Коротышка, поскуливая и утирая кровь, обильно сочащуюся из разбитого носа, куда-то уполз. Роше уже было обрадовался, что остаток дня пройдёт спокойно, но безоблачным мечтам не суждено было сбыться. Из-за спины капитана вдруг послышался бархатистый полушёпот:
— Негоже вымещать злобу на подчинённых.
Резко обернувшись, Вернон увидел перед собой оборванную гадалку, щерившуюся на удивление белыми и аккуратными зубами. Густые и угольно-чёрные волосы, среди которых сверкали цепочки и бусинки, туго стягивала пёстрая косынка, но они всё равно непослушными космами свешивались на пронзительные янтарные глаза. Шея была увешана бутафорскими украшениями и кричаще-яркими платками, громко звеневшими при каждом движении. И как эта циркачка смогла бесшумно подобраться к капитану? Роше фыркнул и глухо прорычал:
-Чтобы указывать мне, нужна темерская корона.
— У меня есть кое-что поинтереснее.
Капитан демонстративно отвернулся и хотел было уже продолжить свой нелёгкий путь до спасительных дверей штаба, но тут нечто тонкое и обжигающе холодное сзади упёрлось в шею и сделало маленький, но ощутимый надрез на коже. Всё это произошло молниеносно и бесшумно, шпион-ветеран даже дёрнуться не успел. Гадалка прильнула к спине Роше, обдав его ухо горячим дыханием и резким движением породив волну переливчатого звона своих побрякушек:
— Кинжал, выхваченный в нужный момент, стоит гораздо больше любой короны. Его Величество Фольтест тому подтверждение. Мёртвое.
Вокруг уже стянулось плотное кольцо разномастного циркового сброда в цветастых лохмотьях. Из их рукавов и голенищ сапог нет-нет, да и поблёскивали лезвия. Тут-то Роше и заметил, что рыпаться поздно. Будь у него за плечами свои верные бойцы, он бы с удовольствием задал трёпку бродягам, но, увы, сейчас он был не в том положении, чтобы диктовать условия:
-Что тебе нужно? Красть у меня нечего, с собой ничего ценного нет, разве что пара-тройка метательных ножей. И клянусь, я найду им достойное применение, прежде чем подохну.
Гадалка плавно, оставляя царапину на шее Вернона, переместила лезвие под подбородок :
— Ну зачем же безобидным артистам проливать кровь? Ты всего лишь кое-кому понадобился.
Как любил говаривать Геральт, выбирать приходилось между двух зол – или умереть крайне нелепой и неожиданной смертью, или же не менее нелепым образом оказаться на допросе и выдать все государственные тайны. За то, чтобы узнать хотя бы одну из них, монархи из соседних государств не поскупились бы – однако Роше никогда бы и в голову не пришло, что алчные короли нанимают не только опытных, старательно шифрующихся шпионов, но и самых обычных головорезов, за мешочек монет готовых притащить нужного человека хоть с того света. Из безрадостных раздумий капитана выдернул Золтан, вывалившийся из цветастой палатки с красноречивой надписью «Печенье с предсказаниями». Краснолюд в расстроенных чувствах торопливо протопал мимо, растерянно мусоля в руках измятую бумажку, бормоча себе под нос:
— Никто не умрёт девственником. Жизнь поимеет всех.
Вернон хотел было обратить на себя внимание, но тонкое лезвие предупреждающе надавило на шею. Капитан всегда мечтал умереть в яростном и кровавом бою, чтобы покрыть себя воинской славой, и даже тайком, украдкой, сам стыдясь таких самолюбивых мыслей, подумывал, что, если сильно повезёт, ему даже поставят памятник. Но увы, у Предназначения были явно другие планы. Что ж, ему остаётся только героически терпеть пытки и держать язык за зубами…если останутся зубы…
Роше и сам не понял, как оказался внутри тесного шатра, трепетавшего на ветру. Повсюду было развешано какое-то тряпьё, скрывая от глаз большую часть помещения, а под потолком болталась внушительных размеров вонючая связка сушёных голов каких-то тварей – то ли накеров, то ли гнильцов. Гадалка непостижимым образом, казалось, прямо из воздуха извлекла увесистую колоду потёртых карт, через мгновение уже разложенную на низком плетёном столе рубашками вверх, и столь же непостижимым образом испарилась, оставив после себя мутное облачко какой-то приторно-вонючей дряни. Роше и восхищённо присвистнуть не успел, как одна из полотняных завес отодвинулась и из-за неё опасливо высунулась раскрасневшаяся рожа человека, которого капитан ну никак не ожидал здесь увидеть.
— Лютик? Какого чёрта происходит?!
Бард, как и всегда, был в отличном настроении:
— А, вот и вы, капитан! Ну и видок у вас! Так, значит, вчера это вы устроили пьяную драку? Надо же, никогда бы не подумал, что…
Вернон Роше ошибался крайне редко – иначе бы просто не стал тем, кем он был сейчас, — но если уж и допускал промах, то последствия были ну просто катастрофические. И вот сейчас он в сотый раз пожалел о том, что взял Лютика работать на темерскую разведку. Мало того, что это был самый бестолковый из всех его информаторов, так он к тому же постоянно вляпывался в неприятности, да и по пьяни мог частенько сболтнуть лишнего. Словом, самой непредсказуемой опасностью для Темерии с недавнего времени стал именно длиннющий язык незадачливого барда. И именно поэтому сейчас на Роше обрушивался нескончаемый поток слов, и чтобы хоть как-то его перекрыть, капитан взревел, схватившись за порезы на шее:
— Холера, нельзя было просто подойти ко мне в таверне?! Обязательно нож к глотке приставлять?!
Лютик уже привык к резким выпадам и подобным вспышкам гнева, а потому просто подождал, пока Вернон немного успокоится и выдал:
— Прошу прощения за моих друзей, у них весьма…радикальные методы. Просто я не надеялся, что вы выслушаете меня в обычной обстановке. Я ведь знаю, что курить вы предпочитаете в гордом одиночестве.
Капитан рухнул на груду каких-то мешков и одарил барда взглядом, исполненный такой ненависти, что им можно было убить средних размеров утопца, однако Лютик не растерялся и ловко вытянул откуда-то из-за спины поднос, источающий манящий аромат.
— Печенья?
Роше радостно встрепенулся, но тут же для виду нахмурился так, что стал мрачнее тучи, и молниеносно засунул в рот пригоршню выпечки. С каменным лицом пережёвывая печенье, капитан выдавил:
— Фыклатыфай, фего от меня фотел.
— Во-первых, я вчера весь день с одной прелестной чародейкой сочинял балладу о подвигах Синих Полосок. Я бы с удовольствием спел, но вот досада – отрубился как раз когда мы дошли до усмирения предгорий Махакама.
Вернон Роше многое повидал на своём веку – даже слишком многое. Но чтобы люди раздваивались, проводя один и тот же вечер в двух разных местах – это было чересчур даже для практически всемогущих магов. Бард ведь частенько прикладывался к кружке, мог и обознаться, чем чёрт не шутит…
— Всё с тобой ясно. Что ещё?
Лютик не без интереса наблюдал, как брови Вернона неуклонно ползут вверх от удивления, пока тот одну за другой выплёвывает и разворачивает липкие бумажки с предсказаниями, однако всё же не решался спросить, что именно предсказали печеньки.
Роше обрадовался, что уже проглотил выпечку, иначе непременно подавился бы. Ведь все обслюнявленные кусочки мятой бумаги, извлечённой из печенек, сложились в квадратную записку с ровными краями и одной-единственной наспех выведенной фразой:
«Хватит уже дурака валять Геральт пошёл к Йорвету давай за ним вижу каждый твой шаг и не жри слишком много печенья мне оставь»
Вот так номер. Мало того, что горсть печенья капитан вытащил наугад, так ведь вероятность того, что все кусочки записки попадутся в ней, исчезающе мала! Прикинув возможности вчерашней магички – а писала-то, без сомнения, именно она – Роше тут мысленно продумал для всех магов, куда они должны пойти и куда именно засунуть свою магию. Гневную тираду прервал Лютик:
— А во-вторых, наш горячо любимый комендант снюхался с каэдвенцами. Подлинная информация!
Заскучавший и разомлевший от печенья Роше оживился и вскочил:
— Вот с этого и надо было начинать! Пойду порасспрошу нужных людей.
— Подождите, а как же гадание?
Роше раздражённо остановился и не глядя перевернул несколько карт на столе, а Лютик принялся внимательно их изучать:
— Так, похоже, в ближайший месяц вас ожидает череда неудач, и – ого! – предательство, хм-м, вот эта карта означает, что вы собьётесь с пути, а под конец у нас…— бард испуганно отшатнулся от скалящегося беззубым ртом скелета в саване. — мучительная смерть… Мда. Слишком плохо, чтобы быть правдой, верно, капитан?
Однако капитана уже давно и след простыл — лишь откинутый полог палатки трепетал на ветру.