Верх неприличия и образец недопустимого, граничащего со скандальным поведения для представителя элиты. Только так это можно было расценивать. Когда Первый Консул Амои Ясон Минк в полном обмундировании блонди, словно не глядя, взял бокал с красным вином с подноса фурнитура и направился в одиночестве к крытой застекленной галерее, соединяющей внешним кольцом анфиладу высотных апартаментов для приёмов в Парфии. Мистер Ледяное Совершенство и так изволил прибыть на этот самый прием всего лишь на сорок минут, о чем известил де-факто, а теперь позволил себе и такую хамскую выходку.

— Как, господин Консул уже покидает нас? Неужели, он же только что прибыл, — зажужжала нестройным не вовремя разбуженным пчелиным роем галерка. — Смотрите, Ясон Минк уходит.

— Как, разве господин Первый Консул не останется с нами хотя бы на час? — кокетливо ударила веером по пальцам в белоснежной перчатке мэра Мидаса, и по совместительству организатора приёма, инопланетная дама солидного даже по блондиевским меркам роста и ещё более внушительных габаритов, а её рука под столом недвусмысленно опустилась на пах Лагата: — Ну, Гидеон, ты же обещал мне. Да и мы все ждём.

— Моя дорогая и очаровательная леди, — проворковал Гидеон, чувствуя, как ноздри ещё раздуваются от гнева из-за поступка Минка и с трудом отдирая под столом руку мадам от штанов. Черт же дернул спутаться с этой идиоткой, помешанной на сексе в общественных местах. Надо будет разорвать отношения после... — Да и все присутствующие. Знаете, только что я вспомнил один забавный случай, который можно считать почти анекдотом. Как —то раз на заседании правительства, Первый Консул обмолвился, что кому сейчас неинтересно, тот может выйти покурить. Правда, не факт, что потом будет шанс вернуться. Должно быть, господин Минк заскучал с нами и... Конечно же, это была шутка сейчас. С такими светскими и прекрасными гостями, как вы, заскучать просто невозможно. Ну, а если серьёзно, правители, занимающие столь высокий пост, никогда не принадлежат себе и ни на секунду не имеют права отвлечься от должностных обязанностей даже на таком роскошном приёме. Должно быть, экстренный звонок.

В отместку рука Лагата скользнула к бокалу с белым игристым амойским, и хотя с губ мэра не сходила словно приклеенная светская полу-улыбка, его глаза продолжали буравить спину удаляющегося Первого Консула:

— Так выпьем же за то, что мы, простые смертные, — последнюю часть фразы глава Мидаса особо выделил голосом, приписывая себя этим к общей немного оскорбленной толпе, — более свободны в своих желаниях, чем элитные из элитных. За наше торжество, леди и господа! До дна!

«Высокомерная мразь, и ты смеешь подозревать меня в дурных вкусах? Ты ещё будешь после всего этого двусмысленно намекать мне, что у меня сомнительна репутация, вот-вот грозящая перейти в категорию подмоченных? Я докажу, что ты ничем не лучше меня, мистер Айсмен», — удовлетворено повторял про себя Лагат, отпивая большими глотками игристое и швыряя пустой бокал на пол. 

— Ну же, господа, леди, не стесняемся. Следуйте моему примеру. Это к счастью, пусть сбудутся все наши самые сокровенные желания.

Последнее инопланетная мадам явно сочла за призыв к атаке. Пальцы под столом опять настойчиво рванули к ширинке.

«Кончать. И немедленно. Я про отношения», — решил про себя Гидеон, едва заметно морщась и снова сражаясь за свой пах. Но все было не так просто, ведь супруг дражайшей мадам возжелал по её совету вложить средства в один крупный инвесторский проект в Мидасе, а соглашение как раз было накануне подписания... Третий по счету проект. После которого следовало получение гражданства Амои и очередное крупное пожертвование в городской бюджет.

В чем-то Мистер Ледяное Совершенство всегда оказывался безусловно прав и бил словами по больным точкам, что больше всего и раздражало.

— Знаешь, Гидеон, никогда не разделял твоего увлечения гигантоманией. С учётом самого длинного автомобиля в Танагуре, надеюсь, это не есть свидетельство самого короткого... ума, — холодно и со специальной паузой обронил Минк после того, как мадам первый раз посетила светский прием, — хотя... как способ пополнения городского бюджета, если нет других более эффективных управленческих решений... Вполне в твоем духе. 

— Не одобряешь? — хмыкнул Лагат в личной беседе. — Позволь тебе напомнить: Мидас своими налогами ежегодно приносит в казну Амои около тридцати процентов доходов. 

— Ты торгуешь честью блонди. Не уважаю. — Припечатал тихо Первый Консул и добавил громче: — Все, кроме налоговых отчислений. Но пока Юпитер на твоей стороне. 

— Именно. 

«Ещё посмотрим, как ты запоешь вечером, Айсмен. Думаешь, ты и вправду из другого теста сделан, чем остальные блонди? Ха, ну-ну, Мистер Совершенство, и на лунах Амои найдутся пятна, было бы желание отыскать», — переключились мысли Гидеона с любовницы на Минка. Хорошо, что Первый Консул согласился наконец на эту сегодняшнюю вечернюю встречу уже после приёма. И даже принял главное условие мероприятия — его полную конфиденциальность в одном из офисов на окраине города вечных удовольствий. 

И если бы Гидеон Лагат мог только представить себе, что не только его мысли сейчас заняты Первым Консулом в приблизительно тех же формулировках, то, наверное, сильно бы удивился.

«Сделан из другого теста? Нет, Рауль явно подразумевал что-то другое, когда отпустил эту неловкую фразу за спиной Минка. Знать бы толком, что действительно имел в виду Второй Консул. Жаль, что об этом нельзя спросить напрямую ни у него, ни у Юпитер, — размышлял про себя глава Танагуры Аиша Роузен. Кукольное, больше похожее на женское, лицо блонди оставалось привычно неподвижным и лишённых эмоций на публике, но в душе кипели страсти, скрыть которые именно сегодня было так трудно. — Почему, черт подери, именно Минк? Чем он лучше других? Зачем, о Юпитер, ты выбрала его из тринадцати?!»

— Господин, вы, кажется, порезались осколком от бокала, — предупредительно возник рядом фурнитур, протягивая чистую перчатку.

— Что? — непонимающе переспросил Аиша. 

«Почему ты слушаешь меня, но не слышишь, когда я говорю о Ясоне? Ты же не можешь быть так слепа, если к этому нет никаких других объективных причин, неизвестных мне. Но к чему ты всегда переводишь разговор в другое русло? Я не говорю, что я лучше, чем он. Но Эм гораздо больше Ясона заслуживает пост Первого Консула, а я бы тогда был...»

— Господин, у вас кровь на перчатке, — снова настойчиво напомнил о своем присутствии фурнитур, — надо поменять. Должно быть, вы слишком сильно сжали осколок в пальцах. Могут заметить.

— Брысь, — коротко распорядился Аиша, на автомате стягивая испачканную перчатку и надевая новую. — Хотя, постой. Были ли какие-нибудь пропущенные звонки? 

— Нет, господин. 

— Это все. Можешь идти. 

Небольшое пятнышко крови на белоснежной ткани летних перчаток снова проступило через пару секунд. Аиша Роузен не чувствовал боли от раны, гораздо больнее было от воспоминаний. 
Все началось с неожиданного вечернего приглашения в личные апартаменты Второго Консула. Формальной целью беседы значилось предоставление земельного участка для новой лаборатории Эма. С формальностями можно было покончить после того, как фурнитур проводил Роузена не в рабочий кабинет, а прямиком в спальню Рауля.

— Полагаю, ты не это хотел обсудить, — как обычно прямолинейной спросил Аиша, глядя на изящно сервированный стол с легкими закусками, вином и предусмотрительно разобранную постель, занимающую четверть помещения. 

— Приятно иметь дело с понимающим собеседником. — Кивнул хозяин апартаментов, обустраиваясь в высоком кресле и жестом приглашая Роузена занять второе. Увидеть Эма не в привычной форме блонди, а в старинном камзоле, расшитом золотом и небрежно расстегнутом на все пуговицы, дорогого стоило. Тем более под верхней одеждой не было рубашки, и ничто не мешало любоваться обнаженным мускулистым торсом. Воочию. А не только воссоздавать его в своем воображении. Как это уже было много раз. — И каков же будет ответ? 

— Да, — неожиданно для самого себя выдохнул Роузен, опускаясь во второе кресло и пригубляя вслед за Раулем прохладное вино. В происходящее и верилось, и нет. Потому что сны, генерируемые мозгом, до сих пор оставались только мечтами. А в них Аиша уже давно подчинялся Раулю во всех его желаниях, и желания эти были более чем горячими. — Чем я себя выдал? 

— Этим, — мелькнула полу-улыбка на лице Рауля, разворачивающего пальцами голодисплей в воздухе. — Это запись твоего сна, помнишь, ты сам добровольно согласился стать моим подопытным? Собственно, тогда я и начал задумываться. 

— И? — вспыхнул, заливаясь краской Аиша. — Но ты говорил, что это тест на совсем другое! Я никак не мог подумать, что...

— Что вот так просто можно обмануть даже блонди? Можно, если он уверен в своей неуязвимости благодаря близости к Юпитер и при этом увлечён. — Посмотреть, как выходит из себя лишённый эмоций и адроидоподобный Аиша тоже дорого стоило. Отчасти и это было целью эксперимента. Волосы Роузена беспорядочно разметались по плечам, лицо постоянно менялось, когда он в волнении подлетел из кресла и теперь вышагивал по спальне.

— И ты не направишь меня на Нейрокоррекцию? 

— Зачем? Меня вполне устраивает то, что я вижу на экране. Если ты готов принять одно небольшое условие. 

— Какое? 

— Как только я скажу, что все закончено, то все будет закончено. Ты сам знаешь, привязанности недопустимы.
— Да, — снова слишком поспешно выдохнули губы всегда спокойного Аиши. — Согласен, это разумно. Ты уничтожишь эту запись? 

— Вообще-то я хотел подарить тебе её на память.

А на экране все начинается с того, что Аиша осторожно касается золотистый прядей Рауля, и тот тут же заламывает руку Роузена, заставляя встать к себе спиной. Больно, сладко и от тяжести в паху некуда деваться. Зубы Рауля прикусывают ухо, потом шею, оттягивая кожу до небольших пятен с проступиввшими синими точками, до первого сбившегося дыхания и рта Аиши, хватающего воздух, которого остаётся все меньше в комнате. Рука Эма ложится на пах Роузена, заставляя плотнее прижаться ягодицами к партнёру. В этом странном танце правит Рауль, подталкивая бедрами к разобранной кровати. Он тоже уже возбужден. Ягодицы Аиши трутся о напряженную плоть. 

Толчок, и оба падают на кровать. Теперь Рауль не спешит, раздевая партнёра и любуясь вновь открываемым для себя телом. Одежда снята, и в это... снова не верится. Эм умеет ласкать плоть языком и губами намного лучше любого секс-дроида. Впрочем, они же и есть...

Тяжёлый и одновременно лёгкий, Эм целует любовника в губы, вдавливая в кровать и нависая над ним на руках, в которые Роузен вцепляется изо всех сил, чтобы не застонать от наслаждения, когда последний разделительный барьер пройден, и Рауль начинает ритмично и глубоко двигаться в теле Аиши. 

— Мне раздеться? — методично уточнил Роузен, когда самообладание вернулось. И всего-то потребовалось не больше пяти минут. Браво, Аиша. Ты достоин быть любимцем Юпитер. Вторым после Ясона.

— Как хочешь. Я бы предпочёл, чтоб все было как во сне.

Сны закончились, когда обо всем узнал Первый Консул. Хватило короткой реплики, оброненной Минком. 

— Господа, я предлагаю снять этот вопрос с повестки дня. Полагаю, Эм и Роузен в состоянии разрешить все возникшие трудности на личном совещании в спальне. 

Гребаный Ясон Минк. Как он догадался? Они же всегда были так осторожны.