— Простите, учитель, — обратилась она к Норрису на следующий день, — кажется, я поняла, что было со мной вчера. Кажется, я заболела.

Она показательно закашлялась. Глаза Норриса внимательно изучили ее лицо. Рука легла на лоб, и Эвелин, как научила Катя, подала туда тепло. Она терпеть не могла обманывать преподавателей. Но ситуация того требовала.

— Создатель! — пробормотал он. — Ты вся горишь. Возвращайся к себе и отлежись.

— Спасибо, — она сделала шаг и слегка накренилась, имитируя слабость. Норрис тут же оказался рядом, чтобы подхватить.

— Я помогу тебе дойти и позову лекаря.

«Переборщила».

— Не нужно, — улыбнулась Эвелин, — я справлюсь. Правда. Большое спасибо. Я… все наверстаю, клянусь.

Некоторое время он продолжал держать ее. Потом, наконец, отпустил.

— Я верю. Эв… Эвелин…

— Можно просто Эв.

— Эв. Постарайся выздороветь побыстрее. Я не должен выдавать секреты, но вчера я разговаривал с главным чародеем и порекомендовал провести для тебя истязание. Он сказал, что скоро примет решение.

Выходит, Джейкоб был прав. Как всегда. Тревелиан никак не могла понять, откуда он добывает информацию. Но это не имело значения. Не сейчас.

— Я скоро поправлюсь, — пообещала она, и медленно направилась прочь.

Правда, оказавшись за пределами кабинета, Эвелин ускорила ход. Она знала, что у Кати занятия с чародейкой Эвоной. Закончатся через десять минут. Хорошо бы успеть и проследить.

— Эй, — тяжелая рука опустилась Тревелиан на плечо, — что это ты тут делаешь?

Та вздрогнула. Попалась. Повернулась, поджав губы. Перед ней в самодовольной улыбке расплылось лицо Джейкоба. Эвелин прокашлялась.

— Я немного приболела. И Норрис отпустил меня с занятия.

— Ага, точно. Вот только спальные в другой стороне. Ты попалась, Тревелиан. Выкладывай, или я дам чародеям пару намеков. Говорят, в последнее время храмовники подозревают кого-то в использовании магии крови. Упаси создатель, чтобы они не подумали на тебя.

Эв выдохнула. Угрозы Джейкоба были беспочвенными: ему вряд ли поверят. Может, Тревелиан и не считалась образцом доброжелательности. Но заслужила доверия руководства. Его слова могли лишь зародить среди чародеев сомнения и ненадолго оттянуть истязание. Что, учитывая обстоятельство, казалось не такой уж плохой идеей.

И все же… Джейкоб был подлым типом. Но Катю любил. И мог оказать помощь. Эвелин не знала, как правильно шпионить. А он… ну, по нему складывалось впечатление, что он отлично это умеет.

— Хорошо, — кивнула она, — я собираюсь узнать, что происходит с Катей.

— Оу, предательство лучшего друга. Мне это по вкусу.

— Я не предаю ее. Я пытаюсь помочь.

— Верно, — он цокнул языком, — мы можем называть это как угодно. В любом случае, я в доле. Какие бы страшные тайны нам не открыло это приключение, я использую их на пользу. Ну же, дорогуша, не смотри на меня так гневно. Веди, и я покажу тебе как совершаются подлости.
 

Катя двигалась осторожно. Все время оглядывалась, так что Тревелиан казалось: их вот-вот заметят. Однако Джейкоб оказался профессионалом.

Из кабинета чародейки Эвон Катя двинулась вниз по коридорам. Тревелиан подумала, она пытается добраться до спальни обходными путями.

И, наконец, когда Кате почти удалось, кто-то резко дернул ее за руку. Эвелин не сразу поняла, что произошло. Она привыкла не замечать стоящих у дверей храмовников. Воспринимать их, будто статуи.

Но один из них вдруг ожил и схватил Катю за руку.

Та взвизгнула. Попыталась вырваться, но безуспешно. Его хватка была крепкой. Его глаза хищно смотрели на жертву.

— Ты избегаешь меня? — он вытер ее слезы железной перчаткой. Катя прикрыла глаза и глубоко задышала.

— Пожалуйста, отпусти, — попросила она, — Маркус, пожалуйста.

— Маркус, — прошептал Джейкоб в ухо Эвелин, — это многое объясняет.

Она не слушала. Она полностью сосредоточилась на происходящем перед собой.

— Я никогда не причину тебе боли, — рука храмовника коснулась Катиных бедер. Эвелин с ужасом смотрела на происходящее, не в силах пошевелиться.

— Ты уже делаешь мне больно.

— Ты говоришь так, потому что боишься. Почему ты перестала распускать волосы? Где твои длинные рыжие волосы и красные губы? Почему ты не хочешь порадовать меня?

Только теперь оцепенение прошло, и Эвелин рванула на защиту подруги. Но Джейкоб резко дернул ее за руку.

— Стой, — процедил он сквозь зубы, — надо…

Он вдруг замолчал и уставился вдаль. Маркус тоже остановился. Их отвлек звон доспехов. Кто-то шел по коридору.

Еще секунда, и картина изменилась. Маркус вытянулся по стойке смирно. Джейкоб затащил Эвелин за угол, и только Катя осталась стоять растерянная.

Дальше Тревелиан слышала лишь голоса.

— Рыцарь-коммандер, — отчеканил Маркус.

Тот остановился.

— Катерина, — протянул он, — Катерина Моррис. В чем дело, юная леди? Почему вы плачете? Кто-то вас обидел?

— Нет, — затараторила Катя, — нет. Я просто потеряла свои любимые серьги. Ох, если я их не найду.

Тревелиан сжала кулаки и снова попыталась вырваться. Джейкоб снова опрокинул ее на стену. Несмотря на хлюпкое телосложение, силы в нем было не занимать.

— Рыцарь-коммандер должен узнать правду! — зашипела Эвелин.

— С ума сошла! Ты хоть знаешь, кто такой Маркус? Его внебрачный сын. Единственный. Да рыцарь-коммандер оторвет голову любому, кто посмеет обидеть его чадо.

— Тогда я лично…

— Чародей Норрис искал вас, — прервал ее слова голос коммандера за углом, — я попрошу усмиренных поискать вашу серьгу. Они тщательно осмотрят каждый миллиметр башни. Если никто ее не украл, они найдут пропажу.

— Спасибо, — всхлипывая, прошептала Катя, — простите, но… не могли бы вы проводить меня до кабинета чародея Норриса?

— Хм. Неужели вы сами не можете найти дорогу? Впрочем, мне все равно по пути. С удовольствием составлю вам компанию, юная леди.

Тревелиан прикрыла глаза, стараясь успокоить рвущееся наружу сердце. Рыцарь-коммандер всегда казался вежливым и терпимым. Под его чутким руководством храмовники и маги оствикского круга жили в согласии. Она слышала о тяжелой судьбе магов в других местах и благодарила Создателя, что такое обошло их стороной.

Но неужели все произошедшее могло быть правдой? «Нет, — подумала она, — нет, если рассказать обо всем рыцарю-коммандеру и главному чародею, они поймут. Не важно, кто такой Маркус. Он должен получить наказание».

— Он не подставит под удар сына, — будто прочитав ее мысли, произнес Джейкоб, — нужно придумать что-то другое.

— Что?

На секунду он задумался, а потом с необычной решимостью проговорил.

— Сегодня вечером ты поговоришь с ней и скажешь, что мы все знаем. Она будет отрицать, но ты должна заставить ее признать, что наша помощь необходима. После этого будем организовывать маршруты так, чтобы один из нас все время ее сопровождал. Остается надеяться, что Маркус действительно потеряет интерес.

Эвелин кивнула, и ощутила, как на плечи давит огромный груз. Она вдруг осознала всю безысходность Катиного положения. Заперта в клетке с разъяренным зверем. Не способна ни убежать, ни рассказать о нем. Шаг влево, шаг вправо и ее сделают усмиренной. А двигаться по линии означает терпеть издевательства, с которыми едва ли удастся совладать. Катя была избалованным ребенком. Ей прощали все на свете. Как же теперь, должно быть, страшно столкнуться с этим в одиночку.
 

Вечером Эвелин не могла найти себе покоя. Она мерила шагами спальную, репетируя разговор с Катей. «Я знаю, что тебе нужна помощь» — нет, это ее спугнет. «Мы можем помочь тебе» — слишком безучастно. «Мы хотим помочь». Это, пожалуй, лучший вариант.

С каждой секундой Тревелиан становилось все неспокойнее. Время отбоя приближалось. Спальная наполнялась людьми. А Кати все еще не было на месте. Что если Маркус достал ее, когда она возвращалась от Норриса? И что нужно было от нее Норрису.

Нет. Эвелин больше не могла ждать.

Она уже было рванула за дверь, но в комнату вдруг вошла чародейка Эвона. Взгляд голубых глаз был обеспокоенным.

Понадобилась почти минута, чтобы все девушки замолчали и уставились на Эвону. Та откашлялась.

— Эвелин, — тихо проговорила она, — можно тебя на секунду?

Тревелиан ощутила, как ее сердце ёкнуло. Она едва заметно кивнула и, не чувствуя ног, проследовала за пожилой эльфийкой.

— Милая. Сегодня кое-что произошло. Оруэл нашел прибитое к озеру тело. Мы опознали в погибшей Катю. Нам кажется… мы думаем, она утопилась. Ты… ты можешь знать причину?

Эвелин ничего не ответила. Все, что она смогла — зажать рот рукой и опуститься на пол. «Так близко» — пульсировала мысль в голове. Она была так близко. Она могла выйти и уничтожить Маркуса. Она могла рассказать рыцарю-коммандеру. Схватить Катю за руку и больше не отпускать.

Но вместо этого она струсила. Они струсили. И теперь Катя мертва.

— Тебе лучше прилечь, — сообщила Эвона, — идем, я отведу тебя в кровать.

— Я хочу увидеть, — прошептала Тревелиан, — хочу видеть, что с ней.

— Это… будет тяжело для тебя.

— Я хочу знать. Хочу. Покажите мне, — Эвелин вытерла слезы, — я справлюсь.

Чародейка измерила ее изучающим взглядом.

— Хорошо, — сказала она наконец, — идем, дорогая, я покажу тебе.

Эвелин не помнила, как они преодолели коридор и что она отвечала на вопросы Эвоны. Ее следующее четкое воспоминание — бледная и распухшая Катя, укрытая белой простыней. Собранные в хвост волосы растрепались, и рыжие пряди аккуратно обрамляют лицо. Словно так и должно быть. Словно все это — просто розыгрыш.

Вокруг Кати столпились люди. Здесь уже были главный чародей, рыцарь-коммандер, старшие чародеи круга, среди которых Норрис. И Джейкоб.

Когда Эвелин пришла в себя, осознала, что все смотрят на нее. Джейкоб положил на плечо руку.

— Какая трагедия, — сказал он, — жаль, что никто не знает виноватого, — с этими словами он с силой надавил Эвелин на плечо, настаивая, чтобы она не рассказывала.

Она не собиралась. Просто не могла.

Ее взгляд скользнул по оплывшему лицу Кати и затем нашел взгляд Норриса. «Я сожалею» — сказал тот одними губами.

Эвелин ничего не ответила. Не могла.

— Мне нужно на воздух, — сказала она, — извините.

Она развернулась на каблуках и двинулась к выходу. Правда ноги подкосились. Так что Эвелин чуть не упала. Норрис тут же оказался рядом.

— Я тебя выведу, — сказал он, — идем.

Джейкоб, которого при этом оттолкнули, недовольно фыркнул.

— Эв, — сказал он тихо. Собирался продолжить, но не стал.

Тревелиан догадалась и так: «никому не говори» — сообщил он взглядом.
 

— Как ты, — спросил Норрис, когда они вышли на улицу, — голова кружится?

— Уже лучше. Я… просто не могу поверить.

Он ничего не ответил. Воцарилась долгая пауза, которую нарушало только стрекотание саранчи.

— Эв, — произнес наконец Норрис. Его голос был хриплым, — Катя не называла тебе причину своего… поступка?

— Я не знала, что она… — Тревелиан не смогла закончить, — нет, она ничего мне не говорила.

Эвелин не врала. Она еще не знала, что может сказать о Маркусе и стоит ли говорить. К тому же, ей казались невыносимыми воспоминания этого дня.

Норрис растер переносицу и посмотрел на собеседницу. В глазах отражался самый настоящий ужас.

— Это могла быть моя вина? — тон между утверждением и вопросом. — Я разговаривал с ней сегодня, и я… — его рука тряслась, когда он в очередной раз растер переносицу, — я признался ей, что мне небезразличен один человек. Я просил ее совета, как можно было бы лучше… — он замолчал, сглатывая, — за несколько дней до этого Катя звала меня на свидание. Я думал, это просто шутка. Мне не казалось, что она настроена серьезно. То есть… она казалась такой счастливой, когда обсуждала со мной чувства… она так искренне давала советы. Я… если бы я знал.

Эвелин вдруг осознала смысл происходящего, и едва не потеряла равновесие. Она совсем не хотела думать о Норрисе и его мыслях. Не хотела думать даже о крупице счастья, после того, как Катя покончила с собой.

Но только теперь она осознала, насколько плохо Норрису. Создатель! Не удивительно, что он обвинил в произошедшем себя. Эвелин накрыла его руки своими.

— Вы не виноваты, — сказала она тихо, — она никогда бы не поступила так из-за ваших слов. К тому же… ей нравился Кайл. Она сама мне говорила.

— И все-таки…

— Просто поверьте. У нее была другая причина. Я знаю это. Знаю наверняка.

Какое-то время Норрис недоверчиво смотрел на нее. А потом кивнул.

— Мы разговаривали сегодня. И она казалась такой счастливой, когда я признался, кто именно мне небезразличен. Думаю, она была бы счастлива…

Уловив угрозу, Тревелиан тут же насторожилась. Не сейчас. Не сейчас! Она убрала ладони с рук Норриса и нахмурилась.

— Но она несчастлива. Катя покончила с собой, потому что была несчастной. Потому что я не смогла вовремя ее защитить.

— Эв…

— Ничего не говорите, — Тревелиан покачала головой, — пожалуйста, просто проводите меня до спальной.

— Да, конечно, — кивнул Норрис, — идем. Тебе нужно отдохнуть.

 

Весь следующий день Тревелиан не ощущала реальность. Ей позволили не ходить на занятия, так что она предпочла лежать на кровати.

— Эй, — чья-то рука опустилась на ее плечо, — ты как?

Она повернулась. Джейкоб. Закатила глаза и уткнулась лицом в подушку.

— Отстань.

— Ты ведь никому не рассказала?

— Тебе-то какое дело?

— Если ты поднимешь скандал, рыцарь-коммандер сделает все, чтобы избавиться от свидетелей. Не хочу стать одним из них.

— Не беспокойся. Я не собираюсь упоминать про тебя.

Джейкоб недоверчиво хмыкнул.

— Ага, точно. Странно слышать это от подлизы вроде тебя. Думал, ты обо всем бежишь рассказывать чародеям.

Тревелиан не ответила. Ей было слишком плохо, чтобы возмущаться.

— Я пошутил, — сказал он, потупившись, — Эв…

— Эвелин.

— Эвелин, о чем ты разговаривала с Норрисом?

— Не переживай. Я не рассказала ему.

— Я не об этом спрашивал, — Джейкоб замолчал. Потом продолжил: — я не видел тебя в столовой.

— Потому что меня там не было.

— Тебе нужно поесть.

— Отстань от меня, ладно?

— Вставай, — он потянул ее за руку, — идем. Если ты не поешь, станет только хуже.

Тревелиан хотела остаться. Но у нее не было сил сопротивляться. Она подумала: лучше пойти, погрузившись в свои мысли, чем тратить силы на борьбу.
 

Еда действительно помогла. Эвелин почувствовала себя немного лучше. Живой, по крайней мере. Но сейчас ей больше всего хотелось отправиться в комнату и провалиться в сон. Погруженная в собственные мысли, она даже не заметила, что Джейкоб встал и пошел за ней следом.

Преодолев три поворота, Тревелиан вдруг остановилась. Она услышала знакомый голос. Который теперь, была уверена, никогда не забудет.

— Говорят, она была ненормальная, — сказал голос. Эвелин сжала кулаки. Сомнений не было. Маркус.

— Правда? — недоверчиво протянул кто-то еще, — она казалась довольно милой. Заступилась за меня перед рыцарем-коммандером, когда я уснул на посту. Жалко девчонку.

— Чего ее жалеть-то? Девка-ведьма. Из-за таких, как она, начался мор. Раз она с собой покончила, то и к лучшему. А иначе бы с демонами связалась. Нам такого не нужно.

— Зря ты так, Маркус. Они такие же люди. Да ты еще молодой просто. Вот послужишь с мое и начнешь к ним иначе относится. Здесь дело в уважении. Мы их уважаем. И они нас. Никаких скандалов. Живем в мире. Слышал, у нас самый спокойных круг из всех известных. Есть чем гордиться.

— Тьфу! До поры до времени. Пока они нас уничтожить не заходят. В Тевинтере это «уважение» уже проходили. Раз уж Создатель их создала дефектными, то и относиться к ним так надо.

— Ладно тебе. Пойду на караул. А то опять начальство ругаться будет. Вечером с парнями играем в пьяную деву. Присоединишься?

— Еще бы.

Эвелин услышала отдаляющиеся шаги, и сама не осознавая происходящего, вдруг развернулась и направилась к Маркусу.

— Значит, мы дефектные, — протянула она, медленно приближаясь, — значит, Катя была дефектной?

Маркус вздрогнул, не ожидая, что кто-то их подслушивал. Заметив Эвелин, он изогнул губы в самодовольную усмешку.

— Тревелиан, — процедил он, — верная шавка. Странно, что ты гуляешь по коридорам, вместо того, чтобы оплакивать подругу.

— Я все знаю, — сказала Эвелин, продолжая двигаться на соперника. Ее накрывала волна злости, и она едва удерживалась, чтобы не запылать, — я видела, что ты приставал к ней. Домогался. Это ты довел ее до самоубийства.

На секунду голубые глаза Маркуса загорелись ужасом. Но потом он захохотал.

— Не докажешь. И никто тебе не поверит.

Тревелиан кивнула. Она подошла уже так близко, что могла почувствовать его дыхание. Слегка уступала Маркусу ростом, так что приподнялась на носках, чтобы нависнуть угрожающе.

Тот оказался тем еще трусом. Сначала стоял, не осознавая, что происходит. Потом попятился назад.

— Ты чего вздумала? — тихо заговорил он. — Не докажешь. Ты ничего не докажешь.

— А мне не нужно доказывать. Мне хочется отомстить.

Кулак запылал огнем.

— Ты убил Катю. Это не сойдет тебе с рук.

— Рыцарь-коммандер не допустит! Это произвол! Папа не позволит тебе!

— Молчать!

Она со всего размаху ударила Маркуса по лицу. Тот не успел защититься. Впечатался в стену. Из носа пошла кровь.

И Эвелин не помнила, что было дальше.

Когда она пришла в себя, то сидела сверху на окровавленном теле, едва ли напоминающем живого человека. Ее руки испачканы кровью. Щеки — слезами. И полное опустошение в душе. Ни жалости. Ни злости. Ни скорби.

И пускай ее найдут в таком виде и усмирят. Катя была права: иногда это лучше, чем испытывать эмоции.

— Задница Андрасте, — прошептал голос Джейкоба за спиной, — когда ты успела… неважно. Нужно избавиться от трупа. Эвелин. Эвелин. Эв! — он с силой встряхнул ее плечо, заставляя прийти в себя. — Нам нужно избавиться от трупа.

— Убирайся. Ты же не хотел быть свидетелем. Я сама со всем разберусь.

— Нет, — внезапно резко пробормотал Джейкоб, — с этим ты одна не справишься. Приди в себя и включи стерву, которой привыкла быть. Сейчас же.

— Я не…

Тревелиан не успела договорить. Джейкоб, не жалея сил, отвесил ей оплеуху. В ушах зазвенело.

— Дерьмо, — выругалась она, приходя в себя, — зачем ты… — взгляд скользнул по Маркусу, — вот дерьмо!

— Надо избавиться от трупа. Срань! Единственный сын рыцаря-коммандера. Если в тебе были скрытые наклонности маньяка, могла бы выбрать и кого попроще, — хватай его за руки. Протащим через подвалы — там сейчас никого нет — и выбросим в озеро. А потом будем молиться Создателю, чтобы история не выплыла наружу. Ты точно никому ничего не рассказывала?

— Точно, — ответила Эвелин, все еще отходя от шока. Команды Джейкоба она выполняла. Но не осознавала происходящее.

Только когда в нос ударил запах свежего ночного воздуха и Тревелиан смогла сделать несколько вдохов, она осознала, что сделала. И поняла одна важную вещь: она не жалела.

Маркус — ублюдок. Он довел до смерти Катю, и Создатель знает, кто мог стать его следующей жертвой. Так что Тревелиан сделала миру одолжение. И плевать, что ради этого пришлось идти на такое. Если их поймают, она возьмет вину на себя, и будь что будет.

Всплеск отразился эхом в ушах. Пара секунд и воды озера поглотили труп. Теперь, когда он всплывет следов не останется. Если только не было случайных свидетелей, и, если никто не проболтается, гибель Маркуса вряд ли свяжут с ней. А если свяжут — плевать.

— Спасибо, — она повернулась к Джейкобу, — не ожидала, что ты поможешь мне.

Он выпрямился, оттряхнул мантию и посмотрел на Эвелин холодным хищным взглядом. Глаза в свете луны казались ужасающими.

— Мы ведь друзья, — холодно проговорил он, — а друзья всегда помогают друг другу. Уверен, теперь, когда нас связывает общая тайна, ты не откажешь мне, если я попрошу.

— Вот как, — проговорила Эвелин, сжав кулаки. Даже в таком состоянии было легко догадаться, к чему клонит Джейкоб, — не зря я считала тебя мерзавцем.

— Никогда этого не отрицал, — пожал он плечами, — впрочем, Катя была мне дорога. И раз ты ее подруга, обещаю не доставать тебя слишком сильно. А теперь, лучше бы нам вернуться в спальни, чтобы избавиться от подозрений.
 

— Так все и случилось, — пожала Эвелин плечами. Она закусила губу и уставилась на Каллена пытливым взглядом. Одновременно виноватым и самоуверенным, — Маркуса так и не нашли. Решили, что он пропал без вести. Тут же поползли слухи про его роман с Катей. Будто он ушел из жизни, не смирившись с ее смертью. А через пару дней… я узнала, что у парня были жена и ребенок. Он оказался тем еще мерзавцем. Но у него была семья. И он содержал их на свое жалование. Я видела эту женщину, когда возвращалась с занятия. Слышала, как она плачет. Но не могла подойти и предложить свою помощь. Я будто… не знаю, что тогда со мной было. Потребовались годы, чтобы прийти в себя.

Каллен смотрел на Эвелин, хмурясь. Был не в силах ни оторвать взгляда, ни что-то сказать. Он уже слышал обрывок этой истории от Коула, когда они охотились на убийцу, но тогда не воспринял ее настолько буквально. Мысли Эвелин могли в равной степени относиться как к Корифею так и одному из красных храмовников. Создатель! Каллен и сам готов был насладиться смертью определенных типов. Взять хотя бы Самсона.

Но он не думал, что все это произошло с Тревелиан в столь раннем возрасте. Убивать — занятие не из простых. После первого убийства человек меняется навсегда. И Каллена испугала мысль, что Инквизитору пришлось измениться так рано.

Эвелин поймала его взгляд. Осознав, что он не собирается прокомментировать рассказ, она насупилась и сложила на груди руки.

— Я не собираюсь извиняться, — тихо но уверенно сказала она, — мерзавец получил по заслугам. К тому же это заставило меня много думать. И в итоге я пришла к устойчивым выводам насчет убийств.

— И что это за выводы?

— Я убиваю тогда, когда пытаются убить меня. Убийство ради наживы — дерьмо. Из мести — тоже. Гибель Маркуса не вернула Катю. Только доставила мне проблем. Мне следовало убить его. Но не из мести, а чтобы предотвратить большее зло. Если бы тогда я действовала разумно, пришла бы к такому же выводу. Хотя сильно сожалела бы насчет жены, — добавила она, отведя взгляд.

— Что произошло потом? — спросил Каллен. Он даже не заметил, что царапал ногтями стол на протяжении рассказа. — С Джейкобом и Норрисом.

— Джейкоб не уставал напоминать о нашей «дружбе». Но так и не попросил что-нибудь для него сделать. Должно быть, не успел. Слышала, храмовники убили его во время восстания. Думаю, мне его даже жаль, в каком-то смысле. Но я ненавидела его всем сердцем.

— За то, что он шантажировал тебя?

— За то, что сделал самый грязный момент моей жизни еще грязней. В ту секунду, когда я осознала произошедшее, я смотрела ему в глаза и ждала одного из двух: или он скажет «ты поступила правильно», или назовет убийцей. Я бы приняла любой из вариантов. Каллен, я не знала, что «хорошо», а что «плохо» в тот момент. Но Джейкоб… он просто воспользовался этим.

Каллен сжал ладони в кулак. Ему стоило усилий удержать язык за зубами и не выразить свое отношение к этому типу.

— Норрис, — продолжала Эвелин, — Норрис больше не делал шагов. Я тоже. Мы занимались вместе до истязания. Потом почти перестали общаться. Думаю, мы оба так и не перестали винить себя в смерти Кати. Через год ему предложили службу в постоянной армии, и он уехал.

Каллен кивнул. Он все еще надеялся подобрать правильные слова, но не знал какие. Ему вдруг стало тошно. То ли от нехватки лириума. То ли от осознания, что он ничего не может поделать со случившимся. Странно было чувствовать себя виноватым за слова Инквизитора, но он чувствовал.

— Эвелин, — его рука потянулась к ней, но вдруг остановилась, — ты не виновата в случившемся. Ты все сделала правильно.

— Правда? — она устремила на Каллена полный сомнений взгляд и нахмурилась. — Почему же коммандер не читает мне нотаций? Мне было бы гораздо проще узнать, что я поступила безрассудно и глупо, чем выслушивать ложные утешения.

— Хорошо, — он кивнул, и прикрыл глаза. В свете свечей лицо выглядело бледным, — ты поступила безрассудно. Нападать на храмовника. Поддаваться эмоциям. Он мог просто убить тебя, окажись чуть повнимательнее. Но ничего из этого не отменяет того факта, что ты поступила правильно. И что ты не виновата в смерти Кати.

— Мне хочется в это верить, — кивнула Эвелин, — и в то, что больше такого не повторится. Каллен, когда в круге поднялось восстание, я никого не убила. Вокруг была кровь. Мертвые маги и храмовники. Несколько раз на меня нападали. Но я никого не убила. Потому что не считала это правильным. И все то, что происходит сейчас… мы многих убиваем. И многим позволяем умереть. Это может свести с ума.

— Можешь не рассказывать, — едва усмехнулся Каллен.

— И я думаю, то, что мне пришлось пережить в кругу. Это помогает отличать хорошее от плохого. Большую часть времени. Я хочу сказать… Каллен, если когда-нибудь я начну поступать не так, я хочу, чтобы ты говорил мне об этом. Я хочу сомневаться. Когда перестаешь сомневаться, перестаешь мыслить правильно.

— Я понимаю, — сказал Каллен. Он думал, Эвелин готова заплакать, но она держалась, — клянусь Создателем постоянно напоминать тебе об ошибках.

— Ну, здорово, — Тревелиан фыркнула, издав что-то наподобие смешка, — в таком случае, готова спорить, ты не упустишь шанса продержать меня за решеткой пару ночей?

— Ты выглядишь заинтересованной?

— Меня никогда раньше не арестовывали. Вышло бы забавно.

Она собиралась добавить что-то еще. Но в башню ворвалась Сэра.

— Эв не виновата! — бросила она с порога. — Это все я ее подговорила. Не нужно ее арестовывать. И меня тоже, — добавила она, потупившись.

Каллен и Тревелиан переглянулись. На лицах обоих появилась усмешка.

— Ну, раз ты просишь, — протянул Каллен, — к тому же, кажется, я не имею права арестовывать Инквизитора. В отличие от тебя.

— От меня? Хм…

— Ты ведь только что пришла с повинной. Или мне только показалось?

— Что? Нет! Нажье дерьмо! Тебе послышалась. Я ничего такого не говорила. Правда, Эв?

— Тебе послышалось, Каллен, — мягко произнесла Тревелиан, — даю тебе слово Инквизитора.

— Не разбрасывайтесь статусом, — произнес он. Потом, выдержав паузу добавил, — свободны. Только постарайтесь в следующий раз вести себя поприличней.

— Или не попадаться, — добавила Тревелиан.

Сэра захохотала.

— Или не попадаться! — повторила она, покидая башню.

Каллен улыбнулся им вслед и тяжело опустился на стул. Пока Эвелин была рядом, он почти забыл о жажде лириума. Теперь она вернулась с новой силой.

— В чем дело? — спросил голос в углу. — Выглядишь грустным.

Каллен не ответил. Попытался проигнорировать звук. Не тут-то было.

— Готова спорить, Инквизитор хотела от тебя более решительных действий. Как она пилила тебя глазами во время рассказа. Если бы ты дал ей малейший повод, она набросилась бы сама.

— Заткнись, — тихо прошептал Каллен.

— Она бы быстро расправилась с многочисленными застежками. Одна за одной. Одна за одной. Готова спорить, у нее отличное тело.

— Заткнись.

Он закрыл глаза и опустил голову на стол, стараясь ни о чем не думать.

— Ну, же, коммандер, посмотрите на меня, — прошептал голос над самым ухом, — разве я не права? Разве вы сами этого не хотите.

Каллен поднял голову и огляделся. На угол его стола опиралась Амелл.

— Я не буду разговаривать с тобой, — процедил он сквозь зубы. Амелл одарила его спокойной улыбкой.

— Хочется тебе того или нет. Ты будешь.