Утро третьего дня после двадцатилетия застало Тома Риддла за столиком маггловского кафе. Хозяйка недовольно считала магические деньги и ворчала, что ходють тут и ходють, а потом их гроши к уродцам ушастым тащи. По подсчетам хозяйки, в сикле оказывалось двадцать пять кнатов, а в галлеоне пятнадцать сиклей, но для бывшего Темного Лорда обращать на это внимание было мелко. Белла, впрочем, чисто из принципа реагировала на обсчет взломом защиты на бокалах и доливающим заклятием.

Приставать с непристойными предложениями к Северусу Снейпу, истерзанному годами педагогической работы, семейной жизнью, пасынком, а в последнее время еще и патологическим вниманием туристок-магглянок, было почти равносильно самоубийству. Когда Том и Гарри взбежали на Астрономическую башню, Дамблдор уже подлетал к ее подножью, провожаемый гомофобскими репликами Снейпа. Оно конечно, абы кого не берут в Темные Лорды, но несмотря на все усилия Тома Риддла, Дамблдор грохнулся об землю на славу.

Люциус Малфой, хотя и был аристократом, любил грешным делом побуянить после выигрыша любимой команды. На квиддиче ему это обычно сходило с рук, а вот выступление после выигрыша Челси у Арсенала вылилось для Люциуса в неприятное знакомство с полицейскими Ее Величества. Отмаза, что это была любительская постановка Мастера и Маргариты с Люциусом в роли Воланда, не прокатила. Процесс обещал быть громким. Взяток полиция не брала. Вернее, просила очень много.

Министерство, стоящее на страже неразглашения секретов магического мира, с некоторых пор стало главным нарушителем своих законов. Стоило практически любому служащему Министерства появиться в оживленном маггловском месте: в магазине, на площади, на вокзале, – как ему или ей тут же приходила в голову мысль использовать самые заметные и самые несерьезные заклятия. Большинство оправдывалось тем, что им привиделись воскресшие из мертвых Вольдеморт и Беллатрикс Лестранж, в обнимку и с нехорошим выражением лица.

Северус Снейп никогда не любил квиддич. И хотя за последние три года, в которые его пасынок дважды выиграл для родного факультета кубок школы, он стал относиться к квиддичу более тепло, постоянные игры полными составами команд под окном его супружеской спальни его категорически не устраивали. Особенно шокирующим он находил вид бывшего Темного Лорда без майки, с увлечением огуливающего дубиной бладжеры и порой направляющего их в Гарри Поттера, словно по привычке.

орд Вольдеморт, земля ему пухом, как начали теперь говорить Гарри и Драко, чтобы подразнить Гермиону, навел в свое время в волшебном мире такой шухер, что про простого сироту Тома Риддла все давно забыли. Так что потерявшему память Темному Лорду даже не пришлось менять фамилию – просто сразу за парту и учись заново. Можно и без биографии, какая там у приютских биография. А что при виде Тома профессор Флитвик упал под стол, а потом вылетел из-под него шутихой и сразу принял дуэльную позицию – так это с кем на старости лет не бывает. Дедушка просто расшалился.

Лорд Вольдеморт не понимал, что есть на свете участь хуже смерти, хотя виноват в этом был тот же Дамблдор, который в свое время не допустил его к преподаванию. Беда пришла к Темному Лорду сама. В одно зимнее утро в заснеженном албанском лесу появились четверо. Один был похож на Малфоя, другой на Уизли, третий на проклятого Поттера. Четвертая была вообще ни на что не похожа, с ее-то лыжной шапочкой и бобриными зубами. Но Темного Лорда, уже замыслившего темную пакость, засекла именно она.

Люциус Малфой любил антиквариат. Особенно тот, которым спекулировал выжига Борджин – к этому антиквариату надо было еще подобрать ключик. Несколько раз Люциус бывал рад как мальчишка, когда оказывалось, что за такую на самом-то деле уникальную вещь Борджин запросил такую низкую цену. Со старым потрепанным дневником тоже пришлось повозиться, и именно когда Люциус почти его понял, дневник со стола исчез. Люциус перевернул кабинет вверх дном и отлупил Добби. Дневника не было. Люциус отлупил Добби еще раз. Досада не прошла.

Заседание комиссии после первого курса сына Люциус запомнил на всю жизнь. Даже в самых страшных кошмарах он не мог представить себе грязнокровку с Гриффиндора в мантии своего сына, которая будничным тоном сообщает всем, что он для нее просто Драко, а потом еще и рассказывает, как Драко спасал одного из этих предателей Уизли. «Ой, он на меня рассердится…»