Они встретились почти полтора года назад. На улице стояла мартовская каша из полужелтого снега с черными проталинами по краям и оранжевого песка. С неба привычно капал то ли ледяной дождь, то ли обмякший мокрый снег. В вечных питерских сумерках она забавно перепрыгивала на тонких каблуках в изящных сапогах из тисненной кожи через осевшие сугробы. Большая спортивная сумка, перекинутая через плечо, билась по сухощавым бедрам. Он еще с удивлением подумал, как хрупкая девушка может поднимать такие тяжести.

Прыжок, еще один. Скрежет каблуков. Звук падения. Она со смехом растянулась на покрытом корочкой льда асфальте. Он не слышал звуков, он сидел в машине с нахлобученными от плейера наушниками и только заметил, как она пропала из глаз. Сумка бухнулась в полурастаявшую лужицу. Девушку стало жаль. Он вышел из автомобиля, помог подняться и предложил подвезти.

— Как Вас зовут?

Девушка долго думала над простым вопросом.

— Лена… меня зовут Лена, — как будто бы сомневаясь, ответила она. — Сколько?

— За что?

— За то, что вы меня подвезете.

— Бесплатно. А, можно ваш телефончик?

Она вышла за улицу… до гей-клуба. Он хорошо знал это место, потому что неделю назад там под утро в местном скверике была поножовщина. Пришлось оперативно отрабатывать. Отрабатывать особо было нечего. Пьяные разборки на почве ревности. Паренька немного порезали, но он успел залить кровью полсквера на три дерева. Кровь смешно смотрелась на снегу.

Дело на шесть сигарет. Последний шаг до капитана. Если отрабатывать зарплату. Наверное, девушка работала в небольших магазинчиках около клуба. Официанты, да даже и админы, работающие там, часто выбегали по ночам в подвальчики за сигаретами для клиентов или по особым просьбам. Чуйка подсказывала, что они-то и нашли того паренька. Только телефон, с которого звонили в скорую, а потом в ментуру, оказался не доступным.

«Извините, номер заблокирован или не существует», — равнодушно отвечал в трубку механический женский голос. Sim-ka тоже ничего не дала. Ее приобрел через два месяца… после своей смерти урожденный гражданин Таджикистана, получивший на год по миграционной квоте разрешение на работу в РФ.

— Какая основная версия происшествия? — разбудил поутру голос начальника в трубке, когда он уже почти засыпал на подъезде к Купчино.

— Бытовуха. Пидоры не поделили, кто будет сверху.

— Вот и хорошо, вот и придерживайся. Нам не нужно раскачивать лодку. В городе принята программа общенациональной толерантности. Мы европейская столица, и у нас не может быть ненависти на основе ориентации. Ты же хочешь лычки капитана?

Он хотел.

***

В комнате пахло потом и вчерашним сексом.
Я не знал, какие еще маты сложить на ужравшегося в очередной раз Леньку, когда доставал его из помятой, грязной койки с тремя «актами» после очередной пьянки у кого-то на дому. Танцовщик был никакущий, с огромными кругами под серыми виноватыми глазами, как у нассавшего в тапки кота, пойманного на месте преступления.

— Тварь, падла, как ты сегодня танцевать собираешься? Блядь, причем в твоем случае это определительное. Ты меня, нахуй, уже ничем не удивишь. Ну, почему с тобой вечно такие проблемы? Ты, что, думаешь, у меня личной жизни не должно быть из-за тебя?! — вызверивался я.

— Удивлю, Слав, — разлепил глаза Ленька, сонно потирая кулаком веки, — я познакомился с мужчиной. Он считал, что я девушка. Я случайно прикололся, ты ж знаешь, что иногда я так переодеваюсь. Мы встречались две недели. Он мне цветы носил, а потом гуляли долго по городу. В кино ходили. Знаешь, как хорошо, когда на тебя никто не пялится. Мы как все были. Никаких косых взглядов. Прикасаться к нему можно было спокойно, а он мою сумку везде носил. Как все, понимаешь?!

— Лень, ты, что, охуел?! Ты хоть представляешь себе, что будет, когда он узнает?

— Уже узнал. Я ему вчера утром сказал, когда домой к себе позвал. Я потому и сорвался с выпивкой и блядками. А он ничего не сказал. Только дверью саданул так, что косяк чуть не вылетел… А теперь у него мобильник выключен. Я, кажется, в него… того.

— Чего того?

— Втрескаться успел. В общем, если он меня простит и не бросит, я из клуба для него уйду и с блядством покончу. Я серьезно сейчас.