Мне было семь лет, когда я попала к ним. Отец, как и мать, тогда служили в армии, спецотрядах, вычищавших всякую нечисть на пограничных планетах. Сама я почти ничего не помню из-за пережитого шока, но он рассказывал, что мои биологические родители торговали опасными наркотиками, вызывающими привыкание с первого раза и сводящими с ума.

В тот год они с мамой потеряли сына. Он с дедом и бабушкой летели рейсовым крейсером, «Сердце Палавена», с Триденда до Палавена, но на корабль напали пираты. Кого-то убили, кого-то — увезли с собой.

Кертар Амбарусса, их двенадцатилетний сын, был найден мертвым вместе с дедушкой и бабушкой, родителями мамы. Так изгаляться над пленными могли только батарианцы. Отец, в то время достигший двадцатого ранга в Иерархии, вместе с мамой были на задании. И когда им сообщили новость — вместе подали прошение на отстранение от текущих дел на несколько месяцев, чувствуя, что выполнить свой долг до конца сейчас не смогут.

Пиратов, к сожалению, так и не нашли.

Они приводили меня к мемориалу памяти нашей семьи, и я видела портрет. Он был очень красивым парнем. Умным, смелым. В памяти бортового ВИ осталась обрывочная запись как он пытался защитить малышню от батаров. Родители очень гордятся, что он их сын и поступил, как поступил бы любой гражданин Иерархии.

А спустя несколько месяцев — вернулись к работе. И на одном задании, в непосредственной близости от Систем Терминуса отец нашел меня.



13 лет назад. Инвиктус. Лаборатория наркодилеров.



Они стремительно ворвались в помещение, уничтожая всех на своем пути. Наркоторговцы, по их мнению, недостойны жизни. Сайрон остановился и осмотрелся. Люди, батариацы, даже один саларианец что-то забыл в этом проклятом месте. Знаками отдал приказы своим подчиненным, осмотреть помещение. Мало ли кто мог спрятаться поблизости. Он не намерен терять, кого бы то ни было из своих подчиненных. Ни сегодня, ни впредь.

Вскоре с ним связался один из его солдат.

— Полковник Амбарусса, сэр, — доложил ему по связи молодой лейтенант, — здесь внештатная ситуация. Необходимо ваше присутствие.

Мельком глянув на инструментон, отображающий расположение его бойцов, Сайрон быстрым шагом направился в сторону лейтенанта.

— Что здесь происходит, лейтенант? Доложите, — строго глянул на того через снайперский визор. Но подчиненные расступились, и объяснений не понадобилось. В уголок забилась девочка. Человеческий детеныш, ещё совсем маленькая. Чумазая, с неровно и коротко обрезанными волосами непонятного цвета. Явно напуганная до полусмерти, но, набычившаяся и выставившая перед собой обломок какой-то железки, смешно смотрящийся в тоненьких, слабых ручках. «Что она здесь делает?» — мысль напрашивалась сама собой.

Порою, принимать решения нас заставляют мелочи. Произнесенное кем-то вовремя или не очень слово, увиденное где-то изображение. Или чей-то взгляд.

Мир качнулся, когда это дитя подняло удивительные, темно-серые, как грозовое небо над Палавеном, глаза. Она смотрела точно так же, как Кертар на той записи, которую передали им с Иреверн. И он решил.

— Мы забираем её с собой, лейтенант, — твердо проговорил Сайрон. Тот лишь кивнул, подчиняясь решению вышестоящего. Сам же полковник присел на корточки, глядя девочке в глаза. — Не бойся, малышка, — проговорил как можно мягче. — Мы не причиним тебе вреда.

Та лишь молча смотрела своими глазищами, периодически моргая, но через пару минут опустила железку, сжимаемую в руках. А ещё через мгновение подошла к нему и обняла за шею. Не выпуская, впрочем, железки.

— Как тебя зовут? — спросил Амбарусса.

— Ирис, — тихонько ответила девочка. Голосок дрожал, но имя было названо уверено. Чуть осмелев, она задала вопрос:

— А вы, правда, едите непослушных детей на завтрак? — он лишь хмыкнул. Вот какие «сказочки» рассказывают о них люди.

— Нет, малышка, — ответил, отцепляя ребенка от себя и беря за руку. — Пойдем. Все будет хорошо.



***



Он выдержал за этого ребенка целую «войну» сначала с начальством, потом с земными представителями на Палавене. Люди считали, что девочке будет лучше на Земле, в приюте. На что Сайрон только презрительно фыркал. Но все же сумел доказать, что ребенку будет лучше с ними, чем там. Во многом ему помогла трепетно любимая супруга, клещом вцепившаяся в ребенка. И, конечно, её родство с Йорамом Талидом, имеющим немалое влияние на Цитадели.

Иреверн, Ири… Амбарусса улыбнулся мысли о ней. К счастью, Иреверн была дома в увольнении, когда он привез домой Ирис. И сразу заявила:

— Это наша дочь! — принявшись тетешкать девочку.

На то время он много выяснил о биологических родителях ребенка. Они были основными разработчиками той дряни, которую продавали. Кристиан и Татьяна Элос. Талантливые биохимики, окончившие одну из лучших академий Земли. И решившие сколотить состояние нечестным трудом. Что Сайрон считал непростительной глупостью. Десять лет жизни они потратили на работу с разными преступными группировками.

Ирис родилась у них на третий год мотания по Галактике. В основном, Элосы гадили своей продукцией в Системах Терминуса, но, почему-то, отважились заняться подобным на одной из колоний Иерархии. Наверное, предложенный куш был ну очень сладок.

Благо, ничего из той дряни, которую они изготавливали — не употребляли сами. Девочка получала внимания ровно столько, сколько требовалось для того, чтоб она жила. Супруги были полностью увлечены своей работой. Почему Татьяна не сделала аборт — оставалось загадкой. Ребенка она воспринимала лишь как обузу. К счастью, Ирис была довольно тихим и спокойным, не капризным дитём. Не доставляющем слишком много беспокойств. Наверное, поэтому её не бросили на какой-нибудь из планет.

Полковник хмыкнул. Неудивительно, что девочка потянулась к нему и Иреверн. И когда к нему домой прибыли представители людей из посольства, якобы проверить условия, в которых девочка живет, а на деле попытаться её забрать — Ирис вцепилась в его жену, напрочь отказываясь подходить к чужим тетям и дядям. Тогда же она впервые назвала его папой, а Ири — мамой. И только после этого люди отступились и позволили спокойно оформить документы на удочерение.

Впрочем, Сайрон ни разу не пожалел о принятом тогда решении. Девочка оказалась не по годам умна и решительна. Еще, будучи семилетней, Ирис решила, что будет как папа. Служить на благо родины.



***



Сейчас.



Не могу сказать, что мне не было трудно. Завоевать уважение и доверие, во всем стараться быть лучше, чем мои турианские сверстники. Все это оказалось непростой задачей. Но я справилась.

День, когда мне, по моему же настоянию, нанесли темно-синие татуировки, как у отца — я запомнила на всю жизнь. И горжусь ими так же сильно, как сейчас он гордится мной.

С десяти лет я пошла в специализированную военную школу. Хотя поначалу родители были против. Ведь я не была турианкой физически. Я была слабее сверстников, более хрупкой. На Палавене мне даже пришлось носить одежду особой конструкции, защищающую от излишней радиации. Какое-то время я остро, со всей детской искренностью, ненавидела, что родилась человеком. Но отец быстро смог убедить меня, что в этом есть свои плюсы.

И все же, я смогла добиться цели. Не жалея себя. Гражданство каждому жителю Иерархии предоставляют не просто так, его нужно заслужить. И я заслужила. На это ушло довольно много времени, но целеустремленность и лучшие результаты на курсе дали мне необходимое право.

В пятнадцать лет у меня впервые проявились биотические способности. Не особо сильные, но и не самые слабые. И, благодаря тому, что один из тренеров занялся этим вопросом, меня перевели в специализированный тренировочный лагерь для биотиков, где готовили кадры для Кабалов. Турианских спецподразделений, сплошь владеющих биотическими способностями.

О, естественно, меня не раз проверяли на лояльность Иерархии. Поначалу — даже дважды в квартал гоняли на разные психологические тесты и проверки. Сейчас — все это свелось до одной коротенькой беседы со штатным психологом раз в год.

В лагере нас было всего четверо. Я и трое турианцев, на год старших. Вердан Ксавран, Азура Илосаг и Зарлав Палир. Каждый из них воспринял меня по-своему. Азура — не обратила внимания, Зарлав — поначалу насмешничал, а Вердан — возненавидел. О, нет, Ксваран ничем не проявлял свои чувства во время тренировок. Но вне их мне доставалось по полной. Дети они и в Системах Терминуса дети. И могут быть очень жестоки. А турианцы вообще славятся своей основательностью. И к каждой феерической пакости Дан подходил со всем пылом своей синей крови.

Сейчас прошлое вспоминается с усмешкой, но тогда мне было до слез обидно. Я не слишком понимала причину столь ярого неприятия.

Но не жаловалась. Иначе дала бы повод еще и презирать меня. Слабого человеческого детеныша, которого из жалости, как считал Ксавран, приютили столь порядочные турианцы. И почти никогда не мстила в ответ. Чем вызывала удивление и ещё более ожесточенный бойкот. Иногда к Дану присоединялись Азура или Зарлав. Но не очень часто. Впрочем, после очередной пакости, сотворенной этим турианцем — мы основательно подрались. За что и были отправлены на неделю в наряды по уборке территории. Вдвоем. После этого нападки со стороны Ксаврана прекратились. А в дальнейшем — мы стали лучшими друзьями. А потом — даже и больше…



4 года назад. Палавен. Специализированный лагерь для тренировок граждан с биотическими способностями.



— Вердан! — Ксавран, беседовавший с Азурой довольно оскалился. Ему все-таки удалось достать эту человеческую выскочку. И сейчас он покажет ей, что она совершила огромнейшую ошибку, когда решила, что сможет добиться каких-то успехов среди них, прирожденных воинов! Медленно, нарочито небрежно, он повернулся к Ирис.

— Что-то случилось, Амбарусса? — ехидно оскалился. Он никогда не называл её по имени, пытаясь подчеркнуть, что она тут только милостью духов.

— Случилось! — прошипела покрасневшая до корней темно-русых недлинных волос девчонка, стоящая всего в шаге от них. В левой руке она сжимала разрисованную им же фотографию какого-то юного турианца. Темно-серые глаза стали ещё темнее. А вот того, что произошло дальше — он не ожидал. Смачный правый хук, усиленный биотикой, прилетел ему в челюсть, отшвыривая Ксаврана на три метра. Поднялся Вердан пошатываясь. Все, что происходило дальше, можно было описать двумя словами — чистое безумие. Они колошматили друг друга до тех пор, пока кто-то из тренеров не разнял их с помощью барьера.

Затем — последовал выговор от их тренера и, что показалось молодому турианцу ещё более унизительным — совместное наказание. Девчонка приняла вердикт молча, как и все его выходки до этого. Поэтому, Вердан счел излишним возмущаться и только рассерженно пыхтел.

Первый день наказаний они отбывали молча. Ирис — с каким-то философским спокойствием, он — придумывая способы мести этой выскочке, из-за которой его наказали и, пылая праведной, как ему на тот момент казалось, злостью. Все так же молча, собрав и выбросив очередную кучу мусора с тренировочного поля, они сели передохнуть. Девчонка тут же достала из комбеза фото и попыталась отчистить краску. Вердана, даже сквозь злость, кольнуло любопытство. Кем же приходился этой человеческой девчонке турианец на фото, что за это она не побоялась сцепиться в драке с ним?..

И, Ксавран решился на то, чего никогда не делал — задать ей вопрос.

— Кто это? — кивнул на фото. Амбарусса подняла на него глаза и, чуть прищурившись, ответила:

— Мой старший брат, — вновь склонилась над изображением. Краска отчищалась с ламината, который покрывал фотку, туго. Тут Вердан по праву мог гордиться проделанной каверзой. Он презрительно фыркнул:

— Тогда зачем ты сдалась семье нормальных турианцев, человек? И… — хотел ляпнуть ещё что-то, но наткнулся на взгляд вновь темнеющих глаз девушки.

— Он погиб. Инцидент с «Сердцем Палавена», слышал, может? — голос Ирис был наполнен нешуточной яростью. — И он был в тысячу раз лучше, чем ты, потому что пытался защитить тех, кто слабее.

Она спрятала фото в нагрудный карман и поднялась, вновь принимаясь за уборку. Пристыженный и смущенный Ксавран стал помогать. Спустя несколько часов неловкого молчания, Вердан вновь подал голос:

— Ты, это… — тихо и чуть виновато сказал, обращаясь к девушке, — извини. Я не знал…

Та с горечью посмотрела на турианца.

— Принимаю, — так же тихо ответила.

— У меня есть растворитель для этой краски, — уже смелее проговорил и улыбнулся надежде, мелькнувшей в темно-серых глазах.



Сейчас.



После той драки нас всегда стали ставить в паре. На тренировках, в дежурства и наряды. Скучно не было.

Дальнейший мой путь был вполне предсказуем. Служба Иерархии, тренировки и снова служба. Стремительно развивающиеся отношения с Верданом и одобрение родителей в выборе. Хотя, они наверняка приняли бы любого, лишь бы мне с ним было хорошо.

Три блестяще выполненных операции, после которых нам вне очереди были присвоены новые звания. Отец очень гордился. А я была просто счастлива. Я достигла того, чего желала, добилась уважения и заслужила собственное маленькое счастье.

Мне кажется, каждому из нас необходимо знать, что у него есть место под этими звездами. Часто, когда мы в увольнении, просто сидим в обнимку с Даном, я смотрю на небо и радуюсь лишь мысли о том, что нашла это место здесь, на Палавене. Пусть волею случая, которого могло бы и не быть и горечи, которую, если бы могла исправить — исправила бы. Но я безгранично благодарна случаю ли, слепой удаче ли, что мне был предоставлен шанс стать чем-то большим, чем просто наркоторговкой. И что у меня теперь есть все, о чем можно лишь мечтать.

И, может я и не турианка по крови, но отец говорит: «У тебя сердце настоящей турианки, малышка».