— Да пошёл ты со своими идеями! Дети мы, что ли? — Фил поморщился и снова посмотрел на темнеющую невдалеке громаду старых шахтных выработок — отсюда, от самой окраины города, её было хорошо видно. Место гиблое, так все говорили. По идее, его бы снести давно, но после свержения Юпитера сначала было некогда — устанавливали новый порядок — а потом, наверно, забылось. Вот и стояли эти развалины, как памятник. Знать бы ещё, кому. Или чему.

— Ну, почему сразу дети-то? А прикинь, что наши скажут! — Слай повернулся к приятелю и, стараясь убедить, привёл последний аргумент: — А Джесс! Думаешь, ей не будет приятно, если ты притащишь оттуда какой-нибудь артефакт? Во, точно! — в его глазах появился азарт. — Мы найдём там какую-нибудь металлическую херню, а ты потом из неё сделаешь для Джесс кулон. Ты ведь умеешь. Не то, что я.

Фил вздохнул. Да, на Джесс ему очень хотелось произвести впечатление.

Они виделись всего два раза. Джесс была новенькой в их профильном колледже, недавно перевелась из Мидаса. Её родители купили в Кересе квартиру побольше, а ездить на учёбу через весь город — это издевательство. Так ему сказала Джесс, когда они болтали на балконе колледжа. Тогда, на вечеринке в честь Дня Независимости Фил и сам не понял, как смог с ней заговорить. Ладони вспотели, и он, тушуясь, постоянно вытирал их о джинсы. Подбирал слова, перемежая немудрящие фразы долгими «э-э-э» и «ну, в общем». Она рассмеялась и предложила сходить на балкон. Типа, там тише — и можно будет хоть спокойно поговорить, а не кричать прямо в ухо из-за громкой музыки, сотрясавшей воздух в актовом зале.

Тогда, вечером, он даже взял её за руку. Хотя, если честно, хотел зажать в углу… но не осмелился. Чувствовал, что она — другая. Не такая, как его прежние девчонки. Поэтому он только осторожно погладил её запястье — тонкое, как у ребёнка — и, прощаясь, чуть дольше, чем нужно, держал её руку в своей. А Джесс, покраснев до кончиков ушей, робко чмокнула его в щёку. И убежала.

Потом её не было полторы недели — из-за болезни. Но Фил никак не мог перестать о ней думать. А когда снова встретил в коридоре — только и смог, что помахать рукой. И очень жалел, что не набрался храбрости подойти.

Наверное, это всегда так, когда приходит настоящее чувство, а не подделка под него. Джесс ему хотелось… да, оберегать. И от себя самого — тоже. Потому что уж чем-чем, а темпераментом его природа не обделила…

Он выучил расписание её пар, и теперь мог хоть посреди ночи сказать, в каком именно кабинете у них будут… ну, например, «Основы генетики» во вторник. Он знал, сколько ступенек до её квартиры на пятом этаже нового дома. Но так и не узнал, какой сигнал у дверного звонка…

А теперь Слай предлагал сделать кое-что запрещённое. Столкнуться с опасностью — ради того, чтобы сделать для Джесс необычную вещь, какой ни у кого больше не будет… И Джесс действительно могла бы оценить такой подарок.

Фил заслонился рукой от лучей солнца, которое уже клонилось к закату, и посмотрел на Дана Бан более внимательно.

Эти развалины недаром пользовались дурной славой. Туда официально запретили ходить — из-за угрозы обрушения верхних этажей. Но иногда какие-нибудь сорвиголовы набирались храбрости — и… Не возвращались оттуда. Даже тел не находили. Хотя спасатели далеко и не забирались. Подземные этажи многоярусного здания были лабиринтом; соваться в такой — себе дороже: в любой момент можно оказаться в ловушке, из которой не выбраться. Так что немногочисленные исследователи просто признавались умершими. Взрослые говорили «сами дураки» — и, наверное, были правы.

Фил себя сейчас дураком и чувствовал — потому что, заразившись азартом Слая, уже был готов нарушить запрет. И пойти.

— Ну так что? — Слай нетерпеливо подёргал за рукав.

Фил тряхнул головой и, убрав с глаз чёлку, снова посмотрел на развалины. Что-то в них было такое… притягивающее. Не запрет, нет. Вот уж чего-чего, а «юношеского бунта против правил, устоев и чего-то там», как сказал школьный психолог, у Фила никогда не было. Впрочем, этот психолог много что говорил — тогда, пять лет назад, когда ему, Филу, было тринадцать. И когда он в третий сбежал из дома. Потом ещё несколько раз сбегал — и вовсе не ради борьбы с правилами и устоями. А из-за того, что творилось дома.

Глядя сейчас на тёмные силуэты разрушенных зданий, Фил неожиданно почувствовал — впервые в жизни — что его где-то ждут. Там, под этими развалинами — кто-то ждет, хочет видеть, нуждается в нём. Он должен туда идти. Зачем? Кто бы знал…

— Ладно. Уговорил, — Фил повернулся к Слаю.

— Ух ты! У тебя сейчас глаза прям как золотые стали — солнце отразилось, и… — восхищённо произнёс тот. — Не, я знаю, что вообще-то светло-карие… Нет, ты как хочешь, а я тоже думаю, что ты из «этих». Только без обид! Я считаю, что это круто, что бы там ни говорили.

«Эти». Фил поморщился. Элита. Они до сих пор существовали, выполняли свои обязанности, служили Амои. Те, кто выжил, разумеется. Но их в лучшем случае считали киборгами. В худшем — не принимали за людей вовсе. Кто-то их боялся, кто-то завидовал их возможностям, но большинство просто ненавидело без видимой причины. Сравнение с «этими» покоробило. Хотя его и раньше дразнили «элитником», потому что он действительно любил учиться, и всегда заботился о том, чтобы успеваемость была высокой. Но сейчас, после того, что сказал Слай, Фил почувствовал себя неуютно. У него был действительно необычный цвет глаз. И таких волос — насыщенного тёмно-красного цвета — не было ни у кого в семье. Из-за этого родители часто ссорились; в последнее время отец всё грозился развестись, а мама плакала. Порой Филу казалось, что он действительно там чужой. Собственная мать его ненавидела, он это чувствовал.

— Да. Это круто, — вздохнув, согласился он. — Ладно, пошли. Не хочу таскаться по развалинам в темноте.

— Угу, — промычал Слай. — Если вернёмся слишком поздно, от родаков точно влетит.

«Кому как, — с горечью подумал Фил. — Мои бы обрадовались, если бы я вовсе не вернулся».

Приятели перемахнули через проволочный забор, окружавший развалины по периметру, и оказались на территории Дана Бан.

Фил огляделся. Ему показалось, что они преодолели какой-то барьер. Словно там, за забором, осталась реальность, а сейчас они стояли на пороге чего-то такого, от чего по-хорошему надо бы бежать сломя голову. Он был готов так и поступить, но… что-то удерживало.

Вблизи развалины не казались зловещими. Серые бетонные плиты вперемешку с ржавым металлом, развороченное взрывами дорожное покрытие… Ветер, сметающий отовсюду песок. И тишина…

Слай сделал шаг в сторону ближайшего здания; тут же остановился, услышав внезапный протяжный скрип, но… это всё тот же ветер качнул ржавый лист металла, надорванный посередине, словно бумага.

— Фу ты, — выдохнул. — Что-то нервишки пошаливают.

— Пойдём уже, а то возвращаться придётся действительно в потемках, — Фил усмехнулся и, подавая пример другу, направился ко входу в руины.

Собственно, входа как такового не было. Была громадная арка с неровными очертаниями. За ней угадывалось пустое помещение. Неуютно… но другого способа попасть внутрь отсюда не было видно.

Слай, до этого горевший нездоровым энтузиазмом, как-то сразу стих и, оглядываясь чуть ли не на каждом шагу, последовал за Филом.

— Ну и ничего тут страшного нет, — уже освоившись и изрядно перемазавшись, заявил Слай. — Развалины как развалины. Но я думаю, что забираться слишком далеко всё-таки не стоит…

На самом деле Дана Бан оказался куда больше, чем на первый взгляд. Они прошли — а кое-где и проползли — уже примерно пару километров, но так и не нашли входа в подземную часть комплекса.

— Темнеет, — Фил посмотрел на небо. — Надо шевелить булками.

— Может, пойдём назад? — неожиданно предложил Слай.

— Боишься? — ухмыльнулся Фил, поворачиваясь к нему. — Не ссы, прорвёмся… да и теперь уже проще пройти эту хрень насквозь, чем ломиться обратно… — и умолк, принюхиваясь. — Фу, что за дерьмом здесь воняет?

Приятели остановились. Запахи, которые окружали их до сих пор, не были ни необычными, ни неприятными. Но этот — резкий, отвратительный — ударил в нос, заставив Слая судорожно сглотнуть.

— Сдох тут кто-то, что ли? — задумчиво пробормотал Фил, раздумывая, стоит ли, действительно, лезть дальше. Вообще-то всяких «артефактов» они уже видели сотни две. И по уму надо было хватать первый попавшийся и уносить ноги.

— Да кто тут мог… — Слай осёкся, поняв, что как раз сдохнуть тут кто-нибудь мог запросто. — Но в последнее время вроде никто не пропадал…

— Да кто угодно, — отмахнулся Фил. — Думаешь, в сводках говорят про каждого жмура, всплывшего в сточной канаве? Пошли дальше.

— Я не пойду, — внезапно упёрся Слай.

Фил обернулся.

— Я иду. А ты, если хочешь, оставайся и жди, — раздражённо бросил он.

Слай остановился было, но потом, поняв, что сидеть здесь один он хочет куда меньше, чем лезть туда, где, вполне возможно, лежит разлагающийся труп, всё-таки последовал за Филом.

Чем дальше они пробирались, тем сильней становилась вонь. Фил остановился и, стащив через голову рубашку и майку, сделал из последней себе маску. Слая уже давно мутило от этой херни, а когда он попытался раздеться — вообще чуть не вывернуло, и Филу пришлось помогать приятелю.

— Давай вернёмся, — попросил Слай.

— Мы так далеко забрались… — хмурясь, ответил Фил. — Я не знаю. Меня как тянет туда что-то. А представь — мы их всех найдём. Пропавших. Про нас же в газетах напишут…

— Ага. В разделе «Некрологи», — скептически отозвался Слай. — Слушай, я не хочу никуда идти. Мне плохо. Ты в курсе, что этой дрянью можно отравиться?

— Ладно. Возвращайся, — Фил кивнул в ту сторону, откуда они пришли. — Через час будешь уже на месте. Подожди меня.

Слай кивнул и, развернувшись, начал медленно пробираться назад.

Через час. Как бы не так. У него было ощущение, что они по этим катакомбам чуть не всю жизнь ползали.

Ветер в очередной раз заставил противно скрипеть какую-то железяку. Слай дёрнулся, потом помотал головой, старательно отгоняя страх, побуждавший его броситься назад, туда, где остался Фил.

Нет уж. Лучше он будет ждать друга снаружи. А ещё лучше — смотается домой за водой, жратвой и фонарём. Как раз времени хватит.

Да. Нужна будет вода и жратва. А ещё надо будет прихватить перекись водорода. Фил ведь наверняка поранится обо что-нибудь, вон тут сколько всяких железяк…

Слай упорно шёл к выходу. Перебирался через разбитые плиты, поваленные стены и осторожно огибал проволочные каркасы, топорщившиеся в разные стороны острыми ржавыми прутьями.

Через некоторое время вонь перестала ощущаться, и Слай смог наконец снять повязку с лица.

Вытерев лоб и щёки, он всё-таки обернулся. Показалось или нет — что там, позади, мелькнула среди развалин непонятная тень? Конечно, показалось. Или птица пролетела. Хотя… место-то мёртвое — здесь даже крысиного помета нет, не то что птиц.

Он передохнул пару минут и полез дальше, думая только о том, что Фил остался там, внутри.

Нет. Он не будет тащить сюда жратву и воду. Он всё расскажет родителям — и куда они залезли, и что Фил… И… если что — ну, получит от Фила кулаком в живот. Но потом они обязательно помирятся. Они всегда мирятся. Даже если уделают друг друга до кровавых соплей.

Так что всё будет нормально. Главное, чтобы Фил выбрался. Но шансы на это невелики: небо заметно темнело.

Ещё немного, и Слай увидел кромку проволочного забора за громадной аркой.

Неужели прошёл уже час? Значит, Фил не ошибся. Не так уж и далеко они забрались…

Слай взбодрился, обнаружив, что уже близок к свободе. Даже мелькающие лучи фонарей не испугали. Наоборот, он обрадовался, заметив их.

Значит, и Фила тоже можно будет спасти!

Главное, вспомнить, в каком направлении они шли. И надеяться на лучшее.

***

Спускаться было тяжело: импровизированная маска, конечно, немного спасала от вони, но дышать с ней становилось всё сложнее. Глаза Фила слезились, и он чуть было не повернул назад, но в последний момент всё-таки передумал. Какого рожна он упорно продирается вперёд? Понять бы, но мысли путались. Правильно Слай говорил — этой дрянью можно отравиться. Хотя вообще-то трупный запах не обладает высокой токсичностью.

Смотря, конечно, сколько трупов там лежит.

Но судя по тому, что вонь только усиливалась, и его уже давно мутило, скорее всего, трупов было куда больше одного…

Преодолев очередной завал, Фил оказался перед лестницей. Обычной лестницей, сваренной из металлических прутьев — такие он видел на стенах малоэтажных домов и на многоуровневых крышах высоток. Интересно, кто эту лестницу сюда притащил?..

Фил сел на ближайший обломок и вытер руки о штаны.

Здание, в котором он находился, можно было бы при желании назвать почти целым. Если не считать отсутствия крыши и перекрытий всех четырёх этажей. Стены остались, а всё остальное, видимо, было либо снесено взрывной волной куда-то в сторону, либо ухнуло вниз. И вот посреди всего этого ужаса в полу зияла пробоина, метра два в диаметре, в которую кто-то спустил лестницу. Возможно, кто-то из тех, кто отсюда не вернулся.

Фил поднялся и подошёл к самому краю дыры. Но рассмотреть что-то было очень сложно: внизу клубилась темнота, которую не могли разогнать даже закатные солнечные лучи, проникавшие через пустые оконные проёмы.

Ещё постояв над дырой, Фил стянул с лица майку и засунул её в карман — ветер, гулявший по остову огромного здания, немного отогнал вонь, и можно было чуть-чуть подышать. Но… отогнал, да не до конца. Фил снова осторожно наклонился над провалом — и отпрянул: однозначно, запах шёл снизу.

— Наверняка кто-то на лестнице поскользнулся и ухнул вниз. И теперь воняет, — пробормотал Фил, словно разговор с самим собой мог успокоить. — И что делать?

Покачав головой, он снова посмотрел на небо. Солнце уже явно садилось. Если он промедлит здесь, возвращаться придётся уже в сумерках.

А если оступится?

Нет, приходить сюда ещё раз — не выход.

Решившись, Фил обошёл дыру и, проверив, прочно ли закреплена лестница, начал осторожно спускаться. Но вынужден был остановиться на пятой ступеньке — ветер сюда не долетал, и вонь вернулась. Достав из кармана майку, Фил снова соорудил подобие маски и закрыл ею нос и рот. Конечно, он не верил, что этой дрянью можно отравиться, но притерпеться не получалось.

А что, если там вовсе не труп, а чан с какой-нибудь отравой?

Фил отогнал непрошеные мысли и продолжил спуск.

Оказалось, что лестница заканчивается на уровне второго подземного этажа. И здесь Фил впервые почувствовал смутное беспокойство, которого не ощущал, пока был на поверхности. Скептик по натуре, он опасался только неосторожного движения, которое могло повлечь за собой неизбежное падение. И последующие травмы. Но здесь, внизу, он чувствовал что-то иное. Угрозу. Исходящую из тёмного коридора, откуда удушливыми волнами накатывал всё тот же отвратительный запах.

Фила чуть не стошнило. Он снова подумал о том, что лучшее, что можно сейчас сделать — это свалить отсюда и забыть это место, как страшный сон. Но что его ждало дома? Хорошо, если просто холодный приём…

Соскочив с лестницы на неровный пол, Фил пошёл туда, откуда исходило ощущение угрозы.

И через несколько метров оказался на краю кратера.

Он читал о взрыве, причиной которого стали заряды, расположенные по всему периметру. И знал, что мощности ни одного из них не хватило бы, чтобы создать такую воронку. Значит, здесь хранилось что-то, способное всё нахрен разнести. Но сама воронка была лишь частью открывшейся картины. Что наверху было вместо потолка, Фил не понял. По идее, не должно было быть ничего. И тем не менее было. Через частые проёмы неправильной формы на пол падали лучи света, создавая неуютный полумрак. А когда Фил увидел, что является источником запаха — пожалел о том, что здесь не темно…

В самом центре воронки была гора тел. Не одно, не два… Десятки. Десятки кем-то стащенных сюда трупов!

Фил застыл. И… слишком поздно заметил, как к нему приблизились двое… существ — странных и страшных. Они двигались легко, быстро, словно не весили ничего. В самом деле, что может весить истлевшая плоть, покрывающая сухие кости? Что могут весить пустые глазницы и ошмётки кожи на рёбрах?

Отшатнувшись от воронки, Фил наткнулся, налетел на что-то спиной. Обернулся резко — и… прямо в лицо ему заглянул белый череп. И даже закричать не получилось — воздуха в лёгких не хватило. Фил попытался оттолкнуть это неизвестно откуда появившееся чудовище — но стоило рукам коснуться мёртвой плоти, как та ожила, и новая волна трупного запаха едва не сбила его с ног. Костлявая рука чудовища, на глазах обраставшая неживой плотью, потянулась к нему и коснулась щеки.

Его словно кислотой обожгло. Боль была невыносимой, потекли слёзы. Он не мог двинуться, не мог даже пошевелиться… и смотрел, не отрываясь, как меняется стоящее перед ним существо — как будто кто-то научился обращать вспять процесс разложения. Сначала показалось, что в глазницах черепа копошатся какие-то червяки… потом запахло жареным мясом… а потом… Перед Филом стоял человек. С длинными светлыми волосами. Он молчал, спокойно глядя Филу в глаза — как будто разглядывал, изучал незнакомца, случайно оказавшегося на пороге его дома.

А потом…

Острая боль в паху. Фил дёрнулся — безрезультатно — и понял, что его крепко держит второе чудовище, одной рукой обнимая за талию, а второй… Что он делает?!

Костлявые, тоже стремительно обрастающие плотью пальцы тянули мошонку вниз, разрывая плоть.

Что они делают с ним?..

— Нет, пожалуйста… — прошептал Фил, глядя в глаза тому, кто стоял перед ним, стоял, так и не убрав руку с его, Фила, щеки. Правда, боль от этого прикосновения почти исчезла.

Тот не ответил — как будто и не слышал даже… А потом… наклонился и коснулся губ Фила своими.

Ужас сковывал, почти лишал рассудка. Фил попытался было оттолкнуть это светловолосое чудовище — но вместо этого, сам не понимая, что делает, вцепился в него; вцепился судорожно, трясущимися руками. И — в последней попытке воспротивиться ужасу — крепко сжал зубы.

И тогда тот, второй, стоявший за спиной, стянув с Фила джинсы и плавки, протолкнул в его анус палец.

Фил всё-таки закричал. Но крик оборвался почти сразу, потому что чудовище поцеловало его, проникнув в рот языком.

И Фил почувствовал, что наконец-то теряет сознание. Он был этому почти рад.

Почти.

Даже проваливаясь в темноту, в небытие, он не переставал чувствовать обжигающие прикосновения чужих рук. И не переставал плакать, всхлипывал, забирая с собой в страну теней ужас, пережитый в последние мгновения.

Он умирал и осознавал это. Чудовища забирали его жизнь, сжигая его плоть, вынимая сердце, сжирая внутренности, обгладывая кости…

Но на долю секунды ему показалось, что он узнал их — этих двоих. Узнал — и руки сами собой потянулись вперёд, вернуть это ощущение — близости с ними.

Он снова плакал, чувствовал горячие капли, бегущие по щекам. Он ничего не видел, лишённый зрения. Но он был счастлив.

Они вернулись за ним. Бесконечно перерождавшийся, он искал их, движимый одним единственным желанием — быть с ними. Вернуть их себе.

Фил почувствовал, как рука сама собой тянется к левой щеке, и рассмеялся. Шрам. Там был шрам! И Он — один из них — сам сделал это. Снова! И внизу, в паху — там не должно быть ничего. И другой — тот, который был у него за спиной — одним движением просто оторвал то, что было лишним. Теперь Фил был таким, каким должен был быть…

Фил? Кто это?

Фил никогда не существовал. Никогда. Чужой в собственной семье, не похожий ни на кого из родни, он был другим. Не был тем, за кого его принимали. Только Слай чувствовал.

Слай…

Он добрался. Не стоит о нём беспокоиться. Не нужно.

Тот, кого раньше называли Филом, счастливо улыбнулся.

Всё так, как должно быть.

Они ждали его, чтобы забрать с собой. А он так долго шёл к ним.

Так долго…

Но теперь всё кончено. Теперь история завершилась.

***

— Слай, какого…

— Пап, пожалуйста!

— Я сказал тебе — сидеть дома!

— Прошу тебя! Я знаю, где он может быть! Вы только потеряете время!

— Мы должны его взять, мистер Картер. У нас может оказаться каждая секунда на счету. И если мы потратим много времени на поиски…

— Хорошо. Слай! Идёшь с нами.

Слай виновато кивнул. Уже занимался рассвет, когда он добрался до дома. Где-то по дороге он упал в обморок и провалялся в беспамятстве несколько часов. Очнувшись, понял, что солнце уже скоро встанет. Обессилевший, голодный и едва не замерзший, Слай добрёл до города, где сразу попался в руки патруля. Единственное, что он тогда смог выдавить — это свой адрес. Только уже немного придя в себя, попросил сначала позвонить родителям Фила и, убедившись, что приятель не вернулся домой, рассказал, где они были.

Сидя в машине рядом с отцом, на рукаве комбинезона которого красовалась голографическая эмблема полицейского департамента Кереса, Слай думал только об одном.

— Лишь бы не опоздать…

Но в то же время был почему-то твёрдо уверен, что поздно было уже тогда, когда они спрыгнули на пыльный асфальт по другую сторону проволочного забора.

Нет, ещё раньше, когда он предложил Филу найти что-нибудь эдакое для Джесс.

Уже тогда было поздно, и ничего нельзя было изменить.

Глядя на занимавшийся рассвет, Слай вытер слёзы рукавом рубашки — чистой. Одежду, в которой он пришёл, мать сразу кинула в мусорный мешок и вынесла во двор, в контейнер.

— Что ты там бормочешь? — раздражённо спросил отец.

— Ничего, пап. Ничего. Мне просто кажется, что мы опоздали.

Отец ничего не ответил. Только неловко потрепал сына по голове.

Он не стал рассказывать Слаю, что раз в месяц в Дана Бан проводятся регулярные рейды, и каждый раз оттуда вывозят в утилизационный центр десятки мёртвых тел. Что никто не мог понять, как жертвы попадают на территорию, со всех сторон окружённую глухим забором с колючей проволокой. Не стал рассказывать — будучи офицером полиции, не имел права.

За годы наблюдения за объектом ни одна из камер слежения не зафиксировала ничего. Ни единого движения.

Дана Бан был мёртв.

Это дело было головной болью Кересского департамента полиции. К нему подключали специалистов из Мидаса. В расследовании даже принимали участие представители элиты.

И ничего.

Используя новейшие сканирующие устройства, установили, что в Дана Бан невозможно проникнуть под землёй.

Но каждый месяц они снова обнаруживали десятки тел в самом центре кратера, оставленного самым мощным из взрывов. А самым жутким зрелищем каждый раз был потолок. Сплетённый, словно плотная паутина, из внутренностей.

Полиция пыталась установить в кратере камеры, но они практически сразу же выходили из строя. Один раз на уцелевшей записи вроде бы мелькнуло лицо человека. Кадр прогнали по базе, и у Картера, дежурившего в тот день, мурашки пробежали по спине. Если верить архивам, это лицо принадлежало исчезнувшему много лет назад блонди, Ясону Минку.

Они тогда прочесали Дана Бан вдоль и поперёк, включив в операцию специальные подразделения диггеров. И опять ничего не нашли.

— Проклятое место, — пробормотал Картер.

— Да, пап.

— Так в какую сторону, ты говоришь, вы направлялись? — спросил у Слая-младшего сидевший впереди полицейский.

— Ответь. Это майор Шиндо, — сказал Картер-старший. — Он сейчас занимается делом Дана Бан.

Слай кивнул и начал объяснять:

— Там была такая огромная арка. Вот в неё и…

— Нет там никакой арки, — кинув взгляд на отца Слая, сразу помрачнел майор. — Скажи-ка мне, юноша, вы ничем запрещённым не баловались?

— Конечно, нет! Вы… Вы мне не верите? Пап! — Слай повернулся к отцу в поисках поддержки. — Ты ведь знаешь, я никогда… У меня же есть голова на плечах!

— Я верю, — произнёс Картер. — Я знаю, когда мой сын врёт. Сейчас не тот случай. Вы ведь знаете…

— Знаю, — резко перебил майор Шиндо и отвернулся.

Картер кивнул сыну, смотревшему на него с ужасом.

Ничего. Сам увидит. Сам поймёт.

Створки ворот, прорезанных в высоком бетонном заборе, с шумом разъехались в стороны, пропустив на территорию охраняемого объекта четыре полицейских кара.

— Пойдём, Слай, — Картер открыл дверцу.

Тот вылез из кара — и застыл.

— Папа…

— Да?

— Где мы?

Картер окинул взглядом идеально ровное забетонированное пространство.

— Это — Дана Бан, Слай.

— Но я же видел собственными глазами! И Фил! — он…

— Для начала успокойся, — твёрдо произнёс Картер. — Это действительно Дана Бан. Такой, каким он является на протяжении последних пятидесяти лет. А вот таким, — он протянул сыну старый снимок, — он был до этого.

Слай взял снимок из рук отца.

— Но… как это возможно?

— Мы не знаем.

— Где же тогда Фил? Где? — Слай вцепился в отца… но тот не ответил — только похлопал сына по плечу и указал рукой куда-то в середину бетонного пространства:

— Вон там — видишь? — находится вход в подземную часть.

— Но… — Слай ещё раз растерянно огляделся. — Нет, неправда! Это не может быть Дана Бан! Я же сам его видел — вот, таким, как на снимке. Он всегда таким был!

— Всегда? Ты ведь никогда не обращал на Дана Бан внимания — до вчерашнего дня, да? — сказал майор Шиндо. Он стоял рядом. И когда только подойти успел?

— Ну… — Слай замялся, стараясь вспомнить. Казалось, что Дана Бан действительно был всегда — комплекс полуразрушенных зданий, возвышавшийся посреди пустоши, неподалёку от города. И он, Слай, не раз рассматривал тёмный силуэт развалин на фоне неба. Или нет?

— Ты никогда не видел его таким, — кивнув на снимок, произнёс майор. — Тебя даже в проекте ещё не было, когда эти руины сровняли с землей и залили бетоном.

— Нет, я не верю, — Слай помотал головой и посмотрел на отца, словно тот мог опровергнуть услышанное.

Но Картер-старший молчал.

— Но как? Как это возможно? Я же видел! А моя одежда! Грязь! Я ведь не выдумал её! Мама выбросила всё!

— Конечно, всё это было реальным, — спокойно ответил офицер.

В этот момент к ним подошел рядовой и отрапортовал:

— Сэр, есть подтверждение. «Гора» снова на прежнем месте.

— Ясно, — кивнул майор. — Вызывайте патологоанатомов.

— Есть, сэр! — взял под козырёк рядовой. А потом, неуверенно взглянув на Слая, продолжил: — Бригада наблюдателей заметила ещё кое-что.

— Что такое? — майор Шиндо нахмурился.

— Техника в воронке стала работать нормально. Ни одного сбоя за последние пять часов. Они, конечно, не уверены и будут наблюдать дальше, но… И ещё — сейсмографы регистрируют подземные толчки. Учёные говорят, что нам лучше поторопиться. Похоже, всё это может ухнуть вниз. Из отдалённых частей лабиринта доносятся звуки обрушения… сэр!

— Свободен, — отпустил рядового Шиндо.

— Я знал, — неожиданно пробормотал Слай. — Знал, что уже поздно. Было поздно уже тогда, когда я увидел Дана Бан.

— Да, — кивнув, подтвердил майор. — Для твоего приятеля уже тогда было поздно.

***

Вернувшись домой, Слай с трудом запихнул в себя обед и отпросился погулять; а на самом деле — побыть одному. Он бродил по улицам Кереса до самого вечера, забрёл в самую старую часть города, в тесные, тёмные дворы… а его мысли постоянно возвращались туда, под разрушенные своды Дана Бан.

Фил… Как же так?..

Детский плач. Слай поднял голову. Странно. В такое время детей на улице уже не бывает.

Он пошёл на звук — и оказался во дворе одного из старых домов. В небольшой песочнице сидели три мальчика. Двое — один со светлыми волосами, а другой с красными… как у Фила — о чём-то спорили; а третий — самый маленький, черноволосый — лежал рядом с ними и плакал.

— Эй, парни, у вас всё в порядке? Где ваши родители? — подойдя к песочнице, спросил Слай. Конечно, он не особенно умел обращаться с детьми… но не оставлять же их здесь одних…

— Да, у нас всё в порядке, — деловито ответил светловолосый мальчик. — Благодарим за беспокойство.

Слай удивлённо моргнул. Мальчик выглядел самое большее лет на семь — но взгляд у него был совсем взрослым.

А потом к нему повернулся другой — тот, у которого были красные волосы — и Слай отшатнулся.

«Слушай, у тебя сейчас глаза, как золотые…»

Он бежал, не оглядываясь, не разбирая дороги, прочь от этих странных детей.

И никак не мог прогнать воспоминание: как в светло-карих глазах Фила отражается закатное солнце, и они становятся искристо-золотыми…