По зеленому лесу, словно легкий, лесной дух, скользила хрупкая, маленькая фигурка. Осторожно отодвигая перед собой ветви, она не оставляла никаких следов. Да и деревья будто сами расступались перед ней. Так двигаться по лесу могут только эльфы. А это и был эльф. Точнее молоденькая эльфийка: Элиссалия Тамлен, дочь хранительницы Веллении. Лучшая охотница их небольшого долийского отряда. Они только сегодня пришли в Ферелден, и уже через несколько дней отправятся дальше. Вечные скитальцы, не имеющие своего дома в мире презирающих их шемленов, которым они отвечают полнейшей взаимностью. Вдруг она замерла, насторожившись, и прислушалась. Где-то неподалеку раздалось ржанье лошадей, звон мечей и хриплые стоны раненных, а затем тишина. Эльфийка еще немного постояла, прислушиваясь, но вокруг было тихо. «Шемлены! Больше некому тут быть!» — с презрением подумала эльфийка. И уже хотела повернуть в противоположную сторону от места где, вроде происходила битва, но что-то ее тянуло проверить, а что же там случилось? Немного постояла, взвешивая все за и против, но все-таки любопытство победило. «Я только на минутку! Одним глазком» — пообещала себе девушка. Натянув, на всякий случай, тетиву лука и приготовив стрелу, направилась в сторону сражения. Элиссалия даже и не подозревала, что эта «минутка», в конце концов, разрушит всю ее вольную жизнь…

-Дурак!...Проклятие… Полный дурак! Демоны меня побери…Только…дурак мог попасться в засаду этих проклятых демонами орлесианцев… — тихо ругался черноволосый парень лет восемнадцати, изредка шипя сквозь стиснутые зубы. И пытался остановить кровь, бьющуюся фонтаном из бока. Он понимал, что это безнадежно, что это конец, что без посторонней помощи с такой раной ему не справиться. А добраться ни до кого не сможет, так как ближайшее жилье находится за несколько километров от него. Знали же орлесианцы, где устроить засаду, поэтому и добивать не стали, оставив мучиться от боли.
Вдруг он почувствовал резкую боль, в глазах потемнело, и потерял, как ему показалось, на миг сознание, а когда открыл глаза удивленно замер, увидев склонившуюся над ним прекрасную деву, освещенную последними лучами заходящего солнца.
-Святая Андрасте… — тихо, словно завороженный, прошептал парень и закашлялся, захлебываясь кровью.
Девушка нахмурилась:
-Молчи, шемлен. Молчи, если хочешь жить
-Ты прекрас… — начал раненый, но не договорил и снова потерял сознание.

Когда парень очнулся, то оказалось, что лежит в каком-то шатре на мягких шкурах. Пошевелился и, зашипев от боли в боку, замер, и, стараясь не делать резких движений, огляделся. Небольшое помещение, на полу набросаны шкуры различных животных. В углу небольшой раскладной столик с какой-то миской на поверхности. И больше ничего.
Вдруг распахнулся полог, и вошла немолодая эльфийка с уверенным взглядом. Парень хотел спросить, где он и кто его спасители. Но женщина властным взмахом руки его остановила. Подошла ближе и, бесцеремонно толкнув в грудь, уложила его на шкуры (он сам не заметил, как приподнялся), осмотрела рану, не обращая внимание на его шипение, чем-то смазала и забинтовала. И только у выхода оглянулась и произнесла первые слова:
-Шемлен, ты будешь жить. Только к добру ли, не знаю. — и вышла.

Прошло три дня. Парень уже мог легко вставать со своего импровизированного ложа. С каждым днем слабость все меньше беспокоила и вскоре он должен будет покинуть своих спасителей. Как узнал, он находился в личной палатке хранительницы, а спасла его ее дочь Элиссалия.
За это время парень успел о многом поговорить с так очаровавшей его девушкой. И покидать ее совсем не хотелось. Только у него есть долг. Его уже давно ждут в другом месте. Поэтому завтра с утра он твердо решил покинуть лагерь долийцев. А сейчас пора спать.
Только собрался лечь, как вдруг откинулся полог, и появилась та, о ком он думал. Мысли о которой не оставляли ни на минуту.
В белоснежном платье-накидке, струящемся по ее стройному хрупкому телу, с распущенными длинными, каштановыми волосами, со сверкающими фиалковыми глазами – она была прекрасна.
-Элиссалия? – вопросительно посмотрел парень на нее – Зачем ты тут?
Девушка, молча, скинула с себя платье, и осталась обнаженной, только густые волосы укрывали ее тело.
Он медленно подошел к ней и, не отрывая взгляда от ее лица, тихо спросил:
-Ты уверена?.. – увидев чуть заметный, согласный кивок, легко провел кончиками пальцев по ее щеке и нежно улыбнулся.
Затем подхватил легкую, словно пушинку, девушку на руки и понес на ложе…

У небольшого ручья прощались двое, познавшие первую любовь, а теперь должны будут познать и разлуку.
-Я вернусь, обязательно вернусь. – тихо прошептал парень, обнимая плачущую девушку. Отстранился и снял с руки перстень с небольшим драгоценным камешком – Вот возьми…
-Кольцо? – слабо улыбнулась девушка и прижала подаренную вещь к своей груди – Клянусь, я его навсегда сохраню!
Парень тепло усмехнулся:
-Я вернусь и подарю тебе множество таких колец. Ты только дождись меня.
Нежно поцеловал и запрыгнул на коня, которого дали ему долийцы. А где они его взяли он интересоваться не стал. На самом краю леса остановился и бросил последний взгляд на эльфийку, провожающую его своими большими фиалковыми глазами.
Махнул ей на прощание рукой, крикнул:
-Я вернусь! – и скрылся.
Элиссалия, смахнув с глаз слезы, печально улыбнулась:
-Я знаю… Ты обязательно вернешься... Вот только нас здесь уже не будет…
Распоряжения хранительницы не обсуждаются, даже если это собственная мать…

На утесе над речкой, на влажной после дождя траве стояла девушка, эльфийка, и тоскливо смотрела вниз в воду. Как бы было легко сделать один шаг и покончить со всем. Со всей этой жизнью, которая в дальнейшем будет полна лжи и притворства. Вот только она не может так поступить. Ради ребенка, которого она ждет. Его сына... Вот только пусть мальчик будет похож на нее, на эльфов. Создатель, бог ее любимого, пожалуйста, помоги…
И решительно повернувшись, направилась к виднеющемуся городу Антиве, где через несколько часов хагрен свяжет ее с нелюбимым на всю жизнь. С городским эльфом, дровосеком. С тем, кто никогда не узнает, что ребенок, который родится через восемь месяцев не его. А того, о ком она ничего не знает, от кого имеет только колечко на память, но любовь к которому она сохранит на всю жизнь и ради ребенка которого она пойдет на все. Ради того, чье имя живет и всегда будет жить в ее сердце. И тихо прошелестело над речкой:
-Логейн, мой Логейн, прости и прощай…

****
-...Когда я вернулся на место лагеря, там никого не оказалось. Несколько дней искал хоть какой-нибудь след…Но было бесполезно. И я просто, просто постарался все забыть,.. забыть, как сон…Прекрасный сон… — тейрн замолчал, так и не поднимая головы..
В наступившей тишине, я осторожно высвободила ладонь из крепко сжатой руки Зеврана, отступила назад и тихонько покинула комнату, решив, что мужчинам необходимо поговорить без свидетелей.
Оказавшись, в коридоре вздохнула. Чего только не предполагала услышать, но такое… А почему я сразу решила, что Зевран… Может он сын того дровосека, а первый ребенок погиб? Вот только серые глаза... у Логейна, кажется, такие же….