Глава четвертая. Дарственная на Вселенную.

Я подарю тебе свою Вселенную,
Когда губами уст твоих коснусь...
(с) Nai_ive



- Кот?! – ахнул я
- Привет, Данэль. Угостишь кофе?- нахально улыбнулся Кот, оттесняя меня из дверного проема и входя в коридор
- У меня нету, –тупо проблеял я, глядя как он тонкими крепкими пальцами расстегивает тугие большие пуговицы пальто.
- У меня есть- улыбнулся он, поднимая с пола принесенный бумажный пакет и вручая его мне. Я заглянул внутрь – явно не покупная банка с кофе – я имею в виду настоящий кофе, зернами, а не растворимую лабуду – пирожные, красивые, словно на картинке, еще что-то…
- Зачем это?
- Хочу. –просто ответил он. Я передернул плечами, пытаясь сократить объем мата в мыслях.

Кот привычно, будто бы жить у меня было его любимым хобби с раннего детства, нашел кухню, сел высокий стул, какие часто стоят в барах, закурил.
Я налил воды в кофейный аппарат, засыпал в его нутро кофе, выложил на блюдо пирожные. Неловко опустился на подоконник, едва не уронив одинокий кактус с глазками, на нем стоящий.

Пиздец. Я попал.

Окно распахнулось, но я даже не замечал снежинок, ложащихся на мои обнаженные плечи. И только когда Кот встал и укрыл мои плечи принесенным одеялом, я вздрогнул и очнулся.

Мой кокон. В его руках.

Моя Вселенная, мой личный, уютный, защищенный мирок…

В его руках.

Глава пятая. Многоликий.

Потом началась бесконечная кутерьма. Я будто бы знал трех разных Котов.

Первый вызывающий во мне влюбленную ненависть, приходил вечером, будто усталый муж к любящей жене, разговаривал со мной, давал деньги со словами «Купишь себе что-нибудь», вел себя как друг.

Второй, был самым ужасным. Я его боялся.
Он врывался в мой дом, без объяснений трахал- так грубо, как только мог. Используя вместо смазки слюну, нарочно причиняя неистовую боль, избивая, если я осмеливался оказывать сопротивление, разрывая меня, присоединяя к немаленькому члену пальцы, кусая, оставляя царапины и синяки. Заставляя меня задыхаться: от слез, от боли, от унижения. Проникая глубоко, нещадно, пошло. Я понимал, что он трахает не меня, а кого-то бесконечно далекого от теперь уже НАШЕГО кокона. Что он не видит слез на моих глазах, не слышит хриплого сорванного голоса, не замечает запаха крови, считая ее лишь дополнительной смазкой.
Потом он пошло, будто последней портовой бляди, бросал мне тугую пачку денег перед лицом и бросал- зареванного, зачастую так и не получившего разрядки, всего в крови, слезах и сперме, задыхающегося. Я лишь вздрагивал от хлопка двери.

Но был и третий. Заставляющий меня испытывать ненавистную и ненавидящую любовь.
Он приходил когда я спал, бережно подхватывал кокон со мной на руки и, мягко покачивая, начинал намурлыкивать хрипло и тихо какую-нибудь песню. Когда я просыпался, он обнимал меня, целовал- теплого и заспанного, тонко чувствуя мое желание, начинал ласкать. Нежно, трепетно.
Спускаясь и поднимаясь прибоем поцелуев, долго растягивая, смакуя каждую секунду удовольствия.
Когда все заканчивалось, он обнимал меня, особенно маленького и беззащитного в эти моменты, и закутывался вместе со мной в тугой, жаркий кокон моего одеяла.

Наш кокон.



Так продолжалось несколько недель. А потом Кот вдруг пропал. Практически сразу у меня закончились деньги, а в доме стало как-то особенно пусто.

Юки, практически единственный мой друг, который был в курсе всего, творящегося в моей жизни, едва я позвонил, отправил меня к Милену.

То есть на работу.

Меня тут же подхватил очередной клиент, запихнул в темную комнатку, толкнул на кровать.

Наушник. Тело отдать на растерзание- всегда, а душу спрятать за доспехом из музыки.

Грубые и мощные равномерные толчки, рыдания скрипки в ухе, темнота, низкий и уже почти ненавистный шепот.

Он положил ладонь мне на член, стал мягко скользить по оголенной плоти шероховатой, чуть влажной рукой. Я сжал зубы, припал на локти, глубоко и страстно застонал. Все-таки Кота не было слишком долго, наверное.

Духота и влажность. Секс-это погода в тайге.

Я закричал от удовольствия и, подавшись назад, навстречу проникающей в меня плоти, зашелся в оргазме. Выскользнув из меня и тут же заменив член пальцами, нарочито грубо задевающими простату, мой «клиент» - Лило, которого мы всегда звали Кроликом за раскосые и красновато-карие глаза- кончил мне на спину. Со странным, замирающим удовольствием я почувствовал, как он отстраняется и ложится рядом.
Думая о Коте я наклонился и поцеловал его в губы, медленно понимая, что в комнате слишком светло уже несколько минут.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как хлопнувшая дверь режет луч света из коридора.
Высвободившись из цепких пальцев Лило - Кролика, я, голый и весь в сперме, выбежал в коридор. Не обращая внимания на похотливые взгляды окружающих, сбежал по лестнице вниз.

И увидел спину Кота, с разметавшимися по ней длинными волосами.

Опустошенный, я вернулся в номер. Кролик принимал душ в совмещенной с комнатой ванной. Я обтерся влажными салфетками, оделся, взял с тумбочки положенный гонорар и, не пересчитывая, сунул в задний карман джинс.

Заставив мозг перестать думать, я спустился вниз по улице, к тому месту, где привык ловить такси. Сел на скамейку.
Рядом со мной стояла стеклянная банка. Маленькая, из-под джема или чего-то такого, без этикетки. Внутри лежал необыкновенной красоты бутон красной розы. На нем сидела огромная, невероятно красивая бабочка, лениво машущая крылышками. Вылететь насекомому мешал накрученный на горлышко белоснежный платок.

Я взял банку в руку. Теплая, как будто ее только что вынули из-за пазухи.


Спрятав ее в нагрудный карман рубашки, я поднялся со скамейки и проголосовал проезжающей мимо тачке.