Здравствуйте, дорогие читатели! Софьюшка снова здесь, снова со статьёй и всё такое прочее.

В последнее время на фикбуке, точно грибы, растут статьи на тему Мэри Сью. Да, я в курсе, что тема уже многим надоела и многих задолбала. В основном, я подозреваю, потому, что большая часть создателей таких статей прямо-таки плавает в материале. Кого только уже не записывали в Мэри и Марти: и Гарри Поттера, и Алукарда, и Шерлока, и даже всяких там Иванов Царевичей с Серыми Волками. Как попугаи, люди повторяют одно и то же – у Мэри есть сверхспособности, разноцветные глаза, исключительно приметная внешность и сотни других, ну совершенно точно правдивых признаков. В результате выходит, что идеальный персонаж, который безусловно не будет Мэри – это сорокалетняя некрасивая учительница математики, страдающая избыточным весом, ходящая в очках и не способная ни на что экстраординарное. Изначально шуточный термин, символизировавший плохую проработку героя, стремление автора идеализировать образ и так далее, сейчас приравнивается к ругательству и смертному оскорблению. Ну да ладно, это была присказка, а сказка впереди.

Эту статью можно считать дополнением к работе «Настоящие Мэри Сью», потому как именно благодаря вопросам некоторых читателей той статьи появилась идея для этой. В ней пойдёт речь о признаках, которые действительно отличают Мэри Сью – нет, повторюсь, не разноцветные волосы и глаза вкупе со сверхспособностями, а те черты, что характеризуют Мэри Сью даже не как отдельного героя, а как относительно литературный жанр.

Итак, приступим!


Внимание сосредоточено на одном герое

Существуют три вида такой сосредоточенности. О них мне и хотелось бы сейчас поговорить. Итак, эти виды таковы:

1. На герое акцентирует внимание автор. Навязывается положительное отношение к герою.

Прежде чем меня закидают тапками и прочими нужными вещами, спешу уточнить: имеются в виду те случаи, когда автор – сознательно или не очень – постоянно пытается привлечь внимание к герою или героине. Чаще всего это выражено через непосредственную реакцию окружения, в духе: «Вау! Да, он крутой! Смотрите, какой он крутой!», а в особо запущенных случаях мелькают в авторском тексте слова в духе: «Он, великолепный и неподражаемый, всегда пользовался успехом среди своих товарищей. К тому же никто не сомневался в его славе великого воина и героя, способного в одиночку одолеть дракона». Все примеры взяты из головы, если что.

Нет, в том, что героем закономерно кто-то восхищается, опять же нет ничего плохого. Проблема в том, что в случае разбираемого жанра всё окружение превращается в восторженную свиту. Одно дело, когда магическим фонариком, который наколдовал герой, восхищаются деревенские зеваки, всегда мечтавшие посмотреть на живого мага. Другое дело, когда в такое же восхищение впадают при виде его магии бывалый воин, который в своё время таких чародеев знал пару десятков как минимум, подозрительные бабушки на лавочках и Святая Инквизиция (что, в принципе, одно и то же). Второстепенные и не очень персонажи мгновенно теряют характер, чтобы лишний раз подчеркнуть невероятную, нет, невероятную (так лучше будет) крутость героя.

В чём ошибка? В одной из предыдущих своих статей я, помнится, говорила, что декларативный метод – не лучший способ передать читателю нужные эмоции. Когда автор, чуть ли не вылезая со страниц своего произведения, хватает читателя за шиворот, трясёт его и, брызжа слюной, орёт: «Люби моего/мою няшечку!!!», единственная вызываемая эмоция – желание как можно скорее закрыть вкладку с такой работой или отложить в сторону книгу. Читателю не позволяют иметь своё собственное мнение по поводу героя, предлагают его видение заменить авторским. Иными словами, чтобы читателю понравилось, читатель должен быть клоном автора и разделять его мнение по поводу «няшечки».

Как этого избежать? Если автор не видит свою ошибку, то никак, наверное. А если видит, то, думается мне, и сам поймёт, что нужно просто перестать восхвалять героя. Иначе выходит демьянова уха, когда читателя настолько «перекармливают» положительным отношением к герою, что он из чистого противоречия не желает хорошо к нему относиться.

2. На герое завязано всё, что происходит в мире.

На эту тему лучше всего сказано у Емца: «А когда завалит тест, виновата будет, понятное дело, Гроттерша, которая не обеспечила ей необходимое моральное состояние. У Зализиной всегда Гроттерша виновата,что бы ни случилось. Землетрясение в Африке? И тут Гроттерша подсуетилась!» (с). А если короче и яснее, то сразу вспоминается выражение «В каждой бочке затычка». Вот и автор пользуется своим героем, как затычкой, даёт ему раскрыть все тайны мироздания, убить всех драконов и спасти все миры.

В чём проблема такого подхода? Сам по себе он не так и плох, хотя квестовая система лучше смотрится в компьютерных играх, чем в литературном произведении. Проблема в том, что постепенно создаётся впечатление: всё, что происходит в мире, происходит исключительно при непосредственном участии героев. В то же время, когда героев на горизонте нет, везде всё тихо и спокойно, а прочие персонажи погружаются в анабиоз, дабы дождаться прихода героев. Второстепенные персонажи, словно декорации, могут месяцами не двигаться с места, будто квестовые болванчики из компьютерных игр, ожидающие, когда же несравненный герой вновь почтит их своим присутствием. Думаю, суть вы уловили: мир вокруг героя – не живой, и крутится лишь тогда, когда герою вздумается его покрутить.

И, собственно, третий пункт, косвенно вытекающий из второго.

3. Сюжет подстраивается под героя. Конфликтные и опасные ситуации убираются вовсе или сглаживаются.

В большинстве работ разбираемого жанра возникает такая проблема: не герой подстраивается под изменяющиеся обстоятельства, а обстоятельства – под него. Например, в одной из моих работ мелькала такая ситуация: мужчина отравил молодую девушку, дабы повлиять на её отца и брата, но не учёл, что его же, как единственного лекаря, заставят эту девушку лечить. Будь это жанр «Мэри Сью», выяснилось бы, что девушка не умерла, а лежит в коме, и достаточно только похлопать её по спинке, чтобы она открыла глазки, а обрадованный отец посулил лекарю в жёны свою дочь и полцарства впридачу. Правда, в моей работе развитие событий было другим, но в качестве примера ситуация показалась мне удачной.

Герой обязательно побывает при всех важных исторических событиях своей страны, обязательно вовремя увидит, как его девушка целуется с другим (даже если она находится в соседнем измерении), обязательно ему повезёт, даже если всё совсем плохо. Поначалу за такого героя ещё переживаешь, но постепенно начинаешь ждать: когда же он проколется, ну когда? В конце концов приходит понимание: герой не проколется просто потому, что автор заботливо подстилает соломку на его тернистом пути. Ему грозит страшное и не убиваемое зло? Не беда, сейчас он споткнётся об Очень Крутой Артефакт, и сразу же этому злу наваляет.

Вот, кстати, всевозможные «артефакты в помощь» и сверхспособности мне хотелось бы вынести в отдельный пункт.

«А сейчас я заколю всех врагов священной Вилкой Правосудия!»

Сюда же, к артефактам и сверхспособностям, отнесём распространённый ход с «Избранностью». Помнится, бедного Гарри частенько обвиняют в том, что он якобы Марти Стью. Основной аргумент звучит так: «Им все восхищаются, его носят на руках, называют надеждой магического мира и Мальчиком-Который-Выжил, в общем, не жизнь, а пряник в шоколаде!». Однако мне кажется, что, если бы кому-то из таких людей предложили бы такую же судьбу, как у Гарри, с такой же «Избранностью», большинство бы отказалось. Почему? Тут и разберу на примере бедного, так не любимого не разбирающимися в этом явлении людьми Гарри.

У него погибли родители. Да, благодаря защите своей матери он пережил нападение Тёмного Лорда, но, скажите, сам Гарри счастлив, что он получил свой шрам на лбу, долю популярности и прочие прелести жизни? Нет, я не говорю о его фикрайтерской тёмной версии, попавшей на Слизерин – я о другом. Гарри потерял нормальную семью, до определённого возраста жил в не особо комфортных условиях и не имел друзей. Ладно, предположим, это слабое обоснование. Но какие там преимущества ему дала Избранность, напомните? Счёт в банке, оставшийся от отца? Ах да, не будь Гарри Избранным, у него были бы живы отец и мать, и счёт тоже был бы в наличии. Его имя полощут все, кому не лень. Да, может, громкие слова и всё такое, но вспомните – он получает с Избранностью не права (разве что право на словах быть всеми любимым), а обязанности. На словах все превозносят его, но на деле предпочитают спрятаться и ждать, что будет, пока он не прячется. По мере своих сил, он пытается сделать хоть что-то – и при этом находятся люди, которые полагают, что в известности Гарри в пределах его вселенной нет ни капли его заслуги, исключительно другие люди старались и умирали, дабы Поттер не откинул тапочки. И плевать, что он сам в это время тоже не чай с пряниками пил. Но ладно, статья не о нём, просто мне это показалось удачным примером.

Таким образом, можно прийти к выводу: избранности, сверхспособности и артефакты – не всегда что-то хорошее. В случае с Мэри Сью эти вариации сюжета используются лишь как палочка-выручалочка, когда автор, простите за такие нехорошие слова, засунул героев в такую задницу, что не знает, как их оттуда по-другому вытащить. Избранность – это не что-то, намазанное мёдом, а ответственность, подчас непомерная. Так же, как и обладание любыми нечеловеческими возможностями. Таким образом, делают героя Мэри или Марти не наличие артефактов, сверхсил и Избранности как таковых. Нет, речь о тех случаях, когда они владеют силой, но используют её лишь для своих личных прихотей и не несут ответственности за свои действия. Исключение – если речь идёт о злодее или злодейке; впрочем, вряд ли можно принять навязываемое автором хорошее отношение к герою, если тот действительно злодей, а не очередная умильная пародия.

Отсутствие идеи произведения

В общем-то, это последний и самый главный пункт статьи, на котором мне, безусловно, хотелось бы заострить внимание.

Любое произведение – каким бы оно ни было – должно что-то в себе нести. Не только интересный сюжет и ярких персонажей. За всем этим должна стоять идея. Пусть даже банальная, наподобие «добро всегда побеждает зло» или «любовь – лучшее, что есть в жизни». Даже чисто развлекательные произведения должны нести в себе хоть какую-то мораль, особенно если они предназначены для детей (то бишь рейтинг G). Не стоит думать, что мораль – это обязательно скучные и нудные рассуждения на стопицот страниц, где автор старательно разжёвывает и пытается пропихнуть читателю в горло свою задумку. Толстого в расчёт не берём, хотя, помнится, из-за этих его открытых рассуждений мне и тяжело было осилить «Войну и мир»: просто неприятно чувствовать себя дурочкой, которой автор, как добренький врач, терпеливо разъясняет, почему это хорошо, а то плохо.

Если снова взять сравнения, то мораль – это приправа с резким вкусом, сюжет и все остальные элементы произведения – нечто, что маскирует вкус приправы, не даёт читателю выплюнуть непрожёванное произведение. В идеале задачей автора художественного текста должно быть следующее: не вложить свои мысли в чужую голову, а дать повод задуматься. Неприкрытая мораль даже хуже, чем вообще никакой (если речь не идёт о сказках и притчах, но там свои законы). Какое отношение это имеет к Мэри Сью?

Дело в том, что сюжет, построенный вокруг героя, должен быть построен на конфликте и преодолении. Герой должен полюбиться читателю, а не автору, вызвать сопереживание. Мэри Сью таких эмоций не вызывают; часто создаётся впечатление, что цель их существования в пределах конкретной работы просто отсутствует. Героя, как хомячка, выпускают в авторский или же придуманный кем-то ранее мир, а после делают всё, чтобы этот хомячок перетянул одеяло на себя и показал свою крутость. Мораль? Смысл? Об этом создатели Мэри и Марти, как правило, не задумываются.

Чем плохи такие произведения-пустышки? Они не запоминаются. В памяти и в душе от них не остаётся ничего, и все прочитанные пустышки сливаются в одну серую, неприглядную массу. Собственно, поэтому Мэри и Марти так нелюбимы.

Мэри Сью как жанр – отнюдь не положительное литературное явление. Вот только следует не забывать о том, что Мэри – это не «разноцветноволосая красотка с грудью восьмого размера, тонкой талией и меняющими цвет глазами, у которой есть сверхспособности», а любая склонная к демонстративным проявлением себя любимой героиня, которой автор симпатизирует и потому оберегает от всех возможных бед и страданий. И быть такой героиней может кто угодно: хоть та же сорокалетняя и некрасивая учительница математики.

Спасибо за внимание, дорогие читатели. Удачи вам в творчестве!