Улыбка Томаса - глуповатая и немного детская, руки с длинными пальцами и коротко стриженными ногтями - мозолистые и теплые. Айналайн нравится ощущать тепло его руки на своей ладони - словно давнее и позабытое воспоминание из детства, когда они с гиканьем бегали по двору, держась за руки, пытаясь втянуть в свои игры Натаниэля - но Хоу всегда сидел, уткнувшись в пыльную книгу, и смотрел на них до дрожи серьезным для ребенка взглядом.
Теперь - много лет спустя - они уже не дети, давно помолвлены, и в конце знойного лета должны предстать пред алтарем, чтобы скрепить союз двух семей узами брака. Айналайн никогда не видела в этом ничего странного и уж тем более - дикого.
Почему бы другу детства не стать мужем?
У них будет счастливая семья - такая, о какой пишут в книгах. Дом, полный детей. Томас будет уходить на войну и возвращаться, принося запахи крови и металла. Айналайн будет следить за домом, приказывать слугам и шить у камина гобелены.
Так и должно быть.
Томас ловит ее взгляд и украдкой приобнимает за плечи - движение его неловкое и неуверенное, словно Хоу сомневается в уместности подобного жеста.
- Странно все это, правда? - шепчет он. - Ну, знаешь - этот брак по расчету и все в этом духе.
- Волнуешься? - ухмыляется Айналайн. - Кто бы мог подумать...
- Я не волнуюсь, нет. - Томас обводит взглядом комнату и негромко переговаривающихся родителей. - У нас еще есть время, чтобы... все стало, как надо. И мы будем готовы.
На прощание Томас быстро целует Айналайн в щеку, обещает, что будет писать ей письма и ждать у алтаря, когда придет время.
Айналайн смеется и серьезно кивает.
Она еще не знает, что никогда не выйдет замуж за глуповатого и веселого Томаса Хоу.

***

Из дневника Аналайн Кусланд:

"... Позади - погибшая семья и горящий дом, гордый стяг семьи Кусланд втоптан в грязь напополам с кровью. Закрыта дверь старой жизни - я иду навстречу будущему, в котором нет ничего определенного, один риск. Мне стыдно это писать, но я чувствую себя как никогда живой, невзирая даже на разбитое сердце и мертвых, что шепчут мне вслед."

... Время войны - время перемен, и мы все должны измениться - или погибнуть. Во всяком случае, до той поры, пока все не обратилось в пыль и прах.
Какое отношение это все имеет к войне, ради которой я была призвана?
Я не могу сказать. Пока - не могу.

... Я слышу шепот Архидемона, вижу пламя в драконьих глазах. Рокот орды - как рокот волн, отбивает какой-то свой такт, который людям кажется бессмысленным и отвратительным.
Глупо и по-детски - доверять дневнику свои мысли. Но я пишу, не зная, напишу когда-нибудь что-нибудь еще. Смогу ли? Выживу ли? Ведь уже сегодня - бой за Денерим - возможно, мой последний бой.

... Крепость Хоу - как насмешка. Дом человека, убившего мою семью - теперь мой дом.
Безумие.
Безумие, такое же, какое блестит в уголках серых глаз младшего сына Хоу, сидящего за решеткой в подвале.

... Натаниэль - в глубине души хороший человек, с которым случилось слишком много плохого. Как и я - он лишился семьи и положения. Как и мою жизнь - его жизнь перевернул Призыв.
Натаниэль Хоу - сын кровного врага, который иронией судьбы стал моим соратником.
Брат Томаса - Томаса, который должен был стать моим мужем.
Могу ли я доверять Натаниэлю?
Я не знаю ничего, кроме одного - он будет полезным провожатым в пути, в котором нет места миру."

***

Натаниэль стоит в зале, заложив руки за спину - каждое его движение отточено и порывисто, ничего лишнего. Он не сводит взгляда с портрета на стене и, кажется, совсем не замечает Айналайн, замершую у него за плечами.
- Зачем ты здесь, Страж? - голос Натаниэля полон едкой горечи и потаенной злобы. - Я не нуждаюсь в твоей компании.
Айналайн молчит, и Натаниэль вынужден обернуться - бледный в свете факелов, напряженный и неприятный. Злость, исходящую от него волнами, кажется, можно ощутить физически.
Кусланд смотрит на него, сузив темные глаза, стоит, прислонившись плечом к стене, и выглядит расслабленной - кажется, ее ничуть не трогает Натаниэль, едва ли не бурлящий от накопившейся внутри ярости.
- Так и будешь молчать?
Айналайн медленно моргает, обнимая себя руками, переводит взгляд с пылающего лица Хоу на портрет.
- Скажи мне, - негромко говорит женщина. - Как случилось, что мы стали такими?
Хоу проглатывает ядовитый ответ вместе с очередным вдохом.
- Я не знаю, - на грани слышимости выдыхает он. - Не знаю.
Кусланд молча рассматривает лицо Хоу, так непохожее на лицо Томаса. В нем нет детской наивности и глуповатой, открытой улыбки, сияющих глаз и румянца на щеках. Натаниэль - мрачный и жилистый, словно из него вытравили все хорошее и счастливое.
Интересно, что Натаниэль видит в самой Айналайн?
Такую же боль в темных глазах, незажившую горечь невосполнимой утраты - наверняка.
Тонкая ладонь касается напряженного плеча Натаниэля, легонько сжимает его пальцами. От этого простого жеста в горле встает ком и предательски дрожат пальцы.
- Умру ли я - ты над могилою, гори, сияй, моя звезда! - напевно произносит Айналайн, хрипловатым шепотом возвращая Натаниэля в далекое прошлое. Она всегда пела ему это песню без начала и конца, когда Натаниэлю было особенно грустно, клала ладонь на плечо и целовала в висок, сидя под цветущими яблонями.
Они давно уже не дети - но Хоу прижимается щекой к теплой ладони Айналайн, касается дрожащими пальцами ее руки. Как будто не было вражды.