В темноте и тишине легко думать, легко наблюдать за огнями города внизу, в темноте проще представить себя с обычными человеческим руками…Да, я умею мечтать…это наверное первое чему я научился сам, после того как не проснулся «отец». Меня не доделали, и я не знал сам кто я, но я чувствовал… «Чувствовать могут только люди» — прочитал я в какой-то книге, и это вселяло уверенность в том, что я человек. Пусть странный, пусть у меня вместо рук острые лезвия, но все же человек...До того как меня нашла Пэгг, я не знал о мире за воротами практически ничего, только то, что удавалось прочитать в книге или то, что рассказывал «отец». Я не знал что такое вероломство, двуличность, злость…Мир казался тогда не сложнее правил этикета, которые зачитывал мне «отец», но все оказалось намного запутанней и в то же время в разы интересней. Я не жалею о том, что пошел тогда вместе с Пэгг, не жалею о том, что произошло, ведь ошибаться и значит жить, а мне хотелось жить…до сих пор хочется. Но все что я тогда делал, было ради одного чувства, ради одного человека – ради Ким. Я узнал, что значит любить, для меня слово «красота» означало ее глаза, волосы, ее смех… Еще она спасла меня, от людей, которые сначала казались мне друзьями, а потом отвернулись от меня. Из диковинки я в одночасье стал для них чудовищем. А я только хотел жить как все они…хотел быть нужным. Я не злюсь ни на одного из тех людей, наверное, они были еще более неприспособленные к жизни чем я сам, да и прошло много времени и никого из них уже нет, никого, даже Ким…
Я помню день два месяца назад, тогда на мой холм после тех событий впервые пришли люди. Они были все в черном, и привезли с собой какой-то большой ящик. Я наблюдал за ними со своего привычного места, в тот день я впервые увидел, что такое похороны. Когда все разошлись, ближе к закату, я пошел туда, посмотреть на каменную плиту, которую установили там люди…Так я узнал, что не стало Ким. У этой плиты я провел всю ночь, тогда я впервые заплакал, тогда я и оставил глубокие царапины на камне, прямо рядом с надписью «Здесь покоится Кимберли Томпсон, любимая мать, сестра, бабушка». После того дня я больше ни разу не спускался туда, только иногда смотрел на старую иву и серый камень под ней из своего окна, как сегодня днем…
Сегодня к плите пришла девушка. Я смотрел как она кладет букетик цветов на землю, а потом вдруг заметил, что она смотрит прямо на меня. Но все же думали, что меня тоже нет. Зачем ей понадобилось идти сюда?! Мне стало страшно от самой мысли, что меня могут найти…А еще страшнее стало, когда я услышал как открылась дверь и по лестнице зазвучали, приглушенные пылью, шаги…Захотелось забраться в самый темный угол и тихо ждать пока она не уйдет. Девушка вошла на мой чердак и начала осматриваться, она была красивой и мне почему-то захотелось рассмотреть ее получше.
— Кто здесь? – девушка обеспокоенно посмотрела как раз туда, где стоял я, прижавшись к холодной каменной стене. Больше прятаться я не хотел, только сейчас я понял, насколько мне надоело прятаться, и решил подойти поближе, хоть было очень страшно. Но стоило мне выйти в освещенный солнцем квадрат, любопытство на лице девушки сменилось маской ужаса. — П-простите, что пришла без п-приглашения, я сейчас же у-ухожу… — еще чуть-чуть и красивая незнакомка убежала бы…а я не хотел снова оставаться один.
— Я не сделаю Вам плохо – голос меня не слушался, годы молчания оставили свой отпечаток. Я попытался спрятать руки за спиной, правда почти безрезультатно. Особой надежды на то, что она останется, не было, но девушка внимательно посмотрела на меня и внезапно предложила познакомиться. Ее звали Марлой и она…улыбнулась мне?! Меньше всего я ждал, что она захочет со мной подружиться, я боялся ошибиться опять…Марла спросила как меня зовут, неужели ей вправду интересно?
— Эдвард, – от ее изучающего взгляда становилось неловко, это напоминало мне то, как на меня смотрели жители городка в прошлый раз…Но она опять улыбнулась мне, и я даже не сразу заметил, что тоже улыбаюсь ей в ответ. Марла начала задавать вопросы, но про мои руки почему-то не спросила ни разу. Для меня это было странно. Почему же она так на меня смотрит? Неужели ей не страшно? Я так отвык от общения с человеком, что когда Марла захотела подойти ко мне поближе, я начал пятиться назад пока не сел на свою продавленную кровать. Сама девушка меня не пугала, наоборот, мне хотелось, чтобы она осталась здесь подольше, но я боялся неловким движением причинить ей вред. А она присела передо мной, совершенно не опасаясь лезвий за моей спиной, и спросила не обижаюсь ли я на нее за то, что она пришла. Ну конечно я не обижался, я был рад, очень рад, просто до сих пор не мог поверить, что это все не сон. Казалось сейчас проснусь и она исчезнет… Но неужели она действительно меня ни капельки не боится?
— Нет. А ты не боишься меня? – в ответ на мой вопрос, я прочел на ее загорелом лице только недоумение. Она не боялась.
— А почему я должна тебя бояться? Ты же сказал, что не сделаешь мне ничего плохого, я тебе верю. – на это я не нашелся что сказать и медленно достал руки из-за спины, боясь лишний раз шевельнуться, лишь бы не задеть свою новую знакомую. – Нет, твои руки меня не пугают, если ты смог сделать такую красоту внизу в саду, то я ничего не могу сказать кроме того, что это великолепно, это прекрасно, правда, я никогда такого не видела раньше. – Мне было абсолютно непонятно ее поведение, я мог только наблюдать как Марла поднимается на ноги и идет к моему наблюдательному посту – большой дыре в провалившемся потолке.
Девушка стояла ко мне спиной и явно о чем-то думала, наверное, на этом месте всем легко думать. Марла была совсем не похожа на Ким. Высокая, с бронзовой кожей и длинной черной косой до тонкой талии. Красивая…Ей почему-то хотелось верить. Но тут она резко обернулась, на лице сияла улыбка, и Марла произнесла фразу, которая растопила все остатки недоверия, фразу, которая до сих пор стоит у меня в ушах и заставляет улыбаться, хоть девушка уже давно ушла к себе домой.
– Ты не изгой, ты особенный – сейчас я понял, что действительно нашел настоящего друга, и я был почти счастлив, заново ожившее сердце застучало быстрее.
— Спасибо. – я смутился и даже не заметил как неосторожно сам себя порезал. Она снова подошла ко мне, намочила платок духами и приложила его к моей оцарапанной щеке. Необычное ощущение, не сказал бы что приятное, но от того, что обо мне кто-то заботится хотелось теперь улыбаться постоянно. Через несколько минут и пары фраз, брошенных Марлой кому-то в странную звенящую штучку, она сказала, что ей надо идти домой, даже предложила пойти вместе с ней, но к этому я был пока не готов, слишком похоже начиналось все в прошлый раз, слишком свежими остались воспоминания о тех людях, о том мире за воротами. Тогда она спросила хочу ли я, чтобы она пришла снова…Сначала я подумал, что ослышался, встал с кровати и сам подошел к девушке чуть ближе, пытаясь найти намек на фальшь в ее глазах, но карие глаза были правдивы…
— Хочу. Я буду очень рад. – я действительно был рад, нет, я был почти счастлив, для меня это значило получить шанс на вторую жизнь, где я больше не буду так одинок.
– Я обязательно приду, ты теперь не один. – эти ее последние слова перед тем как уйти еще долго не давали мне даже шевельнуться. А когда я вышел из счастливого оцепенения и повернулся к своей кровати, то увидел на ней оставленный надушенный платок, который словно служил некой печатью, подкреплявшей ее слова о том, что она еще вернется и что я не один. Этой ночью мне не хотелось наблюдать за жизнью городишки внизу, не хотелось с грустью пересчитывать загорающиеся окна, этой ночью я забылся таким редким для меня сном. Мне кажется, что и во сне я наверняка улыбался.

Дорога домой, как мне показалось, заняла в два раза меньше времени чем я предполагала, хотя может быть виноваты были новые впечатления, которые роились в голове и их еще только предстояло разобрать по полочкам. Мне все не давало покоя кто же тот парень, Эдвард? Откуда его знала Бабуля Ким? И наконец, почему я не убежала с воплями, как изначально собиралась, а решила подружиться с ним? Ну начнем по порядку, на первый вопрос честнее всего будет спросить самого Эдварда, на второй…ответ на второй вопрос надо будет поискать в доме Бабули Ким или же порыться в архивах города, потому что задавать такой вопрос напрямую Эдварду мне показалось пока что неприличным. На третий же вопрос кроме меня самой ответить не мог никто, да и я не могла. Сколько себя помню, у меня никогда не возникало желания заводить дружбу с сомнительными личностями, да еще и улыбаться при этом как полная идиотка. Просто Эдвард показался мне каким-то родным, видно было как он одинок, видно по его глазам…Брр, так Марла очнись! Пора менять имя на Мать Терезу…Но в конце концов кто жаловался, что жизнь скучная? Так пусть это странное знакомство будет отправной точкой на пути к переменам. Но про Эдварда наверное лучше пока никому не рассказывать, мама конечно спит и видит, что у меня парень появится, но во-первых Эдвард на роль возлюбленного ну никак не подходит, а во-вторых мама наверняка представляет рядом со мной высокого загорелого блондина с доброй душой и тугим кошельком, а не худощавого брюнета с кучей шрамов на лице и ножницами вместо рук. Ее удар хватит. С этими мыслями я подошла к дому. Там вовсю кипел и бурлил штаб предсвадебной подготовки, и что самое ужасное, в дом набился добрый десяток маминых подружек щебечущих о цвете ленточек на стульях и свадебном меню. Я попыталась как можно незаметнее прошмыгнуть мимо гостиной наверх к себе, но претерпела в этом деле сокрушительное поражение.
— Марла! – ко мне уже несся на полном ходу паровой каток по имени Фанни Браун. Не успела я что-то вякнуть, как меня сжали в стальных объятиях, выбив из груди весь воздух. Начался час адовых мучений. Меня тискали, просили то встать, то сесть, то повертеться и распустить волосы…Я думала этот кошмар никогда не кончится, но спасение пришло неожиданно в виде моего братца, тащившего какие-то коробки.
— Мам, куда поставить это безобразие? – из-за коробок он даже не видел насколько опрометчивым было его решение зайти в гостиную. В общем пока женщины хищно переметнулись на бедного Брайана, мне удалось-таки прошмыгнуть наверх и запереться для пущей надежности.