, темнота заполняла всё пространство за пределами этой комнаты. Всего лишь видимость. Мариан вновь бросила быстрый взгляд на записку, лежащую на серебряном подносе. Она получила это письмо сегодня днем, и с этого момента темнота начала заполнять её душу.

Свет от свечи вырисовывал силуэт Андерса, склонившегося над столом. Сегодня ночью они должны были вытащить из тюрьмы какого-то проходимца, а его это будто и не беспокоило вовсе. В руках Андерса мелькали склянки с зельями, которые он ловко складывал в небольшую поясную сумку. Стекло мелодично звякало, соприкасаясь боками, навевая воспоминания. Первые ноты в мелодии битвы, первые аккорды, нежные, спокойные – вступление, за которым последует кульминация и развязка. Музыка битвы – основной мотив её прошлой жизни. С каждым новым звуком просыпалась страсть, с которой уже ничто не могло сравниться. У мирного времени были свои преимущества, но покой становился все более мучительным. Нужна была встряска, что-то, что заставило бы вновь ощутить себя живой, испытать упоение боя и ощущение могущества, которое давала магия.
Андерс обернулся, и на его губах мелькнула знакомая улыбка. Он тоже заскучал. Два образа в одном человеке – целитель и убийца, он всегда был таким, – если отнять одно, что останется? Хоук не хотела этого знать, её Андерс состоял из противоречий, и именно таким она его любила.
Склянки звякнули в последний раз и руки целителя защелкнули замок. И все же она не могла избавиться от этого ощущения. Хоук вновь посмотрела на записку. Беспокойство разрасталось внутри, ворочалось, раскручивалось и поглощало все светлые и радостные чувства, заменяя их... Темнотой? Что в ней? Ни страха, ни знания, ни уверенности – лишь смутные предчувствия окутывали душу.

– Дай сюда пояс, солнце моё. Ты его так выкручиваешь, что во мне просыпаются весьма непристойные мысли.
Хоук не заметила, как Андерс оказался у неё за спиной, и теперь почувствовала дыхание щекочущее ухо. Она не сопротивлялась, когда он забирал её зачарованный пояс, отдавая себя в его руки, отклонилась, положив голову ему на плечо. Мариан не видела выражение лица Андерса, но была уверена, что на его губах застыла насмешливая улыбка. А затем почувствовала его руки, обхватившие за талию, чтобы обнять? Разве? Он всего лишь застегивал пояс – простое действие, обычная игра. Шнурок затянут и завязан, пояс плотно прилегал к телу, но Андерс не торопясь поправлял его, просовывая пальцы между кожаным ремнем и тонкой тканью мантии. Тепло прикосновений отвлекало, выдергивало из затягивающей тревожной темноты, прогоняло беспокойство, разнося по телу предчувствие ласки.
– Что тебя больше тревожит – наша ночная вылазка или твой таинственный поклонник?
Андерс как всегда шутил, порой, трудно было понять, что на самом деле скрывалось за язвительными интонациями. И сейчас ей совсем не хотелось играть в угадайку.

Мариан испытывала двойственное чувство к делу, которое предстояло. Она отдавала себе отчет в том, что все, что она совершает сегодня, исходит из благодарности к Фейнриэлю. Человек, который сейчас ждал их помощи не вызывал у нее ни жалости, ни сочувствия. Место преступника в тюрьме, и если его оставила воровская удача – тем хуже для него. Почему ради его драгоценной шкуры кто-то должен рисковать своей?
Странно, но Андерс относился к этому делу куда спокойнее, будто выкрасть из тюрьмы заключенного, приговоренного к казни, было чем-то обыденным. Он говорил так, будто к тому, чем занимался этот человек – обчищал дома мирных людей, было применимо «один раз оступился». Мариан понимала, что сама не святая, что у нее самой руки по локоть в крови. Но так же она помнила, что большинство людей, которые встретились ей на пути, были подонками, от смерти которых мир стал только чище. О ком ей жалеть? О Тароне? Об Ульрике? Все её сожаления были о тех, кого она не отправила на тот свет вовремя. Может, так она смогла бы спасти свою мать, или весь город.
Хоук не испытывала жалости к преступнику, но и не боялась предстоящего похищения. Все дело было в письме.

– Таинственный поклонник прислал бы мне цветы и вежливое приглашение на ужин, а тут просьба о помощи каким-то магам. Не слишком похоже на ухаживания, не находишь?
Мариан не спешила отодвигаться, она так и стояла в кольце его рук, прикрыв глаза, запоминая внезапно вспыхнувшее ощущение близости и защищенности.
– Я тоже когда-то издалека начинал. Попросил помочь мне и моему другу и перебить отряд храмовников. А чем все закончилось?
Хоук почувствовала, как кожа на шее согревается дыханием, а затем – легкое прикосновение губ. И все же интересно, почему Андерс так старательно избегал серьёзного разговора на эту тему. Слова в записке должны были его заинтересовать.
– Знаешь, я уже отвыкла получать такие вот просьбы о помощи, это в Киркволле у меня дня не обходилось без них. А тут мы мало кому можем помочь. Ну, разве что заключенного из тюрьмы выкрасть.
– Сходим на встречу и узнаем в чем дело.
Андерс говорил уверенно, он знал, что они пойдут. Мог бы и с ней посоветоваться для начала. Хотя, он ведь прав. Странно, как только Мариан прочитала послание от неизвестного, в котором её просили о встрече, «если Хоук все ещё хочет помочь магам, как она поступила однажды», она почувствовала то самое беспокойство, противно царапнувшее душу. И чем дольше Мариан думала об этом, тем вернее понимала, что идти не стоит. И все же она пойдет. Они с Андерсом пойдут на эту встречу.

– Ты готова? Мы ведь собирались ещё краем глаза глянуть на празднование. Даже страшно представить, что могут продемонстрировать людям маги крови.
Голос Андерса выдернул Хоук из раздумий. Готова ли? Да, она готова. Зелья в сумках, пальцы унизаны зачарованными кольцами, осталось только взять небольшой нож. Приобретенный в качестве талисмана – он был чем-то похож на тот, который однажды спас ей жизнь в Ривейне, но приспособленный для боя куда лучше. Без единого украшения, он подкупал тем, как хорошо ложилась в руки наборная рукоять из кожи, качеством стали и выверенной формой клинка. Ещё нужно не забыть взять сумку с одеждой для заключенного. Вряд ли его тюремная роба сойдет за поношенный костюм. А им предстояло вести этого человека по улице от здания тюрьмы до кареты, которую планировалось оставить в переулке неподалеку. Почти две сотни шагов как выяснил Андерс, согласившись пробежаться по утренней прохладе до района, где располагалось мрачное здание тюрьмы.

– Готова!
Мариан убрала нож в ножны, а затем пристегнула их к ремню. Задержавшись рядом с серебряным подносом, она взяла записку и, сложив её, убрала в шкатулку с украшениями. Тонкая дощечка второго дна встала на место плотно, так, что и не догадаться о тайнике под вновь разложенными в беспорядке амулетами и кольцами.
Выбор был сделан.

– Ри, возьми с собой посох.
– Ты думаешь, он нам понадобится?
– Да, это поможет некоторым обитателям того района, в котором расположена клиника, проникнуться к нам уважением.
– А этого им не хватит? – Мариан указала на подвешенные к поясу ножны.
– Вряд ли. Там проблема с уличным освещением, – хитрый прищур давал понять, что он знает, о чем говорит. – Знаешь, у меня странное чувство. Мы идем кого-то спасать, совсем как в старые добрые времена.
– Добрые?
– Ну, а как бы ты их охарактеризовала?
Мариан задумалась. Учитывая всё, что произошло потом, вспоминая, что было до этого – да, те времена, когда они только приживались в незнакомом городе, завоевывали его, были хорошими. Киркволл был добр к ним. Какое-то время. А потом...
– Я надеюсь, что Минратос будет к нам добрее.
Андерс не ответил, в его глазах мелькнуло сомнение, или ей только показалось. Можно было попытаться спросить, но – кто лучше него умел прятать ответы на сложные вопросы за шутками?