Из лагеря доносились звуки перебираемых струн и слова старинной эльфийской баллады.
«Можно подумать, мы выехали на охоту в мирное время, а не стараемся опередить порождения тьмы, наступающие с юга», - с досадой подумала Каллиан, отжимая волосы после купания в небольшом озере, возле которого они расположились на ночлег.
Наедине с самой собой можно было честно признаться, что она завидует счастливой способности своих спутников забывать о нависшей над ними угрозе. Глубоко словно под толщей морской воды, в зелёных глазах эльфийки таилась боль, показать которую она никому не имела права. Всё было решено за неё, за них обоих. Над Серыми Стражами довлела великая цель - их предназначение, и что происходило теперь в её душе, значения не имело.
Рассеянным взглядом она следила за бликами лунного света, играющими на поверхности озера, когда почувствовала рядом его присутствие.
- Каллиан...
- Не надо, Алистэр. Я всё понимаю. Глядя на наших друзей и соратников... Глядя на распутника Зэврана, предающегося любовным утехам с нашей гордячкой Морриган, на сурового молчуна Стэна, чьё сердце постепенно оттаивает под беззаботный смех Лелианы, ты думаешь, почему мы не можем быть как они.
- Потому что мы - Серые Стражи. Я помню, Калли. Не забываю об этом ни на минуту. Но скоро я возненавижу долю, которую считал столь почётной. Призывая меня, Дункан предупреждал о самопожертвовании, но в той прежней жизни не было ничего, о чём стоило бы жалеть. Кроме любви... Но тогда это слово не значило для меня ничего. Моя мать умерла при родах, отец был занят очередной любовницей, и ему и дела не было до какого-то бастарда. Меня отдали в храмовники, дав понять, что у короля уже есть сын, а я - всего лишь случайность.
- Мне жаль.
- А мне нет. Оставшись при дворе, я никогда бы не встретил тебя.
- Да, в эльфинаже мы редко встречали господ, и это никогда ничем хорошим для нас не заканчивалось.
- Перестань!
Он взял Каллиан за плечи и развернул так, чтобы на её лицо падали отсветы горящего в лагере костра.
- Ты же знаешь, что для меня не имеет значения, что ты эльф, а я человек!
- Не просто человек, а человек, который ввиду отсутствия наследников, может в скором времени оказаться на престоле Фэрелдена!
- Я с лёгкостью пожертвую этим ради тебя!
- Да? А своим долгом перед страной ты тоже пожертвуешь, забудешь, из-за чего умерли наши братья Серые Стражи, погибли король и Дункан?
Алистэр опустил руки и посмотрел в ту сторону, где за краем тёмно-фиолетового неба остались развалины Остагара.
- Я никогда не забуду о них. Но теперь Создатель дал мне женщину, которую я люблю, хотя её мысли и чувства сокрыты от меня бронёю гордости и долга.
- Это не так.
- Разве?
Каллиан ласково дотронулась рукой до его лица, и внезапно оказалась так близко, что в её русалочьих глазах окончательно утонул окружающий мир. Он замер от её прикосновения, боясь неосторожным движением спугнуть наваждение.
- Алистэр, я хочу быть с тобой больше всего на свете. Ты первый мужчина, которому я говорю эти слова, первый и последний.
С этими словами она робко потянулась и нашла своими губами его уста. Алистэр, стоявший в некотором оцепенении, сначала лишь отвечал на её поцелуй, но тёмная волна взметнувшейся страсти внезапно захлестнула храмовника. Под его напором, они оба чуть не упали, и тут же он почувствовал, как девушка пытается высвободиться из железного кольца его рук.
- Алистэр, мы не можем... Ты же знаешь... мы не принадлежим себе! От нас зависят не только жизни наших спутников, но и судьба всего Фэрелдена!
- Я это понимаю!
- Тогда не мучай не меня, не себя!
- Мы ходим по лезвию меча каждый день, не зная за каким поворотом дороги нас ждёт смерть! Я люблю тебя и хочу быть с тобой каждый час, каждую минуту!
- Я с тобой!
- Как друг, как соратник в бою – да, но не как женщина!
- Пойми же, Алистэр... Если мы позволим страсти овладеть нами, мы забудем о долге, забудем обо всём на свете. Погибнут наши друзья, потому что мы отвлеклись, думая друг о друге, наш народ, потому что мы не сможем пожертвовать жизнью друг друга, ради освобождения от Мора. Потерпи ещё чуть-чуть, прошу тебя! Если нам суждено быть вместе, мы будем, когда погибнет Архидемон.
Отсторонившись наконец, она пошла в сторону лагеря, не видя, как он больными от тоски и страсти глазами смотрит её вслед.
- Что, храмовник, наш предводитель по-прежнему неколебимо стоек в своём стремлении, не отвечать на твои чувства?
Алистэр резко дёрнулся в сторону Зэврана, как всегда появившегося из ниоткуда, но потом передумал и молча пошёл мимо. Но неугомонный эльф и не думал отставать, рискуя нарваться на бешеный нрав, в который уже раз отвергнутого воина.
- Хочешь, я дам тебе совет, как можно сломить столь упорное сопротивление?
С трудом удержавшийся от схватки с Вороном, Алистэр, недовольный его вмешательством, зло процедил:
- Хочешь поделиться опытом выкормыша антиванского борделя?
- Ну, это тебе тоже не повредило бы..., - ничуть не оскорбившись, отозвался тот в уже удаляющуюся спину, и добавил, - заставь её ревновать.
Алистэр сбился с шага и, развернувшись всем телом, пошёл обратно.
- Поясни, - потребовал он.
- Женщина может вытерпеть всё что угодно, всё - кроме торжества соперницы. Я не раз видел женщин, которые из одного лишь желания превзойти друг друга в борьбе за мужчину, совершали немыслимые вещи ради тех, на кого они ранее даже не посмотрели бы. А Каллиан, ты далеко не безразличен.
- И что ты предлагаешь?
- Вообще-то рядом с нами путешествуют ещё две очень привлекательные девушки. Правда, Морриган отпадает из-за вашей взаимоотталкивающей неприязни колдуньи и храмовника, а вот малышка Лелиана прекрасно подойдёт.
- Она нравится Стэну..., - задумчиво произнёс Алистэр, которому предложение эльфа, внезапно показалось не лишённым смысла.
- Я уговорю его, дать ей свободу на пару дней. Он очень предан вам обоим за то, что вы отстояли его в Лотеринге, и с радостью согласится устроить судьбу двух Серых Стражей, которые со своей не приносящей счастья любовью скоро погибнут, потому что думают только о ней, а не о Море.
Алистэр, зло сверкнувший на него глазами при последних словах, всё-таки спросил:
- Тебе-то это зачем?
В ледяном взгляде Ворона что-то промелькнуло и тут же пропало.
- Ну, всё-таки вы для меня - не самая худшая защита от бывших «собратьев», которые небось уже совсем там с ног сбились, в поисках отступника.
- Это понятно.
- Конечно, для тебя это понятнее, чем если бы я сказал, что она - единственная за много лет, увидела во мне нечто большее, чем орудие убийства или наслаждения, - криво усмехнулся Зэвран, и легко поднявшись исчез в темноте.

Что-то было не так.
По дороге в Дэнерим на них снова напали, но эти мелкие стычки стали уже обычным делом, и пять воителей с двумя магами с лёгкостью разметали всех врагов.
Как правило, во время боя Алистэр всегда сражался слева от неё, с улыбкой говоря, что «защищает её сердце, в котором заключена вся его жизнь». Он и сегодня неотступно находился рядом с Каллиан, но при этом не кинул ей за всё утро ни одного, хотя бы случайного взгляда.
«Он злится», - встревожено подумала эльфийка, чувствуя, как сердце привычно сжимает тоска, которая лишь усугублялась веселым смехом их спутников, потешающихся над очередной словесной перепалкой колдуньи и Ворона.
Она не забыла, как когда-то давно сказала Морриган, что рада за подругу, нашедшую себе спутника жизни в лице красавца-эльфа. Не забыла свою растерянность и недоумение, когда та со смехом ответила, что с Зэвраном ей очень хорошо сейчас, и возможно какое-то время в будущем, но они лишь случайно пересёкшиеся тропинки в лесу, которые какое-то время могут бежать рядом, но потом неминуемо разойдутся.
Посмотрев на эльфа, Каллиан также припомнила и свой разговор с Вороном, о его отношениях с колдуньей, когда он доверил ей тайную боль своего сердца. Правда при этом глаза его светились лукавством, а откровенный взгляд был как всегда двусмысленен и дерзок, но она-то знала, что под маской легкомысленного повесы, он скрывает свою истинную натуру, пережившую столько несчастий...
И всё же, несмотря ни на что, эти двое были вместе сейчас, тогда как она и Алистэр...

Походники решили сделать маленький привал у лесного ручья.
- Давай, я тебе помогу, - услышала наконец, его голос Каллиан, но радостно обернувшись, увидела... как Алистэр помогает Лелиане снять заплечный мешок, а та улыбаясь, его благодарит.
Дальше он всё также шёл слева от эльфийки, но слева от него теперь шла Лелиана.
Оставшееся до ночного привала время Каллиан провела как в тумане. Ей казалось, что куда бы она ни бросила взгляд, он всё время натыкался на Алистэра и Лелиану, Лелиану и Алистэра.
«Что со мной, быть может у меня видения, от постоянного напряжения сил и мыслей? Но если это вижу я, почему все остальные ничего не замечают? Почему не возмутится Винн, которая считает своим долгом наставлять нас в вопросах нравственности? Почему Стэн идёт с каменным лицом, вместо того чтобы приструнить свою ветреную подружку, почему молчит Зэвран, у которого вечно под рукой полно иголок, которые он с поразительной меткостью всаживает в особо чувствительные места всем подряд?»
Правда, она случайно перехватила его настороженный, будто выжидающий чего-то взгляд, но ей было не до него, ведь Алистэр, её Алистэр, безропотно лежащий у ног эльфийки с первого дня знакомства, был занят другой, а её словно и на свете не было!
А ведь девушка настолько привыкла к мысли о том, что Серый Страж всецело принадлежит ей, ей одной, что давно уже принимала такое положение вещей, как данность. И вот, внезапно осознав, как легко оказывается, она может потерять своего Верного Рыцаря, Каллиан неожиданно для самой себя... в него по-настоящему влюбилась.
И тогда-то, все её благородные устремления в мгновенье ока были сметены стихийностью страсти, а застенчивая нежность и робкое влечение к мужчине, в одночасье обратились во всепоглощающее чувство, то самое, что испокон веков, так воспевают музыканты и поэты.

Перед вечерней трапезой эльфийка как всегда решила искупаться в озере, в надежде смыть чудовищный морок уходящего дня. Но первое, что она услышала, выходя из воды, было пение Лелианы. Голос у той и в самом деле был очень красив и имел свойство завораживать слушателей, чем она, в свою бытность орлесианским бардом, вовсю и пользовалась.
Каллиан подошла к костру и села, приняв из рук Стэна огромный кусок дымящегося, исходящего соком, мяса. Только откусив и начав с наслаждением жевать, она услышала смех Алистэра, сидящего рядом с Лелианой, и увидела, как он передаёт девушке вино, свободной рукою отводя назад её волнистые рыжие волосы, обнажая плечо и ослепительно белую кожу в глубоком вырезе платья.
Сделав это, Алистэр и сам понял, что переборщил. Он метнул взгляд в Зэврана, но тот чуть заметно качнул головой. «Только не смотри ей в глаза, что бы ни случилось, не смотри на неё, иначе она мгновенно выведет тебя на чистую воду», наставлял его Ворон: «...и что она с нами после этого сделает, я не берусь даже представить».
Каллиан показалось, что вместо прекрасного сочного мяса она пытается прожевать большой кусок пергамента. Боль была настолько сильной, что она сразу же утратила способность разумно рассуждать. Оскорблённая гордость, поруганная любовь и чудовищная ревность, породили гремучую смесь, мгновенно превратив невинную нежную девушку, в способного на всё демона в женском обличье.
- Зэвран, - тягуче медленно произнесла она, - ты помнишь, как провалил своё последнее задание?
- Ты имеешь в виду тот день, когда прекрасный Серый Страж нанесла мне моё первое поражение в бою, а потом пожелала сохранить жизнь, несмотря на то, что я пытался убить её?
- Именно. А ты помнишь, что предлагал мне тогда?
Над костром стало очень тихо.
- Я предлагал в твоё распоряжение всё самое ценное из арсенала лучшего из Антиванских Воронов, - ответил Зэв, ещё не понимая, куда она клонит и, насторожившись внезапному изменению в её поведении. «Какая женщина, - подумалось ему, - вся соблазн и грех...»
- Насколько я помню, - глядя на Зэврана потемневшими от нахлынувших чувств глазами, - продолжила Каллиан, - ты предлагал согреть моё ложе. Твоё предложение остаётся в силе?
Зэвран первый раз в жизни промедлил с ответом. - Конечно в силе, но...
В следующее мгновение Алистэр взвился с места и одним нечеловеческим прыжком оказался возле неё.
- Замёрзла?! - процедил он вне себя от бешеной ревности, которую ему довелось испытать первый раз в жизни, - так я тебя согрею!
С этими словами, он схватил Каллиан в объятья и унёс в темноту.
- Я думаю, вам будет жарко и без меня, - захохотал им вслед Зэвран, а вместе с ним засмеялись и Морриган, и Лелиана, прижавшаяся к подсевшему к ней Стэну.
- Я не очень поняла, что здесь произошло, - сказала Винн, нахмурившись.
- Что же тут непонятного? – лукаво переглянувшись с Вороном, отозвалась Лель, просовывая узкую ладошку под руку великану.
- Мы просто помогли двум нашим влюблённым разобраться в их чувствах, - пояснил Ворон, обняв за плечи свою колдунью, и тихо шепнул ей на ушко: «А мы, чем хуже них?».
Подняв на него сияющий взгляд, она согласно улыбнулась, и они тоже исчезли в ночи.

А между тем, в шатре храмовника всё было вовсе не так гладко, как представлялось оставшимся у костра. Несмотря на яростное сопротивление, он принёс её к себе, но когда попытался поцеловать, получил такую пощёчину, что помутнение, нахлынувшее на воина минуту назад, сразу отпустило его.
- Как ты посмел со мной так поступить?! Я что, рабыня твоего отца? - вне себя от унижения и злобы прошипела Каллиан, - кто научил тебя, так обращаться с женщиной? Пусти меня немедля!!
Алистэр разжал руки, уже понимая, что блестящий хитроумный замысел, придуманный искушённым эльфом, с треском провалился, потому что он сорвался и опять всё испортил.
- Ты такой же, как все! - душа в себе непролитые слёзы, продолжала она, - тебя просили только подождать, но нет, зачем тебе добиваться одной женщины, когда за это время легко можно соблазнить десяток!
- Можешь думать обо мне всё, что угодно, но советую тебе запомнить: ты - моя женщина, и никому кроме меня, принадлежать не будешь, - медленно с угрозой произнёс он.
- Это тебе только так кажется! - снова вскипела эльфийка.
Он посмотрел на неё долгим обречённым взглядом и направился к выходу. От этого взгляда у неё похолодело внутри, но она крепко сжала кулачки и только выше подняла свою гордую головку, чтобы не дать пролиться подступающим слезам. Подойдя к самому порогу, Алистэр проронил:
- Я думал, ревность приведёт тебя в мои объятья, но ты скорее отдалась бы первому встречному, чем мне, - с этими словами он взялся за полог, собираясь выйти наружу.
Прозревшая в одно мгновение Каллиан вскочила, чуть не задохнувшись от близости непоправимой ошибки, почти уже совершённой ею.
- Алистэр!
Он остановился, даже не повернув головы.
- Алистэр, я хочу, чтобы ты остался... со мной.
- Я буду с тобой. Мы выполним свой долг перед теми, кто пошёл за нами.
- Я не об этом. Я хочу, чтобы ты был со мной... этой ночью.
Не веря своим ушам, он резко обернулся:
- Что ты сказала?!
- Ты слышал.
- Но почему, ты передумала?
- Потому что ты прав. Я не хочу умереть до того, как буду принадлежать тебе не только душою, но и телом.
И когда он привлёк её к себе - медленно, осторожно, потом решительно обнял со всей его силой, Каллиан поняла, что сбывается то, о чём она не смела даже мечтать... И первая страсть её юного тела и юной души слилась с глубокой страстью мужчины, стала для неё болью блаженства.

Открыв глаза, совсем близко она увидела его лицо. В его обычно суровом взгляде никогда раньше не было столько нежности и тепла.
- Доброе утро, радость моя, - произнёс он, и эти простые слова переполнили её счастьем. - Надо вставать.
- Сначала, поцелуй меня.
- Каллиан, боюсь я не смогу ограничиться только поцелуем, а нам уже давно пора в дорогу, - улыбнулся Алистэр.
- А может, я именно этого и хочу, чтобы ты не ограничивал себя, после того, как нам пришлось столько ждать? - промурлыкала она, уткнувшись ему в плечо.
- Ты меня искушаешь?
- Да.
- А если у меня хватит сил, противостоять искушению?
- В таком случае, я воспользуюсь своей властью. Ведь после того, как ты добровольно избрал меня своим предводителем, ты должен мне во всём повиноваться, разве нет?
- Ну, что я могу сказать на это?
- Только то, что говоришь всегда: «Твоё желание для меня приказ».
- Да будет так, - и он привлёк её к себе на грудь.

Когда эльфийка наконец, вышла из его палатки, все уже собрались, чтобы отправляться дальше. Легко и грациозно двигаясь, она подошла к своим спутникам, заканчивающим последние приготовления перед дальней дорогой.
- Доброе утро.
- Скорее уж «добрый день», - ворчливо отозвалась Винн. - Мне казалось, что мы торопимся, но кажется, я ошибалась?
- Отстань старушка, предводителю виднее, - подал голос Зэвран, который смотрел на Каллиан во все глаза. - Хорошо ли спалось нашему прекрасному Серому Стражу?
- Честно говоря, - принимая вызов, ответила Каллиан, задорно тряхнув распущенными волосами, как всегда полностью преобразившими её облик, - я за всю ночь ни разу не сомкнула глаз. Но ты-то знаешь, как это бывает, правда Зэв?
От неожиданности он чуть не промахнулся мечом мимо ножен.
- Надо же, ты наконец-то научилась отражать любые удары!
- Учителя хорошие были, - благодарно улыбаясь, отозвалась она.
- Ну, если ты так ценишь меня как наставника, может мне поучить тебя и другим занятным вещам? Вряд ли бывший храмовник, всю жизнь проживший в монастырских стенах, сможет как следует удовлетворять желание столь восхитительной любовницы, как ты!
Все остолбенели.
Глаза эльфийки изумлённо расширились, лицо побледнело от неожиданного оскорбления. Алистэр успел поведать ей, чей замысел пытался воплотить, и кто вдохновил всех на «заговор во имя их любви», и за это она испытывала к эльфу искреннюю признательность. Но то, что Ворон говорил сейчас, настолько не вязалось с его недавними поступками... его как будто подменили в одночасье...
«Что с Зэвом такое?» - шепнула Лелиана, наклонившись к Морриган: «Он сам на себя не похож».
«Не знаю, но это очень походит на ревность, хотя понятия Зэвран и ревность, две вещи несовместные!» - недоумённо ответила Морриган.
«Тем более, он сам, буквально «своими руками» столько сделал, чтобы свести их вместе».
«Если бы я его не знала, то сказала бы, что он уже пожалел об этом».
Колдунья даже не догадывалась, насколько была сейчас близка к истине.
Увидев Каллиан на утро после того, как она стала женщиной, Зэвран впервые в жизни растерялся. Он не был готов к тому, что эта всегда такая бесстрастная, маленькая ледышка, за одну ночь вдруг обратится в соблазнительную красавицу, буквально источающую негу и желание. Это была уже не робкая, неопытная девочка. Это была обворожительная своим совершенством женщина, знающая себе цену, и это превращение свело его с ума.
Прищурившись, он смотрел, как она приближается, и его тонкие ноздри раздувались от внезапно нахлынувшей страсти.
Подойдя вплотную, она тихо с угрозой произнесла:
- Не смей говорить такое об Алистэре.
- А что, разве я не прав? Он тебя не заслуживает. Тебе нужен мужчина получше.
Каллиан резко схватила эльфа рукой за шею, притянув его лицо почти вплотную к своему.
- Не забывайся, Зэв! Я никогда не давала тебе повода быть со мной развязным, и если ты ещё хотя бы раз позволишь себе увлечься и сказать что-нибудь подобное... клянусь Создателем, что ты об этом горько пожалеешь!
От её близости у него захватило дух.
- И что же, ты сделаешь?
- Попрощаюсь с тобой навсегда, Зэвран. Я не шучу. Ты - мой друг, но Алистэр - мой мужчина, а то, что ты говоришь, переходит все мыслимые границы! Мне в отряде нужен мир. Вокруг нас и без того достаточно войн и раздоров!
Вряд ли Ворон сейчас расслышал и половину того, что она сказала. Он видел только её манящие, красиво изогнутые губы, которые были так близко...
- Что здесь происходит?
Каллиан стремительно обернулась и увидела подходящего к ним Серого Стража.
- Ничего. Я только поблагодарила нашего соратника, за очередное успешное применение его незаурядных способностей.
Зэв молча обошёл её, и деревянным шагом отправился за Стэном, заканчивающим ежедневную отработку боевых приёмов.

Ворон не понимал почему, когда она ещё не принадлежала другому, он мог спокойно с ней общаться, не испытывая никаких чувств, кроме дружеской привязанности. Да, он сознавал, что когда эльфийка позволяла своей женской сущности проявлять себя, что, кстати сказать, бывало раньше крайне редко, она преображалась, внезапно становясь по-своему красивой, но с таким же успехом Зэвран мог любоваться статуями, украшающими древние храмы. Они не будили в нём ничего, кроме естественного восхищения прекрасным.
Почему же теперь, он не мог даже спокойно видеть её, терзаемый жгучим желанием, а уж когда Алистэр прикасался к ней, властно увлекая Каллиан в свой шатёр, ему безумно хотелось его убить. Конечно, многолетняя выдержка наёмного убийцы помогала ему держать себя в руках, и больше Зэв не совершал столь явных промахов, как в то утро после её первой ночи, когда он так постыдно сорвался...
Зэвран всегда был слишком умён, и он никогда бы не поднялся так высоко в иерархии лучшего Ордена наёмных убийц, если бы не умел тщательно изучать мотивы поведения людей, и решать сложнейшие головоломки для достижения своих целей. Поэтому, задумываясь над собственными поступками, он мог скрепя сердце дать им неприглядную, но безусловно справедливую оценку.
Зэв понял, что пропал.
То, от чего он столько раз успешно уходил, наконец настигло Ворона. Его всегда холодному, всё наперёд предвидящему разуму, такое стихийное чувство, как безответная страсть к женщине, могло нанести поистине сокрушительный урон, и последствия этого были непредсказуемы. Всегда и при любых обстоятельствах, над наёмным убийцей должен главенствовать трезвый расчёт. Ему была необходима ясная голова для того чтобы выжить, для того чтобы не подвести своих соратников, для которых его навыки, его боевые умения подчас были жизненно необходимы.
Внешне он казался таким же невозмутимым, как и раньше, и только все его чувства обострились до предела, настолько, насколько это вообще было возможно. И на первый взгляд, это был почти прежний Зэвран, и никто даже не догадывался, какая буря бушевала за непроницаемой личиной бывшего Ворона. Ведь всё что он мог сейчас – это со стороны смотреть на ту, к которой влекло его теперь столь безрассудно... хотя подчас, это становилось просто нестерпимо.

Раньше Каллиан, будучи всё-таки городским эльфом (не привыкшим с рождения проводить дни и ночи под открытым небом так, как её лесные собратья), всё время мёрзла длинными, промозглыми осенними вечерами. Ей было холодно у костра даже в тёплом кожаном плаще на меху, и потому она привыкла сидеть подтянув к телу согнутые в коленях ноги так, чтобы можно было обхватить их руками, упрятанными в рукава. Распущенные, как всегда на привале роскошные длинные волосы, укрывали её целиком, создавая впечатление, что девушка выглядывает из золотого шалашика, и она могла не один час сидеть в этой позе глядя в огонь, положив при этом голову на колени.
Теперь же, когда все, поужинав, расслаблялись, отдыхая у костра, Алистэр всё время устраивался позади неё, чтобы согревать возлюбленную в своих объятьях. Он прижимал её узенькую спину к своей крепкой, мускулистой груди, его руки, положенные на широко расставленные ноги, прикрывали девушку слева и справа, а если воин сцеплял замком свои пальцы поверх её рук, Каллиан почти пропадала из виду.
Алистэр нарочно садился так, чтобы маленькая, по сравнению с ним эльфийка оказывалась со всех сторон защищена его телом. Ведь это позволяло ему открыто обнимать любимую женщину на глазах у всех, делая вид, что он только заботиться о том, чтобы она не замёрзла. И можно было шепнуть ей ненароком, на ушко что-нибудь нежное, и даже не совсем пристойное. Эта игра была внове для них обоих, и они наслаждался каждым мгновеньем, отпущенным им. Влюблённые как будто оставались одни, и за пределом кольца его рук, мир словно исчезал для них.
И сидя в его объятьях, Калли чувствовала себя так уютно и так хорошо, как никогда прежде. Это помогало ей забыть обо всём... Даже о тех жутких ночных кошмарах, которые стали тревожить её время от времени...
Как-то раз весь их маленький лагерь проснулся от её крика. Когда друзья ворвались к ним в палатку, они застали плачущую навзрыд эльфийку, на руках у пытающегося успокоить её храмовника.
«Что ты с ней сделал?!» – яростно зашипел Зэвран, не торопясь убирать в ножны недобро поблёскивающее лезвие кинжала, выхваченного по дороге.
«Ничего! – всхлипывая, отозвалась Каллиан, - мне просто приснилось... приснилось...»
«Иногда Серым Стражам снятся кошмары, - перебил её Алистэр, - это лишь малая толика того, что делает с нашими телами скверна. Со временем, они станут постоянными, а в некоторых случаях, будут ещё и сопровождаться усиливающейся с каждым разом болью».
«Но, неужели вам ничем нельзя помочь?» - участливо спросила Лель.
«Нет. Их прекратит только смерть».
Но пока, всё это было в будущем, которое могло ведь и не наступить, и ей хотелось насладиться настоящим.
«И зачем спрашивается, я так долго сопротивлялась ему? - иногда мелькала у Каллиан мысль, когда она нежилась в его руках, - я сама себя лишила, так многого в жизни».
- Меня сейчас стошнит от этого сиропа, - не в силах скрыть презрительную гримасу, шепнула эльфу Морриган, глядя на них. «Не тебя одну», - подумал Зэвран, но вслух ничего не сказал.
Их тоже можно было понять. Оба они привыкли видеть мир с его изнанки, и не понаслышке знали, что такое человеческая грязь. И поэтому, кажущиеся им приторно сладкими отношения двух Серых Стражей, не могли вызывать у них иных чувств... даже если не принимать в расчёт того, что с некоторых пор творилось с Вороном.
- Вот уж никогда бы не подумала, что чужое счастье, может так раздражать! - вполголоса продолжила колдунья. «Да твоё раздражение - ничто, по сравнению с тем, что испытываю я! - мысленно огрызнулся он. – Давно мне так не хотелось убить кого-то по собственной воле... Причём убить медленно, не торопясь... порезать на мельчайшие кусочки» - думал Ворон про Алистэра, как будто целясь в него из лука, прищуренными глазами.
Зэвран всегда был до крайности прямолинеен. Всё, что ему было нужно - он брал, невзирая на то, что это могло принадлежать кому-то другому. И сейчас Ворон смотрел на происходящее со своей точки зрения. Каллиан ему нравилась - значит, она была его женщиной. Вот так и никак иначе. И Алистэр каждый раз овладевал не своей возлюбленной, а его, Зэврана, вожделенной красавицей. Он уже не видел её внешности, во многом уступающей яркой языческой красоте его собственной любовницы, не помнил того, что говорил про неё в своё время Морриган. Зэв просто чувствовал её, как самец чует свою самку, и эта не рассуждающая страсть совсем застила его разум.

Наконец, и Лелиане удалось сломить упорное сопротивление Стэна, полагавшего, что на войне не место нежным чувствам.
Ему шёл уже тридцать первый год, но жену себе он так и не завёл, поскольку нелюдимость воина, даже по меркам кунари, была чрезмерной. Его характер, а пуще того грозный вид, не располагали людей к общению с ним, и великана это вполне устраивало. Но Лелиана с первого же дня знакомства, с ним была такой же, как и с остальными, и Стэн, поражённый её непосредственностью, сначала это ей позволил. А потом, стало уже поздно. Отмалчиваться с нею было бесполезно, она прекрасно могла вести беседу за двоих, и волею неволей, он втянулся... Как оказалось позже, что не только в разговоры...
Уж слишком жарко стало в их маленьком отряде, в котором с одной стороны, нежная любовь Серых Стражей, а с другой - пылающая страсть двух «демонов», создавали высочайшее напряжение, помимо воли ощущаемое всеми кто был рядом. Сложно было сохранять невозмутимость, когда все вокруг находились на таком чувственном подъёме. Это не могло не волновать остальных, и всё сделалось как-то само собой...
- Ну, и как он тебе? - не скрывая любопытства, спросила у неё Морриган, когда наутро Лелиана на подгибающихся ногах вышла из его палатки.
- У меня болит всё тело, - пожаловалась та, - но это было великолепно! Стэн же огромен, и я думала... - Морриган толкнула её в бок, и она замолчала. Мимо шла Каллиан. Дождавшись, когда эльфийка отойдёт подальше, колдунья нетерпеливо спросила:
- И что же он, рассказывай скорее... - и девушки, смеясь и шушукаясь, продолжили сплетничать.

Однажды Винн, до сих пор молча наблюдавшая за тем, что они все тут вытворяли, наконец не выдержала. Никогда раньше не позволявшая себе касаться в разговоре личных чувств, она сочла нужным всё-таки поговорить с эльфийкой. Заметно смущаясь, старая волшебница решила попробовать её хоть как-то вразумить.
- Каллиан, девочка, прости меня. Ты молода и уверена в своих силах, но я прошу, прислушайся ко мне... Вы не должны так сближаться с Алистэром.
- Почему это?
- Ты сама знаешь. Вы - Серые Стражи, а он ещё и наследник престола. У вас слишком много обязательств перед людьми...
- Я это понимаю! – тут же вспылила она. - Ради людей мы каждый день рискуем жизнью, пытаясь выполнить своё предназначение!
- Этого может оказаться не достаточно...
- Не достаточно?! – снова перебила её Каллиан. – Так, значит, мне и Алистэру надо отказаться от своего счастья, ради людей, которые считают нас, эльфов, своими игрушками, которыми можно поиграть, сломать и выбросить, когда надоест?
- Вы должны...
- Должны?! А за что? За то, что люди полагают естественным, безнаказанно насиловать наших женщин и убивать наших мужчин? Или им должен Алистэр, которого бросил родной отец, и которого злобная чернь зовёт бастардом только потому, что он на голову выше их?! – и Каллиан, в гневе развернувшись, убежала, а Винн только печально посмотрела ей вслед.

Шли дни, и Зэвран с удовлетворением наблюдал, как мускулы его ученицы наливаются силой, каким упругим становится её тело. Но у этого была и обратная сторона. Когда эльфийка теперь шастала по лагерю, в своих любимых кожаных штанах, с недавних пор сидевших на ней в облипку, Ворон старался на неё лишний раз даже не смотреть. Ему сполна хватало и совместных занятий по рукопашному бою, когда близость их тел, предписываемая упражнениями, заставляла его собирать в кулак всю свою волю, чтобы никто ничего не заметил... Особенно Алистэр, который повадился теперь постоянно присутствовать на их уроках...
Но, ощущение в руках её тела, прикосновение к которому буквально обжигало его, когда Ворон учил Калли очередному хитрому приёму, и которое он никак не мог потом забыть, лишало его покоя. Конечно, он был бы плохим учителем, и ещё более никудышным воином, если бы оказался не способен сосредоточить всё своё внимание на самом уроке, заставив себя не думать о ней, как о женщине, воспринимая Каллиан только как своего очередного ученика...
Однако это чувство, имело коварное свойство всё время возвращаться, накатывая внезапно в самое неподходящее время, стоило ему забыться и лишь на краткий миг ослабить тем, свою защиту. Это была настоящая война с переменным успехом, где стальной, нечеловечески сильный характер и многолетняя выучка Ворона, не на жизнь, а на смерть бились с его всепоглощающей страстью...
Хорошо хоть, можно было обучать её ещё и обращению с оружием, что давало ему, хотя бы кратковременную передышку...

- Нападай, Каллиан!
- Не могу больше, Зэв, - отозвалась пошатывающаяся от усталости девушка.
- Я сказал, нападай, - и видя, что она стоит, не двигаясь с места, с издёвкой добавил:
- Ты что ли, хочешь меня навек опозорить, как наставника? Да вместо того, чтобы выставить против Логейна, такую жалкую неумёху, я лучше сам тебя прибью! Чтобы не мучилась!
Каллиан гневно вскинулась, и снова направила на него меч, ставший уже неподъёмным.
Увидев, как в её глазах зажглась ярость, Зэвран одобрительно засмеялся:
- Хорошо, Калли. Злость, это тоже сила. И помни о том, что в бою ты не сможешь сказать, что устала.
Алистэр, наблюдавший за ними, хотел было вмешаться, но Стэн не дал, придержав его за плечо.
- Сколько можно уже?! Два часа прошло, она еле стоит!
- Он прав. Ворон знает, что делает.
В конце концов, Каллиан в изнеможении рухнула к ногам Зэврана. Храмовник тут же метнулся к ней и, подхватив её на руки, унёс к себе в шатёр.
Эльф, чьё загорелое тело блестело от пота, проводил их внешне безразличным взглядом, убирая меч в ножны, и повернулся к подошедшему Стэну:
- Меня начинает раздражать этот нянька.
- Не напрягайся. Главное - она, тебя слушает.
- Почему ты вдруг решил поддержать меня? Ты же всегда был на стороне Алистэра.
- Кроме тебя, учить её некому.

- Каллиан, ну зачем ты над собой так измываешься? – тем временем спрашивал эльфийку Алистэр, разминая сильными руками её натруженные мышцы.
- А ты не понимаешь?
- Я знаю, что мы скоро будем в Дэнериме, но...
- Дело не только в этом. Усталость тела помогает мне не думать.
- О чём, Калли?
- О будущем. О нашем с тобою будущем.
- Но, что тебя тревожит, мы же будем вместе?
- Ты в этом уверен?
- Да! Потому что я тебя люблю! – пылко воскликнул он. - И я не понимаю, отчего твои сомнения!
- Но нам вообще нельзя было сходиться, разве ты забыл?! – тут же, села на постели она, - конечно, ты уже ничего не помнишь! И твои слова, только подтверждают это! Ты что, и впрямь забыл, как на тебя рассчитывает дядя?
- Плевал я на его расчёты!
- Не говори так! Он нужен нам! Без него, знатные лорды нас не поддержат! Мы можем проиграть войну!
- Каллиан... - обескуражено прошептал он, и она, увидев в его глазах боль, невольно заплакала:
- Я боюсь, Алистэр. Я так боюсь... – и её широко распахнутые зелёные глаза превратились в омуты обречённости, - нас разлучат...
- Я не допущу этого, клянусь! – и он с силой прижал её к себе, как будто мог вот-вот потерять. Но Алистэр не знал, что эта опасность грозила им не извне. Она была в ней самой. Для Каллиан, её предназначение было дороже всего. Дороже даже, чем он, который обо всём забыл ради неё...

Лёжа в своей палатке, Зэвран лениво разглядывал Морриган, соблазнительно избавляющуюся перед ним от одежды, и его мысли о ней, были далеки от тех, которые раньше вызывало в нём столь пленительное зрелище.
Он думал о том, что колдунья была ему уже не нужна, но, памятуя о её неистовом и сумасбродном нраве, Ворон хотел чтобы она отстала от него по доброй воле. Зэвран, конечно, и сам мог её бросить, но непредсказуемая ведьма могла создать ему лишние сложности, а это было единственное, чего он боялся в этой жизни, и чего всегда стремился избегать. Следуя своему замыслу, он стал относиться к ней жёстче, чем требовалось, в надежде, что непривыкшая к такому обращению Морриган, однажды вспылит и сама его бросит.
Но колдунья, не обладая опытом хоть сколько-нибудь длительных отношений, не понимала, чего он хочет от неё теперь, и позволяла ему это. Зэвран, раздражённый её непонятливостью, часто перегибал палку, она обижалась, но всегда первая приходила мириться, снова вовлекая его в этот замкнутый круг, из которого не было выхода...
Вот и сейчас, замаливая очередную надуманную им вину, Морриган была очень нежна и податлива, а он, весь в грёзах о другой, снова шёл на близость с ней, чтобы забыться хоть на час... Ведь до столицы оставалось идти от силы один день, а что ждало там именно его, он ведь не знал. Братство ещё не оставило в живых ни одного отступника, и в стенах города его запросто могла подкараулить смерть. Но и это Зэврану было уже безразлично. Ему лишь жалко было умереть, так и не добившись своего. Не добившись своей эльфийки...

Когда они прибыли в Дэнерим, эрл Эамон уже ждал их там. Тем же вечером он позвал Серых Стражей к себе, и сразу же приступил к делу:
- Я знаю, Алистэр, что ты не хочешь этого. Но ты должен стать королём.
- Нет.
- Алистэр, от твоего решения зависит судьба нашей страны!
- Этой стране никогда не было до меня никакого дела!
- Сейчас не место детским обидам!
- Хорошо. Я буду королём. Но с одним условием. Каллиан - будет королевой.
- Это невозможно.
- Почему? Логейн тоже не с рождения знатен. Его родители были крестьянами, а дочь сидит на троне!
- Даже если забыть о том, что Каллиан - эльфийка, она к тому же Серый Страж! А люди ещё помнят, как они пытались захватить власть после последнего Мора. Ты и сам должен знать эту историю. Много лет они были изгнанниками, и только твой отец простил их. С одним Серым Стражем на троне, ещё смирятся. Но с двумя...
- Хорошо, дядя. Тогда тебе придётся поискать другого наследника!
- Алистэр!
- Я всё сказал, - и он вышел.
- Я взываю к твоему благоразумию, Страж, - повернулся Эамон к эльфийке, словно только что её заметив. - Ты должна убедить его...

После разговора со старым лордом, Каллиан сама не своя бежала по коридору, и стремглав влетая в огромную залу внезапно оказалась в объятьях Ворона, спокойно выходившего оттуда.
- Что с тобой? – выпуская её, спросил Зэвран видя, что на ней лица нет.
- Алистэру предложили выбор. Корона в обмен на меня.
- Не переживай так, Каллиан. Он никогда на это не пойдёт.
- Он не пойдёт. Но я пойду.
- Что?
- Это мой долг. Мы не можем рисковать. Всё наше дело под угрозой! - страдая, выкрикнула она и обойдя его, помчалась было прочь.
- Каллиан.
Девушка остановилась.
- Он тебя не простит.
Но она лишь покачала головой, и не говоря больше ни слова, отправилась к храмовнику.
«Прекрасно. Она сама уберёт его с моей дороги», - подумал Зэвран, глянув ей вслед, и незаметно ускользнул из замка.
Он собирался выйти ненадолго в город, проведать старых знакомых. Его путь лежал в местный бордель, но, что случалось не так часто, не для развлечений. Ворону нужно было разведать обстановку в Дэнериме, благо Хозяйка дома удовольствий была родом из Антивы и по старой памяти могла ему помочь.
Когда Ворон вернулся, было уже глубоко за полночь, и Морриган даже ахнула, увидев его на пороге всего перепачканного чужой кровью. Зэвран поднял руку, предвосхищая её расспросы, сказав только, что столкнулся с бывшими «собратьями» и предупредив, что если она хоть словом заикнётся о произошедшем Каллиан, то он отрежет ей язык, лёг спать.

- Алистэр...
- Нет, Каллиан! И давай больше не будем об этом!
- Прошу тебя, хоть выслушай меня! - она снова и снова пыталась переубедить возлюбленного, но ёе дар подчинять всех своей воле, на него почему-то не действовал.
Наконец, Алистэр, устав от этого, уже ненавистного для него разговора, попросту увлёк девушку на ложе, потому что не знал пока более действенного способа заставить её замолчать.
Но, утомив её своими ласками, он сам никак не мог заснуть. Алистэр тщетно пытался найти покой, после столь тягостного объяснения. Он знал, что Каллиан верит, и ради своей веры способна на всё. И он боялся себе даже представить, как далеко она теперь сможет зайти.