В течение всего реабилитационного периода Катце вспоминал Юпитера, Амои, блонди, монгрелов и всех, кого мог, в основном «по матери». За неделю он истощил свои знания цересских ругательств, через две – виртуозно костерил всех вышеупомянутых крепкими словечками из местных… А через три недели, когда запас иссяк окончательно, и он уже был готов умолять Рауля вернуть все, как было, наступило долгожданное облегчение.
Рауль заходил довольно редко, перепоручив фурнитура заботам младшего медперсонала. Зато Рики заходил ежедневно. При этом довольно часто отпускал ехидные замечания по поводу того, какие взгляды кидают медсестры на пациента. И изредка подначивал на тему того, что уж где-где, а здесь-то уж свое новообретенное достоинство Катце может проверить на дееспособность без труда. Фурнитур только шипел в ответ. Что вызывало исключительно веселую реакцию со стороны монгрела, который с удивлением вопрошал: «Неужели Ясон прав, и вы с Раулем – идеальная пара?». На эти провокационные вопросы Катце принципиально не отвечал.
Прошли положенные четыре недели, которые Катце вынужден был пролежать в больнице, «чтобы быть уверенным в том, что все будет хорошо». Он вышел на улицу, закинув за спину рюкзак с вещами, и с удивлением увидел, что его машины во дворе нет.
- Подвезти? – с улыбкой предложил Рауль.
- А где моя машина? – поинтересовался Катце.
- Я ее отогнал, - не смутившись, ответил блонди. Но о причинах распространяться не стал.
- В таком случае, у меня нет выбора…
Катце кинул рюкзак на заднее сиденье и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза. Курить предусмотрительно не стал.
Они молчали всю дорогу. Рауль завел машину в гараж, выключил двигатель, вышел… Катце так же молча покинул транспортное средство, прихватив свои вещи.
Он вошел вслед за Раулем и неприятно удивился порядку, царящему вокруг. Они прошли в гостиную, и Рауль церемонно предложил Катце присесть. Фурнитур пожал плечами и устроился в своем любимом кресле. Блонди – напротив, на диване. На пороге гостиной тут же появилась молоденькая миловидная девушка из местных и застыла в ожидании.
- Два кофе, пожалуйста, Лаура, - распорядился Рауль. – И пепельницу. И… пожалуй, можешь быть свободна на сегодня.
Блонди перевел взгляд на сидящего напротив и с удивлением заметил тень недовольства на лице.
- Ясон, как я погляжу, не стал дожидаться моего решения? – ледяным голосом осведомился Катце.
- Я решил, что поскольку ты и так занят, то мне пора давно уже тебя отпустить, - ровным, спокойным голосом ответил Рауль.
Катце криво усмехнулся.
Лаура, кинув мимолетный восхищенный взгляд на биотехнолога, поставила на столик поднос с кофейником, двумя чашечками и пепельницей и с легким поклоном удалилась. Через пару минут она зашла, чтобы попрощаться… За это время в гостиной не было произнесено ни слова.
Впрочем, когда входная дверь хлопнула, закрываясь, Катце хмыкнул:
- Я Вас, значит, уже не устраиваю.
На лице Рауля отразилось совершенно искреннее недоумение:
- Но, мне казалось…
Фурнитур, не утруждая себя ответом, взял чашку, пепельницу и удалился в кухню.
Через минуту туда же зашел Рауль.
- Катце, я не понимаю…
- Куда уж Вам…
- Куда уж мне?
Повышенный тон блонди заставил Катце даже поднять взгляд от чашки и с удивлением воззриться на Рауля. Но перед ним стоял все тот же биотехнолог. Ни единый мускул не дрогнул на лице блонди, когда он, явно еле сдерживая эмоции, осведомился:
- Не желаете ли объяснить?
Катце опустил взгляд… И вдруг понял, что кое-что из того, о чем предупреждал его «доктор Ам» и что – по его мнению – было полнейшей чушью, таковой не является. Волна гнева, зародившаяся непонятно где, а главное – непонятно с чего, выразилась довольно странно: путем разбивания о противоположную стену подвернувшейся под горячую руку фарфоровой кофейной чашки из сервиза на восемьдесят шесть персон, купленного у какого-то коллекционера за совершенно астрономическую сумму. Казалось бы, этого вполне должно было хватить для того, чтобы вышеупомянутая волна улеглась. Не тут-то было! Пока ошарашенный блонди рассматривал мелкие осколки, усыпавшие пол кухни, Катце поднялся и пересек разделявшее их расстояние… И когда Рауль повернулся, чтобы высказать свое недовольство, он вдруг понял, что почти столкнулся нос к носу с фурнитуром. Янтарные глаза метали молнии, руки сжаты в кулаки… Рауль впервые наблюдал в действии последствия гормонального всплеска. И с некоторым опасением ожидал развития событий. Согласно теории, развитие событий обещало быть не менее взрывоопасным.
- Объяснить? – обманчиво-спокойный голос, однако, не обманул мгновенно напрягшегося биотехнолога. – Да ради бога! Вам в Вашу тупую золотоволосую головенку никогда не приходила светлая мысль о том, что для того, чтобы следить за порядком в Вашем доме, нужна мотивация посерьезней, чем просто дружеское расположение и те копейки, которые Вы мне за это платите? Особенно в свете того, что зарабатываю я не меньше Вашего?
Рауль опешил окончательно:
- Ну…
- Да уж конечно, - Катце неприятно рассмеялся. – Откуда взяться в этой, - он непочтительно ткнул блонди указательным пальцем правой руки в лоб, - голове таким странным мыслям?
- Катце, я…
- Катце, Катце… - передразнил его фурнитур. – Вы никогда не думали о том, что… а, к Юпитеру! – рявкнул он, наконец, и просто схватив блонди за ворот рубашки, рванул на себя и поцеловал в губы.
Наградой за подобную смелость послужило вполне закономерное удивление в изумрудных глазах. Сменившееся легким замешательством, когда Катце, войдя во вкус, обнял левой рукой блонди за талию, а правую запустил в золотистые локоны.
Раулю потребовалось куда больше времени, чем хотелось бы, на то, чтобы понять суть происходящего и найти выход из создавшейся ситуации. Но вместо того, чтобы поступить в духе блонди, например, швырнув наглеца о ту же стену, о которую несколько секунд назад разбилась чашка, Рауль перехватил инициативу. Он вывернул правую руку монгрела, заведя ее за спину, и чуть подавшись вперед, заставил Катце отступить к столу. Довольно быстро справившись с пуговицами на рубашке, Рауль проник рукой под ткань, с удивлением обнаружив рельеф мышц в районе брюшного пресса… И тут у фурнитура, наконец, сдали нервы.
Катце резко уперся ладонями в грудь блонди и попытался высвободиться… Рауль мягко, не делая резких движений, отступил.
- Что это было? – раздельно произнося слова прерывистым шепотом, спросил фурнитур.
- Вы пришли в себя, мой друг? – блонди нахмурился. – Надеюсь, это больше не повторится. Как и история с чашкой.
- Не волнуйтесь, господин Ам, не повторится, - тихо пообещал Катце.
Рауль с удивлением и запоздалым раскаянием – так ему не свойственным – понял, что в голосе рыжего прозвучало разочарование и… боль? И вдруг понял, что что-то сделал не так. Но исправлять было уже нечего - он услышал, как завелся мотор машины, взвизгнули тормоза… Катце уехал, оставив блонди в гордом одиночестве размышлять о смысле жизни.