Все уже закончилось.

Каллен понял это, когда мчался через Перекресток. Беженцы всполошились, увидев армию Инквизиции. Многие попрятались по домам. Но, казалось, это единственная взволновавшая новость. Значит, никаких разъяренных драконов. Значит…

Она жива.

«Нет», — подумал Каллен. Он не должен размышлять об этом. Если догадки окажутся ложью, он не сможет пережить потерю дважды. Каждый раз, когда Каллен думал о смерти Эвелин, чувствовал себя разбитым.

Что бы случилось, если бы мысли обратились в реальность?

Но сейчас нужно сосредоточиться и приготовиться руководить самой смертоносной и разношерстной командой Инквизиции. Потому что, видит Создатель, даже если дракон… сделал свое дело и вновь отправился в логово, они не позволят ему остаться в живых.

Пыль поднималась так высоко, что Каллен почти не мог различить дорогу. Лошади замедлились, когда пришлось подниматься в гору. Наконец, вдалеке показались знакомые каменные столбы. Это значило, лагерь совсем рядом.

Каллен увидел солдат, патрулирующих окрестности. И лейтенанта мирно беседующую с интендантом. Он видел все это, но не смог осознать. Только когда руки по привычке натянули поводья, и лошадь замерла, Каллен понял, что случилось. Вернее, чего не произошло.

Она не умерла.

Но нужно было убедиться.

— Ситуация? — отчеканил Каллен, спускаясь на землю.

— Порядок, коммандер, — ответила лейтенант, вытянувшись, — она спит.

Каллен выдохнул. Конечно, он дышал всю дорогу. Но только теперь смог ощутить, что делает это по-настоящему.

Усилием воли заставил себя успокоиться и довести дело до конца.

— Дракон?

— Мертв. Лежит в долине. По правде говоря, нам бы не помешало подкрепление. Там остались ее детки. И потом неплохо бы разделать тушу.

— Детки? — повторил Каллен. Он попытался представить, с чем пришлось столкнуться Тревелиан, но не смог. Лучше оставить эти мысли где-то далеко. Лучше сосредоточиться на том, что все в порядке.

Лейтенант пожала плечами.

— Вы можете разбудить ее. Инквизитор достаточно отдохнула. К тому же… думаю, она захочет узнать, что все живы.

Каллен огляделся.

— В каком смысле «узнать»? — уточнил он. — Хотите сказать, она не в курсе?

— Варрик говорит, Инквизитор потеряла сознание, как только они победили. С ней все в порядке, — тут же добавила лейтенант, заметив обеспокоенность Каллена, — но сэр Дориан был сильно ранен. Так что существовал определенный риск. Думаю, она будет рада знать, что он в порядке.

— Хорошо, — Каллен заставил себя успокоиться и повернулся к солдатам, — идите и зачистите долину. Если заметите серьезную опасность, немедленно возвращайтесь и сообщите мне. Остальные, — он обвел взглядом команду Инквизиции, — можете возвращаться к тренировкам.

— Ха! — усмехнулся Бык. — Я лучше посмотрю на дракона. И поразвлекусь с мелкотой.

— Как и я, — отозвалась Сэра.

Каллен пожал плечами. Он не собирался их останавливать. Но надеялся, желание поразвлечься не разорит округу. Или не навлечет десяток-другой новых неприятностей.


 

Рассеянный свет ударил в глаза. Хотя веки Эвелин были сомкнуты, она зажмурилась сильнее. А потом, осознав, что нет смысла бороться, повернулась на другой бок.

— Эй, — сказал знакомый голос.

Сквозь затуманенное сознание Тревелиан поняла: он значит что-то хорошее. Что-то, ради чего можно проснуться.

— Эй, — прошептала она. Или просто открыла губы. Не была уверена, насколько хорошо контролирует тело.

— Прости, я не хотел тебя будить. Думал, ты проснулась.

— Почти, — соврала Тревелиан. Она зевнула, прогоняя дрему, и тут же мягкое выражение лица сменилось на хмурое: — Дориан. Где он?

— Он в порядке, — сказал Каллен, присаживаясь рядом, — все в порядке.

— Правда?
— Правда.

Каллен пытался, но не смог удержаться от того, чтобы обнять ее. Одну секунду она выглядела удивленной. А потом покладисто прижалась. Он сдавил чуть сильнее, стараясь не причинить боль. От Эвелин пахло серой и гнилым мясом.

Он вдруг понял, что видел ее доспехи около палатки. Значит, сейчас под одеялом она почти без одежды. И, хотя Каллен оставался в полном облачении, ему казалось, он чувствует тепло ее тела. Чувствует ее.

— Эй, — Эвелин рассеяно улыбнулась, — мы только что победили дракона! И, знаешь что? Наша команда была великолепна.

— Верю, — ему стоило усилий выпустить ее из объятий.

— И еще это может войти у меня в привычку. Очень азартный вид спорта. И отличная репетиция перед архидемоном.

— Создатель, упаси, — выдохнул Каллен, не зная, шутит она или говорит всерьез, — я не смогу каждый раз собирать отряд, чтобы спасти тебя.

— Чтобы спасти? — задумалась Эвелин. — Значит, ты прибыл сюда для этого?

— А что еще мне оставалось? — нахмурился Каллен.

— Ты ведь понимал, что все равно не успеешь?

— Не хотел понимать, — он выдохнул, — это сложно — играть со временем. Я будто гнался за фантомом.

Что-то заставило его отвести глаза. Он не хотел смотреть на Эвелин. Не сейчас, когда запустил процесс, и неприятные мысли зароились в голове. Трудно одновременно видеть ее перед собой и думать, что несколько минут назад она ускользала из рук, хотя он отчаянно пытался ухватить ее.

— Эй, — Эвелин коснулась его щеки, и Каллен не смог определить момент, когда его рука схватилась за ее, — я в порядке. Со мной все хорошо, — сказала она мягко.

— На этот раз. Вот почему… — он выдохнул, — с каждым днем это становится тяжелее.

Эвелин мягко улыбнулась и поудобнее устроилась на пологе:

— Ну, я ведь тоже становлюсь опытнее. Сегодня мне удалось создать разрыв прямо над ее головой. И еще барьер. Клянусь Создателем, я думала, второй раз этот трюк не сработает, но он возник за долю секунды до катастрофы.

Она тут же пожалела о сказанном, заметив, каким стало выражение лица Каллена.

— Было настолько близко? — спросил он, хмурясь.

Сначала Тревелиан подумала соврать. Но потом поняла: такой вариант не сработает. Чем больше она старалась успокоить Каллена, тем больше подозрений в нем зарождалась. Не слишком-то хорошо — начинать отношения с обмана.

«И совсем не потому, что тебе самой было страшно» — сказал ехидный голос в голове.

Она прогнала его прочь и убрала за ухо непослушную прядь.

— Я думала, что умру в какой-то момент. Вообще-то их было несколько. А в последний… Если бы не Дориан... Создатель! Нужно проверить как он.

Эвелин вскочила так резко, что тут же пожалела об этом.

Во-первых, она еще плохо контролировала тело. Благодаря зелью порезы и раны затянулись, но бой вымотал физически. Ей стоит хорошенько поесть, осознала Тревелиан.

Во-вторых, она слишком поздно поняла, что доспехи остались у входа. В какой-то момент удалось схватить одеяло и прикрыться, но, судя по отвернувшемуся Каллену, реакция оставляла желать лучшего.

Конечно, признала Эвелин, в какой-то степени было даже обидно. Может, они и не стремились торопить отношения. Но он мог иначе отреагировать на очевидную ошибку. Что-то более приятное, чем отворачиваться, как от чужого человека.

И теперь, подумав об этом, она ощутила себя даже более голой, чем была. Пришлось поправить одеяло, чтобы убедиться: оно полностью закрывает тело.

«Отлично» — подумала Тревелиан раздраженно.


 

«Отлично» — сказал себе Каллен. Он слишком поздно понял, что отвернуться было плохой идеей. То есть, конечно, правильной с точки зрения здравого смысла и элементарного уважения.

Но определенно плохой по отношению к его телу. Потому что — Создатель! — воображение — страшная вещь. Каждый раз, когда он думал о смерти Эвелин, почти переживал ее по-настоящему. Но мысли работали и в другую сторону. Представив ее однажды, Каллен больше не мог не развивать идею обнаженного Инквизитора.

И все же, сказал он себе, это будет как минимум не честно по отношению к ней. Эвелин только что пережила тяжелое сражение. И с его стороны подло думать о ней сейчас. Но он думал. Создатель! В конце концов, он был мужчиной. Мужчиной, которому пришлось много сражаться и который отлично знал, что опасность бывает возбуждающей.

В конце концов, он знал, что поступил правильно, отвернувшись. Но чувствовал себя идиотом.
 

Эвелин пришлось встряхнуть головой, чтобы прийти в чувство. Она напомнила себе: Дориан пережил тяжелое ранение. Потому что спасал ее жизнь. И ее долг как командира и друга навестить его.

Но об этом легко было забыть, когда стоишь в теплой палатке, и сквозь ткань пробивается солнце. И ты распален опасной битвой, которая заставила работать на пределе. И хотя прошло почти восемь часов, все еще чувствуешь запал и адреналин. Все еще на взводе. Тело требует продолжения битвы.

И перед тобой тот, с кем ты была бы рада продолжить бой. Или что-то похожее. Или… «на самом деле, — осознала Тревелиан, — это можно совместить весьма причудливым образом».

Создатель! Ее воображение начало жить отдельной жизнью, и Эвелин пришлось встряхнуть головой, чтобы напомнить себе о деле.

— Дориан, — сказала она решительно, — Каллен, ты не мог бы… доспехи.

Она рассеяно махнула правой рукой, продолжая удерживать одеяло левой.

— Эм… Точно, — он выскользнул из палатки, и тут же вернулся, — кто-то успел их вычистить.

— Готова спорить, они страшно воняли, — Эвелин приняла доспех и разглядела. Выражение лица несколько раз изменилось, прежде чем она смогла произнести: — Дерьмо! Эта тварь все-таки сумела его разодрать. Вот здесь, видишь? И здесь, — она указала сначала на правое плечо а потом в район живота, где остались полосы от когтей, — я использовала барьеры, как могла, но… Создатель! Это мой любимый доспех. Я бы воскресила эту тварь еще раз, чтобы отомстить.

Каллен молчал. Ему было плевать на доспех. Но он понимал, что это значило на самом деле. Что во время битвы дракон несколько раз серьезно зацепил Эвелин. «Не удивительно, что она потеряла сознание, как только битва кончилась» — растерянно подумал Каллен.

— Хотя мне было даже жалко ее, — добавила Тревелиан, — все-таки она мать и ни в чем не виновата. Мы сами полезли в эту долину. И потом у нас просто не оставалось выбора. Ты не мог бы…

Ей не пришлось продолжать. Каллен выскользнул из палатки. Его голова была занята совсем другим. Да простит его Создатель, но ему было не жалко дракона. Это существо чуть не лишило его Эвелин. И он не собирался его жалеть.
 

Тревелиан насторожилась, как только увидела Дориана. Ее удивило, что он может быть настолько бескровным. Загорелая кожа теперь казалась серой. Торс обнажен и перетянут бинтами. Красными, от крови. Но больше всего удивило, что Дориан не спал. Просто лежал и смотрел перед собой пустыми глазами.

Но он тут же опомнился, заметив гостей. Несколько раз моргнул, приподнял голову и выдавил ухмылку.

— Ты привела… коммандера, — выдохнул Дориан, — это довольно… мило.

Он попытался подняться, но движения давались с трудом.

— Не шевелись, — сказала Эвелин строго, — не хочу, чтобы рана открылась.

— Она уже давно затянулась. Скажи, мы победили эту красавицу?

— Сразу после того, как ты перестал путаться под ногами, — улыбнулась Тревелиан. Она не смогла удержаться: подошла к Дориану и положила на лоб руку проверить температуру. Зелье стянуло рану, но от большой потери крови и сильного переутомления, могла начаться лихорадка. Дориан просто мог не знать об этом.

— Как считаешь, может, сделаем мне наплечники из ее чешуи? — продолжал он ехидным тоном. — Я буду хорошо смотреться, верно? Мой нынешний доспех, кажется… хм, как и твой, — добавил Павус, указывая рукой на ее живот, — сочувствую.

Тревелиан тут же отстранилась. Она растерянно провела по дырам рукой, а потом вдруг нахмурилось. Даже Каллен, который видел только ее спину, ощутил появившееся напряжение. Ее тело вытянулось. Поза стала официальной.

— Ты действуешь непрофессионально, — сказала Инквизитор, — мне трудно управлять командой, когда кто-то не исполняет приказы.

Дориан нахмурился:

— Ты имеешь в виду барьер?

— Именно.

— Значит, теперь мы решили поиграть в командиров? — он усмехнулся, стараясь перевести разговор в шутку. Но Тревелиан не поддалась.

— Я серьезно. Если не забыл, ты все еще находишься у меня в подчинении.

— Вот именно, — выпалил Дориан раздраженно, — и ты должна сказать «спасибо» за то, что это «все еще» так.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Пока наконец Эвелин не сдалась.

— Ты прав, — выдохнула она, — нет, ты прав.

Каллен почувствовал укол зависти: ему никогда не удавалось вот так просто перейти на дружеский тон. Их «серьезные разговоры» всегда заканчивались ссорами. Или горьким послевкусием.

— Но, Создатель, — продолжила Эвелин, вперив в Дориана упрямый взгляд, — это не значит, что ты имеешь право делать все, как тебе заблагорассудится. Понял? Если с тобой что-то случится по моей вине. С кем угодно из вас, я не прощу себе этого.

— Эм, ладно, — кивнул Дориан. Каллену было непривычно видеть его растерянным. Казалось, самому Павусу непривычно теряться, — ты же не думаешь, что я действительно хочу умереть? Я ведь тевинтерский маг. Мы злые и кровожадные и ценим только самих себя, помнишь?

— Ага, точно, — фыркнула Эвелин, все еще оставаясь серьезной, — я была бы очень благодарна, если бы ты не забывал об этом. А не превращался в идиота-героя.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я просто стоял и смотрел, как это существо сжигает тебя? — Дориан попытался подняться, но только поморщился и лег обратно. — Я не могу допустить твоей смерти, ты знаешь об этом.

— Я не хочу, чтобы из-за метки все носились со мной как с тухлым яйцом.

— Это не из-за метки. Не только из-за нее.

Тревелиан удивленно захлопала глазами.

— Из-за чего тогда?

— Ты действительно не понимаешь, какой можешь быть, верно? Потому что это важно для меня, — выдохнул Павус, — я не могу оказаться еще хуже, чем обо мне думают.

Каллен испытал двойственные ощущения от этих слов. Он действительно понял, о чем говорит Дориан. Эвелин была человеком, за которым хотелось идти. Ее хотелось оберегать. Но еще — это казалось самым невероятным — ради нее хотелось становиться лучше.

Каллен был совершенно опустошен, когда вступил в Инквизицию. Сначала ферелденский круг. Потом взрыв церкви в Киркволле и обезумевшая рыцарь-коммандер Мередит. Такие вещи не проходят бесследно. Они вгрызаются в самую основу существа, подрывая убеждения и ценности. После такого трудно поверить в хорошее. В исполнение своего долга — да. В борьбу с концом света — тоже. Но Каллен собирался всего-навсего не позволить миру скатиться в еще большую пропасть. Делать его лучше — это было выше его сил.

Но вот она появляется и так просто говорит: «Эй, мы можем сделать все правильно». И почему-то он поверил в нее.

Проблема заключалась в том, что раньше Каллену казалось, это только его мысли. Странно, но он нашел удручающим, что Дориан чувствует к ней то же самое.

— Никто не думает о тебе плохо, — сказала Эвелин, перебивая его мысли, — что ты наглый, может быть. Но… ты ведь и правда наглый.

— Я? — Дориан выглядел странно удовлетворенным. — Я ведь выражаю лучшие идеалы тевинтерской знати. Наглость во мне так же важна, как и красота.

— Ну да, я заметила. Кстати, паршиво выглядишь.

— Очень… любезно с твоей стороны. Особенно привести коммандера прямо в постель к умирающему.

Каллен почувствовал себя странно смущенным. Он не знал почему. Но не мог избавиться от ощущения, что они обсуждают его как… кусок мяса?

— И не думай, — сказала Эвелин, подняв брови.

— Эй, я чудом выжил сегодня. Даже я не настолько безумен, чтобы снова испытывать судьбу.

Каллен неуверенно переступил на месте.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — сообщил он, — чувствую себя третьим лишним.

Эвелин и Дориан непонимающе уставились на него, а потом едва заметно улыбнулись.

— Не нужно, — сказала она, — дадим нашему герою передохнуть. Он спас мне жизнь. И заслуживает, как минимум, покоя. Хотя позже, возможно, стоит подумать о каком-нибудь титуле, — она одобрительно кивнула Дориану, — если, конечно, он не будет повторять своих безумных поступков.

Инквизитор и Каллен покинули палатку, и Дориан еще долго смотрел им вслед.

«Герой», — подумал он с грустной улыбкой. Никто никогда не называл его героем.
 

— Мне нужно возвращаться, — сообщил Каллен, — готов спорить, в замке накопилась целая гора бумаг.

— Ты так и не научился отдыхать?

— Беру пример со своего безумного командира, готового ринуться в логово дракона без подкрепления.

— Эй, у меня была самая лучшая в мире команда.

— Которая едва не позволила тебе погибнуть.

— Они спасли меня, — хмуро бросила Эвелин.

«Им следовало стараться лучше» — хотел сказать Каллен. Хотел, но не стал. Он знал, что это неправильно. Нечестно по отношению к людям, которые рисковали ради нее своей жизнью. Он просто не знал, как справиться с этим.

«Вот почему ты хотел подождать» — напомнил голос в голове. Потому что каждый раз, когда дело касалось Эвелин, Каллен переставал себя контролировать. Беспокойство за нее в сочетании с отсутствием лириума делали его безумным.

Но опять же, осознал он, именно потому что она рядом, ему хотелось сдержаться. «Я смогу справиться с этим», — сказал себе Каллен. По крайней мере, теперь у него была причина.

— Я знаю, — выдавил он, — пожалуй, мне стоит извиниться перед Дорианом. Он спас твою жизнь, хотя и рисковал своей.

— Ну, нет, — Эвелин закатила глаза, — если ты думаешь, что я позволю вам остаться наедине, то сильно ошибаешься. Ему и так хватит наград за безумный поступок.

Воцарилась тишина. Каллен неуверенно растер шею.

— Ты, кажется, очень важна для него, — протянул он, — и Дориан для тебя тоже.

— Полагаю, он благодарен, — пожала плечами Эвелин, — и я чувствую за него ответственность. Так что да, я буду лучше присматривать за ним в следующих боях. Эй, что-то не так?

— Он, кажется… заинтересованным…

— Что?! — протянула Эвелин, захлопав глазами. — Каллен, ты всерьез думаешь, что… Андрасте! Ты ведь шутишь? Что ж, похоже, что нет, — ей удалось подавить смех и даже вежливо улыбнуться: — ты ведь не ревнуешь меня, верно? Потому что, если ревнуешь… Создатель! Это было бы… забавно.

— Забавно? — нахмурился Каллен. Он не считал себя типом, который бьет морду любому посмевшему бросить взгляд на «его женщину». Это никогда не казалось ему признаком любви. Скорее недоверия. Или неуверенности в себе. И все же… забавно? Почему, Создатель, она считала ревность забавной?

— Каллен, — сказала Эвелин, едва удерживая смех, — скорее уж я должна ревновать тебя к Дориану.

— То есть… — Он не стал продолжить. Тревелиан кивнула, и этим все было сказано. Ну, конечно, Каллен слышал подобные разговоры. Но не верил, что это больше, чем просто слухи.

— Ага. Думаю, он был польщен, когда ты навестил его в палатке. Но… просто не на нарывайся, ладно?

— Эм, ладно, — пробормотал Каллен. Он хотел бы разделить веселье Инквизитора, но не мог: почувствовал себя очень… неловко.

— В любом случае, — пробормотал он, почесывая шею, — это не ревность.

«Совершенно точно не она».

— Тогда что?

— Наверное… это зависть, в каком-то роде.

— Зависть? Ты завидуешь Дориану? Почему?.. Каллен? — добавила она, когда он отвернулся и нахмурился. — Ты можешь рассказать мне.

— Потому что я должен быть тем, кто жертвует собою ради тебя.

«Ладно, — подумал Каллен, — это прозвучало… жалко». В общем-то, это даже не то, что он хотел сказать. Не так… претенциозно.

— Никто не должен жертвовать собой ради меня, — медленно проговорила Эвелин. Ее взгляд стал жестоким, — это вообще глупо — идеи с самопожертвованием. Почему нельзя просто выжить? Всем?

— Это не всегда работает, — ответил Каллен, вспоминая ферелденский круг, — иногда ты просто не можешь изменить события.

— Причина, по которой я порой ненавижу жизнь. Но мы всегда можем попытаться. Сделать так, чтобы именно эта история закончилась хорошо. В любом случае, Каллен, тебе не стоит беспокоиться.

— Правда? — скептично произнес он. — Просто… это тяжело знать, что кто-то другой прикрывает твою спину.

Эвелин выдохнула и посмотрела с заботой. Рука коснулась его запястья.

— Каллен, ты делаешь намного больше. Правда. То, как ты вывел людей из Убежища. И в кратчайшие сроки сумел создать армию, которая обеспечивает нам безопасность. Ты ведь знаешь?

— Иногда это кажется недостаточным. Я… — он прикрыл глаза, — это прозвучит ужасно глупо, но я хотел бы защищать тебя.

— Ну да, — фыркнула Тревелиан. Она попыталась сдержаться, но Каллен заметил: ее взгляд стал гораздо теплее. И губы изогнулись в добродушную улыбку, — мы были бы еще той командой. У дракона не осталось бы и шанса. Правда. Я видела, как ты сражаешься. К тому же, — она пожала плечами, — я бы уничтожила его только за одну попытку причинить тебе вред.

Каллен невольно улыбнулся. Она становилась такой по-детски упрямой, когда хотела защитить всех. Ее желания настолько нереальны, что в них хотелось верить.

— Ты мог бы занять место Кассандры. И в битвах мы стояли бы спина к спине. И у нас было бы больше времени в лагерях… — Эвелин замолчала, найдя эту идею неожиданно заманчивой, — у нас мог бы случиться один из этих «ужасно романтичных моментов», когда я бросаюсь на летящую стрелу. И потом ты держишь меня в объятиях, истекающую кровью. И я едва приподнимаю голову и шепчу, — она искривила рот в страшной гримасе, — «позаботься о наших».

— У тебя дар делать страшные вещи простыми, — фыркнул Каллен, стараясь удержать смех.

Эвелин расплылась в улыбке.

— Я вычитала это у Варрика. И потом много думала. «Позаботься о наших»… Абсурд: тратить последние силы, чтобы сказать такую банальность. Мои прощальные слова будут важными. Это точно.

— Надеюсь, нам не придется их услышать, — прошептал он, — к тому же, скорее мне положено бросаться на стрелы.

— Или мы можем подраться за это право. Представляю лицо врага, когда мы решим разобраться друг с другом. Серьезно, Каллен. Ты ведь понимаешь, что не можешь оставить свой пост и присоединиться ко мне. Помимо прочего, Инквизиции нужен генерал.

— Дело превыше всего, — сказал он с сожалением.

— Превыше. Но это не значит, что нужно забыть про остальное, верно?

Каллен прикрыл глаза и позволил мыслям скользить мимо. Он вдруг осознал, что завидует Эвелин. Вот так подло. Почти по-детски. Только чувство никак не хотело уходить прочь.

Почему ей удается так просто смотреть на вещи? Почему она просто говорит: это будет, а этого — нет. Иногда Каллен представлял себя на месте Инквизитора, и понимал, что не смог бы справиться. Слишком многое давит на плечи. Слишком большая ответственность из-за каждого решения. Ему хотелось оградить Эвелин. Стать для нее опорой. Тем, кто будет всегда рядом, поддерживать, несмотря ни на что.

Но вряд ли получится, если он ощущает себя тряпичной куклой. Готов сломаться под малейшим давлением. Как бы он ни хотел, отпустить груз прошлого и жажду лириума казалось невозможным. Выходило, что для нее он скорее балласт, чем поддержка.

Отличная новость, которая наверняка добавит мужской самоуверенности пару очков.

— Эй, Каллен, — она приблизилась, и его тело сработало раньше головы. Руки мягко схватились за талию, — спасибо, что пришел спасать меня. Это было… — Эвелин замолчала и даже немного насупилась, не желая продолжать.

— Глупо, — подсказал Каллен.

— Да, но… — она положила голову ему на плечо, — никто и никогда не делал для меня такого. Я имею в виду… никто не беспокоился обо мне по-настоящему.

Каллен замер. Неужели она могла так думать? Слова не были похожи на лукавство. Но…

— Ты, правда, не знаешь, какое можешь производить впечатление, — тихо произнес он.

— Брось. Все это «беспокойство» связно с меткой.

— Не только, — Каллен легко поцеловал ее макушку, — мне сложно представить кого-то другого на твоем месте. Ты… умеешь вдохновлять.

— Правда? — Тревелиан слегка отстранилась, чтобы встретиться с ним глазами, — пожалуй, мне стоит пожаловаться еще немного. Глядишь, и нарвусь на парочку комплиментов.

— В следующий раз, — улыбнулся Каллен, — мне нужно возвращаться в Скайхолд. Завтра смотр новобранцев. И еще надо организовать поиски отряда. Вы поедете с нами, Инквизитор?

— Инквизитор? — Повторила Эвелин. — Каллен, перестань паясничать.

— Это приказ?

— Нет, но уже очень близок к нему. Я бы не отказалась отправиться в Скайхолд и хорошенько отоспаться. Но нужно закончить здесь. Так что… придется тебе возвращаться самому. Организуй отряд, чтобы они разделали дракона. И… позаботься, чтобы разбудившие его идиоты как можно дольше оставались без заданий. Лейтенант сказала, они нарушили прямой приказ.

— Я разберусь, — пообещал Каллен, — постарайся больше не нарываться на больших монстров. Просто не нарываться.

— Это не сработает. Ты же знаешь.

— Знаю, — он коснулся ее плеча, — но, пожалуйста, береги себя.

— Эм… ладно, — она рассеяно улыбнулась, — Каллен, ты тоже.