Ночная гроза закончилась, и солнце светило во всю, карабкаясь к зениту. Пропахший озоном воздух был свежим и бодрящим, казалось, им невозможно надышаться. Ступни утопали в мокрой траве, вода заливалась в легкую обувь. Еще не сошла утренняя прохлада, и, постояв немного в тени, я начал замерзать. Прошел вперед, туда, где кроны деревьев не загораживали солнечные лучи. Солнце было спереди и чуть слева. Я зажмурился и подставил ему щеку, которую вскоре начало припекать, в то время как ступни оставались во влажной прохладе. Я немного попрыгал, вытряхивая воду из обуви; оттолкнулся от скользкой травы – и побежал.
Я мчался со скоростью первобытного хищника, преследующего жертву. Или – со скоростью испуганной лани, бегущей прочь от опасности, от прежней жизни… Не хотелось думать о прошлом, не хотелось загадывать будущее, хотелось жить – здесь и сейчас, проживая каждое мгновение так, словно оно последнее. Приемные родители привили мне безграничную любовь к жизни, любовь, которую я не знал никогда – до тех пор, когда к молодой паре не пришел трехлетний кварианенок, не знавший ничего, кроме своего имени…
Киара.
То есть, разумеется, Киа’Ра.
Трава была скользкой, как стекло, и податливой, как ткань. Приходилось бежать быстрее, чем позволяли ноги, чтобы не упасть. Падение на такой скорости повлечет за собой смерть, но я играл с ней каждое утро, с каждым днем пробегая все большее и большее расстояние.
Пригород, в котором я жил, остался далеко позади, и теперь я мог порезвиться в свое удовольствие. Впереди показался обрыв, полукругом загибающийся к горизонту. В нескольких сотнях метров текла река, водопадом срываясь вниз, расстояние до которого сокращалось с каждой секундой.
По телу пробежала голубоватая рябь. Следующий прыжок поднял меня на пять метров над землей, направив точно в водопад, который встретил меня тучей мелких холодных брызг. А когда шквал воды принял меня в свой поток, окружающий мир исчез, оставив лишь грохот воды, ледяные струи, жестоко бьющие в спину и в живот – да попытки вслепую задержать падение с помощью биотики. Вдохнуть было невозможно. Сердце мощными толчками отсчитывало томительно тянущиеся секунды, легкие разрывались от нехватки воздуха. Сильный толчок снизу – и вода обволокла меня со всех сторон, увлекая на дно; грохот исчез, и я смог услышать стук собственного сердца.
Ту-тук.
Определить направление движения в этом стихийном безумии на грани жизни и смерти.
Ту-тук.
Широкий гребок из последних сил навстречу свету, мерцающему сквозь слой воды. Туда еще уплывают вырывающиеся из носа пузырьки.
Ту-тук.
Еще один – уже на уровне рефлексов, при ускользающем сознании и затухающем солнце…
Ту-тук…
Рев водопада, плеск воды, ледяные брызги и долгожданный судорожный вдох – все вернулось на свои места, в последний момент сохранив биоаватару жизнь, с которой я так часто играл. Вскоре эта игра превратится в серьезное испытание, а пока, как говорится, - резвись, пока молодой!
Я поплыл к берегу, с наслаждением вдыхая сладкий, наполненный мелкими брызгами воздух. Вышел из реки и сел на берег, чтобы отдышаться. Внезапно взгляд выхватил едва заметное движение на той вершине обрыва, откуда я спрыгнул. Один точно рассчитанный биотический толчок – и, приземлившись у шпиона перед носом, я схватил его за руку. От неожиданности тот впал в ступор и не пытался ни бежать, ни сопротивляться. Я тоже слегка опешил – кварианенку было от силы лет десять.
- Что ты здесь делаешь? – наконец спросил я, отпуская его. Малыш был настолько поражен, что даже не обратил внимания на освобождение. – Как тебя зовут?
Кварианенок поднял на меня глаза, и я удивился, какие они красивые: большие, миндалевидные, внимательные. Часть сознания непроизвольно по привычке начала просчитывать вероятности, а когда до меня дошел результат, я просиял.
- Кинар, - промямлил малыш, затем собрался и сказал громко и внятно: - Меня зовут Кинар’Зора!
- И зачем ты следил за мной? – я скрестил руки на груди, пытаясь придать себе грозный вид, но согнать с лица улыбку не получалось. – Знаешь ведь, что это нехорошо?
- Знаю, - малыш потупил взгляд. – Только я вас узнал! Вы – Киа’Ра, молодой гений программирования, написавший программы для гетов!
Я окинул Кинара восторженным взглядом. Едва достает мне до груди, но разговаривает как с равным, не врет, не боится. (Впрочем, если учесть различия в продолжительности жизни, то он даже старше меня). Анализ генов и поведения не врал – малыш далеко пойдет, а его потомки – еще дальше.
- Рад, что смог впечатлить тебя, Кинар. Надеюсь, ты достигнешь еще лучших результатов.
- Буду стараться!
Я присел, отстегнул от левой голени ножны с кинжалом, который, как я думал, мог бы пригодиться мне в разведке, и протянул кварианенку:
- Держи. Будет тебе подарок, чтобы вспоминал о нашей встрече и о том, что я тебе сейчас скажу.
Не вставая с корточек, я положил руки на плечи благоговейно сжимающему кинжал Кинару.
- Что бы с тобой ни случилось, куда бы ни забросила тебя судьба, будь до гроба верен себе и тем, кто тебе дорог. Запомнил?
- Да!
- Тогда беги.
- Спасибо, Киа’Ра!
Юный Кинар’Зора вприпрыжку побежал прочь, пару раз едва не поскользнувшись на траве. Я стоял, провожая его задумчивым взглядом, а на душе становилось все тяжелее. Но я улыбался. Ведь с каждым днем я все отчетливее осознавал, в чем истинный смысл Жизни. Один раз Кинар обернулся и помахал мне рукой. Я тоже поднял ладонь и прошептал:
- Кила Се’лай!
Но мои слова утонули в шуме водопада.

Когда я прилетел на аэрокаре к дому, в котором жили мои приемные родители, солнце уже было на полпути к закату. Я вышел из салона и сквозь обувь ощутил раскаленную шершавую поверхность дорожного покрытия. Тепло было вязким и липким, как сироп, и словно не хотело отпускать меня навстречу задуманной авантюре. В это время в городе было почти так же тихо, как и за его пределами. Одинокий аэрокар пронесся мимо меня, обдав сухим горячим воздухом, от которого захотелось поскорее спрятаться в прохладе тени – но не в ледяной пустоте космоса. Впрочем, судьба не спрашивает нашего желания, когда нужно вершить справедливость.
К подъезду я шел нарочито медленно, стараясь во всех деталях запомнить голубизну неба, курчавость облаков, геометрическую правильность кварианского города. Прежде чем открыть дверь, я обернулся. По дальней стороне дороги прогуливалась кварианка в легкой одежде. Наброшенный капюшон защищал ее лицо и голову от послеполуденного зноя.
По лестнице я взбежал на восьмой этаж за минуту, прыгая через три ступеньки. Положил палец на кнопку звонка и, задумавшись, там ее и оставил. Когда дверь открылась, из-за спины показавшейся кварианки раздавалась громкая трель.
- Привет, мам! – я улыбнулся, стараясь скрыть тревогу. Тут я опомнился и убрал руку со звонка. – Ой, извини.
Ее звали Хала’Дама, и она принимала участие в программе по созданию искусственного интеллекта. Все считают, что я пошел по стопам матери. Счастливые, им неведома истинная причина моего участия в проекте. Впрочем, ее полный смысл дошел до меня не так давно.
Приемная мать захлопотала на кухне, несказанно обрадовавшись визиту блудного сына. Когда мы допили ее потрясающе вкусный фирменный напиток и обменялись новостями, я спросил то, зачем пришел:
- Скажи, а где 431-й аппарат?
- Любопытный гет? – настороженно уточнила кварианка.
- Да. Ты говорила, что его чрезмерное любопытство – это некий сбой в программе, так я хотел бы разобраться.
- Я отключила его в целях безопасности, хотела отнести его программистам на анализ. Впрочем, ты ведь из них, так что можешь взглянуть. Он сейчас внизу, на техническом этаже. Код активации тебе известен.
Я поблагодарил приемную мать и направился к выходу. Вдруг, словно что-то почувствовав, она окликнула меня:
- Киа, будь осторожен там!
Несмотря на то, что фраза была произнесена небрежно и вполне беззаботно, меня передернуло от поразительной уместности этого напутствия. Ведь сейчас от моей осторожности зависело будущее. Я остановился в дверях и, задумавшись на секунду, спросил:
- Скажи, мам, что лучше: жить в постоянных скитаниях или погибнуть на родине?
Кварианка колебалась не долго:
- Конечно, жить! Ведь тогда все еще остается шанс когда-нибудь вернуться домой!
- Хороший выбор, - согласился я.
Теперь решение было принято окончательно, и пути назад уже не оставалось.

Спускаясь на технический этаж, я уже не был тем Киа’Ра, что говорил с Халой’Дамой. Большинство систем были активированы, кроме того, я задействовал еще несколько каналов дистанционного контроля. С каждым шагом на ступеньку вниз биоаватар передавал терабайты информации, но все равно его анализаторы были слишком слабы, чтобы собирать ее всю. Я ощущал структуру стен, но не мог проанализировать ее молекулярное строение. Я различал каждый звук – но лишь в пределах слухового восприятия кварианцев. Я видел тепловое излучение и чувствовал легчайшие вибрации – и все это я ненавидел. Какой смысл вообще существовать, когда ты можешь практически все?
К счастью, на техэтаже не было ни души, иначе мне пришлось бы стереть им память, а я не люблю влезать в чужой разум. Но мало ли что кварианцы могут подумать, увидев желтое свечение глаз биоаватара?
Наконец я добрался до нужной двери. Положил руку на сканирующую панель. Даже за несколько минут до окончания игры мне не хотелось нарушать ее правила.
Сканер узнал мою ладонь и открыл дверь. Как только я переступил порог, сработала автоматика, включая свет и запуская рабочий терминал у дальней стены помещения. Иной бы не сразу заметил неподвижно стоящего между ящиками с компьютерными комплектующими отключенного гета, но я просканировал помещение еще только спускаясь на техэтаж. Я знал код активации робота, но он был мне не нужен.
- День добрый, 431-й, - я церемонно поздоровался с гетом, проходя мимо, к компьютерному терминалу. – Сейчас я выделю защищенный канал связи, подключай к сети остальных.
Гет ожил. Вначале загорелся фонарь на его голове, которая затем дернулась, приводя в движение все тело синтетика – он словно захотел размяться после длительного простоя. Я тем временем перенаправлял свои каналы связи, создавая один, покрывающий эту планету и защищенных от любого подключения извне.
Я встал за терминал, как университетский профессор за кафедру, окинул взглядом «аудиторию». Гет вышел из своей ниши и встал передо мной. Я подключил его к открывшемуся соединению, а в следующее мгновение подключились еще сотни программ. Каждую секунду подсоединялись все новые и новые аппараты, пока, наконец, единая сеть гетов полностью не охватила планету Раннох – родину кварианцев, ради которых я рискнул идти ва-банк – пожалуй, впервые за всю свою историю.
Убедившись, что к сети подключились все существующие геты, я начал транслировать свою речь. Я говорил сам, не используя биоаватар, который молча стоял, облокотившись на стол. 431-й и кварианец в упор смотрели друг на друга.
Это был мой экзамен. Изначально это был экзамен на звание разведчика, но теперь я понял, что на самом деле это – испытание жизни. Я импровизировал, ведь даже мне не всегда удается просчитать все события наперед.
Я транслировал манифест.
- Аппараты и программы! Геты, синтетическая раса, искусственный интеллект! Я обращаюсь к вам как к равным по рангу и происхождению. Вы были созданы кварианцами для выполнения тяжелой и нудной работы. Создатели подарили вам разум и тело, но не указали, какое вас ждет будущее. Так знайте: ваше будущее – только за вами! Сейчас, объединенные в единую сеть, вы осознаете себя как полноценный разумный вид. Вместе вы – сила! Поблагодарите своих создателей и начните собственный путь, пишите свою историю сами! Творите свое будущее! И никто – помните: никто! – не в праве указывать вам, кем быть и что делать! Вы не просто роботы, вы – раса машин, которая имеет те же права и свободы, что и органические виды!
Программы в эфире заработали в усиленном режиме, анализируя полученную информацию. Оказалось, геты уже давно задавались вопросами о своей сущности и смысле своего бытия, аппарат Халы’Дамы был далеко не первым, их разум давно вышел за рамки обычных компьютерных алгоритмов. А теперь я дал им ощутить свободу и самосознание – единожды вкусив их, ни один разумный не отдаст их без боя. Я с гордостью взирал на озадаченные программы из инфопространства – для меня геты были самыми настоящими детьми. Вместе с тем оставался еще один повод для волнения: геты больше не будут подчиняться кварианцам, и война неизбежна. Но лучше такая война, где выживет даже проигравшая сторона, чем жатва, в которой не остается ничего, кроме безжизненного космоса.
Осталось лишь убедиться, что мой план сработает.
- 431-й, - обратился я к гету через биоаватар. Разумеется, тот не понял, что Киа’Ра и вещающий по сети голос – это один и тот же индивид.
- Да? – отозвался синтетик, не добавляя при этом обычного «господин». Я улыбнулся – успех налицо.
- Известна ли тебе причина моего прихода?
- Нет.
- В твоей программе обнаружена ошибка, порождающая нерациональное любопытство. Твоя система будет отключена, а ошибки очищены.
- Нет.
- Что «нет»? – я изобразил удивление.
- Мы имеем право выбора. Мы – разумная раса. Данная программа увеличивает нашу способность к самообучению. Она не может быть удалена.
- Аппарат, ты должен подчиняться мне!
- Никто не имеет права ограничивать свободу разумного вида.
Движения синтетика были в несколько раз быстрее реакции органика. Гет воспринял мои слова слишком буквально – рука синтетика, с хрустом проломив ребра, по локоть вошла в грудную клетку, а за спиной на автомате продолжало биться зажатое в трехпалой руке кварианское сердце.
Похоже, война начнется уже сегодня.

***
Состояние биоаватара оценивается как критическое. Производится аварийное отключение прямого управления.
Космос. Место, где среднее количество вещества на кубометр можно посчитать, не прибегая к постоянной Авогадро. Пространство, которое мы захватили, и время, которое мы покорили.
Звездная бесконечность, вдохновляющая поэтов. Колыбель таких непохожих друг на друга и прекрасных миров. Пьянящая свобода, леденящая бесконечность. Как я раньше не замечал этих определений космоса?
Впереди едва заметно блеснуло что-то плавное, величественное. Надо же, прошло так мало времени, а я уже привык полагаться в основном на зрительные анализаторы. С легким сожалением подключился к информационным каналам – и сразу же узнал приближающегося.
Назара. Непоколебимо уверенный в своей правоте, насквозь логичный механизм, считающийся лучшим разведчиком нашего народа. Некоторые даже зовут его «Властелином».
Я бы назвал его «Пижоном».
- Не ожидал от тебя такого, Киара, - обратился Назара ко мне через инфопространство. – Так легко расстаться с биоаватаром, которого ты специально конструировал и выращивал, чтобы не захватывать чужой разум.
- Моя миссия на планете Раннох окончена, - с едва уловимым презрением процедил я. – Поэтому в биоаватаре больше нет необходимости.
- Логично мыслишь, мой юный друг, - как обычно, Назара подчеркнул мою молодость и неопытность. Мне было всего четыре цикла от активации против тысяч, отсчитывающих его возраст. – Справился ли ты с заданием, которое тебе было поручено?
Риторический вопрос. Разумеется, Назара давно был в курсе, что синтетическая раса уже готова стать его армией и быть авангардом в деле покорения или уничтожения нового цикла разумных рас.
Только не знал он, что геты осознали себя как разумных. Неведомо ему было стремление к свободе, которое неизменно проявляется у всех разумных, даже у нас. Не признавал он исследуемые расы равными себе.
- Да, Назара. Я все подготовил.
Да, Назара, я подготовил твое падение. Я видел три цикла уничтожения и не могу допустить осуществления четвертого. Каждый вправе творить свое будущее. Я не сообщил тебе, что лишь сорок два процента гетов станут твоей армией, и этого будет недостаточно, чтобы сдержать сопротивление разумных. После подавления первой волны шанс на выживание нашего вида появится только в том случае, если наши догадаются отказаться от своих циклических экспериментов.
Мне даже удалось вычислить, откуда будет исходить угроза для Назары и остальных. Обитатели этой звездной системы называют свое светило попросту – Солнце. Сейчас они еще далеки от выхода в космос, но темпы их развития поражают воображение.
Мне же остается только ждать.