Они прибыли в Рэдклиф, но эрла Эамона в замке не застали. Зэвран к тому времени успел предложить ему прекрасную идею, как можно обмануть королеву, и тот сейчас уже наверно приближался к Дэнериму.
Его постоянное присутствие при дворе раздражало Анору, а когда Советник не попадался ей на глаза, она могла спокойно развлекаться. Ей было невдомёк, что за каждым её шагом всё равно пристально следят, и обо всём, что с нею происходит, старый лорд узнаёт достаточно быстро для того, чтобы чуть что – вмешаться.
Едва приехав, Эамон предстал перед королевой.
- Тебе пришло время выбрать наследника! - и прежде, чем она успела возразить, добавил, - и даже не думай о том, чтобы посадить на трон своего любовника!
- Что же ты предлагаешь? - с ненавистью процедила она.
- Нужно выбрать достойного рыцаря благородных кровей и назначить ему королевское испытание.
- Звучит, как в легендах!
- Каждая легенда когда-то существовала на этом свете. Говорят, в Диких Землях появился Дракон. Издай указ, что знатный воин, который сможет победить его, будет назначен королевским приемником, и со временем, займёт твоё место на троне.
- Это смешно!
- Ты кажется, опять хочешь смуты? Так она уже не за горами. Сделай, как я сказал, и люди забудут обо всём! Обо всём, что их так раздражает в твоём правлении! Начиная с отсутствия наследника королевских кровей и заканчивая твоими прохудившими насквозь казну развлечениями с Орманом! Потому что с интересом поджидая того, кто станет победителем Дракона, народу станет уже не до тебя! - уже уходя, он хитро прищурился и произнёс:
- Подумай, Анора, а вдруг тебе повезёт, и этот Дракон попросту съест всех желающих примерить корону? И ты тогда спокойно будешь править ещё много лет!
- Нет мне покоя, пока ты жив! - процедила она ему вслед, но идея Эамона внезапно увлекла её возможностью украсть победу для Ормана, и вопреки всему его короновать.
Не прошло и двух дней, как приказ был подписан и зачитан по всему королевству.

В отсутствии Эамона, их радушно принял его сын – Коннор, который прекрасно помнил о том, как Алистэр и Каллиан освободили его много лет назад из Башни Магов, и конечно дети этих двоих, были для него желанными гостями.
Держа втайне от всех свои магические способности, он изучал заклинания только по книгам, и потому его не мог не обрадовать приезд волшебницы, которая с готовностью согласилась ему помочь в том, что требовало присутствия мага-наставника. Между молодыми людьми даже возник намёк на что-то большее, чем дружба, но Рэй пресёк всё это с самого начала, напомнив Джинн, что её цель – не он.
Ожидая возвращения эрла, каждый из них старался найти себе занятие по душе. Эйдан, в предвкушении битвы с Драконом, совсем замучил учебными боями старого Ульдреда; Ворон, для которого сражения были неотъемлемой частью повседневной жизни, наоборот – расслабился, а Эдриан... Эдриан не переставая, изводила себя поисками виновного в том, что с ней произошло. И с чего бы ни начинались каждый раз её размышления, итог у них всегда был один.
Рэйвен.
Он и только он был виноват во всём. Особенно же в том, как с ней теперь изволил обращаться Эйдан. Ведь отныне он считал благосклонность своей невесты само собой разумеющейся, и брал её, когда ему хотелось, невзирая на её капризы. Но, лаская девушку, Эйд не только никогда не целовал её так, как Ворон, он даже не пытался быть с ней нежным. А она всё ждала, когда же он забудет обо всём, не понимая, что тот просто не мог себя заставить, делать с ней то же, что и Рэй, потому что перед его глазами сразу же вставала картина увиденная им в ту ночь.
И когда Эдриан наконец поняла, что ничего не изменится, она его возненавидела.
Эйдан считал её грязной и она, желая отомстить за это жениху, решила, по-крайней мере дать ему достойный повод презирать себя. Он считает её потаскушкой? Что ж, она ею и станет! И для этого она использует это чудовище, его братца... Которого она ненавидела теперь ещё сильней, и который в тоже время, необъяснимо притягивал её к себе. Её безумно влекло в Рэю, но она скорей бы умерла, чем призналась в этом, даже самой себе...

Рэйвен сидел за столом, небрежно развалясь в кресле, и размышлял, перебирая письма из Антивы, когда к нему постучал охранник, доложивший о приходе Эдриан. Он только хотел предложить, чтобы её пригласили, как она уже стояла в комнате.
- Никого ко мне не пускать, - приказал Рэй телохранителю, и перевёл взгляд на девушку.
- Чему обязан несказанным счастьем тебя видеть? – даже не подумав встать, как того требовала вежливость, с ленивою издёвкой процедил он, щурясь на неё как сытый тигр.
- Отдать свой долг.
- В самом деле? Но кажется, на этот раз ты без ножа?
«На этот раз... так он тогда всё видел?!» - молнией промелькнуло у неё в голове, но Эдриан тут же отбросила эту мысль, могущую отвлечь её от задуманного.
- Он мне для этого не нужен, - и открыто глядя ему прямо в глаза, девушка опустилась перед ним на колени.
Рэй замер. Он настолько не ожидал от Эдриан ничего подобного, что даже не попытался её остановить, а потом... потом стало уже поздно.
«Если не отсторонится - я женюсь на ней», - только и успел подумать он, прежде чем полностью выпал из этого мира.
Она не отсторонилась...
Когда девушка поднялась, Рэй хотел удержать её, взяв за руку, но Эдриан резко высвободилась и тут же влепила ему пощёчину:
- Никогда, ты слышишь, никогда не смей ко мне прикасаться! - злобно процедила она и выскочила прочь, оставив его размышлять о том, что же, во имя Создателя, здесь только что произошло...

Во время трапезы они обычно собирались все вместе. Вот и в этот вечер, прервав свои занятия, каждый из них спустился к ужину в огромный зал. Коннор, не переставая, продолжал о чём-то спорить с Джинн, Эйдан был как всегда молчалив, а Рэй следил. У него появилась одна догадка и сейчас он искал ей подтверждение.
И конечно, он его нашёл. Ворон заметил то, что Эдриан, после произошедшего с нею там, в лагере, имевшая с трудом скрываемый от всех, но легко читаемый им удручённый вид... внезапно успокоилась. Снова появились в её взгляде пренебрежительная властность и спесивая надменность, так раздражавшие его поначалу, но теперь они были направлены уже не на него.
Они предназначалась Эйдану.
Обычно Рэй бы не позволил никому себя использовать, но тут... Эдриан мстила его брату, а все, что было против Эйда – было на руку ему. Его даже по-своему восхитила смелость этой девчонки, рискнувшей потерять всё, ради возмездия.
Эйдан встал из-за стола первым и тут же ушёл, Эдриан же, задумавшись о чём-то, задержалась. Очнувшись, она вдруг поняла, что в зале не осталось никого, кроме неё и Рэя. Девушка быстро поднялась и направилась к выходу. Её путь лежал мимо кресла Ворона, и когда она поравнялась с ним, тот тихо проронил:
- Что – полегчало?
- О чём ты? – сразу же приняв неприступный вид, приостановилась она, буквально окатив его своим презрительно холодным равнодушием.
- Ты знаешь – о чём.
- Вероятно, ты сейчас слишком много выпил, вот тебе и кажется, неизвестно что?
Рэйвен, наученный в Ордене сопротивляться действию вина не хуже, чем отец, лишь засмеялся:
- Может быть и так, - и тут же решил взять её на испуг, - а если я скажу ему о твоём приходе?
- Ты думаешь, что он тебе поверит? – не поддавшись, отозвалась Эдриан и пошла дальше.
- Как знать. Но я бы не отказался посмотреть на его лицо в это мгновение, - мечтательно проговорил Рэйвен ей вслед, и девушка неожиданно бросила через плечо:
- Я тоже бы не отказалась.
И вышла, сопровождаемая довольным смехом Ворона. «Вот ведь, маленькая стерва», - подумал он про себя и распечатал письмо, присланное из Антивы. Читая его, Рэй сразу забыл обо всём, и мгновенно вскочив, стремглав вылетел из залы.


Шёл уже пятый день их пребывания в Рэдклифе, когда Рэйвен, как всегда без стука, внезапно ворвался к брату:
- Надо отложить поход в Дикие Земли!
Эйдан хотел было сразу же послать его куда подальше, но взглянув в искажённое до неузнаваемости лицо брата, поражённо замолк, подумав, что никогда ещё не видел Рэя таким...
- Я получил известие из дома. Мать очень больна...
- Выезжаем немедленно, - без лишних слов приговорил старший брат и отправился к Коннору, чтобы сообщить ему, что они как можно скорее покидают Рэдклиф.
Взяв с собой всего лишь нескольких Воронов, они хотели ехать вдвоём, без своих спутниц, но обе девушки решительно воспротивились. Меньше, чем через два дня бешеной скачки, братья уже были в Антиве.
Стремительно взбегая по лестнице замка, они увидели свою мать, стоящую рядом с отцом. Но если для Рэйвена, покинувшего их меньше двух месяцев назад, Каллиан лишь ещё больше побледнела, то для Эйдана, пять лет не видевшего её, перемены в ней показались ужасными. Из цветущей, вечно молодой эльфийки, она превратилась словно бы в собственную тень, прозрачную и бесплотную... Её крохотное личико совсем стаяло, на нём остались одни глаза, казавшиеся теперь бездонными... и в них таилась боль.
Она протянула к нему руки и вскрикнув, кинулась к своему первенцу, а он, переполняемый жалостью и любовью, еле удержался от того, чтобы не сжать её в объятьях изо всех сил. Вовремя спохватившись, Эйд лишь бережно обнял Каллиан, стараясь непослушными губами изобразить подобие улыбки:
- Что с тобой? Ты так похудела...
- Эйдан, мальчик мой, - не отвечая, плакала она.
- Почему ты не позвала меня раньше? Я бы всё бросил и сразу приехал... – у Эйдана даже горло перехватило от сострадания к ней.
«В самом деле?» - хмыкнул про себя Рэй.
- Ты был очень занят... Я не хотела волновать тебя по пустякам...
- Но ты же...
- Не надо, Эйдан! – взмолилась она, - я была больна, но сейчас всё хорошо... Ведь все вы здесь, со мной...
Остальные лишь молча стояли рядом. Эти минуты принадлежали только им, им двоим...
- Да что же это я, - очнувшись, проговорила Каллиан, утирая заплаканные глаза, - Рэй, Джинн, ну что же вы стоите, идите скорее ко мне! - обняв каждого, она наконец увидела Эдриан, одиноко стоявшую в стороне.
- Это Эдриан - моя невеста, - предвосхитил её вопрос Эйдан.
- Добро пожаловать в наш дом, - приветливо улыбнулась ей эльфийка.
Старший Ворон смеясь, обнимал за талию свою дочь, весело говоря что-то Рэйвену, как вдруг...
- А ты, Зэвран, не хочешь со мной поздороваться? - спросил его Эйдан, поднимаясь к нему вместе с Каллиан. Почувствовав, как мать вздрогнула и остановилась, он ласково, но твёрдо удержал её руку в своей, не позволяя ей отпрянуть.
Все замолчали и даже солнечный свет будто бы померк на мгновение, от его слов. Он никогда, никогда раньше, не позволял себе называть отца по имени.
- Ты кажется, хочешь мне что-то сказать? - спокойно поинтересовался у него старший Ворон.
- Я только хотел узнать, почему ты не открыл мне правду, когда я уходил отсюда много лет назад, и почему послал за мной убийц, когда вновь захотел меня увидеть!
Побелевшая Каллиан начала медленно оседать на ступени, а Рэйвен, подхватив мать на руки, с ненавистью уставился на брата.
- Я вижу нам предстоит о многом поговорить, - всё также невозмутимо произнёс Зэвран. - Предлагаю сделать это после ужина. После того, как все вы немного отдохнёте с дороги.

Ужин прошёл в звенящей тишине, что было настолько несвойственно для этого дома, что Каллиан, по случаю приезда первенца сменившей своё привычное место слева от Зэврана, на кресло во главе стола напротив мужа, стало уж совсем не по себе. На её месте теперь сидел Эйдан, рядом со своей невестой, что позволяло ему мерить ненавидящим взглядом и Рэя, занимающего почётное место по правую руку от Главы Ордена и его сестру-колдунью.
Наконец Зэвран приказал слугам унести еду вместе со столом. Они остались сидеть на тех же местах, только их больше уже ничего не разделяло.
Братья в упор сверлили глазами друг друга, девушки потупились и только старший Ворон испытующе переводил взгляд с одного лица на другое. Самое же большое волнение испытывала Каллиан, переживавшая сразу за всех и за каждого в отдельности. Прекрасно зная своего мужа, она чувствовала, что он весь напряжён, как снаряжённый лук, и понимала, сколь обманчиво на самом деле его холодное спокойствие.
Видя, что желающих высказаться первым пока не нашлось, Зэвран, расслабленно откинувшись в кресле, больше напоминающем трон, небрежно поинтересовался у своих сыновей:
- Так кто же из вас двоих, наконец, расскажет мне о том, что произошло между вами? – и так как никто не ответил, заледеневшим тоном приказал, - я жду.
- Думаю, нам будет лучше говорить без женщин, - подал голос молодой Ворон, - их присутствие...
- Они ваша семья, - отрезал отец, - и настоящая, и будущая! Мы кажется уже начали пожинать плоды старых тайн, которые хранили от вас, пытаясь оградить вашу юность. Ведь как я убедился, вы оказались не способны на то чтобы рассуждать разумно, оценивая давно прошедшие события!
Пристально оглядев своих детей, Зэвран продолжил:
- Никто не в силах изменить своего прошлого, но из любого опыта нужно извлекать пользу. Я ничего не говорил вам потому, что эта тайна принадлежала не мне. Она принадлежала вашей матери, которая взяла с меня слово, что я буду молчать. И я ничего не сказал бы Рэйвену, если бы не возникла угроза для твоей жизни, Эйдан! Слишком много людей знало твоего отца, слишком много врагов он оставил после себя. Такова судьба всех великих людей, а твой отец был именно таким!
- Так значит, ты настроил против меня своего сына, а потом отправил его мне помогать? Прекрасная мысль!
- Нет! - вскрикнула эльфийка, - всё было совсем не так!
- Подожди, Каллиан, - остановил её Зэв, - пусть он сначала объяснит свои слова!
- А что тут объяснять? Мой собственный брат устраивает мне засаду и картинно берёт меня и моих спутников в плен. Ну допустим, это ещё можно понять - он всегда испытывал нездоровую страсть к дешёвым балаганным представлениям...
Рэйвен побледнев, хотел было вскочить, но словно натолкнувшись на тяжёлый, давящий взгляд отца, остался сидеть, где сидел.
- Потом, он обвиняет меня в том, что своим отъездом, я разбил сердце нашей матери...
- Но, строго говоря, так и было, - вполголоса промолвил Зэв.
- ...а затем рассказывает мне, что оказывается, моим отцом является Алистэр, отнявший Каллиан у Зэврана, который, ревнуя её к счастливому сопернику, люто ненавидел Серого Стража, и узнав о том, что его жена носит чужого ребёнка, перенёс свою ненависть на меня!
Каллиан ахнув, закрыла рот рукой, в ужасе переводя взгляд с одного своего сына на другого.
- Это правда? - тихо спросил Ворон у Рэйвена, - ты всё преподнес ему именно так?
- Он как всегда, немного приукрасил, - усмехнулся тот.
- Я спрашиваю, - еле сдерживая захлёстывающую его ярость, повторил Зэвран, - это правда?!
- Да, - ответил Рэй теряя улыбку, но не опуская глаз под гневом своего отца.
Повисло гробовое молчание.
- Я виноват перед тобой, Эйдан, - глухо произнёс наконец, старший Ворон. - Я сам должен был всё тебе рассказать, а не доверять это сделать мальчишке, который в силу своей невмерной гордости считает, что знает всё лучше других... Что ж, никогда не поздно признать свои ошибки и никогда не поздно их исправить, - он протянул руку, и Каллиан подойдя к нему, пристроилась на подлокотник его кресла, нежно обняв Зэврана за плечи.
- Каллиан и Алистэр полюбили друг друга задолго до того, как встретили меня. Я же попав к ним, сразу принялся ухаживать за Морриган, тогда как ваша мать с самого начала относилась ко мне только как к другу, и между нами и намёка не было на то чувство, которое потом связало нас навеки.
Он взглянул ей в лицо, и она одобрительно улыбнулась ему.
- Убив Архидемона, мы выиграли свой главный бой, но проиграли собственные жизни. Каллиан - потеряла Алистэра, я - лишился Морриган. Кроме того, нас снова начали преследовать, и чтобы защитить вашу мать я решил увезти её в Антиву. Постепенно, наше дружеское чувство переросло в нечто гораздо большее, и я предложил ей стать моей женой. Каллиан отказалась, сказав, что носит ребёнка Алистэра...
- А ты тогда ответил мне, что вырастишь его, как своего собственного... - с любовью глядя ему в глаза, нежно промолвила эльфийка, - и ты сдержал своё слово... как и всегда.
- Так, получается... Алистэр не отнимал у тебя твою возлюбленную? - изумлённо спросил его Эйдан, пытаясь осмыслить услышанное.
- Да нет же, говорю тебе, я в то время был с Морриган, а вашу мать если и любил, то только как друга.
- И кстати, именно Зэвран тогда, всё сделал для того, чтобы Алистэр меня добился, - тихонько улыбнувшись своим воспоминаниям, произнесла Каллиан.
- Что?! - хором ахнули братья.
- Он надоумил его, как можно, вызвав ревность, сломить моё упорное сопротивление, - засмеялась она, - и когда Алистэр на моих глазах попытался приударить за другой, я не устояла!
- До сих пор с ужасом вспоминаю те дни, - лукаво улыбнулся Зэвран, - мне всё казалось, что он вот-вот себя выдаст, и ты нам за это обоим головы поотрываешь!
- А она могла? - вторя веселью отца, задорно засмеялась Джинн.
- Ещё как могла! У неё тогда со всеми злопыхателями, был очень короткий разговор! Чуть что - раз! И голова с плеч!
- Болтун! - заулыбалась жена, - какой же ты у меня, в сущности ещё мальчишка! Чего удивляться, что у тебя такие же дети...
- Тогда... за что же он мстил мне?! - широко раскрытыми глазами глядя внутрь себя, тихо произнёс Эйдан, и всеобщее веселье от его слов побило словно морозом.
- Мстил? Что ты имеешь в виду? - переспросил Зэвран, понимая, что это оказывается, ещё не конец...
Подняв на Рэйвена ненавидящие глаза, тот медленно, чеканя каждое слово проговорил:
- Однажды он пришёл ко мне в шатёр вместе с этой историей, и рассказал её так, как ему было угодно. Он сказал, что Зэвран не сумел отомстить Алистэру, но он за то, сумеет отомстить мне!
Рэйвен, слушая эти обвинения, лишь презрительно кривил красивые губы, глядя на него насмешливо прищуренными глазами. Он-то прекрасно знал «почему» так поступил, но сказать об этом родителям, пусть даже, чтобы обелить себя, Ворон не мог. Это разбило бы им сердце...
- Продолжай, - ледяным тоном приказал Зэвран, сверля наглое лицо своего любимца тяжёлым беспощадным взглядом.
- Он сказал, что если Алистэр забрал у тебя невинность нашей матери, то он в отместку сделает то же самое с моей невестой!
Каллиан начала медленно подниматься с кресла, в ужасе глядя на белое, как снег, лицо молодой девушки.
- Когда же я хотел ему помешать, то не смог даже пошевелиться, потому, что его сестра - эта ведьма, наложила на меня заклинание! А потом, он принёс в мой шатёр заколдованную Эдриан, и положил её на кровать передо мной... и я сидел и смотрел на то..., как он ласкает обнажённое тело моей возлюбленной, не в силах ни двинуться с места, ни отвести взгляд!
Эйдан запнулся.
- Он... он заставил её кричать от наслаждения, а потом открыл ей, что всё это время я был рядом с ней! Рэй не стал насиловать её тело, но он обесчестил наши души, мою и её! - все в оцепенении слушали его низкий, прерывающийся голос, который сдирал покров за покровом со своего исстрадавшегося сердца:
- И я до сих пор помню, как он насмехаясь, сказал, что разрешает мне лишить её невинности... Я... я тогда словно обезумел от ревности. И совсем не владея собой, я её почти изнасиловал!
«Ах ты, скотина!» - скрипнул зубами Рэй, первый раз в жизни испытывая к своей жертве что-то похожее на жалость...
А Эйдан тем временем, продолжал обличать его:
- Посмотрите на этого усмехающегося демона, он ни о чём не сожалеет, он обо всём уже давно забыл, а я... я до сих пор, так и не смог простить моей невесте то, что произошло, а ведь она была ни в чём не виновата! - выкрикнул он.
- Джинн, - подозвал её старший Ворон, с трудом справившись со своим голосом, - скажи мне, дочь... ты ему помогала?
- Да, - тихо произнесла юная волшебница, опуская глаза, - он сказал, что это нужно для нашего дела...
- Оставь девчонку, - процедил Рэйвен, - она не хотела в этом участвовать. Я заставил её. Пригрозил, что отправлю её назад к матери, которая собиралась выдать Джинн за богатого старика.
- Но отец, Рэй и вправду хотел только напугать их... Он не собирался выполнять свою угрозу!
- Перестань, Джинн. Я в состоянии сам ответить за свои поступки, - лениво произнёс её брат, - и мне не нужны защитники!
- Подойди, Рэйвен, - приказал Зэвран, поднявшись и все вдруг увидели, как он в одно мгновение преобразился. Перед ними был тот, кто держал в железных руках Орден Антиванских Воронов, где его слово было непреложным законом, перед кем трепетали даже особы королевской крови, и кто был волен обрекать на смерть целые кланы.
- Тебе есть, что сказать?
Ему было что сказать. Ему очень даже было что сказать, но Рэй ни за что не выдал бы ему своих мотивов, никогда не открыл бы горькой правды родному отцу, даже чтобы оправдать себя. Он предпочёл бы сам упасть в его глазах, чем дать ему понять, что старший сын стесняется его и презирает.
- Я делал то, что считал нужным, - произнёс он, и старший Ворон не выдержав, сорвался, первый раз в жизни ударив его по лицу.
- Ты не имеешь права говорить эти слова, ты, безответственный щенок, мальчишка! Ты сделал со своим братом то, чего я не сделал бы даже со своим врагом! – и видя как тот стоит, не опуская перед ним бесстыжих глаз, Зэвран печально покачал головой, с горечью промолвив:
- Да, что-то в тебе, я проглядел. Я никогда не трогал вас даже пальцем, помятуя о том, как в своё время наказывали меня, и желая сделать как лучше, причинил вам гораздо большее зло. Но, как я уже сказал - ничего не поздно исправить. Ты возомнил себя судьёй и палачом, унизив своего брата и ни в чём не повинную девушку, и ты будешь наказан. Уходите все. Завтра, я сообщу вам своё решение.

К полудню они собрались в главном зале. Но Рэйвена не было.
Однако, через несколько минут, он предстал... помятый, растрёпанный, с ввалившимися от бессонной ночи глазами, проведённой им в ближайшем борделе... И тем не менее, молодой Ворон как ни в чём не бывало, уверенно встал перед своим отцом, не опуская взгляд.
- Я дал тебе время подумать и вижу, что ты потратил его не зря, - недовольно нахмурился, подошедший к сыну Зэвран, презрительно глядя на него. - Что ж, этим ты только укрепил меня в моём решении. Сначала я думал лишить тебя твоего звания в Ордене, понизив до простого рядового, но ты не зря считаешься здесь лучшим, и очень скоро наверстал бы упущенное...
- И что же ты придумал для меня, отец? - насмешливо поинтересовался тот, равно уверенный как в своей правоте, так и в своей безнаказанности, - а может быть, не мудрствуя лукаво, ты просто выпорешь меня, как мальчишку?
- Ты угадал, - спокойно проговорил старший Ворон.
Тот окаменел от неожиданности, а Зэвран продолжил, - Я подвергну тебя этому наказанию на глазах у всех, чтобы ты во всех смыслах «на своей шкуре» прочувствовал, каково это - быть униженным перед теми, кто тебе дорог!
- Ты собираешься принудить меня?! - не веря услышанному, процедил побелевший от ярости Рэй, решив что скорее умрёт, чем допустит подобное...
- Нет. Это семейное дело и я не собираюсь посвящать в него посторонних, – невозмутимо отозвался тот, а про себя, Зэвран, прекрасно знающий своего сына, подумал о том сколько бы погибло его Воронов при попытке скрутить одного зарвавшегося мальчишку... Который оказывая ожесточённое сопротивление, был способен перебить хоть сотню противников, к тому же связанных приказом брать его живым... Можно было конечно, послать и за магом, но в любом случае, насилия над собой, Рэй, гордый до лютости, не простил бы ему уже никогда... Поэтому Зэвран недрогнувшим голосом приговорил:
- Ты добровольно примешь заслуженную кару и сам отдашь себя в руки палача.
- А если я откажусь?
- Тогда у меня больше не будет сына! - непререкаемо отчеканил старший Ворон, - выбор за тобой!
Несколько долгих мгновений они, глядя в упор друг на друга, мерялись взглядами. В одном была непомерная гордыня и дерзкий вызов, в другом - неколебимая властность и привычка повелевать. По тому, как сын ещё выше вздёрнул свой упрямо выставленный вперёд подбородок, по тому, как побелело даже сквозь загар его красивое лицо, на котором перекатывались желваки, Зэвран понял, что он не уступит.
И от этой мысли, лицо старшего Ворона на один краткий миг невольно исказилось от боли.
Глаза Рэйвена расширились, в них появилось какое-то новое выражение, и Зэвран понял, что разоблачён. Остальные не могли его видеть, ведь он стоял к ним спиной, и Ворон сбросил маску. «Прошу тебя, покорись..., хотя бы ради матери... Уступи, иначе я тебя не пощажу», - прочитал сын в его взгляде.
И Рэй, всегда понимающий его с полуслова, сразу догадался, что дело вовсе не в том, что отец хочет настоять на своём, чтобы доказать всем свою власть. Если бы он отказался, Ворон был бы вынужден отречься от него, а этого Зэвран, всю жизнь боготворивший своего младшего сына, так похожего на него, просто бы не перенёс... Рэй осознал, какую муку терпит тот ради спокойствия жены, и ему даже стало жаль его.
- Что ж, если таково твоё решение, я как послушный сын, конечно же исполню твою волю! - надменно скривился он, склонив голову и, более ни на кого не глядя, вышел из зала.

Они все медленно направились в маленький внутренний двор, следом за ним.
- Не плачь, Каллиан, - шептал ей Зэв, поддерживая совсем ослабевшую от слёз жену, с трудом спускающуюся по лестнице, - и вообще, я же просил тебя остаться в своей комнате!
- Я не могу! Я не могу находиться там, когда ты будешь мучить моего ребёнка!
- Нашего ребёнка, Каллиан! Нашего! Мы оба слишком баловали его! – вспылил Зэвран. - И он уже давно не ребёнок! И это не безобидные детские шалости! То, что он вытворяет сейчас, переходит все мыслимые границы! Да, это я виноват, мне нужно было пороть его ещё когда он был мальчишкой, как только я понял, что он растёт таким же, как я!
- Нет, я не выдержу этого, - простонала она.
- От этого ещё никто не умирал, - солгав, одёрнул её Ворон, - меня здесь распинали первый раз за то, что я убил Старейшину, и было мне тогда всего пятнадцать! И ничего, я жив, как видишь...
Приспособление для казни напоминало виселицу, а может таковою и являлось, но присутствующим женщинам незачем было знать об этом. Из верхних углов, в том месте где к столбам, установленным на небольшом помосте крепилась перекладина, на железных цепях свисали кандалы в которые заковывались руки жертвы. Таким образом, стоящий человек был ещё и подвешен на растянутых руках, чтобы он не мог ни сбежать, ни упасть, пока не кончится истязание.
Рэйвен не оборачиваясь шёл к помосту, где его уже ждал Ульдред, назначенный сегодня палачом, и при одном взгляде на огромного великана-кунари в этой роли, у иных людей попросту отнялись бы ноги. По дороге на плаху молодой Ворон, не останавливаясь, стянул через голову шёлковую рубашку, небрежно скомкав, отшвырнул её в сторону и, легко взбежав на помост, взял одну из цепей в руку. Когда же великан хотел его заковать, он только презрительно засмеялся:
- Я пришёл сюда не для того, чтобы потом убегать!
Тот оглянулся на Зэврана, который чуть заметно кивнул головой, и Ульдред, разматывая огромный кнут, пошёл на своё место. Тем временем Рэй легко дотянувшись, поймал другой рукой вторую цепь. Перехватив их поудобнее, он для устойчивости расставил ноги пошире и насмешливо крикнул:
- Я лично готов, поэтому не тратьте моё время - у меня ещё полно дел! - на последнем слове, его догнал кнут... от нестерпимой боли, его мгновенно прошиб холодный пот, но он с шумом втянув воздух сквозь судорожно стиснутые зубы, лишь крепче сжал пальцы, вцепившиеся в звенья цепей...
Видя, как на загорелой спине вспухла первая кровавая полоса, Каллиан, зажав рот рукой, заплакала ещё сильней. Рядом, с каждым хлопком бича вздрагивала Джинн, по щекам которой тоже безудержно катились слёзы. Даже старший брат и тот, видя как под истерзанной кожей распятого тела перекатываются мускулы, невольно сопереживал: «Что он вечно всем доказывает? Он же прекрасно знает, что нельзя так напрягать мышцы, надо висеть мешком, чтобы было не так больно...»
Они оба видели в детстве, как наказывали провинившихся Воронов (присутствие сыновей при подобной расправе - это была единственная воспитательная мера, которую позволял себе Зэвран), и неоднократно наблюдали, как от ударов кнута тела наказуемых буквально вылетали с помоста, каждый раз безжалостно возвращаемые цепью. А Рэй, стоявший там как влитой, и в этом должен был быть не как все. И это раздражало..., бесило... и не могло не восхищать.
Зэвран же ничего не мог с собой поделать и снова, как и всегда гордился своим сыном: «Он - Ворон. Такой же, как я. Достойный того, чтобы вскоре стать во главе Ордена». Зэв знал, что несмотря на отсутствие здесь сейчас кого-либо из Братства, все они знают, что происходит и вскоре вытянут из Ульдреда подробности.
Зэвран не случайно выбрал палачом именно его. Он ведь велел ему присматривать за Эйданом, а великан его подвёл. Узнав в чём дело, старый воин винил себя, сокрушаясь, что не уследил за «мальчишками» тогда в лагере, и то что именно ему выпало наказывать всеобщего любимца, было для него суровой карой.
А посему, как-то так получилось, что все присутствующие тайно или явно сопереживали Рэйвену. Вернее... почти все.
Потому что среди них сейчас был один человек, чьи глаза от возбуждения блестели словно в лихорадке, переполняемые торжеством, а не сочувствием. Глаза нежной трепетной невесты Эйдана, которая умело олицетворяла созданный для всех здесь образец невинной добродетели, поруганной бесчестным негодяем.
Она так увлеклась происходящим, что забыла об играемой роли, и девушке безмерно повезло, что на неё никто ни разу не взглянул, ведь её вид был красноречивее любых слов. У Эдриан горело лицо, а руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, были холодны как лёд, когда она шептала про себя: «Я хочу, чтобы он закричал, хочу услышать, как он стонет от боли...»
Но Рэй так ни разу и не раскрыл рта.
Когда всё кончилось, он выпустил из рук цепи, до крови впечатавшиеся в ладони и твёрдой походкой сойдя с помоста, с которого людей обычно уносили, уверенно направился к отцу. По дороге Рэйвен подобрал свою рубашку и привычно передёрнул было плечами... боль ударила его с такой силой, что на долю мгновения он даже потерял сознание. Но кажется, этого никто не заметил. Рэй подошёл и остановился прямо напротив старшего Ворона, с трудом улыбаясь пересохшими губами.
- Ты доволен, отец? - хрипло поинтересовался он, небрежно зачёсывая назад, взмокшие от пота волосы.
- Доволен тем, что у меня по-прежнему есть сын, - невозмутимо ответил Зэвран, а про себя добавил: «Молодец, мальчишка! Да только, не пойдёт ему урок на пользу всё равно. Я сам дурак. Поздно спохватился. Раньше надо было учить его уму разуму»
- А ты? - тем временем, насмешливо обратился тот к брату.
- Я удовлетворён..., - начал было Эйдан, но Рэй не дал ему договорить.
- Знаешь, я лучше бы ещё раз удовлетворил твою подружку, чем тебя! - дерзко захохотал он.
Все замерли, но у старшего брата достало ума, не поддаваться на столь явный вызов. Эйд понял, что Рэйвен всего лишь спасает остатки своей гордости, которая, как и кожа на его спине, ударами кнута была сейчас превращена в лохмотья...
- И не мечтай, - спокойно улыбнулся Эйдан.
Ворон вскинул бровь, удивлённый его выдержкой, и повернулся к матери с сестрой:
- Кончайте сырость разводить, со мною всё в порядке, - промолвил Рэйвен обращаясь к ним, и не торопясь пошёл в сторону лестницы, так и не кинув Эдриан ни одного, хотя бы случайного взгляда. Джинн попыталась сотворить для него заживляющее заклинание, но он засмеявшись, тут же развеял магию.
- Но, почему? - жалобно воскликнула она.
- Хочу, чтобы тебе было стыдно! Это же надо - так оговорить родного брата!
- Рэй! - колдунья кинулась было за ним, но Зэвран остановил её:
- Потом. Ты вылечишь его позже. Дай ему красиво уйти.
Проводив брата глазами, Эйдан протянул:
- Мне кажется, теперь я понимаю, каково было Алистэру общаться с тобою тогда.
Зэв весело переглянулся с Каллиан, которая за последние двенадцать часов впервые робко улыбнулась, но тот ещё не закончил, покаянно добавив:
- Прости меня, отец.
- За что? - вскинул бровь Зэвран, сделав вид, что не услышал заветного слова.
- За то, что я усомнился в тебе..., и в твоей любви.
- У меня всегда было два сына.
- И всегда будет, - преданно добавил Эйдан.
И никто из них даже не обратил внимания на то, что Эдриан спешно покинула их, побежав вслед за Рэем, стараясь не упустить его из виду.

Тихо проскользнув в его комнату, она увидела Рэйвена, лежащего на кровати вниз лицом. Вблизи, его истерзанная спина представляла собой ещё более жуткое зрелище.
- Джинн, я же сказал, оставь меня в покое, - не поворачивая головы, глухо произнёс он.
- Это не Джинн, - отозвалась Эдриан, - это всего лишь я.
Рэйвен мгновенно вскинулся, но не рассчитав своих сил, снова упал на постель.
- Пришла позлорадствовать? Что ж наслаждайся, только поскорей, и уходи. Я как-то, ну совсем не жажду сейчас твоего общества.
- Я только хотела сказать тебе «спасибо».
- Спасибо? Это ещё за что? - устало удивился он.
- За то, что ты не выдал им меня, не сказал, как я потом к тебе приходила.
- А-а, вот ты о чём... да я уж и забыл давно об этом... – ответил Рэй и незаметно улыбнулся, предвкушая.
Как он и думал, девушка мгновенно взорвалась: - Забыл?! Ах ты, мерзавец! Мне очень жаль, что ты сегодня под кнутом не умер! - и коротко всхлипнув, она бросилась к выходу.
- Эдриан.
Помимо воли подчиняясь властной силе, вдруг прозвучавшей в этом тихом голосе, девушка остановилась.
- Прости меня.
- Ты просишь у меня прощения? – несказанно удивилась она, - позволь узнать, за что же?
- Я не знал, что он будет так жесток с тобой...
- Знал, - сразу перебила она его, - ты прекрасно знал это, и только поэтому, ты втянул меня в свою затею! Ты же мстил нам обоим, ты разве забыл? Ты хотел мне показать не сходство..., а различие между вами! Что ж поздравляю - тебе это удалось.
Эдриан уже взялась за ручку дверей, когда он повторил:
- И всё равно, прости за то, что я тогда с тобою сделал.
- Не переживай так, Рэй. Мне ведь понравилось.
Презрев боль, он изумлённо оторвал голову от подушки, но она уже ушла.

После её ухода прошло больше часа, а Рэйвен всё лежал и думал о последних словах той, которой удалось его ещё раз удивить. Сказать, что он был поражён, значило бы не сказать ничего.
«Так вот, почему Эдриан пришла ко мне после той ночи... - ошеломлённо размышлял молодой Ворон, даже забыв на какое-то время о терзающих его мучениях, - а я-то не сомневался, что она всего лишь хочет отомстить Эйдану...» Эта мысль была ему не просто приятна. Она вдруг затронула в его душе такие струны, о существовании которых, он даже не подозревал...
Когда-то, ещё будучи совсем мальчишкой, стремясь во всём стать, как Зэвран, он изо всех сил старался достичь таких же успехов. И конечно же, ему хотелось стяжать отцовской славы соблазнителя. Но если Зэв в каждой своей женщине видел что-то своё, неповторимое, не такое, как у всех остальных, то сын, гонясь лишь за количеством любовниц, не различал их ни на миг. Что привести могло конечно, только к одному. Ворон быстро пресытился. И лишь после этого, Рэй наконец начал искать то, что было нужно именно ему. И как не удивительно, нашёл...
Презирая похоть, не веря в любовь, теперь он ценил только страсть.
И отныне, Рэйвен тратил всё своё свободное время на поиски тех женщин, которые ему её дарили... Эти связи были подобны столкновению двух звёзд, это был безумный угар и сумасшедшее притяжение... у таких чувств был лишь один недостаток. Уж слишком быстро прогорали они, не оставляя в его душе даже золы...

В ту ночь, когда он столь бесчеловечно мстил своему брату, Рэй с огромным трудом заставил себя оторваться от девушки, и не переступать черту, из-за которой не было возврата. Лаская её, он почувствовал к ней страстное влечение такой силы, какое ему не доводилось испытывать никогда прежде. Но это было не только влечение плоти, это было ещё и влечение души. И именно оно, остановило тогда Ворона, а вовсе не его хвалёная сила воли, и желание быть как отец, о которых он так вдохновенно повествовал потом своей сестре, решив отринуть настоящую причину...
И вот теперь он её принял, точнее смог позволить себе её принять, потому что и Эдриан кажется, почувствовала к нему что-то подобное. Тем же вечером, придя к нему в шатёр, она ведь шла убить его, но тоже не смогла осуществить задуманного... И Рэй прекрасно видел, как девушка убирала нож, когда он, забавляясь, давал ей возможность красиво нанести удар, нарочно к ней приблизившись вплотную... Но она ею не воспользовалась. Сейчас Ворон наконец понял, почему на самом деле Эдриан так поступила.
Она его хотела. Хотела вопреки всему. Вопреки этой своей надменности «высокородной госпожи»..., вопреки своему впитанному с молоком матери презрению к его эльфийскому народу... И наконец, вопреки взращённой им же ненависти к самому себе.
Рэйвен не любил женщин чувственных, он обожал женщин страстных и прекрасно отличал их друг от друга. Первым было всё равно, чьи руки обнимают их, главное чтобы они были достаточно опытны, вторые же стремились невзирая ни на что принадлежать лишь одному мужчине, который вызывал у них страстное влечение, желание раствориться в нём без остатка...
И вот теперь, увидев то что Эдриан, была как раз такой, почуяв в ней к тому же страсть к себе, он вдруг внезапно понял что... влюблён... причём уже давно влюблён в невесту брата...
«Я хочу её. Обнажённой. В моей постели».
Эта мечта безудержно ворвавшись в его сознание, заполонила собой всё его существо, вытеснив на какое-то время все остальные мысли и чувства. Рэй содрогнулся от желания и покорился его тёмной силе.
И если в любой другой раз, он сразу бы начал искать возможность для утоления оного, то сейчас Ворону, ведь даже не пришлось бы ничего предпринимать... Лишь только ждать. Борясь с собой и со своим влеченьем, она сама пришла к нему тогда... И Рэй теперь не сомневался в том, что это повторится с ними снова... Она придёт опять. Она не сможет не придти.
«А я буду ждать. Я буду ждать тебя, моя королева»

От ран Ворона стало лихорадить. Он вот уже два часа лежал неподвижно, весь во власти своих размышлений, в которых мысли об Эдриан, перемежались жгучими воспоминаниями о минувшем утре... Рэй так погрузился в себя, что забывшись на какой-то миг, случайно перевернулся на спину..., тут же выругался от боли... и через мгновение, она волшебным образом прошла.
- Джинн! - в бешенстве заорал он, вскакивая и кидаясь к двери, но распахнув её, успел заметить только край знакомого платья, исчезающий за углом.
«Вот ведь, плутовка», - невольно засмеялся Рэй.
Своею жалостью сестра спутала ему все карты, лишив его возможности с гордостью выставить свои раны на всеобщее обозрение. Он собирался, играя роль страдальца, показать им всем, как мало его волнует истерзанная спина, на которой не было живого места, и чтобы все видели, с каким равнодушием он переносит наказание, и как стоически терпит мучительную боль..., но настырная девчонка, как назло, лишила его этого удовольствия.
А кроме того, у его упрямства была и ещё одна, гораздо более веская причина: боль телесная отвлекала Рэйвена от боли душевной, от его буквально истекающего кровью самолюбия... Ведь он был прав, а его - лучшего из лучших, распяли на глазах родителей, единственных чьё мнение о нём имело для него значение... Распяли на глазах ненавидимого им брата-соперника..., и самое главное - распяли на глазах женщины, с которой поступил он так жестоко, и которая была теперь, так жестоко отомщена...
Как ни сильна была его воля, он не мог заставить себя совсем не думать об этом, и когда его уничижение становилось уже вовсе нестерпимым, Рэй просто резко поводил плечами. И нахлынувшая очистительная боль на какое-то время отвлекала Ворона, напрочь смывая мысли, разрывающие в клочья его разум...
Теперь же, делать нечего, пришлось одеваться и спускаться к обеду. За столом все старательно делали вид, будто ничего такого не произошло, и у Рэйвена немного отлегло от сердца. Ему казалось, что если Эйдан, хотя бы посмотрит на него с этим своим коронным превосходством, он не задумываясь, сразу кинет в брата нож. Но тот, прекрасно сознавая, что Зэвран ради него учинил жестокую расправу над собственным сыном, из благодарности к отцу решил пока не трогать Рэя, который несмотря на равнодушный вид, весь был как натянутая струна, которая того гляди порвётся.

После обеда, когда все разошлись, Вороны по молчаливой договорённости между отцом и сыном остались наедине. Зэвран ждал, что скажет Рэйвен, от которого теперь можно было ожидать чего угодно. Но первые же слова сына развеяли все его опасения:
- Ну как, Эйдану понравилось показанное ему представление? - небрежно спросил он.
- О чём ты? - прищурился Зэвран.
- О том, что ты всё это устроил, только ради него.
- Не только, - быстро произнёс старший Ворон, - твоя мать не пережила бы вашей вражды.
- Я так и думал, - захохотал Рэй, - что ты сделал это, не в надежде перевоспитать меня! - и видя, как отец закусил губу, пытаясь удержать усмешку, невинным тоном поинтересовался:
- А сколько раз ты сам, был на моём месте?
Лицо Зэврана от его слов осветилось задорной мальчишеской улыбкой.
- И это ведь тебя ничуть не изменило, правда, Зэв?
- Сдаюсь, - засмеялся тот, очень довольный тем, что сын всё понимает и не держит на него зла, - и всё-таки признай, что ты давно заслуживал хорошей порки!
- Допустим, - согласился Рэйвен, - но, вот что я скажу тебе, отец. Ты поступил так со мной, ещё и потому, что чувствуешь свою вину перед ним за то, что слишком любил меня, и ненавидел Алистэра. И ещё я уверен, что в случае чего, ты сделал бы с моим братом, то же самое, что и со мной.
- Рад, что ты это понимаешь, - быстро произнёс Зэвран, и тут же добавил, повергнув молодого Ворона в ступор:
- Но знаешь, почему-то я не верю, что ты с ним сотворил такое, только из-за моей старой ревности. Должно быть что-то ещё.
- Нет, отец, - твёрдо ответил заметно напрягшийся Рэй, - больше ничего нет.
- Нет? Тогда поведай мне, как он воспринял твой рассказ... в том виде, в котором ты преподнёс его ему.
- Упал со стула! – огрызнулся тот.
- И только-то? – улыбнулся Зэвран, - ты, кажется, забыл о том, что это я растил его. Он всегда витал в облаках и грезил о великой славе. А тут, Эйд вдруг узнал о том, что он почти король... и сын героя. Немудрено, что твой брат потерял голову.
- Потерять можно только то, что у тебя есть! – злобно процедил Рэй, отворачиваясь.
- Рэйвен, посмотри на меня, - потребовал старший Ворон, и когда сын подчинился, медленно произнёс, властно удерживая его взгляд:
- Ты наказал его, но до сих пор не простил. Ты знаешь, что не имел на это право, ведь я его ни в чём не обвиняю. Да, я конечно, тоже виноват... виноват в том, что невольно выдал свою тайну, о которой тебе просто рано было знать. Но раз я не держу на Эйдана зла, тебе тем более, не за что его ненавидеть, - Зэвран помолчал, и также невозмутимо продолжил:
- И вот, что я думаю... Если бы он оскорбил тебя, ты во-первых, просто наплевал бы на его слова, как ты это неоднократно делал раньше, а во-вторых, никогда бы об этом не промолчал, когда я призывал тебя к ответу. Но если ты его по-прежнему винишь, то значит, у тебя на это есть серьёзная причина. И то что ты, покрывая его, ничего не сказал, предпочтя понести наказание, можно объяснить лишь одним... он что-то сдуру ляпнул обо мне. Что-то такое, чего ты не стерпел..., и не простил. А должен был. Должен был простить!
- Должен?! – сразу вскипая, как вода, попавшая на раскалённые уголья, прошипел внимательно слушавший до этого Рэй, - с какой это стати?!
- С той стати, что ты всегда был достаточно умён для того, чтобы не судить о человеке, по сгоряча сорвавшимся словам! Эйдан также невоздержен на язык, как твоя мать, которая не раз от этого страдала! И почему-то я не сомневаюсь в том, что он скорее всего сразу пожалел о сказанном, но ты уже не смог остановиться... вернее не захотел!
Тот вновь упрямо замолчал, и Зэв спокойно подытожил:
- Ты виноват не в том, что отомстил ему, приняв поспешное решение, а в том, что ты хотел сделать это! – и видя, что переубедить сына ему не удаётся, решил пока оставить эту тему:
- Должен признать - твоя месть, как по замыслу, так и по исполнению, намного превосходит то, что мог бы придумать я на твоём месте. И я искренне бы похвалил тебя..., если бы не твой брат пал её жертвой! Пойми, Рэйвен, нет ничего на свете крепче, чем семья, прочнее, чем братские узы. Ты почти разорвал их тогда, но приняв от меня наказание, всё-таки сделал возможным своё примирение с Эйданом..., - он чуть помолчал и, гордо улыбнувшись, добавил:
- И то с каким достоинством ты перенёс казнь, не может не восхищать... хотя вообще-то в этом я не сомневался и...
- А ты знаешь, о чём я думал там, на столбах? – перебил его Рэй.
- О чём же? - стал серьёзным Зэвран.
- О том, как много лет назад, здесь также распинали одного мальчишку, который тоже ведь по слухам, не издал ни звука. И чем я был хуже него?
- Ничем, - согласился Ворон и, вспоминая, проговорил, - много позднее, мне сказали, что это стало моим первым испытанием... если бы я не стерпел тогда, меня до смерти били бы кнутом... Но всё же, я был наказан за убийство человека, который меня чуть не обесчестил, а ты - за то, что причинил боль близким людям!
- Это кто это тебе тут близок? - недоверчиво переспросил Рэй, - сын Алистэра? – и, прежде чем тот успел гневно возразить, произнёс, - знаешь, Зэвран, твоя вчерашняя сказка хороша для девчонок и Эйдана, но я-то знаю, как всё было на самом деле!
- И как же, по-твоему? - сузил глаза отец.
- Может, ты и спал тогда с Морриган, но любил-то ты нашу мать! - выдал он, и услышавший это Зэвран попросту окаменел, - и скажи мне, отец, когда ты понял, что она тебе не безразлична? Не тогда ли, когда сам отдал её другому?
Поражённый его словами старший Ворон долго молчал, не в силах вымолвить ни слова.
- Ты не можешь этого знать, - через какое-то время, проронил он, - если только..., - и Зэвран чуть ли не с ужасом воззрился на своего сына, - если только, ты сам не почувствовал что-то подобное! - и видя, что Рэй отвернувшись, угрюмо замолчал, требовательно произнёс:
- Ответь мне, Рэйвен, это так?
Тот поднял на него тяжёлый, мгновенно повзрослевший взгляд, в котором внезапно не осталось и следа юношеского легкомыслия, и Ворон вдруг увидел себя... таким, каким он был двадцать лет назад...
- Нет, это невозможно, - прошептал Зэвран.
- Это судьба, - произнёс его сын, - нам с тобой суждено влюбляться в женщин, принадлежащих Алистэрам.
- Не сравнивай! У меня всегда была хоть призрачная, но надежда, а ты, размечтавшись о будущей королеве, заранее обречён!
- Ты думаешь? - усмехнулся тот, - но так или иначе, она не забыла мои ласки!
- Не слишком ли ты самоуверен? - грустно улыбнулся Зэв в ответ.
- Нет, отец. Я знаю это..., потому что спал с ней после той ночи.
Старший Ворон снова потерял дар речи.
- И не смотри так на меня, Зэвран - она сама пришла ко мне.
- Нет, это никогда не кончится! - обессилено простонал Зэв, - Но зачем, скажи мне, зачем тебе понадобилась именно она?! Неужели только из-за того, что она невеста твоего брата?!
- Самое смешное в том, что это тут как раз и не причём.
- Далась тебе эта девчонка! - заорал Зэвран, - у тебя что, мало женщин?! Хочешь, я куплю тебе целый бордель, чтобы у тебя даже времени бы не было, смотреть по сторонам?! А тем более, блудить в собственном доме, - гораздо тише добавил он.
- Нет, отец. На этот раз, нет.
- Ответь хотя бы, что ты в ней нашёл? - устало произнёс вконец обессиливший Ворон, - должен же я иметь хоть какое-то представление о вкусах своего сына.
- А что ты, нашёл в Каллиан, когда рядом с тобой была такая женщина, как Морриган, вроде бы полностью воплотившая наш идеал? Не мы выбираем кого нам любить, отец, - и Рэй, легко поднявшись, пошёл к дверям, а Зэвран лишь негромко проронил ему вслед:
- Надеюсь, на этот раз ты знаешь, что делаешь...
- Знаю, - ответил он, не оборачиваясь.
- Рэйвен!
Тот, будучи уже в дверях, нехотя оглянулся.
- Спасибо тебе.
- За что, отец? - широко заулыбался он, - за то, что я сегодня покорился тебе... или всё-таки за то, что отомстил за тебя?
Зэвран не ответил, но Рэй и без слов догадался о том, что тот хотел сказать, но не мог произнести вслух.
«За всё»