Марго старательно выводила в тетради очередное имя, да так, что рука у нее быстро уставала, и она плаксиво выпячивала свои маленькие губы. Лайт все время находился рядом, лишь однажды покинув ее по своим «таинственным делам», как это называла сама Марго.
— Мне уже почти некого записывать, — пожаловалась она вдруг Лайту. – Имена уже почти кончились.
— Но не забывай, что кроме твоих недругов есть еще куча всяких ужасных людей, — напомнил Лайт.

— Эта девчонка просто безумна, — Эл ходил из стороны в сторону. – Она убила столько людей… Интересно знать, задумывалась ли она вообще над тем, что делала?
— Я подготовила список семей, которые как мне кажется, не очень благополучные, — Ната подошла к нему и показала вполне такой большой список фамилий и имен. – Это бедные семьи, пьющие, а еще те, где присутствует деспотизм.
— А откуда ты все это знаешь? Мне просто нужно точно знать, что все это – истинные факты.

Ната и Эл шли по мокрой улице и ели мороженое. Ната взяла себе клубничное, а Эл фисташковое. Сейчас они решили отложить все раздумия о новом Кире хотя бы до вечера и развеяться немного на свежем воздухе. Мимо проходили самые разные люди — смешные и грустные, красивые и не очень. Ната рассматривала лица внимательно — вдруг найдется подходящее для нового рисунка?

Что я подумал, когда впервые рассмотрел ее как следует? Я даже и не знаю, как это описать. Да, она казалась мне очень интересной — ее необычная внешность была для меня чем-то новым, таких девушек я видел лишь на картинках и по телевизору. Огненные волосы, очень длинные, глаза зеленые, немного больше, чем нужно, хотя я и не видел в этом изъяна — даже наоборот.

Я Л. Это моя история. История, в которой я умер.
Меня убила синигами Рэм по плану Киры.
Я начал расследование еще в Лос-Анджелесе, заинтересовавшись этим делом, как никакими другими до этого. Я с самого начала знал, что оно будет сложным. Но я решился на это. И это дело стоило мне жизни.

— Эл! Вставай! — шептала Ната ему на ухо. — Ну, вставай же!
— Думаю, что нужно будить немного по-другому, — подметил Рюук. Он подошел к спящему Элу, прокашлялся и заорал: Вставай!!!
Тот мигом открыл глаза, да еще в придачу с жутким ором упал на пол со стула. Рюук довольно захохотал, а Ната хмуро уставилась на синигами. Она подошла к Элу и помогла ему встать.

Часы тихо тикали, время тянулось от скуки. Ната лежала на кровати, глядя в потолок и думала обо всем, что ее сейчас тревожило.
Убийца людей не давал ей покоя, потому что ей казалось, что она виновата во всех смертях больше всех и ей хотелось все свои ошибки исправить. Но с чего начать?

Ната собиралась домой после музыкалки. В здании не было почти никого — только горстка людей, которые все еще не боятся выходить на улицу. Все уже друг другу наболтали, что все дело в жуткой эпидемии, страшный вирус ходит по городам. Какой же это бред! Все новости передаются как в игре сломаный телефон — информация искажается до неузнаваемости, становится огромным комом сплетен и слухов, сшибая все на своем пути. Люди до ужаса странные создания...

Часы тихо тикали в комнате, стояла мертвая тишина. Лишь за окном шумел ветер и трепал бедную березку, которая росла напротив окна комнаты Марго. Небо было темное, скорее всего ночью будет снег, а на утро все станет белым вокруг, что даже глаза будут слепнуть, если выглянуть в окно и посмотреть на улицу. Родителей Марго не было дома — их затаскали от милиции до морга как свидетелей .

Ната вышла из дома, дул пронизывающий ветер, солнце спряталось за сизые тучи, увлеченно пряча его от людских глаз. Ей было как никогда одиноко и тоскливо. Девушка оделась потеплее, чтобы не замерзнуть на равнине, она собиралась побыть там дольше обычного.
Только Ната спустилась по лестнице перед домом, послышался звук открывающейся двери и звон ключей. Девушка удивленно обернулась и уставилась на Эла, который закрывал на ключ дом и теперь шел к ней навстречу. Ната заметила, что он все-таки одел новую одежду, которую она ему недавно купила. Эта мысль немного смягчила ее грустное настроение.

Ната сидела на диване, укутавшись в теплый плед, и смотрела дневные новости. Эл сидел рядом и ковырялся ложкой в банке с вареной сгущенкой.
— Вчера вечером в доме 15 по улице Муссы Джалиля было найдено четыре трупа. Личности установлены — Светлана Морозова — 34 года, Михаил Гаврилов — 40 лет, Георгий Данилов — 37 лет, Алексей Литвинов — 35 лет. Обстоятельства гибели четырех человек неизвестны. Все умерли в одно время от сердечного приступа...

Эл целую ночь сидел за компьютером, изредка погружаясь в некое подобие сна минут на пятнадцать. Ната знала, что скорее всего он просидит всю ночь и наготовила ему булочек со сгущенкой. Только вот приходилось постоянно спускаться вниз за чаем, что очень выводило Эла.
В комнате было настолько тихо, что он слышал, как дышит во сне Ната, да бормочет что-то неразборчивое. Эл нахмурился и встал со стула. Сам не понимая, что его конкретно интересует, он подошел к кровати Наты и сел перед ней на корточки.

Марго с восхищением смотрела на тетрадь и благодарила то, что послало ей этот чудесный, по ее мнению, подарок.
— Она всегда действует? — спросила Марго у Лайта.
— Всегда, — ответил он. — Ты собираешься записать имя?
— Конечно, — довольно проговорила она и открыла тетрадь. — Только с кого начать? Может быть, с наших дорогих гостей начать?
Марго взяла ручку и начала писать имена всех товарищей-выпивал ее родителей, которые знала.

Одиноко, пусто, жутко. Злоба ужасная... На весь мир и на тех, кто так близко. Родители... Да какие это родители? Родители не буду так относится к своему ребенку. Зачем же так издеваться?
Постоянные пьянки, незнакомые люди, страшные вещи, которые просиходили в доме, где жила Марго — постоянная и обычная вещь.
Марго взяла свою маленькую куколку с черными аккуратными губками и прижала к себе. Единственный друг. Иногда девушке казалось, что и куколка тоже так думает, как и она. Мир — жестокий, люди злые, зачем они вообще нужны... Зачем нужны такие люди? Зачем миру нужны мои родители?

Прошло два дня. Ната совершенно забросила школу и отдалась тому, что заботилась о человеке, который теперь валялся у нее в кровати. С того вечера он ни разу не вставал — лишь изредка бормотал что-то во сне. С каждым днем он выглядел только хуже и это беспокоило Нату.
— Что же с ним? — спросила как-то раз Ната у Рюука. — Он совершенно измотан. У него температура под сорок и я ничего не могу с этим поделать!
— Дай ему яблоко. Яблоко — это панацея, — усмехнулся Рюук.

Спрятав все сладкое, Ната принялась за дело. Сначала поставила перед Элом тарелку с докторским супом.
— Что это такое? — с расстановкой спросил тот.
— Это суп, конечно, — довольно улыбалась Ната. — Прости, я сегодня докторский сделала. Я его очень люблю.
Парень меланхолично посмотрел на тарелку, потом на Нату и отодвинул суп в сторону. Ната надула губы.

— Привет, Андрей, — пробормотала Ната в телефонную трубку. — Что ты сейчас делаешь?
— Я? Я... Сижу за компьютером, — ответил тот.
— А я тоже! — сама себе улыбнулась Ната. — Давай пообщаемся немного, а то мне скучно!
В трубке послышался вздох, немного смущенный. Ната снова улыбнулась. Видимо Андрею (или уже Элу немного неловко)
— Хорошо, — ответил он.

Ната раскручивалась в своем кресле, пытаясь сосредоточиться на главном — ей осталось всего несколько часов, чтобы записать имя в тетрадь смерти. Рюук стоял рядом и выжидательно смотрел на нее.
— Я ведь могу пользоваться ластиком, — пробормотала она очень тихо. — Я могу убить, а потом оживить! Это ведь...
— Нельзя слишком часто пользоваться ластиком, — вдруг грубо отозвался Рюук.
— Но почему? — пораженно спросила она. — Разве...

Ната сидела за компьютерным столом, тупо уставившись в тетрадь. Куда она смотрела и что там хотела увидеть было непонятно даже ей самой.
— Что ты все-таки делаешь? — нервно спросил Рюук.
— Смотрю на тетрадь, — тихо ответила Ната.
— На нее не смотреть надо, а пользоваться! — ехидно пошутил синигами. — Ты ведь знаешь, что тебе нужно писать имена каждые тринадцать дней?
— Да, — кивнула девушка. — Я недавно прочитала это в интсрукции.

Снова школа. Хорошо, что получается учиться нормально. Столько всего навалилось... Лучше бы я вообще ее просто бросила и начала по-настоящему работать. Столько бы сил сохранялось. А тут еще эта тетрадь и желание записать туда еще какое-нибудь имя... Жуть.
— Школа — это жутко скучное место, я в этом убедился окончательно, — проворчал Рюук. — Лучше уж вообще никогда не учиться, лишь бы не терпеть все это.
— Ты прав, — согласилась Ната тихо, чтобы не слышал никто вокруг. В классе математики было несколько человек, но и они могли заметить, что Ната болтает сама с собой. — Но здесь есть чему научиться и можно отвлечься от плохих мыслей. Тебя одолевают плохие мысли?
— У меня всегда плохие мысли, — посмеялся Рюук. — Плохое для меня...

Солнце немного слепило глаза. Неприятно щипало, потому что почти всю ночь Ната проплакала. Плакала за то, что ничего все-таки она не может сделать и пытаться даже не стоит. Дурацкая тетрадь. Чья-то глупая шутка и не более. Если бы она была настоящей, то ею еще можно было бы воспользоваться, а так... лишь глаза будет мозолить.
Завтракать совершенно не хотелось, но пришлось запихать в себя хлопья и залить всю эту муть апельсиновым соком. Ситуацию спасла бы плиточка шоколада, но шоколада не было. Жаль...

Немного безумная идея.
Со смерти Эл прошло около девяти лет. Рюук вновь теряет тетрадь смерти, но на этот раз в России. Тетрадь попадает к девушке по имени Ната. Изменяя своим принципам Рюук полюбил эту девушку и предлогает ей безвозмездный подарок - ластик тетради смерти. Не зная правил, Ната стирает первое понравившееся имя.

Я выскочила из дома, закидывая на плече рюкзак. Было ранее утро, тепло. Только-только наступила осень, только-только начались пары.
Уже прошло полгода, с тех событий. Начался третий год, как я училась в институте. Все было довольно однообразно, про существование Мэтта и Мелло, я забыла напрочь. Хач выписали из больницы, она приходила в норму. Что касается того, что она хотела мне найти кого-нибудь— все обошлось.
Хачико сама успешно влюбилась в парня, на два года ее старше. И теперь только и разговаривает о нем.

Трубка сама по себе выпала из рук. Первые секунды шока. Я все никак не могла в это поверить…
Перед глазами появилось лицо Хачико. Улыбка. Эти ясные, добрые глаза… как?
Примерно полчаса, я металась от телефона к двери и окну.

Хач довезла меня до дому. Трясущимися руками, я попыталась вставить ключ во входную дверь. Покачав головой, Хачи помогла открыть. Совершенно изнеможенная, я зашла в дом, по пути сбрасывая сумку. Моцарт тот час попытался приластиться ко мне, однако на свою ласку получил достойный ответ. Это был мой рык, от которого кот попятился к своему лотку. Подруга провела Вольфганга взглядом, усмехнулась, и пошла вслед за мной.
С сожалением наблюдала за моими ничтожными попытками раздеться, и вздохнула: