Меркантильный вопрос бессребреника Васятки я замял для ясности, так же, как и уяснил для себя, что толкового ответа по поводу существа, находящегося сейчас в моем номере, я не получу.

— Славочка, ну, я же не виноват, что все, особенно русские, так ее и называют — Белочка. Она очень хорошая, душевная такая и деловитая. Обо всех готова позаботиться, мне так вообще давно стала второй матерью. Даже не знаю, как бы я без нее обходился, особенно, когда тоска по Родине накатывает и под этим делом, — заныл Васек. — Вот только к любовникам моим плохо относится, говорит, все время не тех выбираю. Ревнует, что ли, сам никак понять не могу. Как только кого-нибудь притащу домой, так сразу шасть из квартиры и носу туда не кажет, пока мы не разругаемся. А последний мой и вправду подонком оказался, как в воду глядела. Обобрал меня до копейки и смылся однажды утром под предлогом похода за сигаретами. Он скрипач у меня был. Только тапочки его и остались. До сих пор храню. Как думаешь, может, вернется? Так точно у вас нет трехсот евро?

— Ну, если скрипач, то только, когда гравицаппу свистнет. Так ты чего, один сейчас? — перевел стрелки я, старательно отходя от темы лишних денег. Дело заключалось не в том, что у нас с Костюней не было этих трехсот евро, но тратить такие средства на непонятный сюрприз я совсем не собирался, тем более под окончание поездки. Да и честно говоря, все мои мысли были заняты тем, что же произошло с другом. Картинка никак не билась, и теперь оставалось лишь действовать путем решения проблем по мере их поступления.

— Ага, один. Совсем один как перст. У меня уже полгода никого нет. Все сам, своими руками, — пригорюнился на секунду Васятка, а потом спохватился. — Славочка, мы ж приехали уже, а с таксистом переругаться забыл.

— А это еще зачем? — опешил я.

В заграничных поездках услугами таксистов я старался не пользоваться и если уж и прибегал к ним, то только в крайних случаях, и заказывал машины всегда заранее и у проверенных друзьями и попутчиками компаний. Можно сколько угодно спорить о том, жители каких стран в мире наиболее склонны к аферам. Но, по мне, так профессия «бомбилы» интернациональна. И цена услуг сочиняется в большинстве случаев на ходу с учетом специфики клиентов.

Насчет же Испании меня предупредили особенно. Один мой знакомый, путешествующий самостоятельно по Барселоне, попух там по полной. Он договорился с водителем, что тот отвезет его из аэропорта за установленный прейскурант в пятнадцать евро. А когда знакомый уже сел в машину, то сообразил, что у него с собой только крупные купюры.
Во время расчёта он протянул водиле пятьдесят евро, отвлекся на телефонной звонок, а потом его пригвоздил к креслу вопль лихача: «Сэр, вы должны мне еще пять евро». «Как? Я же дал вам полсотни», — охренел знакомый. «Ничего подобного. Вы дали мне только десять. Полиция!» — заорал водила. Сей проделанный фокус объяснялся довольно просто. Купюры в пятьдесят и десять евро печатают на бумаге сходных бледновато-оранжевых и розовых оттенков.

— Ты бывал когда-нибудь на восточных рынках? — хитро прищурился Васятка. — Сейчас я тебя научу общаться с таксистами.

— Ну?

— Так вот. Если на восточных рынках не торговаться, то тебя как клиента уважать не будут и дрянь какую-нибудь впоследствии подсунут. Вот и здесь тоже самое. Сейчас мы покричим друг на друга, я скажу, что у него салон грязный, и он на вызов на пять минут опоздал. А он мне ответит, что гнал выше разрешенной скорости, и ему обратно порожняком пилить. Потом, глядишь, нам и десятку евро скинет. Это, понимаешь, такой процесс получения взаимного удовольствия во время торга. Ты мне, я тебе. Короче, если здесь не торговаться, то точно обязательно обманут.

— Понятно, — крякнул я, припоминая историю, ходящую у нас в семье как анекдот. — Вот наша золовка торговаться умеет. Ей за сто рублей товар предложили, а она до двухсот скостила. И не вздумай свалить, из-под земли достану.

В итоге Васютку я оставил разбираться с водилой, а сам ломанулся в гостиницу, чтобы быстрее уже получить ответы на все свои вопросы.

А на ресепшн меня окликнула на русском… высокая крупная девушка, действительно внешне очень похожая на дона Бэзила. Различия между братом и сестрой, конечно же, были, но неочевидные для человека в состоянии Костюни. Сходство же довершали светлые волосы одной длины и большие, видимо, «семейные» синие глаза.

— Привет, кажется, ты Славочка. Твой друг немного перебрал с алкоголем, и я уложила его спать, — улыбнулась она. — Утром могу дать аспирин. Васятка, стервец, смотался уже обратно в город?

— А, ты, значит, Белка, — тупо выпалил я, представляя, какой бред несу со стороны. — Нет, с таксистом еще ругается. А потом будем вместе объясняться.

— Ну, ко мне можно и так обращаться. На самом деле меня Белла зовут, от Изабеллы. Исабель, по-местному. Вот ваши и называют — Белочка, — расхохоталась она, — но твой друг, как только увидел меня и услышал имя, сразу в ступор впал. Подумаешь, человек расслабился немного и не в форме. Так зачем же на рожон лезть, особенно если Васятка уже напрячь вас успел. Нас и в детстве чужие часто путали, у меня тогда стрижка короткая под парня была. Да и специально мы одинаковые вещи носили. Развлекались так, знаешь.

— Я смотрю, с тех пор привычки не особо изменились, — хмыкнул я, оглядывая Беллу. На ней были те самые джинсы, в которых, по-моему, в первый день нас встречал Васютка, и мужская рубашка, с видимым через ткань телесным лифчиком. Как иногда это встречается у высоких девушек, размер груди у Беллы не превышал единичку, а сама фигура выглядела спортивной и накаченной, без выраженных женских прелестей. Видимо, в детстве сестра нашего гида много занималась спортом, и, скорее всего, какой-нибудь чудовищной для женского организма разновидностью, типа толкания ядра или прыжков в высоту.

Белла быстро перехватила мой изучающий взгляд и тоже скривилась.

— Ну я ж говорю — стервец. Это Вася уговорил надеть эти тряпки сегодня, уж не буду рассказывать, как он развел меня, — нахмурилась она. — Теперь я, кажется, начинаю понимать, что произошло. Твой друг чуть с ума не сошел, когда я появилась в номере. Обращался ко мне как к мужчине, хотя, впрочем, и угостил галантно тушенкой. А я ее сто лет не пробовала, вот и не стала отказываться.

— Кто — стервец? — просунулась в проем взлохмаченная после объяснений с таксистом голова Васютки. — Сестренка, отлично выглядишь. Просто цветешь и пахнешь, вот если бы ты еще взяла мой парфюм, как я тебе советовал… Так, если я никому больше не нужен, тогда я побег, переночую в пустующем номере.

— Стоять! — заорали мы разом с Беллой, а сестренка шустро метнулась из-за администраторской стойки в сторону братца и прытко схватила его за ухо, что проделать у нее получилось с легкостью, благодаря одинаковому росту. — Гад, опять людям морочишь голову с моей помощью! Васька, я тебя как облупленного знаю, чего ты снова затеял?! Сколько раз я тебе говорила, не связывайся с женатыми мужиками, а ты опять за свое! И еще меня впутываешь в свои интриги мадридского двора! Оденься, значит, Беллочка, в мои шмотки. Перс один нарисовался, проходу не дает, а у него друг официальный. Ну, как разглядит, что я не мужик, а баба, так сразу и отвянет?! Вась, ты меня за идиотку держал, я вижу теперь, какой это друг. Очень приличный мальчик, и по номеру видно, что не живут они вместе.

— Что, Вась, Костя тебе проходу не дает? Это в каком месте? — взвинтился снова я. — Ты чего сестре напридумывал?!

— Да ты что, Беллочка. Не так все было. Не верь ей, Славочка, — затараторил Васютка, а потом понесся допаливать всеобщую поляну под чистый корень, — да откуда я мог знать, что нас сегодня со Славой в гей-кафе арестуют, чтобы все это подстроить специально. А тебя, Белл, между прочим, кто прикрыл с тем испанцем е*тым? Представляешь, Славик, как увидел ее, так сразу головой и отъехал. Говорит: либо женюсь, либо жизни лишу. Вот и пришлось мне на свидание переться под ее видом. Ну, а как член между ног тот идиот нащупал, мой, между прочим, так вся страсть и завяла помидорной лозой. А я вас всех просто познакомить хотел. Ну, может, и оригинальным способом. Нам же чем больше народу будем, тем дешевле выйдет поехать. А там, Славочка, знаешь, как здорово. Если вы не были в Барселоне и там-то, считай, и Испанию не видели. Вот и поехали бы почти семейным кругом. Помнишь, Бэл, как мы с тобой об этом мечтали? Да и Костюня так шугаться не станет, если поблизости женщина будет. А ты бы, Славик, мог бы потом с гордостью рассказывать всем, что провел там почти весь отпуск.

— Там — это где? — устало рухнул я на кожаный диван в гостиничном холле, понимая, что фонтан Васька не заткнуть ничем и с удивлением наблюдая за необычной процессией, нарисовавшейся на входе. В руках только что приехавших молодых людей были необычные яркие костюмы в чехлах, а сами они двигались очень грациозно и изящно, как будто были танцовщиками. Отмерла от их вида и Беллочка.

— Так, мальчики, мне надо срочно заняться размещением новых гостей. Славочка, ты же придешь завтра на испанский вечер? Считай, что я лично приглашаю тебя и Костика, — прокричала впопыхах она, возвращаясь рысью за администраторскую стойку.

А воспользовавшийся моментом и рабочей запарой сестры Васек уже пристроился на диване рядом со мной.

— Там — это Ибица. Самый тусовочный остров мира, где действует лишь два закона — любовь и вечная молодость. Славочка, ты бы хотел съездить туда? От Майорки до нее на пароме всего лишь два часа плаванья.

— Это на Ибицу-то?! — скосил я на Васютку мгновенно проснувшиеся и позеленевшие глаза. — Да ладно! Ты гонишь.

— Ну, почему же. Вот поэтому, и я интересовался, есть ли у вас дополнительные триста евро. Как говорится, если можно купить за деньги мечту, то это тот самый случай.

Други, увидеть своими глазами легендарную Мекку современной танцевальной музыки и попасть в золотой рай лучших клубов Европы я мечтал еще со школьной скамьи. Это потом появились всякие там рэперские-тимататушные Сент-Тропе, олигархические Портофино, слизанный с западных аналогов бюджетно-палаточный Казантип и т. д. У нас же на всех была тогда только одна Ибица. И оказаться на этом острове мог либо сын миллионера, либо дитя тех, о ком впоследствии сказали: «Если ты чего-то спер, значит, ты — девелопер». Короче, приехать туда в моем нищем детстве и не обремененном деньгами студенчестве было также невозможно, как попасть большинству из нас сейчас на Марс.

И после этого спрашивается: хотел ли я, черт возьми, на Ибицу?

Елки-метелки, да так, что был готов бежать к парому хоть прямо из гостиницы.