Утро настолько раннее, что весь Прованс еще спит. Но в кондитерской «Генезис» младший помощник уже включил печи и вынул из холодильника тесто, простоявшее там положенные восемь часов. Скоро спустится мсье Рауль Ам — главный кондитер — и работа закипит. Но до этого Катце должен всё подготовить.

Эти утренние часы младший помощник любит за тишину и отсутствие суеты, которая царит в кухне весь день до позднего вечера. Это — единственная возможность остаться наедине с собой, со своими мыслями. Всё ещё раз обдумать, взвесить…

Он всегда может вернуться. Мсье Ясон Минк, в более тесных кругах известный, как Айсмен, отпустил протеже только потому, что за него просил мсье Ам — ближайший друг бывшего босса Катце. Бывшего? Говорят, из мафии один путь — вперед ногами. Поэтому можно сказать, что Катце задолжал Раулю жизнь, хотя мсье Ам делает вид, что счета давно оплачены. Впрочем, Катце давно привык к тому, что его жизнь не принадлежит ему: не отнятая мафией за серьезный проступок в далёком прошлом, она стала собственностью Айсмена. И, будучи человеком экстравагантным, Ясон подарил её своему давнему другу, потому что тот счел забавным взять Катце к себе. Рауль единственный человек, которого Ясон так близко подпустил к себе, несмотря на то, что мсье Ам никогда не имел прямого отношения к криминальному миру. А возможно, и благодаря этому. Но своё тёмное прошлое есть и у мсье Ама: судимость за участие в экспериментах по евгенике, запрещённых в большинстве цивилизованных стран.

*
Катце споро нарезает масло кубиками, высыпает в муку и рубит на более мелкие куски, потом откладывает нож и потихоньку начинает разминать тесто руками. Это его работа — подготовка ингредиентов. Через два часа Хазалл привезёт свежие фрукты и овощи. Катце займётся нарезкой, когда первые багеты уже распродадут. Посетители, сидящие за столиками кондитерской, будут неторопливо обсуждать утренние новости, хрустя идеальной корочкой булочки для завтрака, запивая ароматным кофе, а он — стучать ножом по разделочной доске. Потом, когда поток гостей иссякнет, настанет недолгое затишье. После завтрака и до обеденного перерыва в кондитерскую лишь изредка заглядывают покупатели. Это — его законный час свободного времени, пока кондитеры во главе с Раулем готовят выпечку к обеду.

Обычно Катце этот час проводит за компьютером, просматривая котировки ценных бумаг. Он терпеть не может информационный вакуум, по привычке выстраивая возможную стратегию вложения средств. В этом состояла его работа, когда он был в своре Айсмена.

От некоторых привычек избавиться практически невозможно.

* * *
Рауль спускается из своей квартиры, занимающей два верхних этажа здания. Принюхиваясь, он едва заметно морщится: вездесущий аромат ванили немного раздражает. Эту пахучую приправу Рауль не любит с детства. Но, по иронии судьбы, именно её использует чаще всего. Мсье Ам считает ваниль не только слишком приторной, но и скучной приправой. Ему больше по душе эксперименты. К слову сказать, экстравагантные пирожные «Генезиса» пользуются большим успехом. Наверное, не в последнюю очередь из-за самого мсье Ама. Прямой и не особенно дружелюбный, больше занятый своими изысканиями, Рауль не считает нужным показывать себя настоящего клиентам, переступающим порог «Генезиса». Для них он — рâtissier с неизменной улыбкой на лице, способный очаровать любого — хоть женщину, хоть мужчину. И значительная часть посетителей кондитерской действительно приходит в надежде пофлиртовать с ним. Он оправдывает их надежды, но никогда не позволяет заходить дальше, охотно демонстрируя обручальное кольцо на безымянном пальце.

Нет, мсье Рауль Ам не женат. Он вдовец. Его жена погибла несколько лет назад при весьма странных обстоятельствах. Но кто же будет проверять, женат ли он на самом деле? Это вполне устраивает мсье Ама, и это вполне устраивает замужних дам, которые приходят сюда исключительно ради флирта. Им нравится его внимание, а ему… Ему вполне достаточно того, что он часто слышит тонкий звон, сопровождающий открытие кассового аппарата.

*
Катце не оборачивается, когда слышит тихие шаги. Лишь внутри словно скручивается тугая пружина. Сегодня мсье Ам снова спустился довольно рано.

— Я смотрю, работа уже кипит, — замечает Рауль, входя в кухню. От двери, ведущей в помещение, где находятся печи, веет жаром, и он на миг замирает, прикрывая глаза, окутываемый теплыми волнами. — У нас есть все, что нужно?

— Конечно, — как можно более спокойно отвечает Катце. — Мсье Лагат уже был. Оставил для вас записку. Ему нужен акт сверки: скоро отчет и он подозревает, что его бухгалтер нечист на руку.

Пока Катце говорит, Рауль подходит к нему и приобнимает за талию. Тот замирает, но всего на мгновение, прежде чем продолжить свое дело.

Запечатлев на шее Катце легкий поцелуй, Рауль отходит к шкафам. Он снимает с крючка венчик для взбивания, затем берет с полки простую белую миску из небьющегося стекла и ставит ее перед Катце на стол.

— Нам понадобится крем, — произносит мсье Ам, стягивая с Катце брюки и трусы.

Оливковое масло, всегда находящееся под рукой на кухне — смазка не идеальная, но вполне подходящая.

Катце наблюдает за тем, как Рауль открывает бутылку. Через пару секунд он чувствует, как умелые пальцы бесцеремонно проходятся между ягодицами, оставляя маслянистый след. А потом, надавив на инстинктивно сжавшееся колечко сфинктера, вторгаются внутрь. Рауль не любит церемоний и долгих прелюдий. Он растягивает Катце быстро, ровно настолько, чтобы не повредить. Потом, наскоро смазав маслом собственный член, нетерпеливо вводит его, заставляя Катце судорожно вздохнуть.

— Расслабься, — приказывает мсье Ам.

Легко сказать. Катце не привык до сих пор. Да и как можно к такому привыкнуть, когда тебе в задницу засовывают член? Он вообще не понимал однополых отношений. Даже когда в банде нет-нет, да кого-нибудь и трахали, просто ради развлечения, Катце не принимал участия. У него никогда не стояло на такие забавы. Но мсье Ам оказался весьма умелым в этом деле, и всегда добивался от партнера нужной реакции.

Рауль протягивает руку к холодильнику и достает миску со взбитыми сливками.

«Какая пошлость», — со вздохом думает Катце.

Но когда чуткие пальцы касаются его члена, оставляя на чувствительной коже непонятный, быстро тающий рисунок, все мысли куда-то испаряются. Остаются только ощущения, к которым он с трудом, но привыкает, преодолевая отвращение и к процессу и к собственной на него реакции.

Рауль входит в него резко, не отрывая взгляда от натянувшейся вокруг его члена кожи. Ему нравится это. Совсем не как с женщиной. Никаких малоприятных звуков, тесно даже спустя столько времени…

Поначалу шло совсем туго, но он взял себе за правило трахать Катце хотя бы раз в три дня, и иногда даже звал его к себе в спальню, оставляя на ночь. Катце сносил все: и анальные шарики, и вибраторы, и расширители. Но для того, чтобы кончить, ему нужна была стимуляция. И Раулю приходилось быть изобретательным, чтобы получить желаемый результат. Один раз он даже купил куртизанку. И пока Катце с упоением трахал ее, Рауль с не меньшим энтузиазмом трахал самого Катце. Но этот номер он больше никогда не повторит. Что бы там Катце ни думал, а делить его с кем-либо Рауль не собирается. Эти упрямо сдерживаемые стоны, когда член задевает простату, и с силой сжимающие край столешницы руки, — все это принадлежит только ему. И эта задница, черт возьми, в которую он вколачивается с таким удовольствием, тоже является его, Рауля, собственностью.

Поэтому мсье Ам ненавидит, когда на Катце кто-то смотрит. Он злится. И злится даже сейчас, вспоминая откровенно влажный взгляд какой-то посетительницы, брошенный на Катце.

Злость заставляет его забыть об осторожности, и Рауль, впившись пальцами в бедра Катце совершенно теряет контроль над собой. Он засаживает член по самое основание, зная, что причиняет боль, но уже не может остановиться. Наоборот, только увеличивает темп, чувствуя, что разрядка уже близко, и ни на секунду не жалея о том, что в этот раз Катце не сможет испытать оргазм. Рауль кончает в него, вжавшись пахом в ягодицы. И только осторожно вынимая опадающий член, замечает, что Катце дышит прерывисто, а его плечи чуть подрагивают.

— Ты кончил? — удивленно спрашивает Рауль, забирая со стола миску.

— Да. — Катце раздвигает руками ягодицы и привычно терпит, пока мсье Ам собирает вытекающую из его задницы сперму в миску. Интересно, сегодня с кровью или без? Да собственно, какая разница, если эти пирожные исчезают с прилавка в первые минуты после того, как их выставляют?

— Прекрасно, — с улыбкой произносит Рауль. — Значит, ты любишь жесткий секс.

— Нет, — упрямится Катце, даже в мыслях такого не допуская.

— Да, — с тихим смешком возражает Рауль. — Это хорошо.

Мсье Ам запускает руку под футболку Катце и дергает за серебряное колечко — пирсинг в левом соске. Катце только сжимает зубы.

— Рано или поздно ты сдашься. Ты же не можешь отрицать, что кончил только от того, что тебя оттрахали в зад?

А ведь он хотел сказать совсем другое, разве нет? Что они друг другу подходят просто идеально, что они вместе не просто так, что они две половинки одного целого. Что он любит Катце уже давно.

Но Рауль не скажет. Ни об этом, ни о том, кто именно помог его супруге покинуть этот мир. Ни о сделке, заключенной с Ясоном. Поэтому Катце никогда не узнает, куда он исчезает каждую пятницу. И почему возвращается под утро совершенно вымотанный и носит рубашки с длинным рукавом даже в тридцатиградусную жару.

Рауль готов платить эту цену, в надежде на то, что когда-нибудь ему принадлежать будет не только тело Катце, но и его душа.