-Не в пример некоторым, люди живут у нас образованные…я слышал много о беловолосом ведьмаке, грозе чудовищ, слышал много хорошего и, не скрою, плохого, но всегда умел отделить правду от досужих вымыслов.

-Тем более рад нашему знакомству.

Священник улыбнулся и заложил руки за спину.

-Но позволю себе сказать, что не только лишь неуемный интерес, всегдашний неистребимый порок рода людского, сподвигнул меня на встречу с вами.

Лютик прокашлялся, что, видимо, должно было призвать Геральта всего обратиться в слух, ибо по его, Лютика, мнению наклевывалась какая-никакая работенка для ведьмачьего меча.



3

Сухой, поблескивающий под лучами высоко стоящего солнца, снег, ровным слоем покрывавший частые просветы в лесу, знаменовавшие собой то, что летом именовалось полянами, чуть похрустывал под ногами. Кроме этого раздающегося при ходьбе звука ничто не нарушало покоя спящего леса. Стояла мертвая тишина.

Геральт стоял посередине одной из предполагаемых полян и осматривался. Посмотрел сначала на цепочку собственных следов, петляющих между деревьями и заканчивающихся в центре белого пространства, нарушая его девственную гармонию. Посмотрел на еле видный волчий след, вдоль которого шел уже пол часа: он не пересекал поляну, а аккуратно огибал ее и терялся между стволами впереди. Посмотрел на голубое без единого облачка небо и белый круг солнца посередине, а затем- на белый снег, покрывавший поляну. Тоже белый, но не такой как солнце.

Холодный.

Но тоже белый.

Мгновенно пришла на ум ассоциация с гладью моря. Но даже зимой снег, покрывавший корку льда у побережья, не лежал так ровно и спокойно. Он был волнистым, расчерченным прихотливыми узорами ветра. Иногда его рассекали трещины.

Геральт предположил, что это могла быть и не поляна, а лесное озерцо или болото. Не зря же волк обогнул белое пятно. Он стоял точно посередине и поспешил пересечь поляну до конца.

Кто знает, ведь неокрепший лёд мог проломиться под ним в любой момент.

Отыскав между деревьями давнишний волчий след, ведьмак не спеша пошёл дальше.

История отца Кудро не отличалась оригинальностью, особенно по меркам здешних диких мест.

Полтора месяца назад на людей начали нападать волки. Сначала на охотников и трапперов в лесах, потом на подступах к деревне, а в последнее время – и прямо на широких улицах. Нападали, исключительно, с целью убить, что у них получалось неплохо. Самих серых убийц мало кто видел ,отделывались описанием теней и злобных рычаний. Более того, за полтора месяца ни один волк серьёзно не пострадал, ни один не попался в руки к деревенским. Это делало им особую честь.

Мэтр Кудро, отлично понимая, что Геральт обычными волками не занимается в принципе, упросил его проверить, нет ли тут колдовства, либо, боже упаси, оборотничества. И при подтверждении данных предположений, естественно, принять меры.

Геральт с лёгкостью согласился, тем паче, что деньги были нужны, а делать было нечего. Мэтр Кудро ему чем-то импонировал. Образованный человек, он не выпячивал эту образованность, вёл себя сдержанно и уважительно. Геральт ему доверял. Конечно, в разумных пределах.

Сразу после утреннего разговора со священником Геральт и Лютик разошлись. Ведьмак, познакомившись с одним из следопытов, в свете последних событий, по собственному искреннему желанию, лишившему себя работы, побродил с ним около ограды деревни, и, увидев свежий волчий след, двинулся по нему на разведку. Следопыт пообещал, что будет бродить вблизи деревни, но далеко заходить, естественно, не собирался.

Лютик же вернулся в корчму готовиться к, назначенному на вечер, концерту и обсуждать с Дубом достоинства местного пива.

Волк, судя по заверениям следопыта, ошивался у деревни всю ночь и лишь с рассветом ушёл вглубь леса. Его след, прямой и чёткий, говорил, что он бежал рысью, не торопясь. Но в какой-то момент цепочка отпечатков изменилась. Волк, видимо, постоял, к чему-то принюхиваясь, а потом пошёл пешком, будто-бы поджидал кого-то отставшего.

Геральт, не упустивший эти изменения, насторожился, поправил перевязь с мечом и поплотнее замотал шею шарфом.

А потом он увидел, нет, скорее, сначала почувствовал взгляд, потом, подняв глаза- увидел.

Волк сидел впереди, посередине очередного большого просвета между деревьями. Сидел спокойно, не приготовившись к прыжку, пусть бесполезному. Геральт знал, что волк не прыгнет. Он просто сидел и смотрел на него большими чёрными глазами.

Ведьмак остановился на краю поляны. Он тоже смотрел волку в глаза, стоял не двигаясь где-то с минуту. Потом волк встал, негромко тявкнул и, повернувшись, потрусил неспешно дальше. Геральт остался стоять на месте.



4

Народу, несмотря на некое подобие "чрезвычайного положения” в деревне, собралось много. Все хотели послушать Лютика; и старики, и дети, и жёны с мужьями. Были они все собраны и серьёзны, ходили некоей пародией на краснолюдкий хирд: вооруженные кметы окружали небоеспособных односельчан, настороженно поглядывая по сторонам. Так, группами, они с разных концов деревни подходили к корчме и скрывались внутри.

Заметив Геральта, сидевшего в углу со священником, мужчины пристально к нему приглядывались, отмечали меч, висящий за спиной, но подойти и заговорить никто не решился. Женщины прятали глаза, стараясь не смотреть на него, а дети разглядывали с чистым здоровым интересом, как и дочка Дуба – Лисса; сейчас она скромно сидела в другом углу, рядом с отцом. Когда все более-менее успокоились, взорам присутствующих явился Дуб и пробасил:

o Вот, сталбыть, добрейшего вам вечерочка, сограждане. Нынче у нас, так сказать, появилась редчайшая, говорю, возможность послушать песни и баллады известного барда Лютика. Э-э… встречайте…

Под нестройные хлопки, наиболее образованных из зрителей, в галерее на втором этаже, ведущей к лестнице, появился Лютик с лютней. Помахав рукой благодарным слушателям, он двинулся вперёд, и, отыграв небольшое тихое вступление, спустился, поклониться, сел на табуретку перед селянами и начал.

Эта была первая песня, которую Геральт услышал в исполнении Лютика, ужасно давно, у костра на краю света, первая песня, исполненная Лютиком на подаренной ему эльфами лютне. Это было ужасно давно и ужасно далеко от деревни Серые Волки.

Скоро-скоро наши зёрна упадут

В неведомую землю, в остывшие ладони,

Скоро-скоро скорый поезд увезёт

Того, кто быстро ищет,

Да того, кто ничего не ждёт уже.

Геральт сидел в углу и тихо разговаривал с мэтром Кудро.

o Видите ли, Геральт, львиная доля населения деревни – бывшие городские жители. Неважно, кто, почему ушёл из города, мы принимали всех, и моя история мало чем отличается от судеб остальных… Не скрою, у меня возникли разногласия с герцогом и наиболее оптимальным решением проблемы было моё скорейшее исчезновение из Тридама. Я много путешествовал, но в конце концов понял, что городская жизнь мне опостылела, и тогда обосновался здесь.

Скоро-скоро он узнает, где чужие, где свои,

Он не отбрасывает тени, он идёт как лёд через ручьи,

Он не нашёл себе другую,

Он влюбился в ведьму

И ушёл на дно.

o Я искренне надеюсь, Геральт, что вы не приняли меня за безумного фанатика, готового перебить пол деревни "за грехи”, чтобы прекратить нападения волков. Не скрою, я владею навыками магии, равно как и вы, но не могу даже вообразить причины, побудившие животных к такому насилию. Здесь нужен профессионал и я искренне и всецело полагаюсь на вас в этом деле.

Он вылетел за ней в трубу

И крикнул ей: моя любовь!

Знают только сосны и янтарная смола,

Как в высоких травах заплетаются тела

Ты спроси у флейты из сухого тростника,

Что на дне своём скрывает мутная река

o Я постараюсь сделать всё, что смогу, мэтр. Меня, признаться, самого заинтересовал этот случай, тем более, что ни о чём подобном я доселе не слышал. Пока я видел только волков, обычных зверей и нападать на меня они отнюдь не намеревались.

Теперь ты знаешь, почему огонь похож на рыжую лису

И если ты хотела спрятать это дерево –

Спрячь его в лесу.

И никому не доверяй ключи от дома,

Не клянись на молоке ни сердцем, ни рукой,

Ведь я хочу надеяться на то, что ты

Останешься со мной.

Концерт Лютика длился около двух часов. Геральт, неплохо знакомый с его творчеством, отметил, что бард сыграл несколько чужих песен, а также несколько совсем новых, им ещё не слышанных. Написаны они были, видимо, на холодном заснеженном тракте. Пелось в них, что характерно, о лете, тёплом море и девичьей ласке.

Он вылетел за ней в трубу

И крикнул её: моя любовь!

Знают только сосны и янтарная смола,

Как в высоких травах заплетаются тела,

Ты спроси у флейты из сухого тростника,

Что на дне своём скрывает мутная река.

Моя любовь…