В первый раз Каллен увидел Эвелин, когда ее привели солдаты. Они волочили девушку на плечах, и ее ботинки оставляли на снегу длинный след.

Его первая мысль: «бедная девочка». Она казалась такой чистой, такой чуждой грязи, огню, крови и крикам, которые царили вокруг. Такой, что Каллен невольно захотел прикоснуться к ней. У Эвелин было светлое лицо с правильными чертами. Кожа оказалась слишком бледной, чтобы её можно было считать красивой, но на щеках играл здоровый румянец. Губы были узкими и плотно сжатыми, и ресницы слегка дрожали, вторя слабому дыханию. Свои светлые волосы она убрала в растрепанный хвост, и несколько прядей опускались на лоб. Мокрые от пота, они липли на ее глаза и щеки. Плечи были опущены, но даже так Каллен заметил выправленную спину. Он подумал, солдаты привели к нему представителя знати. Кого-то, кто случайно оказался неподалеку. Он не заметил ран или крови и решил, что девушка упала в обморок.

Обычно Каллен презирал таких людей ― тех, кто не любил марать руки и чуть что падал в обморок, но в этот раз… что-то кольнуло, когда он увидел ее слабо поднимающуюся и опускающуюся грудь. Она была без сознания, не способная сопротивляться, но Каллен не посмел бы назвать ее слабой. Что-то в нахмуренном лице и в уверенном дыхании вызывало уважение.

― Сэр, ― сказал солдат, стирая налипшую на лоб сажу, ― мы должны казнить ее.

Второй солдат ― девушка ― гневно уставилась на первого.

― Казнить?! ― вторила она мыслям Каллена. ― Мы не можем сделать этого.

― Она ответственна за все! Все, что случилось: И Грэг, и Найт, и Шэкли… ― все из-за нее.

― Сэр, ― девушка повернулась к Каллену, ― это была Андрасте! За ее спиной стояла женщина. Кто еще?

― Кто угодно! Она выжила после взрыва! Создатель, да она просто… Она просто… ждала в тени, пока все закончится! А потом вышла. Это демон во плоти, сэр, или очень сильный маг крови. Наверняка, последователь того самого Андерса. Или кто-то из его банды. Мы должны казнить ее, и немедленно!

― Но там была Андрасте! ― взмолилась женщина. ― Если вы сделаете это, гнев Создателя падёт на ваши головы.

― Он уже не знает, ― пробормотал Каллен, оглядевшись. Он встряхнул головой и добавил громче: ― Успокойтесь, и расскажите все, что видели.

Когда рассказ был закончен, Каллен посмотрел на пленницу другими глазами.

"Она была чистой", ― понял он вдруг. Посреди всего этого хаоса, грязи, крови и сажи, она оставалась такой чистой, что это вызывало подозрения. Люди, оказавшиеся в Конклаве, не выжили. Но она… на ней не было даже ран. Только крошечная царапина на шее, уходящая под вырез. Каллен также заметил, что ее правая рука неестественно сжата, и, кажется, на ней виднелась небольшая рана. Но даже если так…

― Вы уверены, что она вышла из Тени? ― спросил он, хмурясь.

― И за ней была Андрасте, ― ответила солдат-женщина.

― Или кто-то из приспешников. Или демон! Сэр, это не может быть просто совпадением.

― Ну, конечно же, это не совпадение. Мир катится в бездну, и она приходит, чтобы спасти нас.

― Она не выглядит очень уж «спасающей».

― Мы должны помочь ей!

Солдат уже открыл рот, чтобы ответить, но Каллен перебил его. Он сделал несколько шагов вперед и положил руку на запястье пленницы. Ее кожа казалась мягкой и чистой. Такой, что Каллен против воли слегка смутился: его руки были мозолистыми, исцарапанными, замаранными в запекшейся крови и золе, и они тут же оставили грязный след на ее запястье. Каллен отбросил эти мысли прочь, и сосредоточился на деле.

Ее пульс был слабым и ровным. Он опустил руку ниже, взял ее раненую ладонь и развернул. В эту секунду небо взорвалось еще один раз. И тут же что-то щелкнуло на ее руке, будто электрический разряд. Солдаты дернулись: на секунду всем показалось, что пленница пробудилась и поднимается на ноги неестественным, напоминающим движения марионеток, образом. Но потом ее голова снова легла на грудь, и губы сжались сильнее.

Каллен бросил взгляд на ее ладонь, едва удерживая порыв, в котором смешались удивление, отвращение и страх.

― Что это такое? ― пробормотал он.

Солдаты не отводили от метки выпученных глаз

― Выглядит так, будто Тень разорвала ее тело.

Метка заискрилась еще сильнее, и пальцы пленницы судорожно сжались. Ее губы открылись, и изо рта вылетел хриплый грудной звук.

― Кажется, ей больно, ― заключила женщина.

Каллен кивнул. Ей было больно, и он невольно почувствовал жалость. Но вопрос оставался открытым: причастна ли она к произошедшему?

«Нет, не так» ― встряхнул головой Каллен. Раз она стоит здесь с этой странной штукой, разрезавшей ее руку, ответ очевиден. Ему надо решить другое. Две вещи, вообще-то. Первая ― виновна ли она, или играла в произошедшем иную роль. Какую? Невинной жертвы? Неудавшегося спасителя? Стороннего наблюдателя? А, может, ― Каллен не верил в это, но на секунду допустил эту мысль ― может, солдат-женщина права насчет посланницы Андрасте? Может быть, не в прямом смысле, но…

«Арх!» ― он встряхнул головой. Вся эта неразбериха делала его фанатиком. «Факты, ― сказал себе Каллен, ― только факты и ничего больше».

Второй вопрос ― что с ней делать. Каллен мог пойти легким путем ― мог обвинить пленницу во всем и устроить казнь. Это бы успокоило людей. Определенно. В такой ситуации все ищут виноватого, и она подошла бы как нельзя лучше. К тому же, учитывая все, что он знал, ее сложно назвать невинной жертвой.

И все же…

И все же Каллен не мог избавиться от чувства, что все это ― неправильно. Пленница выглядела слишком… мягкой, чтобы устроить взрыв. Когда он смотрел на нее, то не видел ничего, кроме бедной девочки, которая отчаянно пытается выбраться из охвативших ее кошмаров.

С другой стороны…

Сколько таких невинных девочек мучили его в кругу? Из-за демонов, или страхов, или просто так ― но люди сходят с ума. Они могут выглядеть несчастными, испуганными и… красивыми. Но если в их руке маленькая копия бреши, взорвавшей Конклав, стоит проявить осторожность.

И опять же, признал Каллен, он не может принимать решения так просто. Если прошлое и научило его чему-то, то этому: нельзя ни о чём судить, не разобравшись в деталях. Он поплатился за это в Ферелденском и Криквольском кругах, и теперь, надеясь искупить грехи, не должен идти легким путем. Так что вопрос оставался открытым.

― Что нам с ней делать, сэр? ― спросил солдат-мужчина.

Каллен бросил на пленницу еще один взгляд. Он мог думать и чувствовать что угодно. Но факты говорили о многом, и поэтому Каллен оттолкнул мысли прочь.

― Отведите ее в убежище и заприте. И проследите, чтобы было достаточно охраны, в том числе в самой камере. Если эта женщина действительно вышла из тени… ― он нахмурился, ― один Создатель знает, на что она способна. И сообщите об увиденном Сестре Соловей и Леди Кассандре. Когда она очнется, кто-то должен будет спросить с нее.

Солдаты кивнули и поспешили выполнить указания. Каллен какое-то время смотрел им вслед, изучая спину пленницы. Потом он встряхнул головой, отер руки о доспех и достал меч.

***

Когда Эвелин увидела Каллена в первый раз, ей было плевать. Еще один солдат, который расчищает путь на вершину горы… чтобы она могла использовать оказавшуюся в руке безумную магическую штуку для закрытия зеленой светящейся бреши, которая сутками ранее уничтожила всех, кроме нее, потому что Эвелин оказалась в Тени и пробыла там до тех пор, пока…

Ох! Даже в голове это звучало слишком безумно. Эвелин чувствовала, как ее страх, гнев и растерянность толчками бьются под кожей. Ее руку жгло так, словно каждые полминуты к ладони прикладывали раскаленное железо. Она знала, что все вокруг желают ее смерти, и не верила, что закрытие бреши поможет. Если у неё вообще получится ее закрыть.

Создатель! Она не сможет.

Она просто маг круга, который случайно оказался в центре самых безумных событий. Ее обычная жизнь ― чтение книг, медитация и попытка найти место в новом мире. Она не была солдатом или героем или… кто там занимается разрывами в небе?

Эвелин выдохнула. «От меня не требуют слишком многого», ― сказала она себе. Ей расчистят путь, и когда она окажется там, магическая штука в руке сделает все сама. Так же, как пару минут назад она поступила с уменьшенной версией разрыва. Люди умирали. Так что Эвелин выдохнула и заставила себя успокоиться и делать лучшее, что могла.

Она приметила цель ― демон, с которым солдат вступил в схватку. Сделала несколько шагов вперед, коснулась энергии Тени, позволив потоку закрутиться на руке и пропустив его через посох, и бросила шар энергии прямо в тварь. Та вздрогнула, ее черное тело охватил огонь, и уже секунду спустя солдат срубил демону голову. Он повернулся и бросил на Эвелин нахмуренный взгляд.

И тогда она почувствовала… уважение.

Солдат был большим, измазанным в грязи и саже. Его движения отличались точностью и силой. Создатель! Он снес голову демону одним взмахом! Эвелин поймала себя на том, что смотрит на него пораженно-восхищенным взглядом. Она не беспокоилась о правилах приличия ― ситуация не подходила. Но солдат, заметив ее взгляд, нахмурился еще больше.

А потом он кивнул. В этом движении было нечто… личное. Как будто он раскрыл ей какую-то тайну, и она не знала, что должна ответить.

И Эвелин ощутила благодарность. Перед ней оказался человек, который сражается на их стороне и который не кидает в нее камни. Просить о большем сейчас было глупо.

Это кивок казался таким простым и незначительным, означавшим не доверие, а только готовность работать вместе. Но ей ― потерянной и измученной ― был очень нужен этот кивок. Она сама не знала, насколько, пока не увидела его.

И в тот момент, когда Эвелин собиралась ответить, ее ладонь заболела с новой силой. Она сжала челюсть и вцепилась пальцами левой руки в запястье правой. Это едва ли помогло унять боль, но она не знала, что еще может сделать.

Солдат снова посмотрел на нее нахмуренным взглядом. Потом повернулся и заговорил с Кассандрой. Эвелин не слышала их разговора. Ей было так больно, что она почти не ощущала реальности происходящего, а сердце сдавило чувство обиды. Уже несколько лет у нее не было человека, которого она смогла бы назвать настоящим другом и которому могла бы довериться. Но еще никогда она не чувствовала себя настолько одинокой. В эту минуту ее ненавидел буквально весь мир. И никто даже не думал помочь ей справиться с болью. Они только обвиняли ее и использовали как инструмент.

Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не заплакать.

Когда боль прошла, Эвелин заметила, что солдат и Кассандра смотрят в ее сторону.

― Она в порядке? ― спросил солдат.

Кассандра ответила недоверчивым взглядом.

― Думаю, ей больно, когда метка расширяется. Если мы не закроем брешь, она, скорее всего, умрет.

«Вообще-то, я здесь, ― едва удерживая слезы, подумала Эвелин, ― вы могли бы спросить и у меня лично». Но никто не спрашивал. Солдат бросил на нее взгляд, который она не смогла прочитать.

― Нужно расчистить путь. Сделаем все, чтобы избавиться от демонов.

«Даже ценой моей жизни», ― с досадой подумала Эвелин. Если бы кто-то спросил, она сказала бы, что готова пожертвовать собой ради спасения Тедаса. Она не хотела этого, она сделала бы это через слезы, но она сделала бы, потому что знала, что так будет правильно.

Но никто не спросил, и она почувствовала себя одинокой.

***

Когда они впервые поговорили наедине, было темно.

Эвелин думала, что проспит весь день ― слишком многое навалилось в последнее время. В один миг она пришла в себя, скованная, в подвале и лишенная части воспоминаний, долго поднималась на гору, стараясь бороться с демонами и обвинениями в свой адрес. В другой миг она очнулась уже Вестницей Андрасте ― символом новой Инквизиции и единственной надеждой Тедаса на светлое будущее.

Когда она начинала думать об этом, голова шла кругом. Поэтому Эвелин сделала единственную разумную вещь ― отключила мысли и провалилась в глубокий сон.

Она надеялась проспать день или даже несколько. И лучше бы очнутся уже тогда, когда все сделают без нее. Но вместо этого она встала еще до рассвета, одинокая и потерянная, с постоянными уколами боли в правой ладони.

Она вышла на морозный воздух, вдохнула, стараясь унять выпрыгивающее наружу сердце, и, провалившись, отправилась изучать окрестности. Ее голова была забита обрывками мыслей, но они не складывались во что-то цельное.

Так она обошла таверну, спустилась вниз, и, думая о месте, где смогла бы успокоиться, невольно пришла к тренировочной площадке. Эвелин надеялась, что будет здесь один на один с выставленными в ряд чучелами. Она собиралась поджечь парочку из них, чтобы выпустить пар, а потом… а потом, возможно, уйти еще дальше, свернуться клубком и просто лежать там, пока ее не найдут.

Она приметила жертву и двинулась к ней, собирая энергию Тени. Та клубилась и кружилась на ее ладони ― это заставило Эвелин немного успокоиться. Мир мог катиться в пропасть, ее могли ненавидеть или считать святой, на нее могли возложить любые обязанности, но пока она была способна касаться энергии Тени и использовать ее, Эвелин не чувствовала себя беспомощной.

― Тревелиан? ― она услышала знакомый голос, который заставил ее подпрыгнуть на месте.

Энергия, которую Эвелин собрала в ладони, вырвалась наружу огненной вспышкой, которая закрутилась вокруг нее и исчезла в небе.

― Ох ты ж… ― она заставила себя остановиться и, вежливо улыбнувшись, посмотрела на коммандера, ― прошу прощения… я не ожидала вас здесь встретить.

― Как и я вас, ― ответил он сухим голосом. Эвелин показалось, он не рад ее видеть. Наверное, ему все еще было сложно доверять ей. «А, может, ― сказала она себе, ― коммандер просто устал и хочет побыть один». Так что Эвелин решила, что перекинется с ним парой вежливых фраз, а потом удалиться.

Она не хотела думать, что ей обидно от такого тона.

― Вы всегда встаете тренироваться так рано, или сегодня особенный случай? ― спросила она, оглядываясь. Больше в округе никого не было, и Эвелин вдруг почувствовала себя неловко. Она тут же захотела разрядить обстановку, поэтому добавила: ― наверное, на этих чучел большая очередь, так что вам приходится вставать ни свет ни заря, и… вот.

Каллен посмотрел на нее удивленно.

― Эм… что-то вроде того, ― ответил он, положив руку на шею, ― утром мне приходится тренировать новобранцев, потом мы разбираемся с отчетами и картами, и… вероятно, вам это не интересно, ― Каллен встряхнул головой, ― я просто ищу время, чтобы поддерживать себя в форме.

― У вас определенно получается, ― пробормотала Эвелин под нос.

― Что?

― Эм… не берите в голову, ― поспешно проговорила она, ― наверное, вы ищете время для себя, так что я не буду мешать. Просто найду себе другое место.

Эвелин торопливо развернулась, собираясь уходить, но Каллен остановил ее:

― Погодите, ― сказал он, и когда Эвелин повернулась, ей показалось, он опускал руку, будто хотел схватить ее, но передумал, ― вы пришли сюда, чтобы потренироваться?

― Да… вернее, нет… не знаю, ― выдохнула Эвелин, ― на самом деле, я не знаю, зачем пришла сюда: я не могла уснуть, не могла лежать без дела, не могла пойти в таверну, потому что, по правде говоря, у меня совсем нет денег. Так что я просто бродила вокруг, и, раз ничего лучше в это время не найти, то я подумала: почему бы и нет? Чучела - вполне неплохая компания.

― У вас нет денег? ― удивился Каллен.

― Мне не выдавали золото вместе с доспехами, ― пожала она плечами, ― завтра я поговорю с Жозефиной насчет карманных расходов, но сегодня…

― Я могу дать вам… то есть могу занять… ― поправился Каллен, ― нет, ― пробормотал он так тихо, что Эвелин едва услышала, ― «занять» звучит не лучше. Я имел в виду…

― Я все равно не собираюсь пить сегодня, ― перебила она, ― а, если вдруг соберусь, думаю, они дадут пару кружек за счет заведения. Я же «Вестница Андрасте» или что-то вроде того.

Эвелин закатила глаза. Потом ее взгляд невольно сполз на ладонь. Каллен посмотрел туда же.

― Вам больно? ― спросил он, кивая на метку. Эвелин невольно сжала кулак, а потом резко раскрыла, словно надеясь, что она пропадет.

― Не так сильно, как раньше, ― выдохнула она, ― думаю, я начинаю привыкать. Насколько вообще можно привыкнуть к зеленой штуке, торчащей из твоей ладони.

Каллен смотрел на метку загипнотизированным взглядом.

― Можно? ― спросил он, наконец, слегка подавшись вперед. Эвелин понадобилось время, чтобы понять, что именно он имеет в виду.

― Что? Ах, ну да… конечно, ― она приподняла ладонь и повернула к нему. Каллен положил свои руки сверху. Его большой палец прошелся по кайме метки.

― Каково это? ― спросил он.

«Тепло» ― подумала она, чувствуя его шершавые горячие руки на своей ладони. Эвелин пришлось закрыть глаза, чтобы прийти в себя.

― Я все время чувствую… как будто этого не должно быть, ― сказала она, наконец, ― все время хочется избавиться от нее. Иногда даже просто вырезать. Я все время чувствую, будто здесь комок скользкой, свернувшейся, гнилой энергии. Вроде маленького вонючего болота на моей руке. И да, ― усмехнулась она, ― цвет вполне подходящий.

Она посмотрела на Каллена, впервые осознавая, что глядит на него снизу вверх. До этого она была не так близко, и ей не приходилось так сильно поднимать голову, чтобы видеть его глаза. И поскольку он был таким большим и держал ее руку так крепко и разговаривал так вежливо, она почувствовала, что он надежный. Возможно, это был первый человек после Конклава, которому она захотела довериться.

Каллен слегка улыбнулся на ее слова, и неловко отошел назад, отпуская ее руку.

― Эм… спасибо, что дали посмотреть. Вы, должно быть, обескуражены случившимся.

― О-о-о, ― протянула Эвелин, ― обескуражена ― определенно не то слово. Шокирована, в панике, может быть, даже слегка отчаявшаяся, может, я даже готова использовать одно из тех слов, которые слышала сегодня около таверны.

Каллен снова улыбнулся уголком губ.

― По крайней мере, вы сохранили чувство юмора, ― без тени насмешки сказал он, ― это больше, чем смогли многие солдаты.

― О, за это даже не беспокойтесь, мое чувство юмора ― немного больное, если говорить честно ― переживет все на свете. Даже если я умру, а это, судя по всему, случится довольно скоро…

― Мы этого не допустим, ― серьезно сказал Каллен, ― с тех пор, как вы стали частью Инквизиции…

― Из-за метки, ага, ― хмыкнула Эвелин, ощутив странный укол обиды, ― ну, в крайнем случае, вы просто отрежете от моего бездыханного тела руку и…

Она остановилась, заметив, как мрачно смотрит на нее коммандер. Определенно, ее чувство юмора было слегка больным. Но она предупреждала об этом.

― Я хотел сказать другое, ― медленно проговорил он, ― может быть, это не та вещь, в которую вы готовы поверить после всего случившегося, но мы не хотим повторять ошибки прошлого. Я не хочу, ― Каллен нахмурился. ― Если мы создадим еще одну силу, которая будет преследовать только свои узкие интересы, которая будет играть с чужими жизнями и бороться ради собственной власти, тогда я не знаю, зачем оставил орден и почему не пошел в регулярную армию. Сама цель Инквизиции ― показать новый способ делать общее дело. Правильный способ, согласно которому мы не будем использовать кого-то как разменную монету. Мы не можем просто так рисковать жизнями ― нас слишком мало для этого. Наш единственный шанс ― сплотиться и бороться за каждого, кому мы можем помочь.

― Вау, ― произнесла Эвелин, когда Каллен закончил. Ее удивили и его слова, и напор, с которым он говорил, и то, как отрешён он был: его взгляд погрузился вовнутрь, туда, куда Эвелин не могла попасть. И когда она перебила его, Каллен моргнул и отступил назад, приходя в себя.

― Простите, ― сказал он, ― я не хотел пугать вас длинными речами.

― Это было здорово, ― улыбнулась Эвелин, ― по правде говоря, это то, как я хотела бы действовать.

― В таком случае, я рад, что наши цели совпадают.

Каллен склонил голову, кивнув, и Эвелин вдруг почувствовала себя неловко. Она лихорадочно вспоминала, как нужно вести себя, когда остаешься наедине с малознакомым человеком и вы вдруг начинаете говорить друг другу вещи, которые хотели бы держать в себе. Но у нее было мало опыта ― жизнь в кругу ограничивает общение. Так что Эвелин отчаянно старалась найти подсказки в прочитанных книгах и в поведении храмовников из Оствикского круга. Она вспомнила женщин, которые носили тяжелые доспехи и выглядели внушительно. Она вспомнила, как они общались с мужчинами, и… ну, это казалось ей довольно странным, но, если у храмовников было так принято…

― Как и я, ― она вытянула правую руку и растопырила пальцы, надеясь на рукопожатие. Каллен уставился на нее удивленным взглядом. «Очевидно, это была плохая идея...» ― подумала Эвелин. Но, когда она уже собиралась одернуть руку, он кивнул и сжал ее ладонь своей.

«Ох, ― подумала Эвелин, злясь на саму себя, ― ты определенно не должна этого делать. Ты определенно не должна испытывать чувства к этому человеку».

― Я… я пожалуй пойду, ― она выдернула ладонь так сильно и вежливо, как только могла, ― я правда не хотела отвлекать вас от тренировки.

Каллен одарил ее долгим задумчивым взглядом, а потом кивнул.

― Тревелиан, ― сказал он, когда она уже развернулась, ― эм… леди Тревелиан.

― Эвелин, ― по привычке проговорила она, ― я не люблю, когда… по правде говоря, я уже давно не поддерживаю отношения с семьей, так что…

― Кхм, хорошо, ― Каллен кивнул, ― Эвелин, ― сказал он немного натянутее, чем обычно, ― куда вы собираетесь пойти?

― Не знаю, возможно, в Тевинтер, где меня не найдут и не заставят делать все эти штуки, ― Эвелин нервно усмехнулась и провела рукой по волосам, ― правда, я не знаю. Может быть, просто поброжу по окрестностям или забьюсь в какой-нибудь угол. Знаете, все эти интимные женские штуки, вроде истерик и паники?

― Мне жаль, что вам приходится участвовать во всем этом.

― Ну, ― Эвелин выдавила улыбку, ― я предпочитаю хранить позитивный настрой. Уверена, как только я доберусь до Вал Руайо, церковь сразу же предложит всю необходимую помощь. В конце концов, люди должны начинать думать перед лицом общей опасности. Да… ― добавила она, заметив полный скепсиса взгляд Каллена, ― я тоже не верю в то, что говорю. Все пройдет ужасно, да?

― Полагаю, возникнут проблемы, ― примирительно сказал он, ― я буду рад, если вы решите остаться.

Эвелин почувствовала неловкость от этих слов. То есть… в каком это смысле?

― Боюсь, палачи не поймут, если я не явлюсь на казнь. Я имею в виду клерков, ― пояснила она, встретив непонимающий взгляд коммандера, ― они намереваются обвинить меня во всех смертных грехах, так что я собираюсь хорошенько ответить им, и…

― Я не имел в виду Вал Руайо, ― поправился Каллен, положив руку на шею, ― я говорил про здесь. Если вы хотите остаться тут для тренировки, я буду рад компании.

― Правда? ― не веря спросила Эвелин. Она сама не знала, почему. Она просто… сомневалась в себе. Она могла быть неплохим магом, «Вестницей Андрасте», и даже отчаявшимся человеком, готовым на все, лишь бы защитить себя, но перед Калленом она чувствовала себя не в своей тарелке.

«Это ничего не значит» ― тут же добавила Эвелин. Она ощущала себя так же и перед другими лидерами Инквизиции. Перед левой и правой руками Джустинии. Так же, но немного по-другому.

Каллен резко отступил назад. На секунду его лицо стало нахмуренным. Эвелин почувствовала, что он напрягся. Сначала она подумала, что коммандер обижен из-за ее слов, но теперь заметила, что он оглядывается по сторонам.

― В чем дело? ― спросила она шепотом. ― Вы что-то услышали?

― Эм… ― он встряхнул головой, ― просто показалось. Я мало сплю, так что…

― В таком случае, может быть, вам стоит спать больше, ― без задней мысли предложила она. Каллен ответил так тихо, что Эвелин не услышала, но ей показалось, там были слова «хотел бы».

― Так… вы составите компанию? ― спросил Каллен. Эвелин подумала, что видит в его взгляде что-то большее, чем желание провести совместную тренировку. Что-то, что ей не понравилось.

― Спасибо, ― сглотнула она, невольно делая шаг назад, ― но, я думаю, мне не удастся сосредоточиться. Мне… было приятно пообщаться с вами.

― Мне тоже, ― кивнул Каллен, его лицо было нахмуренным, а его глаза смотрели куда-то в сторону, ― я надеюсь, вы справитесь со всем, что вам предстоит, Тре… Эвелин, ― поправился он.

― Да… эм… как и я.

Эвелин развернулась и пошла к себе, пробурчав что-то на прощание. Она не знала, что это было, но в последний момент, ей захотелось… обнять Каллена. Не так, будто он был ей не безразличен… «Определенно не так», ― резко сказала она себе. Просто что-то в его взгляде. Он словно… боялся?

«Нет, ― с усмешкой подумала Эвелин, ― Каллен не может бояться». Он был большим, сильным и надежным. Он был как одна из гор, в которых пряталось Убежище ― крепким и величественным. Нет, скорее уж она плохо разбиралась в людях, чем он мог… бояться.

***

Только нанеся первый удар, Каллен почувствовал, как сильно вцепился пальцами в эфес меча. Он ощущал слабость во всем теле и испытывал странное чувство… настороженности. Будто кто-то ходил вокруг, выжидая момента, чтобы напасть.

«Это все лириум, ― признал Каллен, ― вернее, его отсутствие». Он думал, что справится, но с каждым днем становилось хуже. Ночами приходили кошмары, и он мог спастись от них только проснувшись. А теперь… теперь он чувствовал себя так, словно тварь из снов пробралась в реальность и ждет момента, чтобы выпрыгнуть.

«И теперь ты отпугнул ее», ― подумал Каллен, вспоминая Эвелин. Он не сказал ничего пугающего, но она увидела его взгляд. Определенно увидела. «И, может, оно и к лучшему», ― подумал Каллен. Какие бы мысли не посещали его голову, когда он видел Эвелин, и как бы уютно он не чувствовал себя в ее компании, ему лучше оттолкнуть это подальше.

Потому что ― без тени сомнения ― сейчас худшее время, чтобы влюбляться.