- Пульс подскочил! Где соединение?!
Отражения назойливо мельтешат в зеркальном потолке. Среди стерильного белого света вдруг зажигается синяя вспышка. От неё сводит зубы – чистая магия. Свет мигает, бьёт по глазам.
- Сбоит! Слишком далеко!
Голоса скачут в голове, больно стукаясь о стенки черепа. Отражения сливаются в мерцающую кашу, гул нарастает, грозясь разорвать мозги изнутри.
-Начинать синтез слишком рискованно, повредятся лично…
-К чёрту риски, нам нужно соединение! Ещё дозу!
В шею втыкается ледяная игла. Кожа горит изнутри; торопливые шаги оглушительным грохотом сыплются сверху, синяя вспышка разгорается ярче…
…Вспышка разгорается ярче, но потом накатывает холодная пустота. Как же хорошо. Из темноты возникают бревенчатые стены. Он кладёт ладонь на грубое дерево и бредёт вперёд по знакомым трещинкам и царапинам, скользящим под пальцами. Столько раз уже хожено по этому пути, но сейчас внутрь отчего-то закралось недоверие. Стена тянется строго вперёд и исчезает во тьме, будто и конца ей нет.
Интересно, долго ему так идти? Совершенно пропало чувство времени; пространство стало непослушным и тягучим, будто он барахтается под водой. Ни огонька вокруг, даже неизменно и едко дымящие лучины потухли.
Вдруг из тьмы прилетает жалобный крик – и окружение покрывается паутиной трещин. Всё его существо сжимается в предчувствии страшного - а в ответ повисают в воздухе продавленные ступени. Он даже не видит их, а просто знает, куда ступать; истёртые доски податливо скрипят. Крик раздаётся снова, усиливается и хрипнет.
Он давно готовился к подобному, но не отдавал себе отчёта, что именно будет делать. Мать старалась скрывать следы побоев, но его так просто не проведёшь. Он знал, что время придёт, и с пугающей ясностью открылось ему то, что неизбежно.
В рукаве приятным холодком таится лезвие. Он сделал его сам из тупого кухонного ножа: отломал за ненадобностью шершавую рукоять и долго точил: сначала кирпичом, затем крепким камнем. Хоть оружие пока ни разу не омывалось кровью, оно придавало уверенности. В трущобах никогда нельзя было выказывать слабость, даже подыхая от голода под забором. Слабых затаптывают, отрубая возможность самой борьбы за существование – а он всегда боролся до последнего.
Промелькнувшее в зеркале отражение заставило его отшатнуться в сторону. Хоть руки и тряслись, он перехватил лезвие покрепче и с разбега рванулся в темноту. Дверь выросла перед ним, от удара врезавшись в стену.
Он мельком ловит перепуганный взгляд матери и заносит лезвие. Крик врезается в уши, но он не останавливается, в прыжке наваливается на обидчика, метит в глаз и…
…Роше вздрогнул и открыл глаза. Ярко ударил свет костра, заставив зажмуриться. Кажется, капитан не удержался и задремал после ночной вылазки прямо там, где присел передохнуть. Над головой разверзлась чёрная бездна, присыпанная сияющим песком. Тупой болью ныла шея – или опять какая-то наглая вошь объявилась, или, чего доброго, заноза. Роше скривился, прикидывая, каково будет вытаскивать деревяшку из шеи без зеркала. Хотя нет – прикорнул он, облокотившись на сундук, вот и отлежал себе всё, что мог, об острый край крышки. Тут же стало немного легче, исчезла какая-то мучительная тревога, как от плохого сна; впрочем, капитан быстро о ней забыл.
Забывать в последнее время приходилось многое - и то, как в командирской палатке очутилась вдруг куропатка со свёрнутой шеей, и сколько неряшливых записок Роше за день вытаскивал из самых неожиданных мест, начиная от свежих охапок хвороста и заканчивая собственными ножнами. Все подобные находки немедленно сжигались; впрочем, стрелки на земле появлялись и до сих пор. Кое-кто очень настайчиво пытался указать капитану, куда идти и что делать, и даже после уничтожения всех знаков те могли появиться вновь. В конце концов Роше просто устал затирать подошвами надоедливые стрелки, и, как только их замечал, демонстративно шёл в противоположную сторону...
Неподалёку у огня тихо пристроилась Бьянка, грея бледные руки. Она настойчиво сверлила Роше взглядом, пока тот, сонно ворча, приходил в себя. После сегодняшней (или уже вчерашней?) встречи с Геральтом даже в самой невинной тишине чудились недомолвки. Наконец Вернон потерял терпение:
-Что смотришь?
Девушка встрепенулась, поджав губы.
- Да вот всё жду, когда ж ты кинешься выручать Белого Волка.
Вернон покачал головой, стягивая съехавшие на брови полоски ткани. Бьянка слишком хорошо его знала и сразу поняла, что ночная встреча с ведьмаком оставила капитану неприятный осадок. Роше никак не желал себе в этом признаваться – даже если Геральт один топает в переполненный вражеский лагерь, решаясь на чистое самоубийство, ему не должно быть до этого дела! В конце концов, из-за ведьмака погибли несколько его солдат, простить этого он не в силах, но и сам поступал не очень-то красиво. Словом, до поножовщины не дошло, но ночная встреча выдалась нервной.
- У меня на лбу написано?
Бьянка хитро улыбнулась, едва заметно выгнув светлую бровь. Роше понял, что на этот раз так просто ему не отделаться, и сдался:
- Конечно, кинусь. Как же иначе? Не надеешься ли ты, что спасать беловолосого припрётся старый шизофреник Йорвет?
Девушка молча склонилась над костром, вороша угли кончиком сабли. Отсветы огня играли на бледном лице, зарывались в короткие пряди. А ведь капитан ещё помнил, какие роскошные локоны у неё были в их первую встречу. Наверняка Бьянка была гордостью всей деревни, особенно стареющей матери.
Скоя` таэли вздёрнули всех, кто попался под руку, остальных загнали в один из домов и подожгли. Полоски опоздали, застав уже пепелище. Выжила только перепуганная девчушка - уж больно она приглянулась повстанцам за свои золотые кудри, - впрочем, при первой же возможности она сама безжалостно и неаккуратно срезала их армейской саблей. Попросилась в отряд, и Роше принял её – не смог отнять право на месть. Бьянка и сейчас ничуть не изменилась: молчаливая, решительная, предпочитавшая дело слову, - вот разве что улыбаться стала капельку чаще. Вернону нравилась её улыбка – скупая, но задумчивая и чарующая. Бьянка улыбалась и сейчас, наблюдая за буйными языками костра, будто бы вспоминала что-то светлое. Роше не мог отвести от неё глаз, как ни старался – очень уж редко ему доводилось видеть её такой. Девушка вдруг резко повернулась и поймала его взгляд:
- Жаль, что у нас нет большого зеркала.
Роше непонимающе уставился на неё.
- Зачем это?
Откуда-то издалека, из-за мглы, прикатился вдруг чудной звук – то ли вздыхал потревоженный филин, то ли оборвался чей-то крик ужаса. Бьянка вздрогнула.
- Зеркала отлично поглощают магию. Мама всегда ставила несколько напротив входа, от призраков.
Роше передёрнул плечами, двигаясь поближе к огню.
- Моя тоже. У нас в дымоходе жил один, настырный…
Время тянулось медленно, с расстановкой. В пламени костра Вернон будто бы ясно видел, что сейчас Геральт уже почти в каэдвенском лагере. Вот он задумчиво перебирает в пальцах маленькие бутылочки с загадочным содержимым; наконец, медленно осушает одну. Устало стряхивает со лба выступивший пот.
Проходит несколько минут, поленья в костре обугливаются сильнее, а ведьмак тенью крадётся среди палаток с гербовыми оттисками. Откидывает седые волосы и кошкой проскакивает открытое пространство, неслышимый и невидимый. Складывает пальцы и заглядывает в глаза случайному часовому – тот топает дальше, будто никого не заметил.
Не успеет догореть хворост по краям кострища, ведьмак спустится в туннели под лагерем. Там точно завелась какая-нибудь пакость, но для беловолосого это никогда не было проблемой - разве что придётся пожертвовать ещё одной склянкой с мутной жидкостью.
Ещё совсем чуть-чуть, и Геральт вломится на стоянку нильфгаардцев. Самоубийство? Пожалуй. А всё ведь только ради того, чтобы спасти Трисс. Геральт – толковый мужик, а добровольно лезет в могилу ради одной-единственной чародейки. Вот что может натворить баба, если дать ей хоть каплю власти! Трисс, конечно, не такая подлая и хитрая, как большинство магичек, но талант всё же сказывался на её характере.
Сам Роше, конечно же, никогда бы так сглупил, но уже ничего не попишешь: надо выручать, иначе совесть заест. Эликсиры и меч, это, конечно, хорошо, а вот два арбалета в довесок – ещё лучше. Капитан поднялся, проверяя лезвия в рукавах:
- Ну что, тряхнём стариной, как под Бренной?
Бьянка вскочила следом, и Роше с удивлением отметил, что она уже давно вычистила и зарядила арбалет.
- Эх, кто ж, если не мы…
***
Верген тонул в вечерней синеве. Медленно, одна за другой, загорались пузатые жаровни. Откуда-то тихо и загадочно доносилось пение флейты. Закат угасал, сверкая багровым, неестественно дрожащим заревом – мгла уже подобралась достаточно близко. На неё здесь старались не обращать внимания, но даже в столь чудесный вечер в воздухе витал страх. Наглухо закрывались красные двери, тревожно хмурились каменные фасады.
Около приземистой скамьи, укрытой под балконом с угловатой резьбой, лишь одиноко сверкал факел. В поздний час никому не хочется выходить на пустынные улицы. И уж точно никто не обратит внимания на сгорбленную фигуру в плаще, осторожно присевшую на ещё тёплый от дневного зноя камень. Единственное время, когда можно действовать без опаски.
Конечно, в небольшом городке сразу замечали новоприбывших. Но кому, в сущности, может быть дело до простой старухи-нищенки? Единственный, кто может её узнать, так это Йорвет. Вот от него стоит держаться как можно дальше. Не так давно, в глуши лесов под Флотзамом, статный эльф вслух высказывал всё, что думает о людях в целом и о Роше в частности, и уж точно не ожидал, что каждое его слово тщательно записывается. Стараний он, правда, не оценил – хорошо, что медальон оказался под рукой. Фигура машинально потянулась к холодному металлу под плащом.
События свалялись в бесформенный ком и катились в неизвестном направлении, сметая всё на своём пути. Распухший дневник пестрел нервными записями о постоянных ночных видениях, а также несколькими заметками о странном поведении носителя. Упоминалась и какая-то мантикора, невесть откуда взявшаяся; впрочем, каэдвенцам или Полоскам под силу справиться со свирепым, но безмозглым чудищем. В Вергене неожиданно появилась Трисс, измученная и беспокойная, но тут же пропала. Создавалось впечатление, будто происходило что-то с первого взгляда незаметное, но ужасное, гораздо более страшное, чем мгла, подступающая к стенам города.
Совершенно не ясно было, что именно сейчас делать – основная цель маячила где-то совсем далеко. Нужно было добиться единства Темерии перед войной с нильфгаардцами, но, драуг их подери, как? Дело усугублялось ещё и тем, что северные королевства, вместо того, чтобы сплотиться перед лицом угрозы, рассорились вдрызг. И, конечно же, на огонёк раздора тут же подоспели маги, будь они неладны! Пожалуй, только они оставались в выигрыше от сложившейся катавасии, вертя королями, как марионетками.
А ведь маги ни капельки не изменились. С рождения наделённые могущественной силой, они стоили десятка обычных людей, а на войне - целого взвода солдат, могли беспрестанно омолаживаться и позволить себе всё, что угодно. И хотя эта сила превращала их в горделивых тварей, прыти они не растеряли – постепенно короли с их дрязгами ушли в прошлое, а те, кто владел магией, властвовали безраздельно. Само собой, все остальные не могли оставаться равнодушными. И людей, и нелюдей объединила годами закипавшая ненависть: по миру прокатились волны жестоких погромов. Опостылевших магов и всех, кто хоть сколько-нибудь был с ними связан, тщательно выискивали и предавали суду толпы. Напившись кровью, люди погрязли в беспорядках; новая власть устанавливалась чуть ли не каждый день.
То, что дело дрянь, понимали все, но в общей суматохе делали только хуже. Однако нашёлся человек, сохранивший ледяное спокойствие. Он решил не лезть на рожон, разгребая последствия катастрофы, а попросту её предотвратить. Само собой, горстка уцелевших чародеев, примкнувшая к нему, справлялась с трудом, и тогда-то в дело и посвятили бывших магов, искалеченных, но выживших после погрома. Лишившись своей силы , они во что бы то ни стало желали её вернуть, так что с лёгкостью рисковали жизнью в ранних эпохах. Неизвестно, сколько человек испустило дух с иглой в шее – впрочем, никто и не считал. Вызима горела кровавыми огнями, и чем дальше, тем сложнее было оставаться в тени…
- Простите, это не вы обронили?
От неожиданности Лили встрепенулась, невольно откинув назад капюшон. В свете факела стоял опрятный краснолюд в шапочке с вострым красным пером, протягивая ей какую-то странную коробку.
- Вот же, лежала прямо под скамьёй. Негоже, чтобы такая прекрасная вещь пропадала.
Не давая времени на раздумья, пришелец всучил шпионке коробку и присел чуть поодаль. Деревянный ящичек был с любовью отполирован и разрисован в клеточку, а внутри на бархатной подкладке покоились выточенные из камня массивные фигурки. Шахматы – здесь, в этой эпохе? Откуда они могли тут взяться? Разве что их подбросил другой челнок… Значит, штабные отправили на подмогу ещё пару-тройку человек – может быть, приборы зафиксировали мощную и опасную энергию мглы, а может, до них дошла в целости скрижаль с её посланием. Отчего бы не связаться с ними и не обсудить дальнейшие действия? Дар речи возвращался издевательски медленно, а когда наконец вернулся, то был употреблён для бессовестного вранья. Шахматная коробочка – зацепка от своих, нельзя её упускать.
- Ого-о-о… Да, вы знаете, это моё!
Странный краснолюд довольно разглаживал шикарную рыжую бороду и вдруг спросил, как бы невзначай:
- Никогда не видел ничего подобного. Что это вообще такое? Какая-то чародейская штуковина?
Лили мысленно заскрежетала зубами. На лбу у неё, что ли, написано, что она когда-то владела магией?! Уже и в грязи извалялась, и тряпьё самое рваное выбрала, так нет же! Может, всё дело во взгляде? Ведь некоторых собеседников по привычке хочется заморозить и разбить на мелкие кусочки, ну или просто поджарить, а нельзя – тяжко без магии, ох, тяжко. Один раз попробовав, невозможно оторваться. Шпионка осторожно произнесла:
- Вообще… игра такая.
Пришелец продолжал пристально смотреть на неё, будто бы ожидая чего-то. Неудобная пауза затянулась, а как-то ответить надо было, чтобы не вызвать подозрений. Пришлось, сверля глазами землю, пробормотать:
- Внешние миры – неисчерпаемый источник вдохновения…
Повисло напряжённое молчание. Краснолюд от услышанного резко переменился в лице, однако тут же вновь натянул маску безразличия, поднялся, слегка наклонил голову в знак прощания и тут же скрылся из света факела, оставив на шершавом камне крохотный лист бумаги. Этот тип точно всё понял, а значит, свой – конечно же, он и подбросил коробку. Из-под скамьи вывернулся полосатый котёнок и потрусил прочь. Лили бездумно уставилась ему вслед, не выдавая своего волнения, а как только он скрылся, тут же схватила записку и впопыхах развернула, едва не порвав.
«Руины башни. Поторопись. У нас тут крыса.»
Башня, чтоб её. Неужели местная ячейка выбрала место так, чтобы агентке пришлось издевательски медленно ковылять, придерживаясь маскировки, прямо под носом Йорвета, чей отряд сторожил ворота? Что-то тут явно не то. Обычно для встреч идеально подходили людные места, где никто не обратит внимания на лишнюю парочку тёмных личностей.
Бросать шахматы было жалко, но не таскать же их с собой? Сумка-то у неё хоть и безразмерная, но по весу вполне ощутимая: эх, как же всё-таки жаль, что нельзя зачаровать предмет дважды. Подумав немного, Лили положила деревянный ящичек в одну из жаровен. Раз появился предатель, зацепок оставлять нельзя. Надо будет поскорее сообщить шефу, иначе всё может окончательно полететь кувырком.
Когда она выбралась за северные ворота, вокруг уже сгустилась ночь. Над горизонтом голубым заревом дрожала мгла. Убедившись, что вокруг нет ни единой живой души, челнок вздохнула с облегчением и прибавила шагу. Однако сразу выбраться из города не вышло: Йорвет допоздна курил трубку и о чём-то грезил у самых ворот, так что времени пришлось потерять порядочно.
Впереди с шумом катила воду широкая река. Лили подошла поближе, думая, как бы перебраться на другую сторону, и сквозь дрожащую лунную дорожку мельком взглянула на собственное отражение. Глаза впали и обрамились тёмными пятнами; на лице неуклонно пробивалась паутинка морщин. Взгляд и вправду стал совсем отчаянным и одичалым, больше не получиться прикинуться беззаботной магичкой, как с Роше. Тёмные волосы поблёкли и поредели, выбившимися прядями заслоняя обзор. Скачки выматывали, серьёзно били по всему организму, но столь быстрое старение…беспокоило. Ясное дело, что процедуру омолаживания нужно проходить регулярно, иначе вернётся истинный возраст. Однако целый год блужданий в чужой эпохе прошёл без таких вот последствий. Будто что-то резко ослабило её… Чёрт, скорее бы всё это закончилось!
Перебраться на ту сторону реки оказалось не так-то просто. Нащупывать брод было некогда, так что пришлось идти напролом. Сапоги, снятые с одного пьяного вдрызг флотзамского стражника, в бурной воде рассохлись и грозили развалиться на куски. Глубокий поток хлестал ледяными волнами, руки онемели – протезы уж точно не были рассчитаны на такие условия. Но самое страшное, что на другом берегу вальяжно уселась, сверля Лили подслеповатыми глазками, огромная гарпия.
Рассудив, что окоченеть и унестись по течению прямо во мглу всё же хуже, шпионка продолжала упрямо пробиваться сквозь поток, уже жалея, что не стала искать брод. Через пару минут она уже жалела, что вообще сунулась в воду – с таким-то течением это решение оказалось подлинным сумасбродством. Нет, ну она правда очень, очень способный агент, просто началась череда неудач. Фортуна отвернулась, с кем не бывает. Маги впервые заглянули так далеко в прошлое, само собой, сложности были неминуемы. Число людей, решающихся лезть в самое пекло, по понятным причинам неуклонно сокращается - ха, раздолбаев из штаба не отправишь делать грязную работу! Шеф без неё на стенку полезет! Да, она справится, сделает всё как надо, а потом навеки завяжет с этими грёбаными вылазками!
Воодушевившись собственной исключительностью, с диким рёвом, прерывающимся бранью, Лили вывалилась на берег и во все лопатки припустила в лес, на заветный силуэт башни, маячащий между деревьев. Ветки хлестали по лицу, а из-за каждого ствола на пути будто бы выглядывали новые монстры. По ногам ударило что-то твёрдое, и она завалилась в прелую листву, ловя ртом воздух. Кажется, чудище даже не стало преследовать её.
Громко выказав своё недовольство, агентка погрозила кулаком в сторону реки – на её месте любой другой способный оперативник поступил бы так же! Не тратя драгоценное время на приведение себя в порядок, она торопливо устремилась к башне. Та, по закону подлости, стояла на обрывистом холме, и когда Лили взобралась наверх, то знала точно, что замечательная маскировка у неё уже есть – настолько она извалялась в грязи.
Вот только не было возле башни никакого краснолюда. Точнее, он был, но безвольно лежал на земле, а под ним расползлось бурое пятно. Даже без вскрытия ясно, что проткнули ледяным шипом – и дело с концом. Шапочка с красным пером валялась рядом, а над своей жертвой возвышалась зерриканка с причудливым амулетом в поседевших волосах, одетая в потёртое платье странствующей гадалки. Короткий нож заткнут за матерчатым поясом - колдунья боится выдать себя, вот и носит на всякий случай. Печать усталости легла на её лицо, скачки въелись в кожу морщинами и нездоровыми пятнами.
Впрочем, из-за своих побрякушек она по-прежнему выглядела дикаркой – чародейские приспособления во все времена смотрелись как минимум странно. Она здесь очень давно, раз истинный возраст беспощадно давал о себе знать, да и лет ей наверняка двести-триста, судя по познаниям в магии. Впрочем, может и больше – самой Лили примерно столько же, вот только она не тратила их на скучные тренировки, а просто упивалась силой.
Чуть поодаль, скрестив руки, скучали ещё двое: одна, бесспорно, Филиппа, а вторая –скользкая магичка, что была во Флотзаме. Они сообща накаляли какое-то заклинание, бросающее зелёный свет на их лица. Лили смогла только выдавить:
- З-Замия?!...
Та покачала головой, указав на труп.
- Надо же, у тебя хватило глупости заявиться сюда. Не смотри на меня так, у бородатого был шанс выжить, но он полез на рожон. Не нужно было становиться у меня на пути.
Бывшая магичка ещё не до конца поверила в увиденное, но уже сжала острые кулачки:
- Это сделала ты? Но зачем?! С*чка, ты ответишь за это!
Филиппа приосанилась, хлестнула воздух рукой. Другая, чернявая чародейка что-то прошептала, вспыхнуло зелёным – и агентка с ужасом поняла, что не может пошевелиться. Замия вздохнула, напряжённо разглядывая зарево мглы на горизонте.
- Может, подождёшь рубить с плеча и выслушаешь меня?
- Ещё бы, с удовольствием посмотрю, как ты придумываешь себе оправдание!
Откуда-то издалека прикатился грустный, загадочный вой – то ли сонной выпи, то ли призрака. Замия неуловимо вздрогнула, напряглась, готовая в любую минуту рвануться в бой.
- Зачем? Оправдание нужно тебе, тебе, твоему боссу и его прихвостням. Возомнили себя богами, вершителями судеб, решили переписать историю! Вы слепы, и я поклялась вас остановить. – Она нахмурилась и помотала головой. - Должен же был кто-то!
Лили изо всех сил пыталась разорвать заклинание, но пока что получалось пошевелить лишь кончиками пальцев.
- Вот оно что… А ничего, что Вызима тонет в крови? Каждый день в штабе кого-то выносят вперёд ногами, народ озверел вконец, растоптать готовы всё, что связано с магией! Мы копаемся в прошлом, пытаясь исправить ошибки!
Зерриканка ухмыльнулась, но дрожащий голос выдал её волнение.
- О да-а-а, несчастные опальные маги спохватились и захотели снова держать всех за горло! Вот только не учли, что нельзя идти против Предназначения!
Заклятье никак не поддавалось – агентка решила потянуть время, пока чары ослабнут. Пришло осознание: в любой момент её могла ожидать участь незадачливого краснолюда, так что Лили впервые в жизни решила совсем капельку, но попридержать язык.
- А ты посмотри вокруг! Сейчас, шестьсот лет назад, сплошь одни войны за земли и господство! Предназначение магов – власть! В годы расцвета магократии такого не было, мы процветали, изучали внешние миры…
- Именно, а те, кому не повезло родиться Истоком, возили вас на шее. Эгоистичные, самовлюблённые сволочи вроде тебя, готовы на всё, чтобы вернуть себе магию и власть!
Филиппа и её коллега многозначительно переглянулись, но встревать не стали. Бывшая магичка, задетая за живое, помотала головой, язвительно процедив сквозь зубы:
- Да, признаю, поэтому я и тут. Довольна?! Какой же ты предлагаешь выход?
Акцент у зерриканки чуточку усилился – она ненадолго погрузилась в собственные мысли.
- Изначально, очень давно, магия служила поддержкой людям, не стремилась ими управлять. Чародеи должны найти своё место в жизни, а не пытаться править.
Паралич ослабевать не торопился, а помощи ждать неоткуда: колдуньи наверняка об этом позаботились. Оставалось отчаянно тянуть время.
- Мило. Как же ты собираешься всё это устроить?
Замия резко обернулась к шпионке.
- В Нильфгаарде всё уже сделали за меня.
От неожиданности Лили чуть не поперхнулась.
- Что?!
Зерриканка говорила так, будто обсуждалась какая-нибудь житейская мелочь – разве что мрачно растягивала слова.
- Империя обратила магов на пользу людям. Хоть нильфы и проиграли войну с Северными королевствами, я смогу всё исправить. Нужно всего лишь устранить главную преграду, Темерию, остальные монархи и сами друг с другом сцепятся. Восстание нелюдей – как раз то, что мне нужно. Когда я закончу с тобой и твоим носителем, отправлюсь ещё дальше в прошлое, в Вызиму.
С другого конца поляны вдруг раздался пронзительный визг:
- Ах ты эмгырова шл*ха!
Чародейки, похоже, наконец вышли из ступора. Не сговариваясь, они одновременно спустили с пальцев два мощных магических заряда. Покосившаяся башня озарилось светом, но Замия ожидала атаки и отразила оба удара. Филиппа и её коллега застыли с нелепо распростёртыми руками. Зерриканка презрительно фыркнула:
- Пф-ф, продажные дуры, надеялись, что я поделюсь с ними знаниями. Пора нам заканчивать. У меня… времени нет.
Впервые Лили оказалась в ситуации, которую нельзя разрешить очередным скачком. А страшнее всего то, что бывшая коллега, похоже, шутить не намерена, и полностью уверена в своих силах.
- Эй-эй, то есть ты вот так просто, подло меня убьёшь? Даже без драки?
Замия ухмыльнулась – ей нравилось чувствовать себя хозяйкой положения.
- А зачем? Ты уже труп. Я заранее позаботилась, чтобы ни один челнок не смог вернуться живым. Один укол – и готово. – Замия выдержала паузу, с нескрываемым удовлетворением наблюдая за реакцией Лили.- Мозг отказывает как раз во время соединения с носителем, так что всё как обычно свалят на неудачный синтез. Челнок возвращается назад и тут же умирает, остаётся только проследить, чтобы он не мешал мне тут.
Агентка в отчаянии рванулась из волшебных пут, но заклятие держало крепко. Оставалось плеваться беспомощными угрозами.
- Рано или поздно шеф поймёт, в чём дело! После меня придут другие, и они-то уж точно узнают, что к чему! Главное, что у нас есть активный носитель, а тебе его не найти!
А ведь у предательницы тоже должен быть свой носитель, и закинуть её сюда должны были по стандартной процедуре. Наверняка её-то шеф и отправил помочь, не зная, что зерриканка пыталась убить Лили, воплотив в прошлом на огромной высоте. Скрижаль с посланием босс, стало быть, не получил – дикарка обо всём позаботилась.
- Сообщения между темерскими подразделениями зашифрованы намертво, я так и не смогла его вычислить. По форме нашего покойничка я знаю, что это кто-то из Синих полосок, а поэтому решила устранить сразу весь отряд…. Не без помощи моих любезных подруг.
- А чтоб ты сдохла, тварь! – прорычала Филиппа, бьющаяся в тисках заклинания.
Бывшая магичка потеряла дар речи, в ужасе уставившись на предательницу. Она растерянно шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но выходил лишь неясный шёпот.
- Есть там один нервный тип, ему достаточно намёка, чтобы убить. По моим расчётам, полосатые должны умереть совсем скоро. Вот тебе телепорт, насладись зрелищем.
Забряцали цепочки на руке колдуньи, дрогнул воздух. Лили и пикнуть не успела, как под ней в сырой земле разверзлась чёрная воронка. Она зажмурилась, ожидая, что после перемещения окажется высоко над землёй – один раз зерриканка уже пыталась так её убить. Однако никакого падения, даже удара, не последовало. Агентка резко вскочила и вдруг поняла, что паралич отпустил суставы. Вокруг чернели склоны землистых гребней, а небо между ними чуточку посветлело. Откуда-то издалека эхом откликались вороны.
Нахлынули лихорадочные мысли. Нужно срочно что-то делать, иначе Роше конец! Он, конечно, тот ещё тип, но если погибнет, то придётся снова начинать всё с самого начала - вот только на этот раз у неё нет времени, чтобы оставить себе подсказки в дневнике. Шестьсот лет спустя Замия полностью прочла его, тщательно изучив все детали тогда уже выполненного задания. Теперь этой хитрой твари ничего не стоит избавляться от агентки снова и снова, открывая одну и ту же цепочку событий. Сначала она осторожно добьётся, что в Вызиме вспыхнет восстание нелюдей, покончит с Лили и аккуратно выстроит произошедшее по-своему. Сотрётся привычный ход событий, и начнётся новый – но уже с восхождением Империи. Многие попросту не родятся, Северные королевства захлебнутся в крови, а самое страшное - исчезнет знание о том, что всё могло быть иначе…
Эти мрачные мысли пришли к агентке уже на бегу. Направлялась она на вороний клёкот, и не зря: внушительных размеров стая кружила над покинутым каэдвенским лагерем. Серебрилась роса на море травы, ветер пенил воды узкого ручейка, но что-то непривычное сквозило в спокойной картине…
Мгла исчезла.
Выходит, нашёлся кто-то, способный снять столь мощное проклятье. Очень вовремя, теперь можно не опасаться призраков, охотников, настойчиво выискивающих по ночам живую кровь. Вспомнив о жутких огоньках в темноте за воротами Вергена, Лили с удивлением отметила, что не чувствует прежнего страха. Всё равно не жить – её тело в родной эпохе безнадёжно отравлено, а оставшись здесь, она лишь отсрочит неминуемое. Рано или поздно проекция просто развалится на части без омолаживания, а уж существовать в антисанитарии до конца своих дней и врагу не пожелаешь. К тому же имплантатам давно требуется капитальный ремонт…
Сильнее всего донимало одно: никогда больше ей не доведётся творить магию. Иногда эта истина обрушивалась с такой силой, что от отчаяния хотелось царапать землю, срывая ногти и стирая до крови пальцы. Долгие годы грызла её невозможность зажечь на ладони тёплый огонёк – знакомое с детства, простенькое заклинаньице, привычное, как воздух. Но теперь вместо ладоней – непослушные железки, символ её беспомощности. Ими нельзя чертить на ветхой бумаге руны, и чувствовать, как сила пульсирует в каждой линии. Долго, невыносимо долго бывшая чародейка лелеяла надежду снова упиться силой, ощутить приятное покалывание, прикоснувшись к зеркалу… Ещё час назад она бы троллю глотку перегрызла, лишь бы всё это вернуть.
Однако сейчас что-то надломилось внутри, неуловимо, как крохотная трещинка на зачарованном лезвии. Оказывается, когда смерть стискивает плечо холодными пальцами, начинаешь смотреть на вещи гораздо проще. Лишь потеряв собственное будущее, Лили задумалась о чужом. И если уж ей и суждено стать очередным трупом с иглой в шее, то последним; пусть она не никогда зажжёт на ладони огонь, зато это без опаски смогут сделать другие.
Нужно всего лишь найти Роше. Её пока не выкинуло, значит, носитель жив. Такая ушлая скотина точно что-то придумает, ну не может он вот просто взять и сдохнуть именно сейчас!
Безмятежно светлело небо, шуршал ковыль на поле, изуродованном битвой, и умиротворением дышала исцелённая от проклятья земля. Торжественно и тихо сделалось вдруг, будто здесь никогда и не шла война. Захотелось просто сесть и отдохнуть в густой траве, но спокойствие было обманчиво: совсем рядом, по словам зерриканской колдуньи, притаилась страшная опасность – неизвестная, слившаяся с безмятежностью раннего утра.
Матово блестящие галки нехотя вспорхнули с трупов, неестественно распластавшихся у входа в лагерь. Одному, похоже, с размаху проткнули глаз. Повеяло сомнением в душистом ветре, но Лили отмахнулась от него и, задыхаясь, всем весом налегла на тугую створку ворот. Пронзила солнце виселица со свежими ещё телами – обычные каэдвенцы, судя по форме. У одного из них челнок, ощущая лёгкий озноб, заметила точь-в-точь такие же сапоги, как на ней самой. На утоптанном множеством подошв гравии валялись ещё несколько солдат, кровавый след вёл направо, к сиротливо хлопающим на ветру палаткам. Лили направилась туда, но вдруг застыла.
В брошенной солдатской столовой, среди опрокинутых столов и посуды, стиснув окровавленный клинок, сидел спиной к ней Роше. В углу билась в слезах Бьянка, побелевшими от напряжения пальцами сжимая арбалет… а под потолком болтались с перекошенными лицами, таращась в никуда, Синие полоски.
Капитан особого отряда, теперь уже бывший, дёрнулся, как от удара, и обернулся на предательский хруст гравия. На челнока уставились пустые, налитые кровью глаза, всё в них выгорело, отупело от боли.
Осталась животная ненависть, ненасытимое желание убивать.
Лили незаметно для себя отступила на шаг. Она догадалась, что сейчас произойдёт, но до последнего не желала поверить. Шатаясь, челнок собрала остаток сил и выдохнула:
- Всё не так! У нас предатель! Я…
Роше коротко кивнул – Бьянка сморгнула слёзы, вскинула арбалет. Туго взвыла тетива, Лили с силой откинуло на землю. Непослушными, мёртвыми пальцами она вцепилась в медальон, растирая по металлу липкую кровь. Пальцы судорожно водили по знакомым изгибам, но простой заговор не поддавался - память будто окаменела. Исчезла тяжесть кованой цепи на шее, растворились беспомощные железки, осталось лишь рассветное небо. Повеяло холодом, лицо обдало жгучим снегом. Где-то высоко грянул вызимский колокол…