Дэн проснулся на скамейке в том же привокзальном сквере на следующий день, ближе к вечеру, и совсем не помнил, где они с Олегом были ночью. В памяти остался лишь рассказ случайного попутчика, и теперь при свете дня история выглядела совсем уж фантастической. С подобными вещами Денис еще никогда не сталкивался. Самым громким скандалом аналогичного порядка в городке стала история трехгодичной давности, когда выяснилось, что один из местных чиновников хранил у себя на даче архив из педофильских фотографий. Хотя ни в чем таком подозрительном пожилой одинокий мужик раньше замечен не был, он тут же написал явку с повинной и, по недосмотру милиционеров, повесился на ремне в камере предварительного заключения. Но три года назад Дэна это совсем не интересовало.

Из личных вещей ничего не пропало. Перочинный ножик, подаренный отцом, по-прежнему валялся в рюкзаке. На месте были и карманные, которые Нина щедро раздавала детям по понедельникам. Дэн купил билет на автобус и больше уже не рисковал заговаривать с посторонними. То, что мать, скорее всего, очень волнуется, он прекрасно понимал, вот только не догадывался — насколько. И как назло все уличные телефоны оказались сломанными, а что такое «мобильник» тогда большинство жителей военгородка еще даже просто представляли себе с трудом.

Зареванная, с красными глазами Нина впервые подняла руку на сына, когда тот виновато и, переминаясь с ноги на ногу, объявился на пороге.

— Ты хоть представляешь себе, что я уже в городском морге побывать успела? Ты знаешь, что это такое, когда снимают простынь с трупа, а ты с радостью понимаешь, что это не твой, а чей-то чужой ребенок? — взвизгивала и всхлипывала она, носясь за Дэном по дому с тонким ремешком от собственного платья, а Мила с Виталиком уговаривали мать успокоиться и оттаскивали ее от брата. — И у меня, и у отца в милиции заявление принимать отказались. Сказали, было бы тебе лет семь, они бы еще возбудились. А так, мол, мамаша, следили бы за парнем лучше, загулял, небось, с какой-нибудь девахой. Самый возраст. Где ты был, Дэн?! Ты знаешь, что твой отец сейчас город с друзьями прочесывает?!

— Маам, ну все же хорошо. Я ж дома уже. Прости меня, пожалуйста, я больше так никогда не буду, — по-детски оправдывался Дэн, уворачиваясь от ударов и пытаясь скрыться в своей комнате. Про себя он уже решил, что ни за что не расскажет матери, какие события произошли накануне.

Безобразную семейную сцену прервала лишь телефонная трель. На городской звонили из милиции с сообщением о сбитом автомобилем на одной из пригородных трасс подростке, приблизительно такого же возраста, что и Дэн.

— Нашелся. Мой нашелся, — разревелась в трубку Нина, опускаясь на стул. А в комнате противно запахло валерьянкой, которую развела для матери Мила. На брата она смотрела теперь косо, как на врага народа, и украдкой выдала подзатыльник.

Потом они вместе с Виталиком втихаря от Нины еще долго пытали Дениса, где тот шлялся все это время и почему не додумался хотя бы позвонить, но он словно воды набрал в рот и делал вид, что все вопросы пропускает мимо. «Колись уже. Ты девушку что ли завел? Я ее знаю?» — приставала Мила.

Вадим смог выбраться к семье только в конце следующей недели. Как всегда, он привез много подарков с собой, и обрадованные дети висли на отце, как на елке, и только Дэн сторонился его и повел себя холодно. Точнее, просто отложил свой презент в сторону, сухо поблагодарил и пошел в свою комнату. Вадим нагнал сына, плотно прикрыл за собой дверь.

— Дэн, я думаю нам стоит серьезно поговорить. Я представить себе не мог, что у этой курицы окажется так мало мозгов. Ты прекрасно понимаешь, о ком я. Она случайно проболталась о своем проступке. И я не собираюсь разводиться с твоей матерью ради этой идиотки. Видишь ли, в жизни случается всякое.

— А если она такая идиотка, то почему ты променял маму на нее? — огрызнулся Дэн, по-прежнему не глядя на отца и демонстративно собирая модель яхты. Детали никак не хотели складываться, одна из них безнадежно утонула в клею. Теперь ее можно было только выкинуть в помойку. — Ты больше не любишь маму и нас?

— С чего ты взял, Дениска? — усмехнулся отец, подходя и помогая с моделью. — К разным людям можно испытывать очень различные чувства. И не каждое из них называется любовью. Особенно во взрослой жизни. Вырастешь, может, поймешь меня.

— А я не хочу вырастать. Мне и так хорошо. И я не хочу, чтоб ты еще раз женился и отправил меня в интернат. И чтоб меня там «воспитывали».

— Ты о чем, Дэн? — изумленно присвистнул Вадим. — Какой интернат, у тебя же есть свой дом, брат и сестра.

— Да так, — прикусил язык сын. — И я больше не приеду к тебе в город, когда там эта...

— Этой там больше нет, — взъерошил Дэну волосы Вадим, — я выставил ее за дверь, как только она рассказала о том, что у вас произошло. Мы тогда с матерью очень переволновались за тебя. Надеюсь, ты ничего не сказал Нине лишнего. Ты же понимаешь, что мать надо беречь?

— Пап, а вот деталь? Ее куда?

Потом «эти» стали появляться у отца с завидным постоянством, но наученный печальным опытом Вадим больше не приводил их жить домой и регулярно менял через три-четыре месяца. Иногда Дэн находил в городской квартире женские вещи или подарки, предназначенные явно не для семьи, но больше никогда не чувствовал себя обделенным отцовским вниманием. По молчаливому уговору с Вадимом ничего не рассказывал он и матери, ставшей в последнее время очень нервной и постоянно жаловавшейся на «приливы крови» и удушье.

Первая «серьезная» девушка у Дэна появилась в начале одиннадцатого класса. К тому времени Мила уже успела выскочить замуж за своего ненаглядного Джэка и неожиданно для всех отказалась от возможности учиться в одном из крупнейших университетов в стране, куда ее готовы были взять благодаря победам в олимпиадах. Она с головой погрязла в хозяйственных хлопотах, потому что к свадьбе Вадим подарил будущим новобрачным земельный участок и часть средств на строительство коттеджа — наладившийся бизнес уже позволял подобные расходы.

Открыл небольшую фирму отец и в Питере, а Нина так и не смогла переехать к нему, потому что теперь надо было помогать старшей беременной дочери. Жэка тоже раздулся от гордости, а может, от тестевских харчей. Ни на одной работе он долго не задерживался, потому что то условия труда были невыносимо тяжелыми, то начальники оказывались очень придирчивыми. Да и особо не искал он ее — за все платила Мила деньгами отца, как раз прохлопавшая вот это долгожданное событие — появление первой потенциальной невестки.

В начале учебного года в городок перевели аж три новые военные семьи. И Дэн очень обрадовался, когда за парту до него уселась невысокая миниатюрная брюнетка с затейливой стрижкой под пацана. Девушка на фоне других ровесниц и одноклассниц выглядела очень ярко и за счет необычной манеры одеваться — она предпочитала тоже мальчишеские широкие штаны и толстовки вместо ненавистных коротких юбок и шелковых платьев, взятых еще из советских времен.

Одним из увлечений Мики (Микаэллы — как она представилась в первый раз), оказался тяжелый рок, велики и тоже борьба, потому они очень быстро сошлись с Дэном. С ней было очень хорошо подолгу гулять. Мика никогда не жаловалась на боль от каблуков, которые принципиально не носила, и не требовала покупать себе мороженое и сладкое — их она не переносила на дух. И все вроде бы складывалось очень хорошо, вот только знакомить Дэна со своей семьей девушка явно не спешила и отшучивалась, что у нее предки со «странностями». И основания для того были.

Ходили слухи, что ее отец попал за какие-то особые «заслуги» в крайнюю немилость у руководства, потому и был «сослан» из престижной Москвы в местное захолустье. А мать девушки с таким брезгливым выражением на лице смотрела на военгородских кумушек, что очень скоро те оставили робкие попытки заговаривать с ней. Впрочем, дела до нее, равно как и до отца Мики, у Дэна не было, пока он не зачастил с вечерними проводами. Неожиданные объяснения с главой военного семейства приключились за пару месяцев до выпускных экзаменов. Дэн, как обычно, зашел за девушкой, чтобы отправиться после школы на прогулку, а вместо нее налетел на ее отца.

Сухопарый седой мужчина с хищным носом-клювом и тяжелой выдающейся челюстью пригласил его в дом, чтобы «обсудить сложившуюся ситуацию».

— Молодой человек, я не могу сказать ничего плохого о вас лично, но я бы настоятельно порекомендовал вам найти кого-нибудь более подходящего себе, чем Микаэла, — обронил он после которой беседы.

— А разве это не должны решать мы сами? — набычился Дэн. — Ее все устраивает, меня тоже.

— Хорошо, тогда я скажу прямым текстом, — нахмурился мужчина в ответ, — мы не намерены прозябать в этой дыре всю оставшуюся жизнь, и как только один человек уйдет в отставку, а это произойдет с месяца на месяц, мы тут же вернемся в Москву. Извините, но судя по вашим высказываниям о планах на будущее и даже просто внешнему виду, вы вряд ли сможете жить в столице. Кроме того, как я понял, вы не собираетесь связывать с армией свою карьеру. В нашей семье по мужской линии все были потомственными военными, и только таким я вижу своего будущего зятя.

— А Мика уже в курсе? Где вообще она сама? — процедил Дэн, еле сдерживая себя, чтобы не врезать андроиндному папаше под дых. — Пусть она мне это скажет, а не вы, простите, при всем уважением.

— Я отправил по старым связям дочь и супругу на месяц в один из пансионатов в Сочи. Им очень трудно находиться здесь. Адрес, естественно, я вам не скажу, а здесь искать бесполезно, и, будьте любезны, уходите из моего дома.

— А экзамены? Вам наплевать даже на то, что мы в выпускном классе? Как, по-вашему, Мика получит аттестат? — опешил Дэн.

— Еще раз повторяю вам, молодой человек, мы живем с вами в разных мирах, — уже с нажимом произнес мужчина, — и если вы так беспокоитесь, то уже сейчас я знаю, что она в списке поступивших на вечернее отделение юрфака МГУ. Вам попасть туда не светит ни при каком раскладе.

— Да, но она говорила, что хочет стать певицей. Вам наплевать даже на это?

— Я считаю, что прежде всего моя дочь должна получить достойное образование, чего и вам искренне желаю.

Так, несолоно хлебавши, Дэн отправился домой, а гостящий у Нины Вадим сразу заметил, что сын не в духе. Отпрыск взрывался колкостями на каждую шутку и особенно болезненно реагировал на подначки по поводу учебы и будущих троек в аттестате. И уже только совсем под вечер, перед сном, Денис вкратце рассказал отцу о неприятном разговоре.

— А ты что думал, у тебя все в жизни должно быть мягко и гладко? Мы тебе с мамкой все разжевываем и в рот кладем, остается только проглотить, и все другие так делать будут? Нет, милый ты мой, если сам не потрудишься — ничего и не получишь, — подмигнул сыну Вадим.

— Это ты что сейчас имеешь в виду? — нахохлился Дэн, заворачиваясь в одеяло, — у них вон все схвачено, и я им нафиг не сдался. Выгнал ее отец меня из дома как шелудивого пса. Мудак он потому что.

— Ну, хорошо. Он, допустим, мудак, а ты-то умнее его будь. И если у тебя все с Микой по серьезному, то и отца ее за пояс заткнуть можно. Вот для начала, поступил бы ты не на свой этот менеджерский, который я, прости, совсем не понимаю, а в военный вуз, там юриспруденция тоже на ряде факультетов есть и далеко не самая слабая. Может, и по-другому он бы тогда на тебя посмотрел?

— А толку-то? Мика к тому времени уже в Москве будет учиться. Она, того, красивая и около нее всегда другие парни вились, как рассказывает. Я сейчас хочу, чтобы она со мной была.

— Ну, друг, знаешь, мало ли кому чего хочется. И одними «хотелками» делу не поможешь. Некоторым всю жизнь любимых женщин добиваться приходится, и браки предыдущие терпеть, да много чего разного. Был у нас в гостях один мужик-академик. Так он на своей первой школьной любви в шестьдесят пять лет женился, когда она после второго супружества овдовела. У него взрослые дети, у нее тоже, живут припеваючи.

— Это ты мне до шестидесяти пяти ждать предлагаешь? — окрысился сын на отца.

— Да нет же. Головой я тебе думать советую, а не тем, что сейчас играет, — хохотнул Вадим, — за презервативами, если что, обращайся.

Вот только доказывать ни отцу Мики, ни ей самой ничего не пришлось. На втором курсе, когда они учились параллельно — она в Москве, Дэн — в районном центре, произошла трагедия. В автобусную остановку, на которой девушка ждала общественный транспорт, чтобы добраться до факультета, врезалась иномарка с нетрезвой водительницей за рулем. Автомобиль пронесся на бешеной скорости, сбивая людей с ног как кегли. Кроме Мики погибли еще двое, троих госпитализировали. Мадам, оказавшаяся за рулем, отделалась легкими царапинами и не могла выбраться из машины из-за опьянения.

Дэн отходил долго, хотя друзья и пытались знакомить его с другими девушками, в основном подругами своих любимых. И ни с кем почему-то продолжительные отношения у него не складывались. Максимум, что он выдерживал, было две-три недели, после которых с новыми избранницами становилось не о чем разговаривать, кроме как слушать длинные посты о тряпье, походам по магазинам и сплетнях о звездах.

Впрочем, была и другая категория девиц, еще более раздражающих. Эти пристально смотрели в рот, тут же начинали истово увлекаться всем, чем интересовался Дэн, и недвусмысленно намекали на предстоящую счастливую супружескую жизнь. Так незаметно для себя он прослыл среди друзей завзятым ловеласом и отпетым бабником, хотя ничего для этого специально и не делал. Одна из истеричных особ в процессе расставания раскровянила Дэну лицо искусственными ногтями, дело было как раз в разгар весенней сессии, чем окончательно и закрепила такой его статус.

— Как она тебя, сочувствую. Вот потому не терплю баб, вечно с ними одни неприятности. То забеременеть боятся, то месячные у них. Хорошо, что есть альтернатива, — осторожно выдохнул однокурсник, протягивая Дэну тонкие ментоловые сигареты.

Пальцы собеседника тоже были с маникюром, холеные и по-особому держащие раковую палочку. А Дэн с трудом узнал в нем паренька из небольшой деревушки по соседству с райцентром и вспомнил, как они вместе заполняли анкеты при поступлении. Тогда Юрий выглядел совсем по-другому: дешевые спортивные штаны, пузырящиеся на коленях, кепка «abibas» и вытянутая домашняя кофта ручной вязки. Куда-то исчезли и пухлые по-деревенски щеки, заросшие рыжеватой щетиной, а также и привычка «окать».

— Альтернатива? — удивленно переспросил Дэн.

— Да, — кивнул Юрий, щелкая перед носом навороченной западной зажигалкой и туша одновременно собственный окурок носком дорогих, не полагающихся по уставу ботинок. — Ты заглядывай ко мне в комнату в общаге, если хочешь, там и поговорим. У меня кофе есть очень хороший, импортный, знакомый подарил. А то друг твой идет. Ты прости, я с ним не коннекчу больше.

— Чего не делаешь?

— Не общаюсь в смысле. Это я по-английски так. Зря ты язык на младших курсах не учил, он сейчас везде требуется и при распределении еще свою роль сыграет. Мне Игорь Вениаминович очень в этом вопросе помог. Преподаватель наш. Я благодаря ему на красный иду.

— Да ладно, — остолбенел Дэн, — ты же из троек раньше не вылезал.

— Я пересдал все задним числом. И такое можно сделать, когда есть кому подсказать и научить.

— Ну, и о чем ты с нашим местным пидором балакал? — осклабился подошедший друг. — Ты смотри, пару раз вместе увидят, так сразу и тебя в голубые ряды армии запишут.

— Ты серьезно сейчас про Юру? — второй раз за день охренел Дэн. — Он же нормальный был.

— Был, да сплыл. Пока с преподом этим не спутался и теперь, благодаря ему, такое распределение получит, что мы с тобой обзавидуемся. Если вообще на «свободный диплом» не отправят. И приподнялся на деньгах неплохо, посмотри вон в какой обувке рассекает. Кохуечек с сахерочком, что ль, у себя в комнате предлагал погонять?

— А ты откуда догадался?

— Он до тебя уже к некоторым подъезжал и все с одним и тем же набором. Мы думали ему уже темную устроить, да приссали, что он своему Игорю Вениаминовичу настучит, и нас всех потом попрут под белые рученьки из вуза. А вот чего ты не в курсе — так для меня открытие.

С тех пор Дэн Юрия сторонился, хоть, в отличие от друга, и не примкнул к группе тех, кто взялся гнобить и выживать «гомика» из доблестных рядов. Гадить по-крупному никто преподскому любимчику не решался, зато досадные мелочи в виде распрысканного в комнате газового баллончика, измазанного в дерьме постельного белья, одежды и т.д., или кинутой в еду пачки соли случались регулярно, и, как правило, свидетелей инцидентов не находилось.

В ответ Юрий только крепче сжимал зубы и с двойной яростью вгрызался в гранит науки. И закономерно получил в итоге одно из лучших распределений, которые обычно выдавались только «блатняшкам». Дэна Бог тоже миловал, точнее помог подсуетившийся отец, оказавший вовремя добровольную спонсорскую помощь на ремонт ректорского кабинета. В итоге Денис оказался в одном из смежных силовых ведомств по Северо-Западному федеральному округу. Друга же отправили в распоряжение части в такой же Тмутаракани, каким был военгородок, в ожидании вакантного места, а через месяц успешно списали в запас.

Поосвоившись и поднатаскавшись, Дэн начал искать работу в Питере, чтобы быть поближе к отцу, успевшему купить и здесь небольшую двухкомнатную в элитной части Петроградки в начале Каменноостровского проспекта. Нину Вадим все-таки уговорил переехать в районный центр, вот только сам там появлялся все реже и почти все время жил теперь в Северной столице, хоть и постоянно проклинал изменчивый, непостоянный климат.

А работа нашлась благодаря... Юре, с которым гуляющий по Питеру Дэн, приехавший к отцу на выходные, случайно встретился на Петровской набережной. Тот раболепно держал в руках чью-то шинель и визгливо собачился с водителем автомобиля с непростыми номерами, не успевшим вымыть средство передвижения.

— Уважаемый, совещание длилось целых три часа. Почему вы не выполняете свои прямые обязанности?

— Так вы же сами сказали — не уезжайте далеко. Генералу в любой момент может потребоваться машина, особенно, если его дернут...

— Юрка — ты что ли?!

— Дэн — какими судьбами?!