Мужчина сидел за столом в башне коммандера: плечи опущены, глаза смотрят в пустоту.

Он ничего не говорил. Каллен полагал, это может быть связано как с его ненавистью к Инквизитору, так и с шоком от произошедшего. Не каждый день магия удерживает тебя в воздухе, пока рука врага пытается спасти от падения в бездну.

Что касалось Эвелин, она выглядела потерянной. Казалось, ее удивил собственный порыв. И теперь она сомневалась, похвалить себя за спасение бедолаги или отругать за неосторожность.

Каллен думал о том же.

С одной стороны, поступок отличался свойственным ей благородством.

С другой, было опасно — бросаться к краю пропасти, чтобы спасти того, кто скинул бы тебя без раздумий. И, конечно же, не следовало без доспехов и барьера заходить в помещение с убийцей. Каллен не знал, действует ли Инквизитор так во время других операций, но, если действует, удивительно, как она до сих пор жива.

Он невольно нахмурился от этих мыслей и перевел взгляд на Эвелин. Она сидела справа от него. Немного ближе, чем следовало.

Она была напряженной и… нечитаемой. Ее лицо застывшее, как хорошо выточенная маска. Ее глаза слегка сощурены и брови опущены. А губы превратились в тонкую линию. В таком виде Инквизитор походила на статую. Только растрепанные волосы добавляли ей жизни.

Каллен решил, с ним что-то не так. Определенно, раз в эту секунду он думает, что Эвелин слишком хорошо выглядит, когда напряжена.

Он сглотнул и постарался не думать об этом. Вот только выходило едва. Каллен следил за пленником, но его мысли блуждали где-то в других мирах. Он вдруг понял, что никогда прежде не был к Эвелин так близко. Кроме дня, когда Корифей напал на Убежище. Но это ведь не считается, верно? Теперь Каллен мог чувствовать запах ее волос и пота. И, если бы повернул голову, сумел бы разглядеть каждую пору, каждый участок лоснящейся кожи. И, если бы при этом, она повернула голову в ответ, они были бы так близко, что…

Ох, ему в самом деле лучше сосредоточиться на другом.

Каллен прочистил горло, чтобы голос не звучал сухо, и заставил себя заговорить.

— Мы будем задавать вопросы, и хотим получить верные ответы. Ваша жизнь и дальнейшая судьба будут зависеть от этого.

— Какая теперь разница, — взгляд пленника устремился на Эвелин, — теперь я не смогу убить вас. Я всего лишь должен был убить спящего, но не сделал это.

— Расскажите о себе, — продолжил Каллен, хмурясь.

— Меня зовут Горан. Кузнец из Ферелдена. Из маленькой деревни Мирная Вошь. Наверняка, вашему Инквизитору знакомо название.

Эвелин только пожала плечами:

— Первый раз слышу.

На какую-то секунду Горан выглядел готовым сорваться. Но потом выдохнул и продолжил говорить.

— В таком случае, Вестница Андрасте еще хуже, чем я ожидал.

— Хватит, — прервал Каллен, — вы потеряли право высказаться, когда пытались убить Инквизитора. Теперь просто отвечайте на вопросы. Вы служили в ферелденской армии?

— Сражался во время Мора. Сначала в армии Кайлана. Потом под предводительством короля Алистера и Серого Стража Амелл. Получил несколько наград. Но в итоге… — его голос сорвался до шепота, и он закрыл глаза, пытался прогнать неприятные мысли. — Я хотел вернуться к жене.

Каллен собирался спросить подробности. Парень создавал впечатление неразговорчивого, готового закрыться в любую минуту. Так что стоило расположить его к себе и неторопливо подвести к преступлению. Но вместо этого заговорила Эвелин.

— Почему ты обвиняешь меня? — спросила она, задрав подбородок. В ее голосе слышался вызов.

Горан медленно повернул голову.

— Ты убила мою жену, — проговорил он, — она была беременна. А ты выжгла живот моей жены.

— Она спасла тебя! — разозлился Каллен. Он поддался порыву подняться и нависнуть над пленником. Но, когда оба — Горан и Инквизитор — посмотрели удивленно, ему пришлось взять себя в руки. Дело в недостатке сна, решил он, и в стрессовом дне, и… в отсутствии лириума. Все всегда связано с недостатком лириума. Каллен заставил себя успокоиться и добавил уже спокойнее:
— Не было смысла делать так, если твои обвинения правдивы.

— Каллен прав, — кивнула Эвелин, игнорируя его вспышку гнева, — я бы не стала убивать невинную женщину… если только она сама не напала.

— Ты пришла в мою деревню. Ты требовала платы, — сказал Горан. — Вы всегда так поступаете. Требуете платы. И если не получаете, наказываете всех без разбору. Моя жена и мой ребенок мертвы, как и полсотни других женщин и детей. И вы продолжаете наслаждаться славой и деньгами. Но, если кто-то попытается наказать «непогрешимую Вестницу Андрасте» ее верные псы устроят незамедлительную казнь.

— Абсурд, — нахмурился Каллен.

— Никто не собирается казнить вас, — продолжила Эвелин, — я не ходила по деревням и не требовала платы. У меня просто… не хватило бы времени.

И это была абсолютная правда, признал Каллен. Они постоянно получали отчеты от Лелианы. Где бы ни находилась Мирная Вошь, Инквизитор не могла достигнуть ее так, чтобы люди Тайного канцлера не сообщили об этом.

— Ерунда какая-то, — вторила его мыслям Тревелиан. — Я едва успеваю разбираться с проблемами Внутренних земель. Не говоря уже про Штормовой берег. Ладно, — ее взгляд смягчился, — Горан, скажите, когда и где это произошло? Я… знаю, что не помогу вам вернуть жену. Но, может быть, сумею доказать, что невиновна. И потом, обещаю, мы со всем разберемся.
 

— Что ж, — сказала Тревелиан, когда допрос закончился, — по крайней мере, мы все разрешили.

Каллен хотел добавить, что это хорошая новость, но при взгляде на Горана у него не повернулся язык. Бедняга упер локти в стол и закрыл лицо ладонями. Рассказ о случившимся растеребил раны, и осознание собственной ошибки не помогло почувствовать себя лучше.

Допрос длился около часа. Несколько раз Горану пришлось прерваться и перевести дух. Несколько раз он злился и почти выводил Эвелин из себя. Но им, наконец, удалось получить полную картину случившегося.

Инквизитор — Горан считал, это Инквизитор — пришла в их деревню с небольшим отрядом. Подожгла дома и потребовала плату в обмен на «защиту». Когда платы не оказалось, она и ее люди стали убивать детей и женщин. Ее лицо скрывалось за орлесианской маской. Но женщина называла себя Инквизитором. Она была магом. Предпочитала огонь. И на ее руке светилась зеленая метка.

— Это довольно… продуманно, — прокомментировала Эвелин, — особенно маска, учитывая, что у меня тоже… ох, пожалуй, стоит начать носить шлем или что-то такого типа.

— Все остальное можно объяснить, — поддержал ее Каллен, — но вот метка…

— Это возможно. В том смысле… не знаю, насчет закрывания разрывов. Но заставить руку светиться зеленым возможно. Солас умеет. Готова спорить, не он один. И все же, ты прав, — Инквизитор нахмурилась и посмотрела на свою руку, — это наталкивает на мысли. Я думаю, она может оказаться агентом Корифея. Подрывает доверие к Инквизиции и создает убийц.

— Уничтожай врага всеми средствами, — проговорил Каллен, хмурясь.

— Именно так. В любом случае, в день нападения я была в Скайхолде, — она поглядела на Горана с сочувствием, — больше сотни людей могут подтвердить это. Мне жаль, но вы стали жертвой обмана.

— Я… я не знаю, что могу, — сказал Горан. Его голос почти растворялся в рваном дыхании, — я… просто…

— Вы хотели отомстить, — мягко проговорила Эвелин. Выражение ее лица полностью преобразилось. Она мягко оттянула ладонь Горана и сжала руками, — скорбь и гнев заставили вас не думать о фактах. Я знаю, как это работает.

— Создатель! — пробормотал он. — Я ведь чуть не убил вас.

Тревелиан мягко улыбнулась и пожала плечами.

— Даже не близко. Но вы стали отличным поводом не расслабляться. В смысле… нам бы очень пригодились люди вроде вас.

— Что? — воскликнул Горан в ту же секунду, как Каллен сказал:
— Поддерживаю.

— Вы сражались с Мором, — продолжила Эвелин, — получили награды. Ох! Да вам даже удалось пробраться в мою комнату! Кстати, как именно?

— Балкон и веревка, — сообщил Горан, — я спустился с крыши. Стража охраняет только двери, так что было не трудно.

— Хм, верно, — усмехнулась Эвелин, — и нет! — тут же добавила она, обращаясь к Каллену. — Я не позволю тебе поставить солдат на балкон. Они будут смотреть, как я переодеваюсь, и… бррр.

«Да уж, — растерянно подумал он, — плохая идея». Каллен постарался не развивать мысли насчет балкона и переодевания. А также насчет веревки — вполне неплохая идея. Впрочем… солдаты наверняка пустили бы его, и…

Каллен встряхнул головой. Все дело в том, что Эвелин слишком близко. Особенно после того, как слегка наклонилась вперед. Ее волосы прямо перед его лицом. И они пахнут мылом, хотя ей и пришлось сражаться.

Он прикрыл глаза, стараясь не думать об этом. Но воображение только обрадовалось возможности дорисовать детали. Например, костюм Инквизитора мог оказаться вовсе не таким закрытым, и…

«Нет! — подумал Каллен, вздрогнув. — Нет. Нет и еще раз нет». Что ж, видимо ему не удавалось держать мысли в голове. Потому что Инквизитор и Горан смотрели удивленно.

— С тобой все в порядке? — спросила Тревелиан. Она повернула голову, и ее глаза внимательно изучили Каллена. Это было еще ближе, чем раньше. — Ох! Дерьмо! — вспыхнула она внезапно. — Лириум. Я совсем забыла, что ты… я ведь отвлекла тебя с самого утра, и весь день таскала за собой. Почему ты просто не напомнил?! Скажи мне, где он — я принесу.

Какое-то время Каллен просто смотрел на нее. Это было одновременно дико и приятно, что Эвелин так волнуется. И еще обидно. Неужели она, в самом деле, думала, что он не способен позаботиться о себе? Но больше всего ему было стыдно. Из-за того, что лириум не настоящая причина. И из-за того, что настоящая причина… в общем-то сама Тревелиан.

— Инквизитор, — как можно мягче проговорил Каллен, — все в порядке. Я… что ж, — он невольно принялся растирать рукой шею, — если вы не против, я хотел бы обсудить это позже.

— Уверен?

— Да, кхм, как насчет того, чтобы вернуться к работе. Мы как раз обсуждали вашу возможность вступить в Инквизицию, — добавил Каллен, обращаясь к Горану.

— Верно, — подтвердила Тревелиан, — я понимаю, вам нужно время, но… организация отступников и безумцев с удовольствием примет вас в команду.

Некоторое время Горан молчал. Его лицо было задумчивым и его глаза смотрели в пустоту.

— Я почту за честь, — сказал он, наконец, — я действительно восхищен вами... тем, что вы делаете. И как, — он поочередно посмотрел на Каллена и Инквизитора, — как поддерживаете друг друга. И у меня не осталось ни семьи, ни дома. Так что да. Да, я, конечно же, почту за честь.

Он закрыл глаза и ничего больше не добавил.

— Хорошо, — Тревелиан встала и протянула Горану руку. Когда он ответил на рукопожатие, она задержалась и заглянула ему в глаза:
— Мы обеспечим вас всем необходимым, — ее голос, хриплый и тихий, звучал успокаивающе, — теперь, пожалуй, стоит решить проблему с самозванкой.

— Я пошлю отряды, — сообщил Каллен, — и разведчиков Лелианы. Нужно как можно быстрее закончить с этим.

— Я возглавлю расследование, — кивнула Эвелин. — Возьму Коула. И Соласа. А, когда мы достанем эту дрянь, ей придется за все ответить.

— У тебя есть другие обязанности, Инквизитор, — мягко напомнил Каллен, — нельзя позволить Корифею обыграть нас по времени.

Эвелин посмотрела на него с нечитаемым выражением.

— Тебе определенно нравится отдавать приказы своему командиру, — произнесла она медленно. В тоне голоса не было ни насмешки, ни злобы, — хорошо. Но проследи, чтобы ее поймали как можно быстрее. И доставили сюда. Я хочу лично разобраться с этой дрянью.

— Как и я, — вставил Горан, разминая руку, — я тоже.
 

— Хорошая работа, коммандер, — сказала Эвелин чуть позже, — хвала Создателю, что все это закончилось.

Она сидела за его столом, откинувшись назад и прикрыв глаза. Каллен не мог устоять на месте, так что бесцельно расхаживал по кабинету, стараясь собрать в единое целое осколки сумасшедшего дня.

— Не все. Если то, что говорит Горан, — правда, репутация Инквизиции может оказаться… — Каллен остановился, не зная, как продолжить. Впрочем, Эвелин была немного откровенней:

— В полной заднице, — продолжила она, — как будто нам не хватает дерьма, которое и так нужно разгребать. Эй, давай просто позволим Жозефине со всем разобраться. Потому что, знаешь, если за дело возьмусь я, мы получим еще больше взрывов и поджогов.

— Мы соберем совещание, и все обсудим, — пообещал Каллен. — Лелиана уже должна была вернуться, так что я прямо сейчас…

— Постой, — перебила его Эвелин, — сначала я хотела сказать, что благодарна. То есть, — продолжила она, когда Каллен просто остановился и уставился на нее, — за то, что поверил в меня. Доверие — не то, с чем часто сталкиваешься, будучи магом. Обычно люди готовы бросить на нас все беды мира от бородавок до падения скота. А ты просто так сказал: «я с тобой». И… Создатель, я не умею говорить «спасибо».

— Это не было просто, — признался Каллен. Он вдруг ощутил потребность оправдаться. Если и не перед Эвелин, то перед самим собой. — Я… сомневался в какой-то момент. Это ни на что бы не повлияло. Но я сомневался. Просто, — он остановился и заставил себя встретиться с ней взглядом. Ему было сложно говорить о чем-то откровенно. Он не помнил, когда позволял себе подобное в последний раз. Но Эвелин… по крайней мере, ему нужно было оправдаться:
— Прости. Мне трудно доверять людям. И я привык ждать подвоха.

— Эм, ладно, — выдохнула она, — в любом случае, это намного больше, чем я ожидала. Так что… спасибо. Что ж, приключение вышло… увлекательным.

Каллен фыркнул, едва удерживаясь от смеха. Куда пропала неловкость, которую он испытывал секунду назад?

— Увлекательным? — повторил он, приподняв брови.

Эвелин усмехнулась в ответ.

— Ладно, — поправилась она, — дерьмовым. Это было самое настоящее дерьмо. Но я открыла в себе новые способности. И узнала, что могу полагаться на своего командира. В общем… ты уже пропустил время приема лириума, так что…

Каллен откашлялся. Пожалуй, это было подходящее время, чтобы рассказать.
 

— Серьезно? — проговорила Эвелин раздраженно. — Ты не хотел отвлекать меня? Тебе не показалось, что ради такого можно и отвлечь? Что-то вроде: эй, Эв, я решил перестать пить то, что мне жизненно необходимо.

— Я справлюсь, — сказал Каллен хмуро. — Эв? — добавил он.

— Ну, да, — Инквизитор растерянно махнула рукой, — это то, как меня обычно называют близкие. Постой, мы ведь сейчас совсем о другом. Лириум.

— Ты против?

— Андрасте! Я всеми руками «за». Я против, что ты не рассказал мне. Это, как минимум, рискованно. Я должна знать, если мой генерал может… временно выбыть из строя.

— Этого не будет, — ответил Каллен решительно, — я справлюсь.

— И я верю тебе. Но… это важно, Каллен. Ты должен был понимать.

— Поэтому я говорю сейчас. Кассандра следит, чтобы все было в порядке.

Ему показалось, Эвелин готова продолжить спор. Но потом ее взгляд стал мягче.

— Тебе тяжело? — спросила она, бросая изучающий взгляд. — Ты выглядишь усталым. Может, нужна какая-то помощь? Если ты хочешь…

— Честно говоря, я предпочел бы просто не вспоминать. Так легче, когда забываешь.

— Ох, дерьмо! Прости.

— Эй, — он потянул к Эвелин руку, чтобы коснуться ее, но остановился, — я должен был сказать раньше. Я знаю. Я просто… мне нравилось, что ты… не испытываешь меня.

— Испытываю?

— Эм… — Каллен растер шею и отвел взгляд в сторону, — иногда Кассандра смотрит на меня так, будто… сомневается. Я знаю. Я сам просил ее. И все-таки… иногда это смущает.

— Можешь не говорить об этом, — фыркнула Эвелин, — испытующий взгляд — это то, что сопровождает меня на каждом шагу. Почти на каждом, — добавила она, заглядывая Каллену в глаза, — чувствуешь себя связанным по рукам и ногам. Одно неверное движение и тебе конец.

— К сожалению, это действительно так, — выдохнул Каллен, — в нашем случае, по крайней мере. Инквизитор, я не хочу подвести наше дело. Но еще… — он сглотнул, — я не хочу подвести тебя.

Каллен замер, ожидая ее реакции. Что ж, зная Эвелин, она могла в равной степени стать безразличной или раздраженной. Или ответить что-то не обязывающее. Было слишком много вариантов, когда дело касалось ее.

Но Эвелин просто склонила голову на бок и посмотрела с интересом.

— Мне кажется, это взаимное чувство, — проговорила она серьезно, — в том смысле… знаешь, Каллен. Единственная причина, почему я не сорвалась сегодня и не разорвала парня на куски — это ты.

— Я? — он почувствовал, как горло пересохло. Разговор заходил в опасное русло. Но Каллен ничего не мог сделать с тем, что хотел продолжать. Он говорил себе остановиться. Где-то в глубине души. Но весь здравый смысл непременно глушился одним фактом: он чувствовал, как его сердце стучит, пока Эвелин говорит с ним вот так.

— Ну да, — пожала она плечами, — так уж вышло, что мой генерал — самый рассудительный и правильный человек на свете. И, когда я смотрю на него, мне хочется соответствовать.

— Эм… спасибо, — протянул Каллен. Он не знал, что может добавить.

Во-первых, ее откровения застали его врасплох. Инквизитор была довольно непредсказуемой — верно. И пару раз она, кажется, говорила ему что-то теплое — теперь, когда Каллен пытался вспомнить, его голова шла кругом. И все-таки это было необычно. Создатель! Тревелиан отлично умела выбрать время и место. Еще утром она злилась на него. А теперь вдруг… сказала, что восхищается?

Это усложнялось еще и тем, что, Каллен думал, все наоборот. То есть, это он — тот, кто восхищался ей. Когда он смотрел на Эвелин, то думал примерно о том же: никогда прежде ему не доводилось видеть настолько правильного человека. То есть да, иногда она ругалась на манер девчонок из таверны. И иногда была по-настоящему вспыльчивой. Но в глобальном смысле она всегда поступала правильно. Каллену казалось, она видит картину в общем, и это позволяет ей вести за собой людей, в то время как они следуют за ней почти в слепую.

И, в общем, теперь он знал, что Инквизитор восхищается им. Отлично, осталось понять, что с этим делать? Может, она сказала это, чтобы подбодрить. Борьба с лириумной зависимостью — сложное дело. Тревелиан должна была знать об этом. Так что не удивительно, что она решила поддержать его и поднять самооценку. Или, может быть, она так перенервничала сегодня, что говорила вещи, в которые сама не верила. Или это была всего-навсего ответная вежливость на его признание.

Чем бы это ни было, Каллен понял, что его горло пересохло.

— Я хочу сказать, — продолжила Эвелин, заполняя неловкую паузу, — нам предстоит долгий путь. Но я уверена, что пройду его, если ты будешь поддерживать меня. Потому что… потому что я знаю, ты не стал бы поддерживать того, кто идет неверной дорогой.

— Ты, должно быть, не слышала о Мередит, — выдавил он, грустно усмехнувшись.

— Слышала, — возразила она. — Варрик, — добавила тут же, когда Каллен уставился на нее удивленно, — этого гнома не заткнешь даже во время боя. В общем, он рассказал, что там происходило. И, насколько я помню, именно ты стал тем, кто понял ошибку рыцаря-коммандора.

— Слишком поздно, — выдохнул он.

— И все же лучше, чем остальные. Каллен, я… ох, — Эвелин отвернулась и запустила руку в волосы, — мне нужно выпить. Мне определенно нужно хорошо выпить сегодня.
 

— Эй, — сказала Эвелин, проскользнув через приоткрытую дверь кабинета, — как дела?

Каллен отодвинул бумаги и поднял глаза. Инквизитор выглядела гораздо спокойней. И на ее лице играла едва заметная улыбка. Улыбка в стиле я-виновата-и-прости-меня-за-это.

— Неплохо. Отряды уже высланы. Так что мы скоро ее достанем.

— Отлично. Я как раз обдумывала варианты. Сжечь сразу или долго и мучительно пытать?

— Ты ведь не собираешься делать это на самом деле? — спросил Каллен, хмурясь.

— Создатель, нет! По крайней мере, мы обеспечим ей суд. Люди вроде нее — мрази. Я ненавижу их. Но не позволю им сделать меня такой же. Больше не позволю.

Каллен вдруг отчетливо вспомнил слова Коула: «я хочу, чтобы он страдал»

— Удар за ударом, — сказал он тихо, а потом поглядел на Эвелин:
— Ты расскажешь об этом?

— А ты о круге? — парировала она, ощетинившись. — Помимо того, что обвинишь в произошедшем магов?

— Прости. Я думал, может, ты хочешь поделиться.

— Нет, — она запустила руку в волосы, — не хочу. Не сейчас. Прости, Каллен. Может быть, когда-нибудь позже. Как ты там говорил, мне нравится, когда ты смотришь на меня вот так.

— Как?

— Прямо. Создатель! Я буквально таю под этим взглядом.

— Что? — спросил он, моргнув. Она действительно сказала это?

— Эм, — Эвелин нахмурилась, — не обращай внимания. Я выпила с Сэрой, чтобы забыть о случившемся. И… я плохо контролирую себя, когда пьяна. Но да, я люблю, когда ты смотришь на меня вот так. Как на человека. А не Инквизитора. Или Вестницу. Или мага. Или Создатель знает кого еще.

— Что ж, — сказал Каллен, ощущая, что голос царапает горло, — мне тоже нравится, когда ты смотришь на меня вот так.

— Правда? Отлично. Давай просто сидеть и смотреть друг на друга, — она прыснула смехом. Кажется, действительно перебрала с алкоголем:
— Нет, так не пойдет. Тут очень душно, и у меня кружится голова. Не хочешь пройтись?

— Пожалуй, да, — согласился Каллен, — тебе следует подышать.

— Брось. Я не настолько пьяная. Всего лишь дала демонам немного алкоголя. Эй, не в буквальном смысле демонам. Ладно, да, ты прав. Выведи меня на свежий воздух. Только давай пройдем по стене. Не хочу, чтобы все видели меня… такой.

— Хорошо, — улыбнулся Каллен, — обещаю, что никто не узнает, как выглядит пьяная Инквизитор.

— Кроме Сэры.

— Кроме нее.

— И Коула. И еще Быка.

— Вот как, — сказал Каллен.

— Эй, в чем дело?

— Просто странно, что ты не пошла ко мне.

— Они были ближе, — пожала она плечами, а затем, заметив его раздражение, добавила:
— Я пошутила.

— И все-таки это не мое дело, — выдохнул Каллен, — ясно. Я просто думал, что, может быть, ты захочешь обсудить со мной.

— Но я ведь здесь. Хоть и давала себе честное слово не делать этого.

— Ты… что? Зачем?

— Потому что знала, что иначе… в общем, дай мне время собраться с мыслями и отдышаться. Андрасте! Это даже труднее, чем бороться с Корифеем.

Каллен пропустил Эвелин вперед, и его взгляд невольно опустился на ее заднюю точку. Вид был по-настоящему хорош. «Но эти мысли, — сказал он себе, — совершенно не уместны». С другой стороны, разве Инквизитор не дразнила его весь день, то становясь непроницаемой, то вдруг одаривая теплыми взглядами и словами? Если мужчине вообще нужен повод, то этот определенно входит в десятку первых.

— Ладно, — выдохнула Эвелин чуть позже, — карты на стол. Ты мне дорог, Каллен. Иногда мне кажется, что во всей этой неразберихе ты стал для меня единственным, на кого я могу положиться.

Он ощутил, как его сердце замерло. А потом пропустило один единственный удар. Конечно, он мог догадаться раньше. Возможно, даже догадывался. Каллен ощущал определенные сигналы. Но он был плох в этом. По правде говоря, он становился почти слепым, когда дело касалось отношений.

И вот, пожалуйста, ему говорят, что он для кого-то не безразличен. Вообще-то, не просто для кого-то. А для человека, который также не безразличен ему. «Что ж, — подумал Каллен, стараясь привести мысли в порядок, — это определенно рушит планы».

Он не думал об этом по-настоящему. Представлял, что когда-то встретит подходящего человека. И что, возможно, они будут жить в тихом месте. И, возможно, она сумеет сделать его жизнь спокойной. Но в итоге это оказалась Инквизитор. Каллену было трудно соотнести ее образ с хоть чем-то тихим. И уж тем более трудно представить, чтобы она смогла ни во что не вляпаться хотя бы неделю.

Но вот она здесь. Сказала, что он ей дорог. Это ведь не могли быть слова, не несущие смысла и сказанные на пьяную голову? Или слова благодарности? Или еще что-то. Каллен ощутил одновременно радость от того, что она сказала их и разочарование от того, что все произошло на пьяную голову.

Видимо, он слишком долго пытался привести мысли в порядок, потому что Инквизитор внезапно отстранилась и поджала губы. Ее глаза продолжали смотреть на Каллена пытливо и кротко. Ему казалось, все нереально. Потому что такого взгляда он прежде не видел.

— Я думала, Корифей и все такое, — продолжила Эвелин, — думала, может, стоит подождать, пока все закончится. Но сегодня я вдруг поняла, что даже когда мы победим, ничего не изменится. Уже поздно мечтать о тихом месте и небольшом домике, и…

— Постой, — перебил он, — ты… тоже. В смысле, ты тоже хочешь этого?

— Я никогда по-настоящему не думала, — пожала Эвелин плечами, — но где-то в моих расплывчатых мечтах определенно был домик. В общем, просто скажи, ты когда-нибудь смог бы видеть во мне не только мага, но и…

— Да, — выпалил Каллен, прежде чем сумел осознать, — в смысле, я уже. То есть, я тоже забочусь о тебе, и… Создатель! Почему это так сложно?

— Эй, — она вдруг стала мягче. И ее руки нежно ухватились за его запястья. Каллен почувствовал, как его сердце пропустило удар. Создатель! — Подумал он растерянно. Они уже так долго общаются. Столько всего пережили. И… кажется, сейчас они на полпути, чтобы признаться в чувствах. Но... вот что странно. До этого момент Эвелин никогда не брала его руку. Они почти не касались друг друга, за исключением случайных столкновений во время боя и дня когда он нес ее после атаки на Убежище:
— Просто скажи мне, чего ты хочешь?

— Я не знаю.

— Оу. Вот как.

— То есть, я не знаю в глобальном смысле, — поправился Каллен, — когда я думал об этом, то не знал, куда все может зайти.

— Ты… думал об этом?

«Ее взгляд изменился», — осознал он. При их первой встрече Каллен видел в нем только холод. Трудно было винить ее за это. Эвелин потеряла память. Очнулась посреди бойни с меткой на руке. Ее хотели казнить. Но вместо этого решили отправить в самую гущу боя к огромному разрыву и посмотреть, что из этого получится.

Не удивительно, что посреди всего этого хаоса она оставалась холодной. По крайней мере, это заслуживало уважения.

Потом она проявляла мягкость. На самом деле, редко по отношению к нему. Он видел, какой теплой Эвелин становилась с Сэрой. И потом с Коулом. Она также начала подпускать к себе Дориана и Варрика в последнее время. Но с ним держалась на расстоянии. За исключением некоторых моментов. И вот теперь он узнает, что, на самом деле, не безразличен ей. То есть не только в своих фантазиях, а на самом деле.

«Вау», — это было все, что смог подумать Каллен, когда осознал произошедшее. Теперь Тревелиан смотрела на него так, как, он надеялся, больше ни на кого. И…

«Что там она пыталась спросить?»

— Ты говорил, что думаешь о нас, — напомнила она, нахмурившись.

Каллен понял, что молчит уже довольно долго. Он так же заметил, что принялся растирать шею — дурная привычка, когда приходится размышлять о чем-то сложном. «Ладно», — решил он. Карты на стол.

— Да. Создатель, я думаю об этом почти каждую ночь.

Он тут же осознал собственные слова, и почувствовал, как заливается краской.

— Эм… я не это имел в виду. Не в плохом смысле. То есть… я думаю только о возможности. А не…

— Я поняла, Каллен, — сказала Эвелин, улыбнувшись, — отлично. Потому что я тоже думала о нас. О том, во что это может вылиться. Почему ты не сказал мне раньше?

«Хороший вопрос», — подумал он. На самом деле, до этого момента в его голове все казалось слишком расплывчатым. Мысли определенно были, но они блуждали не на поверхности, и Каллен не мог их уловить. Только иногда — особенно в неудачные моменты — они всплывали и доставали его. А потом снова исчезали в глубине.

И это была еще одна причина, почему он восхищался Эвелин. В то время как Каллен плыл по течению и просто надеялся на лучшее, она всегда брала все в свои руки.

Даже сейчас она держала его ладони в своих и смотрела так, что он чувствовал себя полностью под ее контролем. Никогда еще это чувство не казалось таким приятным.

— Я не знаю, к чему это может нас привести, — выдохнул Каллен, — у нас есть общее дело, ради которого нужно быть готовыми пожертвовать собой и, если придется, друг другом. И мы должны быть полностью сосредоточены на выполнении задачи. Но, да простит меня Создатель, я не могу. Я бы очень хотел, но не могу.

— Ты ведь понимаешь, что это не самые приятные слова для девушки?

— Я не хотел… я имел в виду…

— Что все сложно, — закончила Эвелин, — я понимаю. Знаешь, если ты думаешь, так будет лучше, я могу подождать, пока все это закончится. Дерьмо! Это будет отличный повод разобраться с Корифеем как можно быстрее.

— Я не смогу ждать, — произнес он хрипло. Она стояла у стены, слегка выгнувшись, и глядя прямо на него. Каллен понял, что действительно не мог больше ждать. Он не осознавал этого раньше, но теперь… словно все чувства долгое время копились внутри, и в один миг вырвались на свободу.

Он подался вперед, и Эвелин мягко соскользнула в его объятия, рассеяно улыбнувшись. Ее волосы все еще были распущены, и светлые пряди мягко обрамляли лицо. Одна из них налипла на губы, и Каллен сам не заметил, как потянулся к ним.
 

Раули торопливо спустился из тайной канцелярии по лестнице через библиотеку и комнату для исследований. Он держал в руках отчет, который, по словам Тайного канцлера Лелианы, нужно было немедленно передать коммандеру.

Коммандер несколько часов назад говорил то же самое. Он был так заинтересован в отчете, что попросил Раули и Эшли оставаться в канцелярии и ждать. А потому доставить лично Каллену в руки.

И, поскольку Эшли в последний момент бросила, что занята, Раули пришлось исполнять поручение в одиночку. Он надеялся, что сумеет хорошенько отдохнуть перед отправлением во Внутренние Земли. Но вместо этого пришлось сторожить под дверью.

Он видел только одно преимущество в происходящем. Надеялся, что сумеет узнать нечто такое, что сестра пожалеет о своих «тайных делах».

Однако Раули не услышал ничего толкового от Лелианы и ее помощников. А отчет содержал всего несколько фраз, расшифровать которые он не мог. Раули подозревал, что у коммандера и консула есть тайный язык. Или она просто передает в отчете сообщения о местах и именах.

Так или иначе, день был полностью провальный.

— Где коммандер? — спросил Раули у солдата, охранявшего башню. — У меня срочное поручение.

— Пошел прогуляться по стене, — небрежно бросил тот, — не советовал бы его отвлекать.

— У меня приказ, — коротко ответил Раули.

Он выскользнул через дверь справа и торопливо засеменил по стене в направлении таверны. По дороге он отчаянно старался запомнить указанные в отчете данные. Может, их удалось бы расшифровать позже.

На следующем участке Раули наконец заметил командира. Тот разговаривал с Инквизитором.

— Коммандер, — торопливо сказал Раули, продолжая разглядывать содержимое отчета.

— Что?! — раздраженно выпалил Каллен.

Раули вздрогнул от его тона. Ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться и продолжить.

— Эм… вы просили доставить его как можно скорее, сэр. Рапорт сестры Лелианы.

«Создатель, — подумал он про себя, — чем я заслужил это?» Раули всего-навсего хотел выполнить поручение и извлечь из этого небольшую пользу. Он мечтал только уделать сестренку шокирующей информацией и заставить ее пожалеть, что она бросает его вот так. Ничего больше.

Но вместо этого он потратил полдня на бессмысленное ожидание, а потом умудрился разозлить начальство.

Когда раздраженное лицо Каллена нависло над ним, Раули начал думать, что он сделал не так. Коммандер просил принести ему отчет, и вот он… взгляд скользнул по Инквизитору. Раули пришлось проморгаться, чтобы убедиться: глаза его не подводят. Инквизитор выглядела… заведенной. Но не заведенной в смысле меня-все-вокруг-раздражает, а в смысле… Раули даже не стал развивать эту идею.

— Точно, — выпалил он как можно быстрее, — в ваш кабинет. Эм… сэр.

И он поспешил убраться из опасной зоны. «Зато, — подумал Раули, — это точно произведет на Эшли впечатление».