Ни у кого не было настроения общаться. Положение, усугубляющееся урезанным рационом и так истощавшего запаса еды и воды, безрезультатными поисками и безответными запросами в эфир, становилось всё хуже. «Компас», который мог вывести нас отсюда, мы не нашли. Впрочем, как и ничего нового.
Радиостанция с самого утра была настроена на общий канал — черт с ней, с конспирацией и секретностью нашего задания, когда на кону наши жизни. Я слушал, как лейтенант Бунчук тихо поёт песню о солдатах в Афганистане, и одновременно размышлял о текущей ситуации. Космач хмуро перебирал и смазывал «Печенег», Чепурной возился с универсальным сканером и шевелил губами, что-то подсчитывая, а Захарчук ушёл в себя, слепо уставившись в книгу, перекочевавшую от лейтенанта к нему.
— Говорит генерал «Долга» Таченко. Мы третьи сутки сидим в какой-то аномалии, водящей нас по кругу в подвалах градирни недалеко от завода «Юпитер». Не можем выбраться, срочно нужна помощь. Помогите нам, «Долг» долги не забывает. Повторяю, нам срочно необходима помощь, — сообщил я в молчащий эфир, уже не имея никакой надежды на то, что кто-то откликнется.
Мои люди почти не обращали внимания на мои попытки связаться хоть с кем-нибудь. Просидев ещё несколько минут, я не выдержал и встал, направляясь к коридору.
— Товарищ генерал, Вы куда? — поднял на меня взгляд майор.
Я угрюмо хмыкнул и ответил:
— Прогуляться. Надоело на одном месте сидеть.
Полковник что-то пробурчал, отставляя к стене смазанный пулемёт, затем протянул руку и взял автомат Чепурного. Полковник пытался отвлечься.
— Пойду и я прогуляюсь, — за спиной послышались шаги и в коридор мы вошли уже вдвоём.
Так мы и «гуляли», никуда не сворачивая с прямой. На то и дело мелькающий сбоку проход к нашей стоянке я не смотрел, а ответвления с противоположной стороны всё равно привели бы нас к своим. А вот густой туман наоборот привлекал мои мысли и взгляды — всё никак не привыкну, что иду всего лишь по нескольким метрам видимого пространства.
— Товарищ генерал, а ведь путь на этой прямой довольно короток… Мы проходим мимо комнаты, в которой сидят наши товарищи, чуть ли не каждый десять метров, правильно?.. А я вот всё цепляюсь взглядом…
С этими словами Чепурной присел и стал руками разгребать мусор на полу. Я остановился, с долей скепсиса посмотрел на него вниз:
— И что?
— Сейчас, пара секунд…
Майор раскидал в стороны «ковёр» из хлама и что-то потащил на себя. Когда из-под слоя грязи показалась тонкая верёвка, точнее, большая бухта, я перевёл взгляд на деловитого офицера.
— Если честно, майор, я не могу понять, на кой-хрен нам это тут нужно.
Чепурной потянул за свисающий из бухты конец верёвки и выудил ещё два с лишним метра.
— Я вот, о чём подумал, товарищ генерал. Если мы бродим вокруг нашей стоянки, что маловероятно, то длина окружности не превышает двадцати пяти метров. Это я посчитал, сколько шагов между каждым входом в комнату стоянки. Здесь, — долговец тряхнул бухтой, — с лихвой хватит, чтобы «опоясать» её. Так вот, товарищ генерал, а если мы бродим не по кругу, а по одному и тому же участку, попадая в какой-нибудь телепорт или что-то подобное? Тогда если мы растянем верёвку, то она послужит связующим материальным звеном между одной точкой пространства и другой. В свою очередь, отсюда следует вывод, что пространственная аномалия не сможет сработать и вернуть нас на исходную точку.
Слушая майора, занимающего в группировке должность одного из главных учёных специалистов, я с каждой секундой находил здравое зерно смысла. Погасшая было надежда вспыхнула вновь.
— Знаешь, майор, а это идея! Жди тут, я остальных позову, — с этими словами я отошёл от Чепурного к ближайшему повороту к стоянке. — Бойцы, подняли задницы и живо к нам!
Долговцы быстро поднялись и направились за мной. Когда мы вернулись к майору, он объяснил свою задумку. Не сказать, что их это обрадовало, но определённый интерес появился точно — Бунчук по поводу оживления отмочил анекдот о контролёре и скипидаре, довольно старый, но настроение приподнялось ещё чуть-чуть.
— Сейчас я пойду вперёд и буду понемногу стравливать верёвку так, чтобы она была натянута, а вы здесь держите её конец, — велел Чепурной и протянул нам его. Я, сам того не заметив, крепко сжал верёвку в кулаке.
— Давай, майор. Мы всё поняли, — кивнул я.
Офицер испытывающим взглядом посмотрел в густой туман и пошёл, иногда выпуская из руки очередной моток. Мы смотрели ему в спину, ничего не говоря, затаённо ожидая чуда. Фигура товарища растворилась в тумане, натянутая верёвка мерно покачивалась.
— Майор! — крикнул я ему вслед.
— Всё в порядке, товарищ генерал! — приглушённо ответили мне из тумана.
Так мы стояли ещё пару минут.
А затем верёвка резко дёрнулась из моей руки, но я удержал её, хватаясь за неё второй рукой.
— Бегом к майору! — рявкнул я на подчинённых, вздумавших зачем-то тоже ухватиться за связующее звено.
Все трое бросились в туман, а я взволнованно стоял на месте и чувствовал, как верёвка тянет всё сильнее.
— Ма-а-а-йо-о-ор!!! — во всю мощь своих лёгких заорал я, надеясь докричаться до товарища.
Я встал боком, упираясь ногой в пол, чтобы меня самого не утянуло. Под конец мне пришлось упираться изо всех сил. И…верёвка лопнула.
— Чепурно-о-о-ой!!! — приближался крик за спиной, и меня, по инерции отступившего назад из-за спавшей тяги, сбили с ног. Я рухнул лицом вниз, ещё кто-то свалился сверху. — Товарищ майор?
— Захарчук, встань с меня! — дёрнулся я и лейтенант встал, они с Бунчуком помогли мне подняться на ноги.
— А где майор? — прибежал отставший Космач, дыша ртом.
Воцарилось молчание. Я сделал несколько шагов в ту сторону, откуда прибежали мои бойцы. Лопнувший конец верёвки лежал в паре метров от того места, где стоял я с другим концом в руках.
— Чепурной пропал, — хрипло сказал я. Затем пошёл дальше, туда, где виднелся проход к стоянке.


Минуло полтора месяца с образования нашей группировки военных отступников. Мы полностью обустроили свой «бункер», поставили на входе во двор БТР, сделав для него небольшой полутораметровый заслон — это защитит колеса в случае нападения спецназа, выбрали сторожевые посты вокруг нашей территории и регулярно проводили зачистку местности от мутантов. Почти всегда это были слепые псы и другое мутировавшее зверьё, больших проблем с ними не возникало. Выброс, трижды гремевший в Зоне за это время, успешно пережидали в подвале.
Всё началось с того, что на «Росток» пришёл сталкер. За ним некоторое время наблюдали наши снайперы, после чего мы решили «пригласить» его к себе на огонёк. Выдвинулись малым отрядом: я и Рома Крылов, также двое бойцов скрытно зашли с разных сторон. Так, на всякий случай. Сталкер, увидев двух вооружённых людей в военной форме, сразу решил сбежать, но тут-то его и взяли наши товарищи. Отобрав оружие, под прицелом усадили у стены до нашего прихода.
— Ну, здравия желаем, сталкер.
— Угу, — посмотрел он на нас из-под капюшона куртки-штормовки.
— Чего ж ты бежишь-то сразу? Мы просто поговорить хотели.
— Для «поговорить» засады не ставят. Да и не похожи вы на тех, с кем нашей братии вообще говорить для здоровья безвредно.
Я хмыкнул и сел на корточки напротив него. Глаза сталкера непрерывно скользили от одного бойца к другому, с некоторым сожалением смотрели на помповое ружьё, которое у него отобрали.
— Мужики, давайте договоримся, а? — сменил тон наш «гость», глядя на меня.
— Мы к тебе за этим и шли, между прочим… Договориться хотели, — с усмешкой ответил Крылов.
— Дело к тебе есть, — добавил я.
Сталкер задумался, подозрительно прищурив глаза. После чего качнул головой:
— Если какая-то безнадёжная жопа, то лучше сразу меня загребайте.
— Ты не понял. Мы не совсем военные… Считай, что мы тоже теперь вне закона.
После этого я кратко рассказал, кто мы и чем тут занимаемся. Мужик всё внимательно выслушал и, подумав, согласился пойти с нами в лагерь. Чтобы показать своё расположение к дружбе, мы вернули ему помповик, за что сталкер был заметно благодарен. Сидя в подвале, мы договаривались о взаимопомощи. С нашей стороны мы обещали гостеприимность, а за это сталкер должен был помочь нам со строительством взаимосвязи с Большой землёй, а именно — рассказать о нас в кругах своих «коллег» и некоторым «нужным» людям.
В итоге сталкер ушёл с завода с парой артефактов, которые мы отдали ему в качестве подтверждения своих слов.
А на следующей неделе к нам зашёл другой сталкер, потом ещё один. Сначала мы объявили, что охотно будем «покупать» еду и некоторые другие вещи вроде мыла или кусков ткани. Через некоторое время удачных обменов к нам стали относиться с доверием.
Потом пришли те самые «нужные» люди. Это были учёные одного Киевского НИИ, которые были готовы помочь нам с организацией за оказание некоторых услуг. По их словам, сотрудничество с «нелегальными посетителями Зоны» — так они назвали сталкеров — было им гораздо выгоднее и удобнее, нежели с военными. Вот так, обеспечив охрану и лагерь группе полевых исследователей, а так же продав им наш запас артефактов, мы и стали вполне признанной группировкой «борцов с Зоной».
Чуть позже, при обсуждении очередного нашего контракта с представителем НИИ, Воронин сказал следующую фразу:
— Это наш долг — помогать людям.
На что Киселёв, интеллигентного вида профессор, задумчиво изрёк:
— «Долг»… Думаю, это было бы правильным названием для вашей группировки. Ведь вы не раз говорили, что главная цель для вас — это противостояние Зоне внутри неё самой. Я очень хорошо запомнил Ваши слова, — сказал он, повернувшись ко мне, — в которых Вы утверждали о том, что Зона — это раковая опухоль на теле планеты, что из-за неё погибли и погибнут сотни и тысячи людей, если её не остановить. Всё это правильно, а главное — вы сами поставили перед собой цель, определили свой долг. Подумайте над этим, господа.
Это был наш рассвет. Рассвет «Долга». Для меня это было значимым событием, ведь то, что я задумал когда-то давно, осуществилось. Мои люди не зря пошли на рискованную авантюру, не зря бросили привычный уклад жизни. И только тогда я понял, что у меня уже давно нет мыслей о штабных крысах, темных делах и прочей гадости прошлой жизни. Всё это попросту осталось там, в части за Периметром.
На «Северном», при зачистке объекта от бывших сослуживцев, погиб капитан Сергей Валерьевич Таченко. А в тот день, когда я провозгласил перед бойцами наше имя — «Долг» — с помоста-бронетранспортёра слез генерал «Долга» Таченко, основатель в будущем мощнейшей военизированной группировки сталкеров…
<span style="font-size: 10pt;">
</span>
— Держи, генерал.
Я поднял взгляд и увидел полковника, стоящего около меня и протягивающего мне флягу. Я взял её и только после этого спросил:
— Что такое? — внутри неё бултыхало. Я знал, что это вода. Но спрашивал не об этом.
— Запасы воды кончаются, осталось по полфляжки на каждого.
Космач вернулся на своё место у стены, сел и вытянул ноги. Мы сидели так со вчерашнего дня, больше не предпринимая попыток найти выход. Сидя у стены и бессмысленно таращась перед собой, я иногда впадал в дрёму, тревожно вздрагивал и просыпался, путаясь в тягуче-туманной реальности и не менее туманном полузабытьи. В обоих мирах было безлюдно, беспросветно, безнадёжно. Лишь три фигуры у противоположной стены помогали мне сориентироваться.
Чепурной так и не вернулся. Хотя мы и не ждали, что он вернётся — настолько это казалось нереальным, сверхъестественным. Жаль майора, с самого начала в одной связке были. Интересно, как там сейчас у Славы на базе дела… И что там с «Долгом»… Хотя, в группировке всё хорошо, я уверен. Всё-таки Воронин отличный лидер, правильно мы решили, что править «Долгом» должен он.
Поболтав в руке флягу, открутил крышку и сделал один глоток. Безвкусная вода смочила рот, это немного прояснило муть в голове. Я скосил взгляд на КПК, ткнул в экран пальцем… Девятнадцать часов пятьдесят четыре минуты. И не понятно, то ли день быстро пролетел, то ли медленно-медленно прополз.
Я перевёл взгляд на своих товарищей.
Бунчук… Он пришёл к нам полгода назад, назвался бывшим военным сталкером и изъявил желание служить «Долгу». За всё то время, которое он состоял в рядах группировки, на него не было ни одного выговора или взыскания. Дисциплинированный, расторопный, инициативный. Опытный сталкер и профессиональный солдат. За два месяца он получил собственный отряд и часто вызывался на патрули и задания. Но служебное рвение ничуть не сказывалось на его весёлом характере.
Захарчука я знаю ещё с тех времён, когда он был ефрейтором в одной из граничащих с Зоной частей. Потом он стал младшим сержантом, потом — сержантом в отряде специального назначения под командованием капитана Таченко. Вот так-то наш с ним совместный путь и начался. Самый молодой среди нас. Он никогда не рассказывал о своём прошлом, хотя я специально узнавал. В двух словах: однажды в коробке из-под телевизора нашли ребёнка и определили в приют. Дальше всё понятно. Захарчук — парень хороший, хотя и бывает, что в нём флегматик просыпается.
А о полковнике вообще долгая история выходит. И тянется эта история ещё с августа две тысячи третьего года… Если честно, те времена мне не хочется вспоминать даже сейчас.
Мне неожиданно опротивело сидеть и безразлично думать о происходящем. Я подтянул к себе радиостанцию и начал запрашивать помощь — это было первое, что мне пришло в голову. Я уцепился за эту идею, чтобы вылезти из уныния.
— Говорит генерал Таченко! Мой отряд попал в пространственную аномалию, мы не можем найти выход! Просим помощи, припасы почти закончились! Нам срочно нужна помощь! Мы продержимся ещё максимум три дня! Меня кто-нибудь слышит? Приём!
Никто не ответил.
Ну и хрен с вами, со всеми… Я лёг и закрыл глаза. Не знаю, сколько прошло времени.
— Вода кончилась.
На это высказывание я молча подтолкнул свою флягу, судя по голосу, Захарчуку.
А ближе к ночи вода действительно кончилась. Совсем.