Каллен опрокинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Выпить было плохой идеей. Алкоголь распалял желание.

Лириум.

Он поддался минутной слабости и позволил себе вспомнить. Как это, когда тело не горит изнутри. Когда сердце не рвется толчками, и приходится зажать кулаки, чтобы не выдать боли. Когда мир не находится в постоянном движении, будто плывун на болоте. Свет не царапает глаза. И демоны не приходят ночами.

Как это, когда жгучее изнутри пламя вдруг успокаивается, отдавшись во власть прохладе лириума. Чистый голубой свет, растекающийся по венам. Побеждающий все тревоги и сомнения. Делающий тебя человеком.

Каллен позволил себе вспомнить. И это было большой ошибкой.

«Яйца Создателя! Каллен, чтобы тебя наги съели. Дай мне!»

«Ты сегодня уже принимала дозу».

«Ой, да брось! Это все сказки, чтобы мы не брали сверхмеры. Ну, давай разделим его на двоих… Каллен!»

Он тогда выбросил лириум в канаву. Пытался спасти Нэссу от чрезмерной зависимости. Она была благодарна. Не сразу. Но потом. Когда ее дружков поймали и казнили. Бедняжка осталась одна и привязалась к Каллену. Он был не против. Приятно знать, что смог кого-то спасти.

А потом ее убили. Демоны.

Каллен открыл глаза так быстро, как только мог. Он знал: если сейчас провалится в сон, атакуют кошмары из ферелденского круга. Только одно могло прогнать их.

Лириум.

«Это ведь довольно символично, что ты до сих пор держишь дозы в шкафу» — раздался в голове знакомый голос. Каллен напрягся и оттолкнул его прочь. Неважно, насколько он пьян и насколько устал. Недостаток лириума раздирал изнутри. Но Каллен все еще мог справиться усилием воли. И пока это так, он будет цепляться за работу и долг. Он сумеет справиться с этим.

Сумеет.

Каллен растер виски и облокотился на стол. Тот вдруг накренился. Так что Каллен едва не ударился о столешницу лбом.

Ладно. Он мог выдержать что угодно. Но когда тебя предает собственное рабочее место!

— Эм… коммандер, — раздалось из-за двери.

Каллен заставил себя успокоиться. Он уже узнавал этот голос, и тот не сулил ничего хорошего.

— Входи, Раули, — устало пробормотал Каллен.

Невысокий рядовой виновато проскользнул в помещение.

— Сер, — протянул он, забыв отдать чести, — вы ведь говорили, чтобы мы отлавливали всех, пробирающихся в личные покои советников?

Каллен кивнул. Работа была наказанием: ночной караул без права пуститься в настоящее дело. Эшли пошла в разнос, когда узнала. Ее вдруг перестали интересовать и субординация и обычное человеческое уважение. Пришлось напомнить, по чьей вине чуть не погибла Инквизитор. И даже тогда Ноубл не успокоилась до конца.

— Всех? — повторил Раули.

Каллен начал раздражаться. Сложил руки замком и одарил подчиненного гневным взглядом.

— Если это бродяга, отведи его в тюрьму на пару суток.

— Эм… едва ли можно назвать преступника… сер, ситуация довольно деликатная.

— В чем дело?

— Ну… я поймал их, когда они закладывали бомбу…

— Бомбу! — воскликнул Каллен, подрываясь с места. Раули тут же замахал руками.

— Нет-нет! Все в порядке. Не такую бомбу. Ничего опасного. Это была… бомба-вонючка, сер.

— Сэра, — догадался Каллен.

— Не совсем… думаю, сообщник мог оказаться Сэрой. Но он… она убежала. К сожалению, сдался только один… одна.

«Эшли?»

— Заводи, — предложил Каллен. Если Ноубл опять провинилась, он не будет с ней церемониться, какой бы перспективной эта девчонка не являлась. Каллен давно заметил, что она изо всех сил старается равняться на личную команду Инквизитора. Вот только сражается хуже. А позволяет себе порой гораздо больше.

В потоке мыслей он едва сумел осознать, что произошло. В башню с виноватой улыбкой на лице зашла Тревелиан:

— Вы можете пытать меня сколько угодно, коммандер, но я не выдам сообщника.

Пораженный произошедшим Каллен пару секунд не мог говорить. Ему следовало бы встать, проявляя уважения. Но вместо этого он молча уставился на Эвелин. А она смотрела на него, поджимая губы.

Казалось, никто не осознал, как долго тянулась пауза. Наконец, Каллен сумел собраться и разбить тишину.

— Позволь прояснить, — он перевел взгляд на Раули, — ты только что взял под арест Инквизитора?

— Я попалась с поличным, — ответила за парнишку Эвелин, — он был настроен очень решительно. Почти схватился за меч. Мне ведь полагается поблажка за то, что я сдалась добровольно?

«Создатель! — подумал Каллен измучено. — Ее определенно веселит эта ситуация».

Он растер переносицу и упер локти в стол. Тот издевательски накренился:
— Андрасте!

— Эм, Каллен, — улыбка Эвелин стала еще более виноватой, — Что, если я скажу тебе... Пока ты пил в таверне, кое-кто подложил под ножку твоего стола бумаги, чтобы он шатался. Не я! — добавила она тут же, заметив, каким раздраженным стало лицо советника.

— Сэре попадет, — процедил Каллен.

— Эй, я не говорила, что это она.

Он ничего не ответил. Было очевидно. Вместо этого повернулся к Раули, который виновато разглядывал ботинки.

— Свободен, — отрезал он, — что касается вас, Инквизитор, попрошу остаться до разъяснения сути дела.

— Это арест?

— Настоятельная рекомендация.

— В таком случае, — она проследила, чтобы новобранец вышел, — я приму ее. Но только потому, что лично заинтересована в коммандере.

Она уселась напротив и с задором уставилась на Каллена.

— Из этого могла бы получиться неплохая игра, верно?

Его раздражительность в доли секунды сменилась смущением.

— Эм, — он растер шею и поспешил отвести взгляд, — наверное. Да. Может быть.

Ему не хотелось развивать эту мысль. Вернее… Создатель! Конечно же, хотелось. Вопрос заключался в другом. Сможет ли он вернуться, если зайдет достаточно далеко? Зависимость от лириума сильный отвлекающий фактор. Еще одна зависимость вряд ли исправит дело. И потом, разве Инквизитора только что не поймали с поличным?

— Я понимаю насчет Сэры, — проговорил он, возвращая разговор в безопасное русло, — но почему ты… потакаешь ее причудам?

— А почему нет? — пожала Эвелин плечами. — Всем надо порой развеяться. Даже тебе, Каллен.

— Бомба-вонючка, — напомнил он, приподняв брови.

— Ну, ладно. Может, это было слишком. Мы вошли в азарт. Ох! Создатель. Нужно предупредить Вивиьен! Впрочем, — добавила она, когда в небо поднялась огромная молния вместе с раздраженным криком, — думаю, уже поздно. Коммандер, пожалуйста, посадите меня в тюрьму. После сегодняшней ночи, это будет единственное безопасное место.

Каллен едва улыбнулся.

— Итак, — заключил он, — в чем причина?

— Сэра напоминает Катю, — коротко ответила Тревелиан, — я не могу ей отказать. Прости, но это выше моих сил.

— Катю?

Эвелин прикрыла глаза и выдохнула.

— Я ведь обещала тебе рассказать эту историю однажды. Лучше сейчас, пока я готова. И... Каллен, я пойму, если ты решишь оставить меня в тюрьме.
 

Комнаты в Оствикском кругу напоминали казармы. Спальня девушек едва умещала тринадцать двухъярусных кроватей. По утрам приходилось толкаться и биться друг с другом за право собраться на завтрак. Но днем, когда начинались тренировки, людей почти не было.

— Разве ты не занимаешься с Норисом? — спросила Эвелин у Кати. Та стояла возле зеркала, мастеря из длинных рыжих волос прическу.

— Должна была, — она собрала шишку и внимательно разглядела профиль, — но я отпросилась. Сказалась больной.

— И он поверил?

— Я слегка подогрела лицо. Норрис положил на лоб руку проверить температуру, и чуть не обжегся. У него очень приятные руки, кстати. И еще он часто говорит о тебе. Ты ему нравишься.

— Ты использовала магию, чтобы обмануть учителя?

— Ой, не будь занудой. Если он не заметил этого, значит, я хороший специалист. К тому же навыки лучше применять на практике. Ты прослушала самое главное. Эв, ты нравишься Норрису.

Тревелиан закрыла лицо подушкой.

— Не говори ерунды. Он слишком… не будет он засматриваться на учениц. К тому же… если ему кто-то и понравится, то это ты.

— И почему же? — Катя оторвалась от своего занятия и уставилась на собеседницу.

— Ты красивая, — сдавленно проговорила Эвелин. Она не стала добавлять вторую, часть, которая вертелась на языке: «а я не очень».

Катя захлопала глазами и надула губы.

— Ты тоже, — просто сказала она, — иди сюда, Эв. Я тебе покажу.

Она схватила подругу за запястье и стянула с кровати на пол. Подвела к зеркалу и встала рядом.

— Вот видишь?

— Вижу, — проговорила Тревелиан мрачно.

Она лопоухая. Курносая. С веснушками. К тому же высокая дылда. И лицо какое-то угловатое. На фоне Кати так вообще катастрофа. И все эти разговоры про Норриса — просто лукавство.

— Тебе нужно почаще распускать волосы. Ну, смотри. Дай сюда эту проклятую резинку.

— Не дам. Мне неудобно.

— Эв! Резинку!

Тревелиан закатила глаза, но все-таки поддалась. Как бы она ни хотела, она не могла отказать Кате.

— Всего один вечер. Потом я снова соберу этот «отвратительный» хвост. И да, я буду продолжать прятать грудь под этой «отвратительной» мантией. Так положено, Катя. И я не собираюсь нарушать правила.

— Иногда я просто не понимаю, почему общаюсь с такой занудой.

— Как и я, — насупилась Эвелин.

— Да брось! Если бы ты была так же мила с другими, как со мной, у тебя бы не было отбоя от парней. И сегодня нас бы ждало двойное свидание.

— Мне плевать на парней, — ответила Эвелин. Это была правда. Не считая Норриса.

— Ну, и ладно. Зато ты станешь главной чародейкой.

Катя села на кровать и приподняла мантию, обнажив ноги. Тревелиан пришлось проморгаться, чтобы поверить собственным глазам. Секунда. И ноги Кати покрылись голубой пленкой барьера. Другая. И по ним пробежались всполохи пламени.

— Что это было? — только и смогла выдавить Эвелин.

Катя засияла.

— Мое новое средство! Упрощает жизнь в сотни раз.

— Ты сожгла волосы на ногах?

— Лучше, чем брить их этими тупыми ножами.

— Тебе ни о чем не говорят речи об опасности магии?

— Эй, если ты помнишь, первое правило: магия должна служить человеку. Вот она и служит.

— Ты могла перепутать и поджечь себя.

— Тогда ты бы меня потушила. Я ведь говорила, что гораздо быстрее мы развиваемся на практике. Знаю, ты считаешь меня легкомысленной, но я всего-навсего хочу получать удовольствие. Раз мы все равно застряли в проклятом кругу, почему нельзя как следует повеселиться?

— Я не считаю тебя легкомысленной, — поправила Эвелин, — я знаю, какой ты можешь быть упертой. Особенно когда решаешь достать меня из раковины.

— Просто ты недооцениваешь себя, Эв. Это твоя самая большая проблема. Однажды тебе придется столкнуться с неприятностями, и тогда лучшее, что ты сможешь сделать — встать во весь рост и сказать: Создатель! Я понятия не имею, что делаю. Но сделаю это гордо.

— Вероятно, это будет большой ошибкой.

— Нет. Ошибкой будет бездействие. Или сомнения. Но ты… ты всегда поступаешь правильно. Просто поверь в это. Ох! Кажется, я опаздываю. Я передам от тебя привет Кайлу.
 

Вечером комната наполнялась людьми, и приходилось убегать, чтобы пообщаться наедине.

Катя пришла позднее обычного. Но, самое страшное, гораздо мрачнее. Эвелин заметила перемены сразу. Вскочила с кровати, схватила Катю за запястье и повела в туалеты.

— В чем дело? — спросила она хмурясь. — Не понравилось свидание?

— Да нет, — растеряно ответила Катя, — все прошло отлично.

— Тогда что не так?

— Я в порядке.

— Нет, с тобой что-то не так.

— Создатель! Эв, не будь такой занудой, — Катя отвела взгляд в сторону, — я просто устала. Дай мне отоспаться. Утром я буду в норме. Обещаю.
 

На следующий день Катя вела себя как обычно.

— Как думаешь, если я нечаянно подожгу низ мантии, и у меня не останется выбора, кроме как ходить в неприличном мини, чародеи будут ругаться?

— Еще как! Не уверена насчет мужчин. Но морщинистые старушки наверняка. Не удивлюсь, если даже среди усмиренных найдется пара поклонников, — вдохновленная приятной переменой настроения Кати, Эвелин не уставала шутить.

— Подруга, тебе следует «случайно» спалить одежду перед Норрисом.

— Брось, — Тревелиан отвела взгляд в сторону, и сунула в рот здоровенный кусок хлеба, — тогда он не даст мне рекомендаций на прохождение истязания.

— Он знает, что ты отличный маг. И не станет винить за одну ошибку. Тем более за такую.

Эвелин едва сдержала усмешку.

— Катя, ты такая… иногда я боюсь, что тебя не допустят к истязанию.

— Значит я стану усмиренной.

— Тебя это не пугает?

— Больше всего на свете. Но, дело в том, что я уверена: меня допустят. Главный чародей любит меня.

«И правда, — подумала Эвелин, успокоившись, — он относится к ней как к дочери». Удивительно, как легко Катя сходилась с самыми разными людьми. И удивительно, что такой человек как она вдруг решила общаться с мрачной и нелюдимой Тревелиан.

— Эв, если ты не позовешь Норриса на свидание, это сделаю я.

— Не говори ерунды. Он учитель. Он никогда бы…

— То есть ничего страшного? Он ведь просто откажет мне, и…

— Не смей! — вспыхнула Эвелин. — Тебе он наверняка не откажет.

— И все-таки я проверю. Надену… — Катя вдруг замолчала и опустила глаза. Эвелин так и не смогла понять, что случилось.

— Эй, ты в порядке?

— Я? Да. Мне просто… мне пора бежать на тренировку. До встречи, Эв. Расскажи потом, как прошло свидание.

— Не будет никакого… — начала было Тревелиан, но Катя уже умчалась прочь.
 

Ночью они лежали в одной кровати, перешептываясь и обсуждая события дня.

— Кстати, я спросила у Норриса насчет свидания, — шепнула Катя.

— Что?!

— Да тише ты! Всех перебудишь.

— Как ты посмела?

— Подруга. Я сделала это только ради тебя. Мне нравится Кайл. Помни об этом. Но, раз ты такая «правильная», я не расскажу, что он ответил.

Воцарилась тишина. Эвелин не хотела поддаваться на провокации. Но соблазн был велик.

— Ладно, — выдохнула она, — что он сказал?

— Ну, нет. Разве так просят лучших подруг?

— Ну, скажи.

— Еще.

— Ну, пожалуйста. Расскажи.

— И что мне за это будет?

— Я отдам тебе булку с обеда. Создатель! Пожалуйста, расскажи уже.

— Ладно-ладно, — сжалилась Катя, — он сказал: «спасибо, это очень приятно, но нет».

— И все? — пробубнила Эвелин, испытывая одновременно разочарование и облегчение. — Я ведь знала, что так и будет.

— Если бы это было все, я не требовала бы булку. Он сказал: «спасибо, но нет». И я спросила: «дело в том, что я вам не нравлюсь? Или у вас есть другая».

Сердце Эвелин замерло.

— И что он ответил?

— Что в последнее время появился человек, который имеет для него значение. «Ну и что, — сказала я, — одно маленькое дружеское свидание. Этот человек никогда не узнает». И он ответил: «Наверняка узнает». Понимаешь, что это значит?

— Нет, — призналась Эвелин.

— Что он имел в виду тебя.

— С чего ты взяла?

— Сама подумай, кто еще настолько близко общается с ним или со мной, чтобы наверняка узнать о свидании? Норрис в курсе, что мы подруги. И понимает, что я все тебе разболтаю. Но это еще не все. Тогда я спросила: «а этот человек знает о ваших чувствах?». Он ответил, что нет. И я пошла на хитрость. Сказала, чтобы понравиться человеку, надо обязательно касаться его руки не меньше трех раз в день. Понимаешь, да?

— Эм… нет.

— Это же проверка! Теперь, если он будет стараться коснуться твоей руки, значит, он испытывает к тебе чувства.

— А если нет? — взволнованно спросила Эвелин.

— Значит, я сделала все, что смогла. Но это лучше, чем прозябать в неведении. Не бойся, Эв. Все будет хорошо.

— А куда ты так припустилась бежать в столовой?

— В столовой? Да так. Ерунда. Не бери в голову.

— Катя, — надавила Тревелиан.

— Ну, ладно, — выдохнула та, — у меня появился поклонник, который мне не очень приятен. Вот я и бегаю.

— Покажешь его?

— Эм… не хочу обижать парня. Да все в порядке, Эв. Маленькие проблемки. Ничего больше.
 

Следующим вечером в столовой Эвелин сидела за столом, изнемогая от волнения. Ее сердце бешено стучало. Щеки раскраснелись. И она то и дело сжимала и разжимала ладонь.

Так что, как только Катя опустилась рядом, Эвелин затараторила быстрее обычного.

— У меня сегодня был урок с Норрисом, — нервно проговорила она, — и вот… помнишь, ты мне вчера говорила… так вот. Сегодня он несколько раз касался моей руки. Создатель! Я теперь совершенно не знаю, что делать. Катя! Ты обязана меня всему научить. Катя?

Только теперь Эвелин заметила растерянный взгляд подруги. И что волосы у той собраны в высокий «отвратительный» хвост. А на лице нет ни капли макияжа.

— Что с тобой? — спросила Тревелиан, мгновенно помрачнев.

— Все хорошо, — безэмоционально отозвалась подруга.

— Ты мне врешь. Скажи правду.

— Это не твое дело, — грубо отрезала Катя. Потом добавила мягче: — Эв, не влезай в это. Я разберусь. Я сама виновата.

— Расскажи мне! — настаивала Эвелин.

— Поклонник стал немного… более навязчивым. Но я разберусь. Похожу пару недель скромной, чтобы он про меня забыл. И все будет в порядке.

— Кто это? — процедила Тревелиан раздраженно. — Я испепелю его.

— Вот поэтому я и не расскажу. Это наше дело. Не стоит ввязываться.

— Это Кайл?

— Нет! Кайл в порядке. Это… просто не бери в голову. Обещаю, все будет хорошо.

Медовые глаза Кати уставились на Тревелиан.

— Ладно, — выдохнула та, — но если ситуация усугубится…

— Я обязательно дам знать. Так что там насчет Норриса? Ты все еще хочешь мои советы или как?
 

— Эвелин, с вами все в порядке? — рука Норриса слегка коснулась ее плеча. Тревелиан вздрогнула и заставила себя отогнать мысли прочь.

— Все хорошо, — она выдавила улыбку, — простите. Я готова вернуться к тренировке.

— Что ж, хорошо. В таком случае, покажи мне, как научилась обращаться со льдом. Попробуй заморозить меня.

Эвелин нахмурилась. Лед она никогда не любила. Самая сложная из магий, которая требует наибольшего сосредоточения. Приходится прогонять мысли прочь и нарочно тормозить энергию тени. Что-то вроде счета до десяти в напряженные моменты. Одни справляются с этим легко. Но Тревелиан ощущала, будто у нее что-то кипит внутри. Энергии тени постоянно надо было двигаться. Разгоняться до предела и превращаться в огонь. Затормозить до льда удавалось только при сильном сосредоточении.

А сейчас это казалось почти невозможным.

Она собрала волю в кулак и послала на учителя мощный толчок.

— Неплохо, — сказал тот, сбросив барьер и оглядывая сожженный под ногами ковер, — только я просил ледяную магию.

Он едва улыбнулся, но Эвелин не заметила этого. Посмотрела на ладонь и сжала в кулак.

— Простите. Я… немного сбилась.

— Ты в порядке? — хмуро спросил Норрис. — Обычно с тобой не бывает проблем.

— Я…

Эвелин поджала губы и постаралась не думать. Но что она, во имя Создателя, могла сделать? Катя ходила сама не своя уже почти неделю. Собирала волосы в хвост. Не наносила макияж. Старалась как можно сильнее укутаться в мантию. Боялась оставаться одна: просила проводить до людного места. Вела себя растерянно. Но никогда и ни о чем не рассказывала. А стоило надавить, начинала злиться.

Как справиться с этим? Как быть хорошей подругой в такой ситуации? Позволить самой во всем разобраться? Или продолжать давить, рискуя окончательно довести человека?

— Я не знаю, что со мной, — закончила Эвелин, подняв на учителя глаза. Тот выглядел обеспокоенным.

— У тебя что-то случилось?

— Нет, кажется, что нет. Думаю, я просто устала.

Какое-то время он глядел молча. Потом наконец кивнул.

— Можно закончить урок на сегодня. Отдохни. И приходи завтра такой же как всегда.

Норрис подался вперед и едва коснулся ее руки. Тревелиан вздрогнула. Она все еще не могла привыкнуть к этому. Узнать, что она кому-то нравится. И, самое удивительное: тому, кто не безразличен ей. Действительно странно. В эти дни особенно хотелось поддержки от Кати. Вот только едва ли правильно приставать к ней со своими проблемами.

— Хорошо. Спасибо. Извините, — смущенно проговорила Эвелин.

— Надеюсь, у тебя все будет хорошо.

Она развернулась на каблуках и торопливо направилась в спальную. Отлежаться и привести мысли в порядок.
 

Что-то вспыхнуло. Или Эвелин только показалось, когда она зашла в спальни…

Но секунду спустя она поняла. На кровати сидела Катя, поджав колени, и уставившись на нее взглядом загнанного в угол зверя.

— Не!.. — начала было она, но увидев, кто вошел, тут же смягчилась: — А, это ты.

— А ты о ком подумала?

— Не важно.

Катя отвернулась к стене.

— Ты боишься своего поклонника? — осторожно начала Тревелиан.

— Просто не хочу попадаться ему на глаза.

Эвелин прошла вглубь комнаты и уселась на кровать рядом. Скользнула взглядом по сжавшейся Кате и вздрогнула. Даже не заметила, какой жалкой та стала за прошедшие недели.

Сердце Тревелиан сжалось. Она протянула руку и погладила Катины волосы. Начала гладить. Потому что та вдруг отстранилась и даже закрыла лицо подушкой.

— Не надо.

— Ох, милая, что случилось? Ты всегда любила, когда…

— А теперь не люблю. Отстань от меня, ладно? — и через пару мгновений: — Прости, Эв, я не хотела. Я просто… я думаю, тебе лучше найти себе новую подругу.

— Не говори ерунды, — нахмурилась Тревелиан. Ее вдруг стало не на шутку страшно. То есть, Катя всегда была мнительной и любила устраивать драмы, но это уже слишком, — ты мне больше, чем подруга. Ты мне как сестра.

— И именно поэтому, я не хочу, чтобы ты вмешивалась. Эв, я знаю, какой ты можешь быть. Ты хорошая, но иногда… как будто не видишь грани. Иногда, когда мы с тобой тренируемся, я это чувствую.

— Создатель! Я делала тебе больно? Почему ты не говорила?

Катя наконец повернулась, и ее глаза устремились на Эвелин.

— Дело не в этом. Я умею ставить барьеры. Просто… тебе будто крышу сносит в пылу азарта. И еще ты очень заботливая. Слишком. Я не позволю тебе вляпаться в историю. Так что не переживай.

Эвелин собиралась ответить, но дверь вдруг распахнулась. На пороге появился Джейкоб. Мрачный темноволосый тип с хищным взглядом.

Катя тут же напряглась.

— Дерьмо! — выругался Джейкоб. — Разве вы не должны быть на тренировках?

Эвелин бросила взгляд на подругу, ожидая увидеть в глазах страх. Но вместо этого заметила только напряженность и дикое раздражение.

— Разве тебе не запрещено ходить в женские спальные! — бросила Эвелин в тон. — Хочешь, чтобы я донесла главному чародею?

— Ты мне всегда не нравилась, — процедил Джейкоб, — в отличие от твоей подруги. Катя, скажи ей, чтобы не была такой занудой.

— Отстань, — бросила та, — что тебе здесь понадобилось?

— Эм… да так, просто хотел… кое-что забрать.

— Обворовать, значит?

— Низкого же вы обо мне мнения. Эй, слышали: поговаривают, скоро кто-то будет проходить истязание. Главный чародей скоро примет решение.

— Эв, это наверняка ты, — обрадовалась Катя, — учителя уже давно говорят.

Тревелиан покачала головой. Ей было не до этого. Не сейчас. Она чувствовала себя подло, когда ее жизнь складывалась так удачно, а Катина — шла под откос. А еще, если она пройдет испытание, то переберется в другие спальные. И оставит подругу в беде. Одну. Так что, да простит ее создатель, но лучше, пусть это будет не сейчас.

— Не будет никакого испытания, — возразила Эвелин, — только слухи.

Она не стала добавлять, что слухи от Джейкоба почти всегда оказываются правдой. Парень хоть и был полным мерзавцем, свое дело знал: всегда имел информацию и связи.

Джейкоб пожал плечами.

— Что ж, ты всегда можешь отказаться. Клянусь Создателем, роба усмиренного будет отлично смотреться с твоим каменным лицом. Большинство даже не заметят, что что-то изменилось.

— Отстань от нее, — пригрозила Катя в ту же секунду, как Эв сказала:

— Я лучше умру, чем стану усмиренной.

Ее лицо исказилось таким гневом, что Джейкоб отшатнулся и поднял руки.

— Эй, не нервничай, ненормальная. Мы все тут скорее умрем, чем лишимся чувств, правда, Катя?

Катю Джейкоб любил. Единственная, к кому он всегда относился тепло. Как к сестре. По крайней мере, настолько, насколько понимал понятие «сестра».

— Правда? — повторил он, когда не услышал ответа.

— Я не знаю, — одними губами прошептала девушка. На глаза навернулись слезы, — я не знаю. Может быть, это было бы проще: ничего не чувствовать.

Эвелин ощутила, как все внутри сжалось. Катя. Ее Катя не могла сказать такого. Что с ней случилось? И кто, во имя Создателя, виноват?

Джейкоб тут же оказался рядом.

— Эй, — он принялся обнимать ее, но Катя отстранилась, — что с ней?

Эвелин покачала головой.

— Тебя кто-то обидел?

— Все в порядке, — отозвалась Катя, — пожалуйста, не нужно обо мне беспокоиться. Пожалуйста, не беспокойтесь.

Она проглотила слезы и лишенным эмоций взглядом уставилась в окно. Больше от нее не удалось выдавить ни слова.

«Это уже слишком», — осознала Эвелин. Она должна помочь подруге, несмотря ни на что. Не может оставить ее в беде. Чего бы это ни стоило, она не может подвести единственного человека, которого считает родным.