— Делай, что хочешь, — устало произнёс Ясон, поднимаясь с кресла. Он явно хотел ещё что-то сказать, но только покачал головой и, не глядя больше на Рики, пошёл к двери, ведущей на террасу.

— Тебе всегда было плевать на меня! — выкрикнул Рики в спину уходящему блонди.

Но тот ничего не ответил.

Тихо скрипнули петли закрывающейся двери, и монгрел остался один.

Всё, как всегда — что на Амои, что здесь. Какой толк был уезжать, если ничего не изменилось? Впрочем, разве кто-то интересовался его мнением? Его просто привезли сюда — на Атари. В сравнительно недавно освоенный мир океанов, греющийся в лучах молодой звезды.

Рики отвернулся.

Всё бессмысленно. Всё. Что ж… пожалуй, с него хватит.

Он вытащил из кармана телефон и, набрав номер, спросил:

— Лоцман, ты сейчас свободен? Да, это Рики. Надо маршрут проложить. Да, для путешествия на яхте господина. Спасибо. Я подъеду через несколько минут.

Отключив связь, Рики поморщился. «Господин». Он до сих пор каждый раз внутренне содрогался, произнося это. Здесь Ясон был его господином. Не хозяином, как на Амои, а именно господином. Блонди имел право делать со своим слугой всё, что вздумается, мог и убить при желании. Но никто другой не имел права даже прикоснуться к нему. А Рики, имевший официальный статус личного слуги, а если уж совсем точно — то живой собственности, был обязан выполнять всё, что его господин приказывал. Неповиновение влекло за собой… да если бы просто смерть! По здешним законам нерадивого слугу отправляли в специальное исправительное учреждение, а потом, через некоторое время, возвращали хозяину. Но уже не слугой, а чем-то вроде домашнего питомца — абсолютно покорного и совершенно лишённого разума. Рики видел такого, когда сопровождал Ясона на один из приёмов — жалкое существо, живущее в клетке, и совершенно не способное о себе позаботиться…

А ведь на самом деле жизнь на Атари мало отличалась от той, которая была на Амои. Там Ясон тоже имел полное право избавиться от пэта любым удобным способом. И как же Рики сейчас жалел, что блонди так не поступил! Потому что здесь оказалось во много раз хуже. Во всяком случае, для него, Рики.

И бежать теперь ему было некуда. Здесь не было даже Кереса, куда можно вернуться… На Атари у него не было ничего. Кроме яхты, да и та принадлежала Ясону. Он купил судно — девятиметровую чёрную «амфибию»— трансформер — видимо, для поддержания статуса. Но поскольку сам блонди не особенно любил морские прогулки, Рики мог делать с этой красавицей всё, что хотел. Он даже дал ей название. «Керес». И при любой возможности отправлялся туда, имея особое разрешение от господина, позволившего своему личному слуге распоряжаться этой частью имущества по собственному усмотрению.

И Рики распоряжался. Иногда Ясон оставлял его одного, а сам отправлялся в длительные командировки. Тогда монгрел уже через пять минут после отъезда хозяина… господина появлялся на пороге особняка и, игнорируя неодобрительные взгляды дворецкого, садовника и горничных, поудобней пристраивал на заднем сиденье байка рюкзак с едой и со всей возможной скоростью спешил в свой «Керес».

Сначала он выходил в океан, следуя классическим маршрутам, потом осмелел, кое-чему научился и начал составлять свои. И при этом нередко прибегал к советам охранника пристани. Этот человек знал об океанах Атари очень много, гораздо больше, чем кто-либо ещё. Ну, если не считать профессиональных мореходов и дроидов, обслуживавших глобальную навигационную систему. Чем-то Рики этот охранник напоминал Катце — был таким же эрудированным и малоэмоциональным. Наверное, поэтому Рики ему доверял. И не напрасно. Знания, которыми Лоцман — как его все звали — делился, не раз спасали монгрелу жизнь.

Вот и в этот раз без советов бывалого морехода Рики было не обойтись.

***

— Кчатол? — переспросил Лоцман, хмуро глядя на гостя. — Ты, надеюсь, знаешь, что это — один из самых опасных и коварных океанов Атари? Его даже опытные мореходы стараются не включать в маршруты…

Рики кивнул. Всё равно, что подумает о нём этот человек. Пусть хоть сочтёт его сумасшедшим. Плевать. Всё это больше не имело значения. Ему нужно было исчезнуть — хотя бы на время. Эта ссора с Ясоном стала последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Рики ненавидел здешние господские обычаи. Да, на Амои блонди щеголяли друг перед другом нарядами и красотой своих пэтов, но здесь было иначе. На Атари в личных слугах не ценили породу. На то, насколько чистая кровь течёт в жилах живого имущества, здешние господа не обращали внимания. Им было интересно, сколько это самое имущество сможет вытерпеть унижений. А новое модное веяние — приводить личных слуг на приёмы исключительно в ошейниках и на цепи… Да, Рики мог бы смириться и с этим. В конце концов, на Амои Ясон довольно часто сажал его на цепь. Но атарийские господа не привыкли довольствоваться малым: они хотели, чтобы их личные слуги ползали за ними на четвереньках.

Услышав о новых правилах появления в свете, Рики запальчиво пообещал «господину своему», что на первом же приёме прилюдно помочится в ближайшую кадку, выбрав самое дорогое растение. И он действительно был готов сделать это. Хотя нет, на такое он бы не отважился. Скорее гордо встал бы во весь рост рядом с креслом господина — в ожидании наказания.

Но когда Ясон ушёл, Рики понял, что должен сделать что-то другое…

Он нашёл другой выход. Наконец-то нашёл. Впрочем, этот выход был всегда, просто не хватало смелости его выбрать.

— Ты хоть понимаешь, что останешься один на один со стихией, и на сотни километров вокруг тебя будет только вода и ничего, кроме воды? — продолжил Лоцман. — И случись что…

— Конечно, понимаю, — Рики улыбнулся. — Я должен проверить себя. Я действительно хочу пережить это.

Лоцман покачал головой.

— Ладно, смотри сюда, — проворчал он, разворачивая карту. — Вот он, Кчатол. И… подумай о том, что сделает с тобой господин, когда узнает.

— Голову снимет, — привычно беззаботно ответил Рики.

— Если бы только это, — тяжело вздохнул Лоцман и ткнул в синюю стрелку на карте, пересекавшую южную часть Кчатола. — Это — самое опасное место. Южное течение. Попадёшь в него, и тебе конец. Даже обломков яхты не найдут.

Рики вообще-то и так знал все самые опасные места Кчатола. Он уже давно нацелился там побывать и, игнорируя предупреждения Лоцмана, в прошлый раз прошёл несколько километров по зеленоватым водам этого огромного океана. И с тех пор мысль о водной глади, не имевшей, казалось, конца и края, словно преследовала его. Этот маршрут стал навязчивой идеей, хотя Рики до этого дня не мог понять — почему. А потому что это был единственный шанс. Конечно, не Южное течение — слишком быстрое и мощное, оно вынесло бы попавшую в него яхту на скалистые берега одного из необжитых материков. И Лоцман был прав: там даже обломки было искать бесполезно.

Нет. Единственной возможностью было пересечь Кчатол по диагонали и оказаться на другом материке, в другом государстве. Или сгинуть по дороге. Особой разницы между гибелью в водах океана и отправкой в исправительное заведение для нерадивых слуг Рики не видел. Итог был один — смерть. Но в первом случае у него был хоть и мизерный, но шанс. Во втором — шансов не было.

А презреть свою гордость, чтобы пресмыкаться перед «господином»…

Он и так достаточно унижений терпел. Хотя мог бы вытерпеть и больше, если бы понимал, что в этом терпении есть смысл. Но смысла не было. Как Рики ни старался, не смог его найти. Значит, оставалось либо принять существующее положение вещей, либо попытаться что-то изменить. Но в этом мире что-то изменить могла только смерть. Её Рики и выбрал.

Наверное, Лоцман тоже это понял. Во всяком случае, он больше не делал акцент на опасностях предстоящего путешествия. Он просто рассказывал монгрелу о Кчатоле — о течениях, о погоде, о ветрах, — обо всём, что могло стать жизненно важным.

Напоследок Лоцман дал Рики автономный поисковый маячок и флешку с загрузкой графиков движения спутников.

«Если вдруг передумаешь», — пояснил он.

Нет уж. Рики никогда не отступал, приняв решение.

Поблагодарив Лоцмана, он ему махнул на прощание рукой и направился к спокойно покачивавшемуся у пристани «Кересу».

Его ждал Кчатол.

***

— Что за чёрт? — Рики выругался и, прищурившись, вгляделся в горизонт. Нет, ошибки быть не могло: с запада наползала густая темень, которая в этих водах в девяноста процентах случаев из ста предвещала шторм.

С самого утра погода была что надо: солнечно, да и ветер ровный, уверенный. Яхта легко шла по выбранному курсу. А теперь нужно рифить паруса, иначе никак. Верно говорил Лоцман — в этих широтах ветры непредсказуемы, а океан капризен. Всего за несколько секунд тонкая тёмная полоса где-то на грани неба и океанской глади превратилась в хорошо видимые рваные края огромной грозовой тучи. Рики заметил белую вспышку молнии, а спустя несколько секунд ветер донёс до него раскатистые отзвуки грома, приглушённые расстоянием.

Нет, сейчас было не время для страха. Он зашёл слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Впрочем, даже пожелай он этого, вернуться было уже невозможно: между ним и материком бушевала гроза. Рики уже приходилось попадать в шторм, но сейчас все его навыки могли оказаться бесполезны. Всё-таки не зря Кчатол — один из самых больших океанов Атари. Впрочем, на этой планете даже самый маленький океан куда больше, чем амойский. На Атари всё грандиозно. Именно этим в своё время новый мир так потряс Рики. Планета оказалась поистине исполинских размеров: чтобы совершить кругосветное плавание, потребовалось бы больше полутора стандартных лет. И это если учесть, что один из девятнадцати — девятнадцати, да! —океанов можно было пересечь почти по прямой, не опасаясь радикальных изменений погоды и подводных течений.

В этом мире всё поражало воображение: от материков, занимавших площадь в тысячу раз больше Танагуры, Мидаса и Кереса, вместе взятых, до гор, чьи вершины достигали стратосферы.

И штормы здесь тоже были… грандиозные, иначе не скажешь. Их легче было пережить под водой, уйдя на значительную глубину, где волнение океана не так ощутимо. Поэтому большинство яхт на Атари было класса «амфибия» и легко трансформировались в небольшие батискафы, способные спрятаться от бури в океанских глубинах. Но Рики никогда ещё не использовал эти возможности своей яхты. Во-первых, ему нравилось справляться с трудностями самому. А во-вторых, на глубине тоже было небезопасно. Океанские течения легко могли подхватить батискаф, не имевший мощного двигателя, и протащить несколько сотен миль — куда-нибудь в необжитые места, например, откуда до цивилизации добираться несколько месяцев. Ну, или включать поисковый маячок и надеяться на лучшее.

А кроме того, на глубине жили не только безобидные рыбёшки, но и твари, которым было вполне по зубам сожрать крупное судно. Эти многометровые монстры редко поднимались близко к поверхности воды — они не выносили солнечного света. Поэтому в нормальную погоду плавать в океане было не опасней, чем в материковых морях. Но стоило только солнцу скрыться за тучами, все жители глубин устремлялись наверх в поисках еды, и для них не имело значения, что именно попалось на пути — косяк каких-нибудь крупных рыб или батискаф.

Рики ещё раз окинул взглядом горизонт. Хотя толку оглядываться? Шторм приближался, и уже было понятно, что он зацепит яхту, как ни лавируй. Да и эхолот в яхтенной рубке показывал, что под водой постепенно становится всё менее «людно». Косяки мелкой рыбёшки уходили на глубину, предчувствуя бурю, и более крупные животные тоже спешили спрятаться.

— Приплыли, — пробормотал Рики. Немного подумал, но потом всё-таки воткнул флешку в разъём бортового компьютера. После загрузки на экране появилась многомерная схема движения навигационных спутников. Их были сотни. И единственной их задачей являлось обеспечение связи с теми, кто вышел в океан. Спутники следили за судами, регистрируя и передавая данные в глобальную навигационную систему, через них же можно было послать сигнал бедствия.

Ну что ж, что следующий спутник пройдёт над этой областью только через сорок минут. Так что о немедленной эвакуации не может быть и речи. Хотя в планы Рики и не входило запрашивать помощь. Он мог справиться сам. Должен был. Выбор только один — либо продолжить плавание, либо идти на корм обитателям океана. Возвращаться он не собирался.

Ветер усилился. И качка тоже усилилась – длинные волны догоняли яхту, били в левую скулу. Проверив такелаж и продолжая помалу уменьшать площадь парусов, Рики подумал, что Ясон, скорее всего, будет в ярости. А разве могло быть иначе? Рики уже в любом случае не успеет вернуться к обеду, после которого они с блонди должны были отправиться на очередной идиотский приём. И какая разница, что в этот раз Ясон придумает в качестве наказания. Что-нибудь придумает… и опять что-нибудь новенькое, конечно. За шесть лет — столько они прожили на Атари— фантазия блонди просто обязана была истощиться! Но, к своему сожалению, монгрел каждый раз убеждался в обратном. И терпел. Иногда пытался, конечно, объяснить блонди, почему поступает так, а не иначе, но все его доводы и просьбы разбивались о стену непонимания. Впрочем, скорее всего, Ясон просто не слушал. И не слышал. Блонди слишком привык считать свои собственные желания единственным, что стоит внимания.

Рики на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к шуму ветра.

Почему-то вспомнилось о том, как они оказались здесь, на Атари.

Им удалось бежать с Амои. Вернее, Ясон перехватил его в одном из пунктов назначения, когда Рики работал пилотом. На родную планету они так и не вернулись. Что послужило причиной такой радикальной перемены, Рики не знал, а спрашивать не хотел. Больше не хотел. Раньше пытался, но блонди только хмурился и молчал.

Но не думать о том, почему Ясон покинул Амои, Рики не мог. У блонди там было всё. Всё, чего здесь пришлось добиваться заново. Конечно, у Ясона на это ушло гораздо меньше времени, чем потребовалось бы простому смертному. Его интеллект и умение манипулировать людьми делали поставленную задачу легко достижимой. К тому же, как вскоре выяснилось, блонди прибыл на Атари не с пустыми руками. Катце методично переводил на счёт Ясона крупные суммы. Настолько крупные, что вскоре блонди смог вести привычный образ жизни. Но зачем было менять привычную жизнь на новую, неустроенную? Сам Рики считал, что человеческая логика поступков отлична от той, которой руководствовался Ясон — представитель элиты, искусственно созданное существо. Поэтому он даже не пытался строить догадки о причинах, по которым Ясон покинул Амои. Но зачем блонди прихватил и его, — этот вопрос не давал Рики покоя. И почти всегда он приходил к выводу, что блонди просто взял с собой игрушку, к которой привык. Не более того.

Впрочем, в последний раз они говорили об этом… да, пять лет назад. И опять без толку, конечно… И сейчас, удерживая по курсу ныряющую на волнах яхту, Рики думал о том, что за прошедшие пять лет он так ничего и не понял. Он привык просто принимать как должное всё, происходящее с Ясоном. И поэтому не заметил настолько очевидного — теперь очевидного: блонди тоже был человеком. И его поступки были поступками человека — да, властного и обладавшего недюжинным умом, но человека. И то, что представлялось неоправданной, порой переходящей разумные пределы жестокостью, было стремлением подавить сопротивление того, кого блонди хотел — и не мог — заполучить в единоличное пользование. Так ведут себя не с игрушками, а…

Но нет. Не стоит об этом думать. Поздно.

Чернота захватила уже полнеба. Анемометр показывал, что на самой границе шторма скорость ветра превышает двадцать узлов. Рики вздохнул — что делать, придётся всё-таки нырять, выбора нет. Методично, одну за другой нажал кнопки, запуская трансформацию яхты, и скоро шум ветра стих. На окна опустились металлические переборки. Чёрная герметичная капсула батискафа, которым стал теперь «Керес», медленно погрузилась в воду.

Внимательно изучая карту, Рики занялся корректировкой курса, стараясь не подходить слишком близко к Южному течению. Если бы в его планы входило просто погибнуть в океане, он, конечно, направил бы «Керес» прямо туда. Но Рики всё ещё надеялся на то, что ему удастся обмануть Кчатол и выжить.

Даже на этой глубине ощущалось, какой силы шторм проходит над «Кересом». Но теперь куда большую опасность представляли уже не волны, а обитатели океана. Поэтому Рики не отрывал взгляда от эхолота — единственного прибора, который мог бы зафиксировать приближающееся морское чудовище. К счастью, вокруг было пусто, только иногда промелькивала небольшая рыбёшка. Наконец — спустя целых два часа после погружения — обзорные мониторы посветлели. Шторм заканчивался.

Рики улыбнулся и повёл «Керес» обратно к поверхности, хотя навигационные приборы предупреждали о возможной опасности. Штормы Кчатола не только сваливались на путешественника внезапно, они, кроме того, могли порождать ураганы. Так что изменившееся освещение мало о чём говорило — над яхтой вполне мог оказаться «глаз бури».

Но ему повезло. Подойдя почти к поверхности воды, Рики увидел, что небо на западе было светлым. Шторм действительно прошёл.

На радиолокационной схеме мигала яркая точка — «Керес» установил связь с одним из навигационных спутников. Рики критически оценил состояние яхты и послал подтверждение наличия на борту живого человека. Через несколько минут сеанс связи закончился. До того момента, как «Керес» окажется в зоне приема другого спутника — долгих двадцать четыре минуты.

Ветер почти стих. А оставшаяся после шторма зыбь уже не представляла опасности для яхты. Пожалуй, можно было уже подниматься наверх. Это решение спасло Рики жизнь: внезапно заорал зуммер эхолота, сбоку и снизу метнулась огромная тёмная тень, и громадные челюсти сомкнулись всего в нескольких метрах ниже всплывающего батискафа. Головной плавник гигантского обитателя океана задел «Керес», буквально выбросив судно на поверхность воды.

Рики был пристегнут ремнями безопасности и не пострадал от рывка яхты. Но потолок рубки треснул от столкновения с океанским монстром, и расколовшаяся потолочная балка упала — острым краем прямо на него…

— Ну вот… Теперь Ясон наверняка взбесится, — проговорил Рики вслух, чувствуя, как по виску течёт что-то теплое. Через пробоину в рубку ворвался порыв ещё холодного послештормового ветра. Яхту качнуло. Двадцать четыре минуты… Не успеют, пожалуй…

Игрушки надоедают очень быстро. Сколько у пэтов срок годности? Пара лет?

А ведь прошли годы. Много лет. И некоторые были очень тяжёлыми. Неужели за это время Ясону так и не надоело играть?

Нет. Потому что он не играл.

Рики считал, что Ясон забавляется, издеваясь над ним — как избалованные дети богатых родителей издеваются над домашними зверьками. И не заметил, как блонди изменился.

Зачем было тащить с собой старую испорченную игрушку, если в новом мире их тысячи? Разве Рики не видел, как на Ясона смотрят местные женщины? Видел. Знал, что они готовы на всё, лишь бы обратить на себя его внимание. И… боялся, что рано или поздно блонди выберет кого-то другого — более покладистого, молодого, более соответствующего своему статусу. Или другую. Да, боялся — уж теперь-то можно это признать. Хотя бы — перед самим собой…

Но Ясон всё не выбирал. Он оформил Рики как личную собственность — слугу, которого никто, кроме него самого, не имел права тронуть, и все авансы потенциальных партнёрш оставлял без малейшего внимания.

Ясон должен, просто обязан был выкинуть монгрела за порог уже много лет назад — в конце концов, Рики столько раз старательно на это нарывался…

Но день за днём, год за годом в их жизни ничего не менялось. Разве что…

У кого из личных слуг господ Атари есть разрешение пользоваться яхтой-трансформером, которая стоит несколько миллионов? И которой хозяин не пользовался с момента покупки.

Ясон ведь ни разу не ступил на борт… Неужели эта яхта была для него, для Рики?

Почему же он раньше об этом никогда не думал? Не хотел. Да, не хотел… и не видел, и не понимал ничего. Потому что тоже не хотел – ни видеть, ни понимать.

И как же жаль, что теперь уже поздно…

***

— Но он придёт в себя?

Знакомый голос… Ясон!.. Хочется посмотреть на него, но слишком тяжело поднять веки. И дышать тоже тяжело, неудобно, словно что-то мешает.

— Мы продолжаем надеяться на лучшее, господин Минк. Но есть вероятность того, что… Ну, вы понимаете.

— Да.

Но я же пришёл в себя!.. Надо просто позвать… сказать… но губы не слушаются.

Тихий хлопок двери. Шаги. Такие знакомые шаги… Скрип кровати – блонди сел рядом.

— Зачем же ты туда отправился, Рики?.. — тихо-тихо. — Зачем?.. Впрочем, ты всё равно не ответишь… даже если бы слышал… — вздох; и чуть громче: — Твой «Керес» вчера привезли из ремонта. Не так уж долго чинили, всего четыре месяца. Так что если… когда ты очнёшься, он уже будет тебя ждать.

Четыре месяца?!

Прикосновение пальцев к ладони — тёплое… нежное?..

— И я тоже буду ждать — столько, сколько понадобится. Я тогда не успел сказать тебе кое-что… что давно уже стоило сказать. Поэтому когда ты очнёшься…

Что? Что ты не успел мне сказать? Скажи сейчас, я же слышу!.. Не получается крикнуть — в горле что-то чужое, мешает говорить… И на лице — тоже что-то чужое… Вырваться, стряхнуть руку Ясона, дотронуться до лица — что там?.. — но получается только чуть-чуть пальцами пошевелить.

— Рики? Рики! Сестра! Срочно доктора! Он по…

…Ветер опять усиливается. Небо снова заволакивает чернотой. Но в глубину уходить нельзя — оттуда поднимаются мерзкие твари, готовые размолоть своими челюстями его яхту, словно маленький картонный кораблик.

Раньше он был здесь один, в этом тёмном штормовом океане. Но теперь… теперь Ясон сидит рядом и держит его за руку.

Разве хозяин будет вот так приходить, чтобы рассказать своей сломанной игрушке о том, что происходит в мире? И что ты не успел мне сказать такого важного, что я непременно должен очнуться?

И только ли ты должен что-то сказать?

Рики открыл глаза. Свет слишком яркий… но если опустить веки — снова вернёшься в океанскую темноту… а там ветер… и очень холодно…

— Вы слышите меня? — Незнакомое улыбающееся лицо. Золотистые глаза. Забавные пухлые щёки. — Не волнуйтесь, вы в безопасности. Это главная больница Нгала. Ваша яхта потерпела крушение, и вы…

Нгал… да, он помнил — на карте был такой город, далеко в стороне от проложенного курса… Как же они успели?..

Неважно. Ясон… где же он? Надо сказать, чтобы его позвали… Вот этому… это же, наверно, врач?..

— Я… — а голос не слушается… как будто что-то застряло в горле.

— Не напрягайте связки, пожалуйста, — пухлощёкий врач качает головой и больше не улыбается. — Они были сильно повреждены во время крушения. Поэтому…

— Я-сон, — всё-таки получилось выговорить.

— Господин Минк прибудет в самое ближайшее время. Ему пришлось уехать по неотложному делу; но он сразу же развернул самолёт, как только мы сообщили… — и даже голос подобострастно понизил… ну, ещё бы… — Только не волнуйтесь, пожалуйста. Господин Минк очень высоко ценит вас…

Рики кивнул. Глаза закрываются, и врач, кажется, ещё что-то говорит… но — звук открывшейся двери…

Ясон совершенно не изменился. Ни признаков бессонных ночей, ни усталости от беспокойства. Спокоен. Блистателен. Как всегда.

А чего я хотел? Чтобы…

Неважно. Главное, что он здесь.

Этот… врач — поклонился вошедшему, прижав почтительно руку к груди, и исчез бесшумно. Дверь закрылась.

— Как ты себя чувствуешь? — блонди снова сел рядом. — Кивни, если терпимо.

Кивнуть — ну… терпимо, да. И… тишина — такая, что страшнее, чем рёв штормового ветра… Почему он молчит? Молчит — и смотрит, прямо ему, Рики, в лицо. Нет, кажется, в нём всё-таки что-то изменилось… Или и правда — только кажется?

— Я боялся, что ты больше не очнёшься, — наконец произнёс Ясон. — Зачем ты отправился в это безумное путешествие? Почему?

— Я хотел… хотел побыть один.

— Почему? Ты устал от меня?

— Я… нет, — слова произносятся с трудом… и разговор тоже даётся с трудом, и он неправильный, не о том… — Я не хотел быть игрушкой. Твоей игрушкой.

— Игрушкой? — Ясон переспрашивает удивлённо — и вдруг улыбается: — Разве игрушку будут спасать от утилизации, увозя её в другую галактику? Разве игрушку будут прятать ото всех, заботиться о ней, прощать ей всё?

Да. Верно. Не будут… Они просто друг друга не поняли… ни разу не поняли. За столько лет — ни разу. И даже не пытались понять. А всего-то и надо было — поговорить.

— Но ты обращался со мной… не как с человеком.

— Да? А как надо было? Как с набором коллекционной миниатюры? Смотреть и восхищаться?

Смеётся… и, кажется, совершенно не сердится. Рики покачал головой: набор миниатюры… скажет тоже…

— Тогда чего ты хочешь?

Чего он хочет? Сколько раз Рики сам задавался этим вопросом… И ни разу не нашёл в себе смелости, чтобы ответить честно. Но сейчас — после шторма — нечего больше бояться.

— Чтобы ты любил меня.

Ясон нахмурился.

— А я думал, ты хочешь свободы, — произнёс он несколько озадаченно.

Рики вздохнул. Свободы… да, он тоже так думал. И как объяснить теперь блонди, что он ошибался? Настоящая свобода — это отбросить все условности, глупую гордость, которая не позволяет понять и принять собственные чувства.

Свобода — это возможность выбора. Возможность выбрать то, что действительно тебе нужно. И сказать об этом. А остальное — слуга он Ясону или нет, цепи эти, ошейники… это просто антураж, не более того. Свобода — она внутри. И она всегда у него была. А он не видел.

— Нет… то есть да, но не так… — и что-то на лице стягивает кожу, мешает улыбнуться. Поднять руку… да, получилось, хоть и с трудом. Шрам — от левого виска, через щёку и вниз, к горлу. Да уж… смотреть и восхищаться, вот уж точно…

— Тебе очень сильно досталось при крушении, — говорит Ясон. — Если бы не местные хирурги…

…то он не выжил бы. Ну да. Неужели действительно нужно было почти пройти через смерть, чтобы… Чтобы что?

— Ясон… — губы уже с трудом шевелятся, очень устал от разговора. — Ты хотел мне что-то сказать. Я слышал. Что-то очень важное.

Блонди снова хмурится. И понять по лицу, о чём тот думает, как всегда, невозможно.

Что он не успел сказать? Да не молчи же!.. Неужели — что всё кончено?..

— Да, — Ясон кивнул. — Я думал, что тебе нужна свобода и был готов дать её тебе. Но теперь…

— Я свободен в выборе, — а глаза уже закрываются… успеть бы сказать… — Свободен… и был свободен. Я выбрал — тебя.

…Волны почти кладут маленькую яхту на бок, ветер треплет и рвёт зарифленные паруса. Тяжёлые, свинцовые предгрозовые тучи — совсем низко над головой, несутся по холодному небу, обгоняя «Керес», над такими же свинцовыми волнами. Но страха нет. Больше нет. Он свободен.

Его путь через шторм будет долгим — потому что в один миг нельзя измениться. Но больше не нужно бороться с самим собой. И когда-нибудь бескрайние тёмные воды Кчатола вызолотит утреннее солнце.

____________________________________________________________

Примечания:

Анемо́метр — метеорологический прибор для измерения скорости ветра.
Рифить паруса (брать рифы) — уменьшать площадь парусов с помощью специальных снастей, устройств или приспособлений.
Скула судна — часть внешнего борта, представляющая собой закругление носовой оконечности.
Такелаж — судовая оснастка.
Узел — единица измерения скорости, равная одной морской миле в час. По международному определению, один узел равен 1,852 км/ч (1 морская миля в час) или 0,514 м/с.