Олаф недолго наслаждался покоем в поместье. Просьба барда поставила его в тупик, однако, положение спасла находчивая Савина, предложившая скакуна орлессианца отдать на поруки новому члену отряда, двигающемуся по поверхности в относительной безопасности. Шустрый и расторопный курьер добыл коня и довольно быстро нагнал покинувшего Денерим мага. Поручение и еще одна небольшая сумма на содержание были переданы в руки Элдену.
Посыльный застал мага на повозке, изучающим данную ему карту с отметкой о спуске в тоннель. Передав свой «груз», парень вслух пояснил, кому стоит животное вручить. А главное — то, чего не могли знать остальные путешественники, — информацию. В четырех днях пути по Имперскому тракту, на месте, где вся команда (или те, кто выживет) встречались с первым связным, была замечена активность контрразведчиков королевы и ее властного отца — Логейна. Там же появились и угрюмые, обожающие поживу, наймиты, которым, как выяснилось, кто то очень неплохо заплатил, укрепив их аккурат на пути каждого, кто двигался в Орлей...

***

Отряд избранников короля двигался довольно быстро и к интуитивно определяемому полудню, что, с некоторым сомнением подтвердил и маг, достиг первого разветвления пути. Гномы вырезали в скальной породе огромных размеров колонны, облекая их грубо вытесанными образами суровых воинов и предков. Культурное наследие низкорослой расы устремлялось под довольно высокий пещерный купол, каменные чаши, служащие вместилищем истлевших десятилетия назад костровищ, были почти разрушены — и совершенно очевидно, что не столько время приложило к этому безжалостную и неумолимую длань, сколько чье то примитивное и тяжелое оружие.

Шаги путешественников рождали шепчущее эхо, в котором тонули остальные звуки, будь то отдаленные удары сочащейся меж скал воды или же чьи-то осторожные движения, рычащие выдохи и чуткое сопение...

Насчитывающий не более десятка особей, отряд порождений тьмы ушел довольно далеко от основных сил, ведомый волей колдуна. Видение не обмануло тварь, как теперь не обманывало чуткое обоняние и его воинов — так могла пахнуть только вкуснейшая ковь рожденных во внешнем мире существ, беспечных, глупых и податливых...

Сумрак не был препятствием для разведчиков, налитые кровью глаза прекрасно отличали движущихся к одному из боковых коридоров людей. Узкий туннель был как нельзя кстати для неожиданного нападения. Узкий язык плотоядно облизнул истраченные скверной губы.

***

Генлок атаковал. В самый последний момент его оглушительное и повергающее в ступор улюлюканье предупредило Акселя, однако, храмовник успел, разве что, развернуться к противнику и принять бросок на выставленный перед собой щит.
Тварь взвыла и из темноты узкого ответвления основного коридора хлынули верещащие тени.

— К оружию! — Воскликнул храмовник, с усилием отбрасывая противника назад и отступая к стене. То, что едва не перегрызло Фаусту горло, уже устремилось следом, сверкая безумными глазами и щеря полный острых зубов рот. Ни жалости, ни разума. Одно желание — смерти. Одно желание — крови. Кривое, покрытое темными пятнами ржавчины (или чего-то иного, но Аксель предпочел не размышлять над этим) оружие шумно рассекло воздух, второй замах пришелся на обод щита, высекая искры. Предательского удара зубчатым кинжалом аккурат меж сочленений латных пластин Аксель не ожидал. Враг был слишком быстр. Второй удар пришелся в предплечье, но менее затрагивал гордость воина Церкви.

— Йотун, стоять! — приготовившийся было к атаке пес зарычал, но послушно замер у ноги Палача. Не хватало еще, чтобы он отравился проклятой кровью порождений тьмы. Сам же гигант поудобнее перехватил топор, но вперед вырываться не спешил. Его задачей была охрана эльфийки, а об остальном должны позаботиться другие. В глазах воина было полыхнули красные огоньки, но они тут же исчезли. Даже если ему стоит вступить в бой, не стоит торопить момент, когда другие узнают о его «даре». Если реакция барда или мага еще может быть более менее нейтральной, то храмовнику уж точно не понравится присутствие в группе одержимого.

Ренгар уже сталкивался с храмовниками и его опыт явно демонстрировал, что им всё равно, демон ли находится в твоем теле или нейтральный дух, который никому не желает вреда. Для них ты опасность, тварь, которую нужно уничтожить любой ценой. Это Палач понял, когда уходил с небольшой полянки в далеком орлейском лесу, оставляя позади себя три трупа в церковных доспехах.

Нив, до того ни разу в жизни не посещавшая не то, что глубинные тропы — канализацию под городом, испуганно озиралась, перебирая тонкими пальчиками звенья связующей ее с наемником цепи. Эльфийка чувствовала себя маленькой и жалкой — да так и было по большому счету: разве сравнилась бы она даже с орлессианским полукровкой? А с магом, спокойно перекатывающим меж пальцами сферу бездымного огня? И уж тем более — с храмовником, ведущим отряд вперед...

Девушка покосилась на Ренгара, точнее — на его огромный топор. Даааа... Эту штуковину она с места-то сдвинуть не смогла бы. Но, с другой стороны, поводок, за который ривейнец не особо дергал, служил ей и лучшей защитой. Мужчина не бросит ее в случае опасности, а уж за его широченной спиной можно было бы спрятать с десяток таких тщедушных сопливок.

Стоило чьей-то продолжающей скрести камни лапе шмякнуться прямо под ноги воришке, голова ее закружилась. Стены тоннеля отчего-то стали сходиться, казалось, они собирались раздавить ее, тьма сгущалась у самых расширенных зрачков, занимавших теперь всю радужку. Нив тихонько заскулила, переступив с ноги на ногу. В себя ее привел тычок лапы — мабари, словно почувствовав ее страх, встал ближе, наступив на сапожок, его массивная голова чутко поворачивалась, ноздри трепетали.

Трясущейся рукой Нив извлекла из ножен свой короткий клинок, стискивая рукоять так, что побелели костяшки пальцев.
Оружием эльфийка пользовалась разве что на кухне, давненько приспособив уворованный у стражника кинжал под поварские нужды в своей коморке. Наверняка наемники, ежели выживут, не преминут высмеять свою компаньонку, лишь волею судьбы оказавшуюся в это время в этом месте. Нет, не так, совершенно не так Нив представляла себе путь.

Путешествуя из Хайевера в Денерим, она любовалась полями и редкими островками еще не тронутого людьми леса, она с удовольствием прислушивалась к пению ветра и шепоту трав, а здесь... Сырые давящие стены, липки, сжимающий посетителей в холодных объятиях, коридор, своды которого терялись где-то невообразимо высоко... Гномы, проклятая раса, рыли свои ходы подобно кротам, вгрызаясь в недра — тетка Нив считала, а девушка склонна была разделять ее этот взгляд, что гномы отчасти были повинны в Морах — они своими происками и алчностью тревожили забытые тоннели и позволяли порождениям тьмы находить пути на поверхность...

Леденящий душу вой прокатился откуда то из сумрака, впереди, чуть дальше места, где стоял когда-то на передовой храмовник, Нив показалось какое-то движение и она коротко испуганно взвизгнула. Отомстив Йотуну отдавленной лапой, эльфийка рванула в сторону — ровно настолько, насколько позволяла цепь. Еще не придя в себя, Нив попыталась освободиться, озираясь и мелко вздрагивая всем телом.

Ощутив натяжение цепи и заметив движение подопечной, Ренгар сделал пару шагов в направлении эльфийки и ухватил ее за узкое плечико. Почти волоча Нив за собой, Палач собрался было вернуться в строй, но тут позади, очень и очень близко раздался злобный рык. Но Ренгар среагировал еще за мгновение до того, как звук достиг его ушей. Интуиция Чести и его способность иначе ощущать окружающий мир снова позволила воину выиграть драгоценные секунды.

Тяжело ухнув, Ренгар развернулся, взмахивая топором. Лезвие описало широкую дугу, снеся голову одному из гарлоков, а второму разрубив грудь. Нив же, прикованная к наемнику, едва не упала, влекомая за собой цепью. Возможно у неё и были свои плюсы, но в бою эта связь только мешала. Мелкий генлок, попытавшийся было ухватить эльфийку за ногу, был сбит на землю ударом кулака. В следующую секунду на его голову опустился бронированный сапог, превратив её в месиво из костей и прогнивших мозгов.

— Круговая оборона! — зычный голос Ренгара заглушил даже рычания порождений тьмы.

Забрызганная смердящей кровью, коию пролил ривейнец, Нив чувствовала себя очень-очень мерзко. Ее мутило.
Головокружение только усилилось оправданным теперь страхом, страхом, который она увидела, не сталкиваясь даже с чем-то хотя бы отдаленно похожим на тушу того, что теперь исходило мозгами и кровью на каменистый пол тоннеля.

Самым страшным злом эльфийка всегда считала похотливых стражников, пьяных и буйных наемников под началом воровской гильдии и аристократов, отличающихся на редкость извращенными вкусами... Ан, нет, — этот мир приберег кое-что куда более страшное, исходящее тленом и смрадом. Попятившись, почти оглушенная криком Ренгара, Нив обернулась, жалобно взглянув на напружинившегося хлыстом барда, на ухмыльнувшегося мага, на побелевшего и стиснувшего зубы храмовника...

— Ренгааааар, проклятый шемлен, отцепи меня, я хочу уйти отсюда, дай мне такую возможность! Я отдам тебе все свое золото, я отдам эту безделушку для орлессианцев, только отпусти... — вряд ли наемник слышал ее истерический шепот, он даже не почувствовал вцепившихся в него тонких рук эльфийки, а она, нырнув под рукоять топора, обвила его объятием не хуже пресловутой цепи, что-то пища и причитая. Нив не умела молиться, она была осколком разбитого виала своего народа, не знающим традиций и имеющим скудное представление об обычаях эльфов, однако, теперь побелевшие пересохшие губы воришки выталкивали почти бессвязные слова молитвы Заступнице, наверняка вклинившейся в память в какой-то из жарких полудней, проведенных на церковной крыше.

Якен не хотел быть отрезанным от союзников, поэтому он расторопно сменил избранное укрытие. Навстречу лучнику бросилось низкорослое порождение тьмы. Булава со свистом летела в голову Якена, но рефлексы не подвели орлесианца.
В последний миг он, подскальзываясь, успел отклониться в сторону, получив обдирающий ткань и кожу удар по плечу.
Волна боли прокатилась по всей руке, отдаваясь эхом в голове и груди. Сильвер пошатнулся. Опустив свой щит, генлок замахнулся еще раз. Однако лапа порождения тьмы встретила твердый изгиб лука, остановивший удар. Отразив его, Якен со всей силы пнул генлока, заставив его пригнуться — на голову обрушился кинжал барда, пробив черепную коробку.

Малефикар медленно достал свой нож и надрезал рану, из которой тут же кровь. Запах уже достиг нацелившейся на мага твари. Аромат чистого жизненного потока, наполненного энергией. Как бы не голодна была тварь, будучи созданием извращенной магии, она не решалась напасть сразу. Сомнение длилось не слишком долго — с ревом гарлок ринулся на человека. Карос вскинул руку. Порождение споткнулось и упало, не в силах двигаться. Оно извивалось, рыча от боли,
приходящей ослепительными вспышками. А затем создание захлестнула совершенно иная тьма.

"Разорвать. Убить. Выпотрошить внутренности и принести своему господину«.- Таковы были мысли гарлока.

Нанося удар за ударом тем, с кем еще недавно брел темными туннелями в поисках добычи, он не чувствовал усталости. Его окрыляла и воодушевляла близость Хозяина.

Он получал раны, но стремился расчистить путь господину, заслонить его от соплеменников, глупых и слепых... Уставившись на пробившее грудную клетко короткое копье, гарлок обернулся к тому, чей голос шептал в его сознании. Он умирал. Но ощущал... счастье? Он защитил Хозяина.

— Агхррр...

Ответом на отлетевший полу-рык, полу-стон стал одобрительный шелест слов, таких нужных, таких упоительных...

Гарлок свалился в паре шагов от малефикара. Он сделал свое дело, но его работа еще не закончилась. Его тело еще могло послужить.

Бой длился недолго — порождения тьмы вновь растворились в сгустившемся сумраке, давая отряду каткую передышку.

***

Нив осела на землю подле храмовника. Все происходящее летело мимо пестрой лентой, детали уже не имели значения, девушка видела только кровь, марающую ее маленькие ладошки и тонкие пальчики, стоило чуть приподнять мужчину. Цепь ужасно мешала, состояние эльфийки, близкое к панической истерике перешло теперь в стадию героического ступора, когда она вроде и могла похвастаться самообладанием, но стоило отвлечься на вой или испугаться движения теней — и руки начинали трястись, а голос срывался, даже несмотря на присутствие Ренгара и его жуткого оружия. Пожалуй, лишь преданный Йотун вселял уверенность — мабари участливо, но не теряя бдительности, следил за всем, что творилось вокруг хозяина и его «брелка».

В поясной сумочке заботливая воришка хранила пару склянок баснословно дорогого зелья, выпрошенного для себя у нанимателя и корпийные бинты в плотных свертках, простиранные и мягкие. Немного озлобленно, Нив дернула цепь в очередной раз, пытаясь подтянуть скованную кисть ближе ко второй. Голову храмовника девушка устроила на своих тощих коленках, подобрав ноги под себя.

Бегло осмотрев голову компаньона, эльфийка со знанием дела приоткрыла сначала одно веко, а потом и второе, поднесла ко рту раненого блестящий клинок и удовлетворенно вздохнула — дыхание отразилось на полированной поверхности облачком пара. Чуть сдвинув шемлена, Нив обнаружила, что тот, даже не в сознании судорожно сгибается закованным в панцирь торсом — очевидно, что либо клинок, либо иной точный удар нанесли травму, ну да сейчас до нее добраться было сложно, а вот рука... Перехватив кровоточащую конечность выше раны свернутым жгутом тканым валиком, эльфийка из всех своих силенок и подвижности скованного запястья затянула узел. Зажав зубами пробку, она вытянула ее из скляницы и осторожно влила содержимое в рот шемлену, надеясь, что проклятый всеми известными богами Олаф и его маг не спутали эликсир здоровья с чем-то ядовитым.

Из сумочки следом за склянкой появилась маленькая баночка с едко пахнущей травами мазью, обернутая куском ткани. Набрав на уголок импровизированного платка порцию снадобья, Нив чихнула. Сие творение аптекаря она проверяла лично, смазывая разбитые коленки еще в Денериме. Заложив густую мазь в рану, девушка снова сердито дернула цепь.

— Послушай, узколобый, присядь, мне нужна твоя помощь. Этот шем здесь — легкая мишень, впрочем, как и я. Давай, ты отворишь кандалы, я посижу с ним, оттащим его вон хоть чуток назад, я перевяжу... — Нив фыркнула, по взгляду наемника поняв, что цепью он не пожертвует, — Ну хоть тащить его помоги что ли... Иначе изводить на него зелья я не буду! — страх и потрясение отражались в голосе эльфийки звонкими истерическими нотками, а в расширенных и без того огромных глазах стояли слезы. Но губы были упрямо поджаты, только то, что наемник давал ей повод посердиться, сковывающая ее цепь, удерживало воришку от очередного приступа истерики.

Ренгар фыркнул, не отрывая глаз от окружения. Убедившись, что непосредственной угрозы пока нет, Палач отодвинул эльфийку и осторожно, стараясь не потревожить раны, поднял мужчину. Довольно рослый, парень казался в руках ривейнца ребенком. Оттащив его в сторону, под прикрытие довольно большого куска породы, воин замер рядом, позволяя Нив обработать раны.

— Давай, лечи уже,— со слабой усмешкой обратился Ренгар к Нив, — я пока немного отдохну.

Наемник старательно скрывал, каких усилий ему стоит сдержаться: маг, опираясь на свою «игрушку», обходил поле недавнего сражения и что-то выискивал. Противоестественная природа его охранника выводила из себя дух Чести и сознание Ренгара уже отплясывало цветными пятнами в попытках усмирить разбушевавшуюся половину души.

Лоб его покрылся капельками пота. Честь требовал убить мага крови, пользующегося некромантией, оскверняющего и тела и души мертвых. Палач был против, так как это нарушило бы условие контракта и навлекло бы неприятности, как на самого воина, так и на эльфийку.

Эльфийка с подозрением посмотрела на скованного с ней ривейнца, но язык прикусила: спрашивать, что случилось с этой горой мышц смысла не имело. Острый взгляд воришки не обнаружил никаких явных повреждений ни на броне наемника, ни на открытых участках, как то лицо, шея или руки. Отметив про себя, что воин страдает явной одышкой, Нив решила дать ему травяного чая, коим поила ее тетка в Хайевере, опасаясь чахотки.

Закончив с перевязкой, ловко затянув узелки на широкой полосе бинтов, эльфийка, смочив тряпицу водой из фляжки, отерла ею лицо храмовника, облегченно осознавая, что мужчина приходит в себя. Судя по характеру его раны, она была не столь обширна, сколь глубока, но зелье сделало свое дело, очистив ее, а целебная мазь выжгла всю заразу, если таковая была.

— Эй, шем из Ривейна, давай, помоги мне благородно еще разок, вояку этого церковного недурственно было бы посадить, он, кажись, очухался, да и воды ему дай, у меня кончилась... — Нив в подтверждение своих слов встряхнула пустой флягой. — И вообще, ты отдавил мне ноги... И мне было страшно, машешь тут своим топором, едва мне голову не зашиб... — героическая стадия сошла на нет. Девушку колотило так, что она едва не подпрыгивала, глотая целые слова, чуть заикаясь и инстинктивно обхватывая свои плечи, словно защищаясь. Краткого взгляда на трупы, изуродованные скверной, да на ходячее недоразумение, коие было состряпано этим жутким магом, сначала показавшимся эльфийке вполне адекватным шемленом, хватило, чтобы Нив впала в прострацию и полный упадок — она так и замерла подле храмовника, вжавшись в стену тоннеля, подобрав коленки к подбородку.

— Не ворчи, Рыжик. Отдави я тебе чего, ты бы уже бегала по кругу и орала своим писклявым голоском, — беззлобно огрызнулся Ренгар.

Устроив храмовника в сидячем положении, он приложил свою, практически еще полную флягу к губам парня, позволяя ему напиться.

— Так, тут мы, судя по всему, закончили. Нужно двигаться дальше. И очень быстро. Маг, пошлешь вперед свою игрушку, а сам пойдешь следом, чтобы я тебя видел. Возражения не принимаются. Думаю, господин храмовник со мной согласится, — громко подвел итоги Ренгар.

Раздражение и ненависть, которые малефикар вызывал у духа, невольно передавались и Палачу. Да и сам по себе маг крови слишком опасен. Кто знает, что за мысль может родиться в его отравленном демонами разуме?

— Нив, иди сюда. Не отходишь от меня ни на шаг, если хочешь добраться до места живой. — Ренгар несильно потянул цепь, подгоняя эльфийку. Аксель поднялся с помощью Якена и, едва сумев унять свою вопияющую гордость, принял руку барда для опоры, повесив щит на спину.

Воришка встала, подобно голему, скользнув безразличным взглядом, в глубине которого все еще плескался страх, по своим компаньонам. Отвечать Ренгару сил не было, все тело девушки стало неловким, неуклюжим, словно на нее повесили торбу с камнями. Подобрав с земли вещевой мешок, служивший ей сиденьем, эльфийка более, чем послушно последовала за наемником. Рядом шел мабари, тычась в запястье девушки холодным мокрым носом, будто желая растормошить ее. Тонкие пальчики слегка потрепали загривок пса, и снова опали.

***

Прислушиваясь и приглядываясь, отряд продолжал путь. Если кого то еще и задели, это было сейчас неважно — в тоннеле становилось все темнее и теснее, так что пришлось идти по одному. Но самое странное — дорога вела вниз, а не наверх, однако, радовало то, что более не встречалось провалов с стенах каменного коридора, и опасаться нападения стоило лишь сзади и спереди. Маг, скорее всего, не то, чтобы побаивался ривейнца, скорее, он понимал выгоду отправки своей «куклы» с начинкой вперед отряда. Неторопливо вышагивая следом, малефикар предавался чутким раздумьям. Храмовника Ренгар и Нив пропустили вперед, замыкая группу, так, чтобы видеть молодого служителя Церкви — коснись чего, так и поймать его, в случае обморока. Барду, как показалось эльфийке, тоже досталось, но шел парень энергичным шагом, лука, однако, за спину не убирая — опасался ли орлессианец мага? Кто знает. Нив не боялась лишь мабари. Остальные, смердящие потом и кровью, были для нее чуждыми и страшными.

Путешественники добрались до второй развилки почти без приключений — если не считать не в меру голодного трио из оставшегося отряда порождений тьмы. Их утыканные стрелами тела остались позади.

Ренгар выудил выданную Олафом карту. Отметки направляли отряд во второй из четырех предложенных коридор. Спуск под ногами стал еще ощутимее, упадок цивилизации — очевиднее. Тоннель вывел наемников в небольшую залу. Разрушенные скульптуры гигантских размеров изображали когда то почитаемых гномами личностей и правителей, или же штольня принадлежала какому-то богатому роду. До обозначенной точки выхода оставалось около двух суток пути, но храмовник слабел, потому все единодушно, пусть и безмолвно приняли решение остановиться здесь, ведь пещера была достаточно надежным убежищем, в отличие от простреливаемого коридора.

Лагерь разбили за обвалившимися каменными плитами, украшенными гномьей письменностью. Нив, уперто дергая ривейнца за цепь, вернулась к Акселю, проверить повязку. Края раны покраснели и сама она выглядела скверно, требуя куда более искусного лечения. Новая порция мази и чистый бинт вернули на лицо храмовника более здоровый цвет.

Первыми у разведенного костра на дежурство заступили Фауст и Якен. Оба держались слабо, потому и караул их был коротким. Следом бард должен был разбудить Нив и Ренгара. Малефикар оставил своего спутника на входе в залу — покойник вполне сносно нес вахту там.

Ужин был весьма скромным, никто не рискнул устраивать поварение супа, только эльфийка, в союзе с мабари, умудрилась уломать Ренгара подвесить над огнем котелок и вскипятить воду для травяного настоя. Разлитый в кубки из травленой кожи, чай согревал и бодрил...

Нив свернулась калачиком подле ривейнца, сначала пытаясь уговорить себя и свою щеку, что плоский камень — королевская подушка. Не вышло. Но, от пережитого волнения глаза воришки сомкнулись, а вслушиваясь в негромкое пение Якена, она попросту вырубилась, изменив положение и устроив голову на вытянутой руке Ренгара. С другого бока притулился Йотун.

И только где-то вдалеке, двигаясь стремительно и оповещая о своем присутствии лишь специфическим смрадом, шел иной отряд порождений тьмы, оставшийся без разведчиков. Гигантский огр храпел и пускал густую слюну, предвкушая неплохую добычу. Направление вычислил колдун, мерзко расхохотавшийся и облизнувший лезвие клинка, ранившего храмовника.