Зал был полон. О том, что творилось за кулисами, где толпа пэтов пыталась уместиться в не предназначенном для такого количества народа помещении, знал только Орфей. Его, конечно, несколько беспокоила возможность возникновения беспорядков, но что он мог поделать? Не сносить же стену… И не расширять же помещение за счет кафетерия! Он был намерен посетить вышеупомянутое заведение сразу после шоу. И закусить триумф своих организаторских способностей восхитительными булочками, которые подавали только здесь. Ах, сколько раз он пытался переманить кондитера на свою кухню. Но был вынужден отступить. Мало того, что повар являлся полноправным гражданином (а, как известно, блонди может прислуживать только фурнитур), так еще и честь служить первому блонди Танагуры почему-то не вызвала у кондитера должного энтузиазма!
Орфей смирился.
В свою очередь, пэтам приходилось теперь мириться с отсутствием комфорта.

Глава Синдиката окидывал хозяйским взглядом ряды кресел амфитеатра и вдруг с удивлением обнаружил одну особенность, начисто лишившую его привычной самоуверенности: вся элита щеголяла в перстнях и кольцах… Он с недоумением перевел взгляд на собственные кисти рук, но ничего подобного там не увидел. А, следовательно, моду на цацки ввел не он. Тогда кто же? И когда?
Представители элиты что-то тихо обсуждали между собой, из-за чего в помещении стоял странный, непривычный гул. В зале царило подозрительное возбуждение. В чем дело? Почему глава Синдиката не в курсе последних событий?
Орфей беспомощно огляделся, и заметил, как к его столику приближаются гости: все четверо представителей Беты Мицара.
Четверо? Юпитер! Орфей мысленно застонал.
Секундное замешательство сменилось твердой решимостью. Что подумают высокопоставленные гости, ему, в сущности, все равно. Возможно, они даже смогут оценить гениальность представления, кто знает?
Быстро подозвав фурнитура, он распорядился, чтобы принесли еще пару кресел. Даже если их придется выдрать с корнем из пола в каком-нибудь кабинете. Даже если в его собственном!
Фурнитур исчез и вскоре вернулся с двумя креслами, действительно, подозрительно смахивающими на те, которые стояли в кабинете Орфея…
Расплывшись в дежурной улыбке, Зави поприветствовал гостей, предложил им занять места. И, кинув мимолетный взгляд на согнутую в локте руку бывшего главы службы генетического контроля Синдиката, на которой покоилась тонкая кисть бывшего фурнитура, с ужасом осознал: новую моду ввел никто иной, как господин Ам. На безымянном пальце которого красовался платиновый перстень с неприлично большим прямоугольным рубином, с бриллиантовой слезой в левом верхнем углу.
Орфей проглотил это неожиданное оскорбление и дал знак начинать.
Свет померк, гул затих…
На подиум вышла первая двадцатка. Разделившись на пары, пэты заняли исходные позиции, и шоу началось.
Орфей наслаждался, изредка косо поглядывая на гостей, которые со скучающим видом следили за представлением. Иногда, правда, Зави замечал, как супруг его предшественника дергает Ясона за рукав и что-то шепчет тому на ухо. При этом на губах монгрела играла не соответствующая атмосфере ухмылка.
Зави насупился и твердо решил не обращать внимания на их поведение… однако, стоило ему принять это решение, как он услышал тихий смешок со стороны этой наглой парочки. Зави сразу насторожился и повернулся, чтобы шикнуть на зарвавшегося монгрела… Но тут с подиума донесся возмущенный и растерянный вопль за ним – другой, третий… А из зала – кажется, с задних рядов – отчетливо слышное ругательство, повторившееся почти сразу же и с нескольких других точек. Глава Синдиката перевел взгляд на подиум и вцепился в подлокотники кресла. На лице «Душки-Орфея» застыло выражение страдания.
На гладкой белоснежной площадке творилось невообразимое, и явно незапланированное: семнадцать пэтов валялись на полу, явно испытывая некоторый, мягко говоря, дискомфорт. Еще трое (мужского пола) занимались положенным делом. Вернее, двое занимались, а третий возмущенно пытался этому препятствовать. В третьем Зави с ужасом узнал своего Тригона! Явного альфа-самца, которого сейчас, невзирая на протест, откровенно приходовали два других пэта.
Хозяева пэтов, чертыхаясь и поминая какую-то мать, пытались понять, где новоявленные девайсы дали сбой.
«Как эта фигня работает?» - донеслось до Орфея откуда-то слева.
«Да черт ее знает», - угрюмо буркнули в ответ.
А тем временем расклад на подиуме поменялся. Те двое, что еще пару минут назад охаживали Тригона, валялись на полу, выкрикивая ругательства, от которых даже Катце и Рики несколько смутились. Последний снова что-то шепнул на ухо своему мужу. После чего Минк кивнул и, перегнувшись через стол, поинтересовался у Орфея:
- А что, руководство по эксплуатации тут читать не принято?
Ответный взгляд главы Синдиката красноречиво свидетельствовал о том, что хозяин вечера просто не в курсе дела.
Катце уже беседовал со своим знакомым ювелиром, не удерживаясь при этом от ехидных замечаний в адрес тех, чье IQ за 300 явно имеет отношение не к той голове, которая венчает шею. А к той, что венчает телескоп пониже пупка.
Буквально через пару минут Катце тепло попрощался с ювелиром, и, повторив маневр Минка с преодолением разделяющего расстояния, гаркнул главе Синдиката прямо в ухо:
- Ресиверы рубани на пару сек!
Зави сначала ошалел от такой наглости, но быстро понял, что это единственная возможность для несчастных пэтов, которые до сих пор страдали от упорных попыток хозяев совладать с непокорной техникой.
Он отдал распоряжение заглушить все приемники на несколько секунд, и в зале, наконец-то, воцарилась напряженная тишина.
Вслед за тишиной на подиуме появились фурнитуры, которые увели бедных животных за кулисы.
- Это провал! – стенал Орфей.
Сидящие с ним за одним столиком гости спорить не стали.
Эпохальное событие с грохотом провалилось. Столько шума мог бы наделать, пожалуй, только рушащийся Эос.
И Орфей это знал.
Знал. Но предпринимать что-то по этому поводу было уже поздно.