Милен стояла на узком каменном мосту, под которым бесновалась огненная река. Впереди на нее надвигалась толпа порождений тьмы. Они шли медленно, бряцая оружием и рыча. Она знала это место. Мертвые рвы. Ворота старой гномьей крепости сейчас были распахнуты, и из них выходили все новые и новые твари. Девушка обнажила клинки, но ощущение рукоятей в ладонях почему-то не придало ей уверенности.
Милен было страшно.
Столкнувшись с первым врагом, она отбросила ненужные мысли, постаравшись сосредоточиться на битве. Кварта, блок, кварта, пируэт, терция, назад, поворот, выпад... Выпад, отскок, кварта, еще, еще, удар...
Острый клинок меча эльфийки едва не достал горло высокой твари в шлеме. Гарлок увернулся, и лезвие лишь перерезало подбородочный ремень. Шлем слетел с головы твари, открыв страшное лицо с широким усаженным острыми зубами ртом. Этот рот растянулся в жуткой усмешке, а потом Милен услышала рычащий голос гарлока, который произнес:
– Здравствуй, мама.
Милен закричала.

Она кричала, уже понимая, что это сон, но будучи не в силах выпутаться из кошмара.

– Милен! Милен, проснись!

Девушка почувствовала, как кто-то трясет ее за плечи. Она открыла глаза, увидев перед собой встревоженное лицо Зеврана. Одна ладонь эльфа лежала на ее плече, второй он пытался нащупать пульс на ее запястье.

– Милен?

Девушка была бледна и дрожала. Одеяло сползло к ее ногам и лежало там бесформенным комом. Эльфийка была одета в тонкую кружевную сорочку, почти не скрывавшую от Ворона прелесть ее тела. Но сейчас это было не важно. Эльф не отводил взгляда от ее зеленых глаз, из которых постепенно исчезало выражение ужаса.

– Все хорошо, – прошептала девушка, посмотрев на него.

Сердце все еще бешено колотилось в груди, но страх, охвативший ее во сне, уже отступил. Она была в безопасности.
Зевран не очень поверил ее словам. Он видел, ее бледную кожу и лихорадочно блестевшие глаза.

– Я услышал крик, – эльф не стал пояснять, что его сон стал еще более чутким в последнее время, что он каждую ночь просыпался от малейшего шороха за стеной, потому что в соседней комнате спала она. – Ты не хочешь рассказать, что тебе приснилось?

– Нет, – вздрогнув, ответила Милен.

Зевран кивнул, понимая, что допытываться не стоит.

Ворон знал, что кошмары преследуют всех Серых Стражей. Милен рассказывала ему об этом. Но то, что сейчас происходило с эльфийкой, не было похоже на ее обычные кошмары, и это пугало Зеврана.

– Ночь еще не прошла, – сказал он. – Засыпай.

– Нет, – встряхнула волосами Милен. – Я… я голодная, – она застенчиво улыбнулась.

Зевран кивнул, отойдя к двери, ожидая, когда она набросит шелковый халат на тонкую кружевную ночную сорочку. Сам он привык спать, не раздеваясь. И не убирая руки с рукояти кинжала.

В коридорах башни было темно и тихо. Маги и ученики спали. Слышались шаги часовых – храмовники, верные своему долгу, были бдительны днем и ночью. Зевран зажег свечу, взятую со столика в комнате Милен.

В трапезную ночью идти не было смысла, и эльф направился в кухни, ведя за собой девушку.

Кухня была пуста, только в камине потрескивал огонь. Милен села за стол, глядя на пляшущие языки пламени.

– Сыр, хлеб, яблоки, вино, – перечислял Зевран продукты, найденные в шкафу и выставляя пищу на стол. – Впрочем, последнее тебе все равно нельзя, – он улыбнулся.

Милен улыбнулась в ответ, и эльф почувствовал облегчение. Совсем отошла.

Вино он все же взял, налив его в глиняную кружку.

– Это мне, – сказал он. – А для тебя яблочный сок.

Ворон, молча, наблюдал, как она ест, запивая пищу соком из кружки. Закончив свой поздний ужин, Милен подняла на него смущенный взгляд.

– У меня увеличился аппетит, когда я стала Стражем, – сказала она. – А теперь я постоянно хочу есть.

– Не удивительно, – пожал плечами Зевран. – Вас теперь двое.

Милен вздрогнула.

– Что? – Зевран внимательно посмотрел на нее.

– Я все же должна рассказать тебе, – тихо сказала она.

– О чем?

– О моих снах.

Зевран отодвинул кружку и пересел ближе к эльфийке. Девушка опустила глаза и вздохнула.

– Я вижу их… порождения тьмы. Их толпы. Не важно, где я: в лесу, среди болот или на Глубинных Тропах – их всегда много, а я одна. И я знаю, что погибну в бою. А потом кто-то из них…

Она вздрогнула, и замолчала.

– Что?

– Он называет меня матерью. А иногда я вижу себя ею… Маткой! Что это значит?!

Эльф придвинулся к ней еще ближе и обнял за плечи. Он не знал, что это значит, и значит ли это что-нибудь. В какой-то момент он сам ощутил тот же страх, который сковывал Милен. Но он быстро взял себя в руки.

– Это означает только то, что ты должна выбросить из головы дурные мысли. Это просто страх и неизвестность. Вот и все, – он взял ее за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. – С тобой все будет хорошо. И с ребенком тоже.
Милен положила голову ему на плечо и, закрыв глаза, тихо вздохнула, постепенно успокаиваясь. Зевран погладил ее по волосам.

– Наверное, ты прав, – шепнула она.

– Я прав, – усмехнулся эльф, постаравшись скрыть за этой усмешкой собственную тревогу. – Конечно, я прав. А теперь пойдем. Тебе нужно поспать.

В комнате Милен села на постели, обхватив себя руками за плечи.

Она не хотела признаваться, что боится закрыть глаза. Боится остаться одна, окруженная темнотой. Но эльф понял это сам.

– Ложись. Я посижу здесь, пока ты не заснешь.

Он взял девушку за плечи, заставив лечь, и сел на пол, прислонившись к постели спиной.
Милен закрыла глаза. Постепенно дыхание ее стало размеренным и спокойным. Зевран понял, что она уснула. Наверное, стоило встать и уйти, но он остался. Слушая медленное дыхание эльфийки, он не заметил, как задремал, откинувшись на край ее кровати.