Глава 9

– Адмирал, сэр! – Пиетта молодцевато поприветствовали два капитана второго ранга, встретившиеся ему в одном из коридоров “Возмездия”. Он хмуро кивнул и, продолжая свой путь к каюте лорда Вейдера, с неудовольствием подумал – как же быстро распространяются известия по крейсеру, на котором служит почти триста тысяч солдат и офицеров. Не успели Оззеля донести до корабельного морга, как практически весь экипаж, оказывается, уже в курсе того, кого назначили их новым адмиралом.

Ситх только что связался со свежеиспеченным командующим своего “Эскадрона Смерти” и приказал немедленно явиться пред свои очи. Вернее, пред черную маску, вызывающую у Пиетта какой-то инстинктивный ужас еще со времен их первой встречи на “Опустошителе” много лет назад. Тогда он, с повышением переведенный из дремучего захолустья Галактики в имперский флот, как и любой новичок, несколько робел перед своими новыми командирами. Но, столкнувшись пару раз с фигурой в черных доспехах, испытал не робость, а отвратительный, липкий, тошнотворный страх. Именно плохо поддающаяся контролю паника заставила его как можно скорее сбежать – а фактически это было именно что бегство – в Оборонный флот Корусанта. Но прошлое в лице ситха все равно его настигло.

Пиетт, буквально только что присутствовавший при казни Оззеля, с трудом сдерживал нервную дрожь.

Линейный крейсер “Исполнитель”, флагман “Эскадрона Смерти”, в сопровождении девяти “звездных разрушителей” класса “Император” и множества кораблей сопровождения уже довольно долго болтался по разным секторам, ожидая сведений от своих роботов-разведчиков, разлетевшихся по всем уголкам Галактики в поисках баз Альянса. Пока что два донесения, более-менее заслуживавших внимания, оказались пустышкой – спешно прибывший сначала к одной, а потом к другой планете “Эскадрон” вместо ожидаемых повстанцев обнаружил поселения контрабандистов, причем во втором случае – уже довольно давно заброшенные. Настроение лорда Вейдера от этих неудач, ясное дело, отнюдь не улучшилось. Он устроил знатный разнос Оззелю, а тот, в свою очередь, от души намылил шеи капитанам всех входящих в “Эскадрон” “звездных разрушителей”. И пообещал, что если флоту из-за недостоверности полученной информации придется еще хоть раз метаться по всей Галактике как стая минокков, то ответственный за это безобразие все оставшееся до трибунала время проведет на гауптвахте. Если, конечно, останется в живых после личной встречи с Вейдером. В результате донесения роботов-разведчиков стали изучаться чуть ли не под микроскопом и проверяться и перепроверяться по многу раз.

В один далеко не прекрасный день Пиетт сообщил покойному ныне Оззелю об объекте, обнаруженном очередным роботом-разведчиком в системе Хот. Он был уверен, что показав адмиралу фрагмент видеозаписи с изображением подозрительных генераторов посреди бескрайней заснеженной равнины, удостоится только очередного брюзгливого замечания, на которые Оззель, даже не пытавшийся скрывать к нему неприязни, был так горазд. Не сказать о фрагменте Пиетт не мог, хотя на какое-то мгновение у него появилась такая заманчивая идея. Но, во-первых, он прекрасно понимал, что утаивание информации о враге обычно квалифицируется как измена и заканчивается появлением представителей СИБ с наручниками наготове. Во-вторых, видеозапись видел не только он один, но и операторы, внимательно изучающие все донесения от роботов-разведчиков. В-третьих, все данные автоматически дублировались в главный инфоцентр “Эскадрона”; доступ к его базе данных у Пиетта был, но только с правом просмотра, изымать поступающие сведения он все равно не мог. Так что волей-неволей пришлось с тщательно скрываемой неохотой сообщать Оззелю о генераторах.

Как назло, именно в тот день на мостике присутствовал Вейдер, и случилось то, что случилось. Ситх сразу же безапелляционно заявил, что очередная база повстанцев находится именно на Хоте, и приказал “Эскадрону” немедленно туда направляться. Оззель вывел флот из гиперпространства слишком близко от планеты, на которой действительно обосновался Альянс, и практически мгновенно оказался в морге. А “Эскадрон” обзавелся новым адмиралом.

Если бы Пиетт мог заранее представить, к каким результатам приведет его инициативность и добросовестность, то превентивно прикусил бы себе язык с такой силой, чтобы потом не смочь разговаривать как минимум неделю. Но он дал маху и теперь будет вынужден долго расхлебывать многочисленные последствия.

Вообще-то Вейдер поступил несколько странно, выбрав новым адмиралом именно его, как будто во флоте не было других высших офицеров, намного более подходящих на адмиральскую должность. Как, например, заместитель Оззеля вице-адмирал Тодд или контр-адмирал Эрвин. Но Пиетт был уверен, что не последнюю роль тут сыграли те злосчастные рекомендации, данные Таркиным ситху. Остальной комсостав флота о них, естественно, не знал и несколько недоумевал по поводу назначения на адмиральскую должность всего-навсего капитана первого ранга, но в “Эскадроне” никто не осмеливался сомневаться в решениях главнокомандующего.

Пиетту было совершенно не нужно это повышение; в любом другом флоте и в другой ситуации он, пожалуй, был бы и не прочь перескочить сразу через три звания, но только не в “Эскадроне”. Только не на флагмане ситха и не после того, как в его жизни появилась Игнис. Когда твой непосредственный командир, глядя на изображение лорда Вейдера на одном из экранов мостика, вдруг хватается за горло, хрипит и в итоге падает бездыханным – без всяких признаков явного внешнего вмешательства, – а тебя тут же назначают на его место, перед глазами сразу же встают малоприятные версии твоей собственной будущей судьбы. В данный момент повелитель сильно недоволен ошибкой покойного адмирала, и теперь он, Пиетт, обязан расшибиться в лепешку, но оправдать возложенные на него ситхом ожидания. Иначе адмиральская планка с такой же скоростью перейдет к его преемнику, с какой перешла к нему самому от Оззеля. Пиетт, ни на мгновение не забывавший о том, что на другом конце Галактики ждут его возвращения, никак не мог этого допустить.

Подойдя к дежурному посту перед каютой Вейдера, он глубоко вздохнул, мысленно перебрал ответы на вероятные вопросы, которые может задать ему ситх – начиная от степени готовности десанта на Хот с указанием точного количества штурмовиков и шагающих танков, и заканчивая состоянием реакторов и маршевых двигателей флагмана и остальных крейсеров “Эскадрона” – и шагнул к дверям. Спиной он ощущал сочувствующий взгляд дежурного капитана второго ранга – личный состав “Исполнителя” панически боялся своего ситха-главнокомандующего, хотя и прилагал все силы, чтобы не показывать свой страх в его присутствии. Весь экипаж понимал, что руководящие должности на кораблях “Эскадрона” становятся вакантными как-то слишком уж часто. Намного чаще, чем в других имперских флотах.

Пискнул датчик, считывая информацию с кодовых цилиндров, и двери бесшумно раздвинулись. Пиетт нервно облизал пересохшие губы, выпрямил спину и направился к большой черной сфере, расположенной в самом центре пустой каюты. Раз повелителя нигде не было видно, значит он, скорее всего, находится именно в этой сфере, о предназначении которой Пиетт мог только догадываться; прежде он никогда тут не бывал, а те, кто бывал, предпочитали не распространяться о том, что видели. Подойдя на допустимое уставом расстояние к сфере – и, вероятно, к Вейдеру тоже – Пиетт встал по стойке смирно и приготовился ждать. В блестящей черной поверхности он видел отражение своей бледной, испуганной физиономии.

Довольно долго ничего не происходило и ожидание начало затягиваться. Пиетту это не слишком понравилось, но он стоял столбом, не разрешая себе даже переступить с ноги на ногу. Если лорд Вейдер запросто задушил Оззеля, будучи на противоположном от капитанского мостика конце “Исполнителя”, то что ему стоит уловить недовольство своего нового адмирала, который находится от него на расстоянии вытянутой руки? Поэтому замерший по стойке смирно Пиетт изо всех сил старался выдерживать правильный настрой: верность и преданность повелителю и полная готовность немедленно и в точности исполнить все его приказы.

Он не знал, сколько времени прошло, когда верхняя часть сферы наконец плавно поднялась вверх, открыв его взгляду лорда Вейдера, неподвижно сидящего в самом центре. Несмотря на то, что черная маска повелителя не могла абсолютно ничего выразить, Пиетт был уверен, что ситх внимательно его изучает.

– Лорд Вейдер, – он резко поклонился и снова вытянулся по стойке смирно.

– Ну что же, адмирал Фирмус Пиетт, – ситх едва заметно пошевелился, – я только что тщательно изучил ваше личное дело. Причем не только то, которое составили в генеральном штабе, но и то, которое любезно предоставило мне служба имперской безопасности.

Пиетт внутренне вздрогнул. У них есть на него досье? Хотя какая к хаттам разница, СИБ сейчас находится очень и очень далеко, а вот повелитель – прямо перед носом.

– У вас вполне приличный послужной список, – между тем равнодушно продолжал Вейдер. – Успехи в противопиратском флоте Аксилы, прекрасные отзывы из аналитического отдела генштаба, рекомендация Таркина о переводе в действующий флот... Правда, мне не совсем понятны причины, по которым вы в свое время предпочли уйти с “Опустошителя” в Оборонный флот Корусанта, откуда потом и попали в генштаб. Но в данный момент меня это не слишком интересует. Раз я назначил вас адмиралом “Эскадрона”, значит, меня все в этих документах устроило. Но я всегда предпочитаю, – в голосе ситха неожиданно прозвучало нечто такое, от чего у Пиетта натурально зашевелились волосы под форменным кепи, – в дополнение ко всем официальным досье устраивать новым командирам свою собственную проверку. Особенную.

Затянутая в черную кожу рука ситха слегка приподнялась с подлокотника, и Пиетт с ужасом ощутил, как что-то холодное и абсолютно чуждое начинает медленно проникать в его разум. Сообразив, что ситх, скорее всего, собирается с помощь Силы прочитать его мысли, и понимая, что сопротивляться ни в коем случае нельзя, иначе отсюда его прямиком вынесут составлять компанию Оззелю, он принялся старательно представлять себе карту Галактики с изображением возможных маршрутов бегства с Хота повстанческих транспортов – больше в тот момент ему просто ничего на ум не пришло. И прикидывать, как с минимальными перемещениями “Эскадрона” можно быстро блокировать эти направления и не дать кораблям Альянса улизнуть. Думай только об этом и ни о чем больше, судорожно внушал себе Пиетт той небольшой частью рассудка, что была незадействована в его лихорадочных размышлениях.

– Похвально, адмирал, – через минуту ситх слегка наклонил свою жуткую маску. Нечто чужеродное только что убралось вон из разума Пиетта, и он смог слегка расслабиться и перевести дух. – Стараетесь доказать, что действительно заслужили свое повышение. Но в данный момент меня больше интересует не то, как именно вы планируете отлавливать корабли Альянса, а то, о чем не может узнать ни одна служба безопасности, не прибегая, скажем так, к калечащим методам. И чего поэтому не может быть ни в одном официальном досье. Меня интересует ваша суть.

Только не думай о том, что был совсем не рад попасть в “Эскадрон Смерти” и тем более стать его адмиралом, панически пронеслось у Пиетта в голове. Не вспоминай о своем мнении насчет преступного уничтожения Альдераана и о недовольстве имперской политикой. И ни в коем случае, ни за что не смей думать об Игнис. Ни за что! Он не может, просто не должен допустить, чтобы Вейдер получил доступ к его мыслям о ней.

– Та-а-ак, – заинтересованно протянул темный лорд. – Даже не прибегая к помощи Великой Силы, я вижу, что у моего нового адмирала, оказывается есть что-то, что он предпочитает скрывать.

– Н-нет... Ни в коем случае, милорд! Ничего такого, – обреченно выдавил Пиетт, мысленно проклиная свою неспособность сохранять бесстрастное выражение лица в любой, даже самой безвыходной ситуации. Он сообразил, что ситх, даже не используя свои необъяснимые и жуткие методы, уже многое понял только лишь по его мимике. Что долго избегать нежелательных мыслей он не сможет и скоро Вейдер будет знать его лучше, чем он сам. – Это... всего лишь кое-что личное.

– Тогда сейчас мы и проверим, так ли это на самом деле, – ситх слегка повысил голос, и одновременно в разум Пиетта снова вломилось то же холодное и чуждое, что и прежде. Уже не заботясь о том, как его действия может истолковать повелитель, Пиетт стиснул зубы и инстинктивно представил себе толстую дюрасталевую плиту в том месте, где находились все его драгоценные воспоминания об Игнис. Он чувствовал, как с виска у него медленно стекает капля холодного пота, и изо всех сил старался не дать мысленному барьеру утоньшиться и исчезнуть.

– Вот как? – холод в голосе Вейдера был сопоставим с температурой пространства, сквозь которое несся “Исполнитель”. – А это уже действительно любопытно.

Тяжело дышащий Пиетт успел заметить, как ситх подался вперед – и то холодное, что рыскало по его разуму, скачком превратилось в бушующий ураган чудовищной силы.

Пиетт вскрикнул и схватился за голову. Перед глазами поплыли разноцветные круги, каюта повелителя и сам Вейдер стали стремительно превращаться в размытое пятно. В висках словно застучала тысяча огромных молотов, желающих пробить дыру в его несчастном мозгу. Холод растекался по всему телу, заставляя трястись и корчиться, словно в лихорадке. А ледяная буря медленно и неотвратимо приближалась к той самой воображаемой дюрасталевой плите, за которой он так тщательно прятал свои самые крамольные мысли и самые сокровенные и дорогие воспоминания.

– Не пытайтесь сопротивляться, адмирал, – словно из тумана донесся до него ледяной голос Вейдера. – Если у вас сейчас случится кровоизлияние в мозг, придется снова подбирать нового командующего флотом, а у меня слишком много неотложных дел, чтобы снова тратить на это свое время.

Ответить Пиетт не мог. Все его силы - вернее, уже их жалкие остатки, - уходили на то, чтобы не дать жуткой буре прорваться к самому сокровенному. Он сдавленно застонал, чувствуя, что его сопротивление вот-вот будет сломлено, и не ошибся.

Еще одним скачком буря в его мозгу превратилась в нечто ужасное, непередаваемое обычными словами; много позже, уже у себя в каюте, придя в себя, Пиетт смог подобрать подходящее сравнение. Если изменить температуру протуберанца звезды с нескольких десятков тысяч градусов на ту же, но со знаком минус, получится нечто приблизительно похожее на то, что устроил с его разумом Вейдер. А еще он вспомнил, как в аксиланском противопиратском флоте, когда они захватывали преследуемые корабли, всегда приходилось с боем прорываться внутрь. Люки, наглухо задраенные обороняющимися до последнего контрабандистами, легко вскрывались направленным взрывом; толстенные дюрасталевые плиты, словно пушинки, с огромной силой отбрасывало в коридоры пиратских кораблей. Нечто очень похожее он испытал, когда ледяной ураган с поразительной легкостью смел все его мысленные заслоны. Но все это он смог сообразить уже потом.

В тот момент, когда Вейдер играючи сломал его сопротивление, мерцающие за обзорным экраном звезды, стены каюты, сидящий в центре черной сферы повелитель – все исчезло, поглощенное чудовищным напором невыносимой ледяной тьмы; Пиетт смутно услышал собственный вскрик, понял, что у него подкашиваются ноги, и отключился.

Через какое-то время, когда к нему более-менее вернулась способность воспринимать окружающее, он сообразил, что каким-то чудом смог удержаться от окончательного позорного падения на пол и теперь стоит на четвереньках, упираясь обеими руками в дюрасталевый пол. На идеально чистой поверхности которого почему-то множились непонятные темно-красные пятна. Бушующий в его голове ураган резко стих, и Пиетт почувствовал, что Вейдер спокойно препарировал его разум, вывернул наизнанку и теперь с равнодушным любопытством изучает, словно какой-то ученый – очень редкую тойдарианскую букашку.

Тяжело дыша и судорожно сглатывая, чтобы подавить накатывающую тошноту, он осторожно выпрямился и понял, что подняться с колен пока не сможет – ноги элементарно не будут его держать. От слабости сильно кружилась голова; Пиетт ощутил на губах соленый привкус, растерянно опустил глаза вниз и с запозданием сообразил, что капли на дюрасталевом полу – его собственная кровь. Трясущимися непослушными руками он торопливо достал платок, прижал к носу и только потом осмелился взглянуть прямо на Вейдера.

Тот сидел неподвижно, и только ритмичный хриплый свист респиратора доказывал, что перед ним не закованная в черную броню статуя, а живое... существо. В том, что Вейдер – человек, Пиетт и раньше частенько сомневался, но теперь был уверен на все сто процентов: командующий “Эскадроном Смерти” – настоящее чудовище.

– Встаньте, адмирал, – неожиданно прозвучал тяжелый бас.

Пиетт послушно попытался было подняться, но колени все еще подгибались. Внезапно что-то невидимое схватило его за воротник мундира и с силой вздернуло вверх. Он пошатнулся, с трудом восстановил равновесие и отчаянно принялся молить всех богов, в которых до сих пор не слишком-то и верил, не дать ему потерять сознание. Потому что тогда-то он уже точно вряд ли очнется.

– Я ведь предупреждал, чтобы вы не сопротивлялись. Мне еще повезло, что вы остались живы. Не придется срочно искать себе очередного командующего, – черная фигура слегка изменила позу. – И кстати, сколько же интересного, оказывается, таят ваши мысли, адмирал.

– Д-да, милорд? – заставил себя выдавить Пиетт, все еще прижимающий к носу скомканный окровавленный платок. Он ни капли не сомневался в том, что Вейдер узнал все, и просто ждал, когда же на его горле сомкнется невидимая удушающая хватка.

– Я не предполагал, что вы так резко осуждаете уничтожение Альдераана. И тем более оказался крайне удивлен вашим мнением насчет, скажем так, методов действия нашей великой Империи. Идеальному офицеру не полагается ни секунды сомневаться в действиях государства, которому он так давно служит.

Если хотите меня задушить, то давайте прямо сейчас, с тоской подумал Пиетт. Только не тяните, а то я вот-вот сдохну самостоятельно, от разрыва сердца.

– В принципе, дальше я должен поступить следующим образом: либо немедленно вызвать сюда представителей СИБ, либо лично отправить вас под арест за предательство имперских идеалов. Вряд ли целесообразно и дальше допускать, чтобы одним из лучших и мощных флотов Империи командовал человек с подобными крамольными мыслями в голове. Хотя есть еще один выход, адмирал – мне просто надо уничтожить вас прямо здесь и тем самым решить все проблемы, – в голосе Вейдера Пиетту почудилось нечто похожее на насмешку. – Но я решил пока что воздержаться от всех этих вариантов, потому что не люблю попусту разбрасываться ценными кадрами. Я готов простить вам мысли об Альдераане и Империи в обмен на дальнейшую верную службу. Как вы на это смотрите, адмирал?

– Конечно, милорд. Благодарю! – Пиетт низко поклонился и чуть было не потерял равновесие от резкого приступа головокружения. – Я сделаю все ради Империи!

– А чем вы собираетесь гарантировать свое рвение?

Пиетт нервно сглотнул. Какие еще гарантии? Наверное, он еще не до конца пришел в себя, потому что никак не может сообразить, чего ситх от него хочет.

– Простите, милорд? – осмелился спросить он.

– Скажем так. Вы будете прикладывать все усилия для того, чтобы все мои приказы исполнялись буквально, тщательно и точно в установленный срок. Не только лично вами, но и всеми вашими подчиненными. И только в таком случае... – Вейдер сделал многозначительную паузу, от которой у Пиетта чуть было не остановилось сердце, – вашей возлюбленной, которая служит на Фондоре в Департаменте военных исследований, ничего не будет угрожать.

Такого удара Пиетт выдержать не смог и пошатнулся. Значит, несмотря на все его старания, Вейдер смог-таки добраться до его воспоминаний об Игнис.

– Она... – черная маска слегка наклонилась, словно Вейдер к чему-то прислушивался, – ведь приходится какой-то родней нашему героическому покойному гранд-моффу Таркину?

– Мой повелитель, прошу вас, – теперь Пиетт уже сознательно опустился на колени. – Я сделаю все, что вы прикажете. Что угодно! Только умоляю, не трогайте ее!

– Все будет зависеть только и исключительно от вас, адмирал, – ситх еле заметно пожал плечами, покрытыми черной блестящей броней. – Будете стараться как следует – и ее безопасности ничего не будет угрожать. Но если вы меня когда-либо подведете, можете твердо быть уверены в одном – лично вы умрете относительно быстро. Я задушу вас, как легко задушил до этого очень многих, включая и твердолобого идиота Оззеля. Но, умирая, вы будете знать, что та, о которой вы столько думаете и по которой так сильно скучаете, перед смертью испытает долгие, ужасные, невыносимые мучения. Полагаю, теперь мы с вами договорились?

– Да, мой повелитель, – еле слышно прошептал окончательно раздавленный Пиетт.

– Тогда можете возвращаться к исполнению своих прямых обязанностей, адмирал.

И черная сфера плавно закрылась, словно и не было этой ужасной сцены.

Пиетт, весь дрожа, еще с минуту продолжал стоять на коленях. Потом с трудом поднялся и, как сомнамбула, медленно поплелся к выходу.

Когда он оказался за дверями каюты повелителя, первое, что бросилось ему в глаза – совершенно круглые от ужаса глаза дежурного капитана.

– С-сэр... Может, мне срочно вызвать медиков? – проблеял тот, бледнея прямо на глазах.

Как же я сейчас выгляжу, подумал Пиетт, бессильно прислоняясь к ближайшей переборке, если мой вид производит на окружающих такое ужасающее впечатление?

– Сэр? – повторил капитан уже чуть более уверенным голосом. – Вызвать медиков?

– Никого не надо звать, – прошелестел Пиетт, стягивая испачканные кровью перчатки и бросая их на пол вместе с испорченным платком. – Со мной все в порядке. Уберите это и покажите, где тут поблизости можно... привести себя в порядок.

– Прошу сюда, адмирал, сэр! – окончательно взявший себя в руки капитан зачем-то отдал ему честь и проводил к ближайшему освежителю.

Заблокировав дверь, Пиетт на подгибающихся ногах подошел к зеркалу и с опаской в него заглянул. Неудивительно, хмыкнул он про себя, что мой вид оказал на несчастного дежурного такое сильное впечатление – лицо белое, как снег, глаза безумные, зрачки сильно расширены, а губы и подбородок измазаны кровью. Сколько слухов завтра – нет, даже через стандартный час – будет ходить по “Исполнителю”! Надо проследить, чтобы капитан не распускал язык; разве экипаж сможет уважать адмирала флота, который после простого вызова к главнокомандующему так позорно и жалко выглядит? Тем более что ему скоро координировать действия “звездных разрушителей”, высаживающих десант на Хот, и перешептывания за спиной ему совсем не нужны.

Умывшись и приведя себя в более-менее нормальный вид, от которого не будут шарахаться все встречные, Пиетт внимательно посмотрел в глаза собственному отражению и сказал себе: у меня в жизни теперь осталась только одна-единственная цель – не подвести Вейдера. Даже если тот прикажет ему отправиться к Корусанту и начать выполнение директивы “База-Дельта-Ноль”, он без колебаний выполнит этот приказ. Он выполнит вообще все, что придумает и прикажет ситх, даже если придется лично перерезать кому-то горло собственной адмиральской планкой. Вейдер не оставил ему никакого выбора. Теперь, когда на одной чаше весов лежит жизнь Игнис, ему абсолютно все равно, кто или что окажется на другой.

– Капитан, – сухо сказал Пиетт, выходя в коридор. – Надеюсь, вы не собираетесь никому сообщать об этом... незначительном инциденте?

Тот вытянулся в струнку:

– Никак нет, адмирал!

– Ваша фамилия?

– Бретт, сэр!

– Ну вот и отлично, капитан Бретт. Держите язык за зубами, иначе гауптвахта станет вашим домом очень и очень надолго. Теперь можете возвращаться на свой пост.

Пиетт проследил, как дежурный послушно заворачивает за угол, по направлению к каюте Вейдера, и прикинул, что ему делать дальше. Головокружение и тошнота прошли, как ни удивительно, довольно быстро и физически он чувствовал себя относительно неплохо, не считая некоторой слабости в ногах и тяжести в районе затылка. Но вот морально...

На его шее теперь висит командование “Эскадроном”, что, в принципе, не так уж и пугает – в аксиланском противопиратском флоте было достаточно времени для практики, а в в теории он вполне поднаторел за годы, проведенные в генштабе. Так что с командованием флотом он справится, скорее всего, без каких-то особых проблем. Но что делать с угрозой Вейдера, касающейся его Игнис?!

Пиетт медленно направился к своей каюте и по дороге стал лихорадочно перебирать различные варианты.

Уйти из Департамента военных исследований Игнис не сможет; в уставе – который он на досуге несколько раз изучил от корки до корки – четко написано, что когда Империя находится в состоянии войны, служащие любых подразделений армии и флота не имеют права увольняться или подавать рапорты о переводе по собственному желанию. Так что Игнис не сможет попросить перевести ее куда-нибудь на периферию, на никому не нужную, например, Фелуцию – подальше от возможных исполнителей Вейдеровских приказов. Сам он де-юре не имеет права отдавать подобные приказы – Департамент военных исследований подчиняется отнюдь не флоту. Вариант с дезертирством они отмели еще давным-давно.

Остается только один выход – он должен как-то ее предупредить, чтобы она постоянно была начеку. Эмпатия эмпатией, но выполнять приказ Вейдера могут внезапно явиться совсем незнакомые ей люди, о намерениях которых она заранее знать не будет. И у нее попросту может не быть времени, чтобы немедленно отреагировать. А он, в свою очередь, может не успеть предупредить ее после того, как в чем-то провинится перед Вейдером и тот его уничтожит. Значит, Игнис нужно будет всегда и везде ходить с оружием и постоянно просчитывать возможные пути немедленного бегства. Вот и все. Отсюда он больше ничем ей помочь не сможет. Кроме как собственным рвением и старанием.

Словно в тумане добравшись до своей каюты и совершенно не запомнив, кого встретил по дороге, Пиетт сразу же сел к столу, открыл деку и стал сочинять срочное предупреждение для Игнис. Первый вариант настолько явно отдавал тщательно замаскированной паникой, что она, прочитав его, наверняка бы перепугалась и наломала дров. Так что Пиетт немедленно удалил неудачное письмо и крепко задумался. Ему надо соблюсти баланс в тексте таким образом, чтобы не слишком ее напугать, но заставить проявлять постоянную бдительность и все время быть начеку. Стерев еще две неудачные версии, неоднократно помянув про себя ситхов, покойного Таркина, “Эскадрон” и Империю в целом всеми ему известными нехорошими словами и наконец добившись относительно приемлемого требуемого результата, Пиетт отправил письмо по своему личному каналу с пометкой “сверхсрочно”. И только потом смог слегка, совсем чуть-чуть успокоиться. В конце концов пока что ничего ужасного не случилось, сказал он себе. И не случится, потому что он расшибется в лепешку и угробит любое количество и подчиненных, и повстанцев, но не допустит ничего такого, что Вейдер может истолковать как промашку или ошибку. Надо будет устроить второй Лаактиен? Он без малейшего колебания его устроит. И второй, и третий, и десятый.

Пиетт достал из ящика стола флакон со стимулятором, бросил под язык крошечный шарик, прикрыл глаза и ощутил, как быстро проясняется в голове и непонятно откуда появляются свежие силы. Он раньше никогда не прибегал к подобным средствам, хотя они, не будучи наркотическими средствами, давно входили в стандартный набор любой флотской или армейской аптечки. Потому что всегда полагал, что с любыми своими проблемами прекрасно справится сам. Но Вейдеровский ультиматум был не просто проблемой – он был ужасной, чудовищной катастрофой, и чтобы избежать ее жутких возможных последствий, он не погнушается никакими средствами. Нужно будет подстегивать свой организм, чтобы на все сто процентов соответствовать занимаемой должности – он будет принимать стимулятор столько, сколько окажется необходимым, не считаясь с нанесенным на флакон предупреждением не превышать суточную дозу в пять штук.

Ну а теперь, когда чудо имперской медицинско-химической мысли подействовало, ему срочно надо на мостик. Пора начинать координировать высадку десанта на Хот.

Продолжение следует