- Дуб, я что будет с детьми, женщинами, просто необразованными охотниками? – неожиданно спросил Геральт. – Неужели..?

- Всё зависит от того, что они скажут перед судом божьим и людским. – проворчал он и, подумав, добавил,- а также от того, что скажет господин Дийкстра перед королём. И ни я, ни, тем более- ты, Геральт, ничего не сможем изменить. Но, если пожелаешь, ни твоё имя, ни твоё, Лютик, не будут упоминаться в моём рапорте. Формально вы будете не причём.

7

Во втором часу ночи усилился ветер и чистое звёздное небо заволоклось тучами. Снова повалил снег.

Дверь корчмы тихо отворилась: засов сам вылез из гнезда. В зал вошли двое в белых плащах с капюшонами. Нечеловечески тихо двигаясь, поднялись они на второй этаж и вошли в одну из комнат, где спали Дуб и Лисса. Почувствовавшему чужое присутствие и почти проснувшемуся Дубу дунули в лицо каким-то порошком, и голова его бессильно опрокинулась обратно. С Лиссой проделали то же самое и, взяв её на руки, похитители так же тихо удалились, прикрыв за собой дверь.

… Дуб снова попытался встать, но тело отказало. Волна паралича медленно, но упрямо двигалась вверх, и ему ничего более не оставалось, как закричать, используя ещё не онемевшую гортань. Крика не получилось, вышел еле слышный хрип:

-  Гер-а-а—льт…

Но ведьмак, лежавший в соседней комнате уже не спал. Он услышал.

8

Началась метель. Ветер со свистом кружил между тёмными стволами хлопья снега и шумел, раскачивая деревья. По небу мчались облака, то и дело полностью закрывая собой робко светившуюся луну. Геральт гнал лошадь, ориентируясь лишь по общему направлению. В этот раз никто ему не помогал и не вёл во тьму, к белой поляне с храмом Терпсихоры.

Растолкав Лютика и в двух словах объяснив, как поднять на ноги Дуба, Геральт разбудил в конюшне свою Плотву и помчался в лес. Чутьё его никогда не обманывало.

Он подозревал, что в это время где-то на невообразимой высоте мчится, как и он, Дикий Гон. Призраки снова вышли на охоту и никто не в состоянии был остановить их. Как и его.

Сегодня была хорошая ночь для охоты.

Он оставил Плотву в пяти минутах ходьбы от поляны, погрузив лошадь знаком в полусон. Завидев впереди огонёк факела, пробежался и различил троих в белых плащах с капюшонами. Подойдя ближе, громко окликнул их. Те одновременно повернулись. Один получил в висок рукояткой меча, другой - локтем, третьему Геральт дал в лоб головой. Стащив с одного плащ и накинув его, Геральт двинулся к храму.

Дикий Гон кружил в небесах над ним, вынюхивая добычу.

Месса уже началась. Всё пространство храма заполняли фигуры в белых плащах, в воздухе вился дурманящий аромат тлеющих тут и там пучков трав. В конце залы Геральт увидел стоящую в каменном круге Лиссу в простом белом платье. Девочка, казалось, спала стоя и слегка пошатывалась. Ведьмак начал пробираться к ней, расталкивая одурманенных людей.

Перед алтарём, склонившись ниц, на коленях скрючился Кудро. Геральт узнал его по лысине. Он сбросил с себя мешавший движениям плащ, пнул сектанта под рёбра, ударил по затылку и, схватив Лиссу одной рукой, повернулся, чтобы увидеть как блестит острая сталь на фоне белоснежных плащей. Сектанты отнюдь не собирались выпускать его.

Плотнее прижав девочку левой рукой, правой Геральт выхватил меч и, не задумываясь, рубанул от плеча. Тело в белом плаще выпустило из рук меч и безмолвно упало, а ведьмак уже продвигался дальше. Белая ткань начала стремительно менять свой цвет, сектанты падали молча, дурманящая трава придавала им безрассудства и они сами лезли под меч. Геральт крутил мельницу, часто молниеносно тыкая в пространство позади себя, безоружных он старался просто отбросить ногой. И ещё он всё время ощущал направленный в затылок горячий взгляд, будто бы желающий прожечь его череп.

Статуя Терпсихоры, в неверном колышущемся свете факелов, казалось, вела дикую пляску.

Дикий Гон в ночном небе радостно завывал.

Наконец, последний раз рубанув, Геральт толкнул дверь и, вырвавшись наружу побежал к Плотве. Жгучий взгляд исчез.

То, что произошло позже, Геральт объяснял для себя только тем, что надышался травы в храме. Конечно, обычная дурь не могла на него подействовать, но кто знает, что туда могли подмешать безумные фанатики.

Плотва на полной скорости мчалась сквозь лес, чудом минуя деревья, когда обмякшая в его руках Лисса внезапно подняла голову.

Геральт посмотрел на неё, ей в глаза.

Глаза Лиссы превратились в два чёрных колодца, зрачки расширились до невозможности, и ведьмак, раз взглянув, не смог оторваться.

Где-то совсем уже близко за спиной завыли костяные гончие.

В его сознании прозвучал низкий грудной женский голос.

Почему ты не танцуешь со мной, ведьмак?

Плотва остановилась, Геральт не смог пошевелить и пальцем. Ветер резко усилился, и окружающий мир потонул в снежной круговерти.

Я спросила, почему ты не танцуешь со мной, убийца?

Стало страшно холодно, кожа будто бы начала покрываться инеем.

У тебя очень белые волосы, ведьмак.

Белые, как снег.

Чистые, как кровь.

Геральт, всё глубже проваливаясь в чёрные колодцы, неимоверным усилием сжал руку в кулак.

Почему ты не танцуешь, мясник из Блавикена?

Рука ведьмака, медленно преодолевая сопротивление, потянулась к поясу. Он знал только один способ прекратить наваждение.

С той толпой трупов, что у тебя за спиной, ты стал бы одним из главных в моём танце…

Геральт наконец вытащил из-за пояса кинжал и в последнем, рвущем жилы усилии, вонзил его себе в левое предплечье.

Боль и крик заставили его очнуться. Напор ветра ослаб, Плотва двинулась рысью, медленно увеличивая скорость.

Лисса смотрела на него с ужасом, из её глаз текли слёзы.

Он вырвал кинжал из руки. До половины его покрывала алая кровь и снежинки, падавшие на лезвие, окрашивались, а потом таяли в горячей жидкости.

Дикий Гон, кончив кружиться на одном месте, умчался на юг, метель двинулась вслед за ним.