— И почему эти остроухие такие хорошенькие? — спросил храмовник у своего побратима, ощупывая внимательным взглядом юношу-эльфа, которого ему было приказано выпороть.

— А мне почем знать? — его напарник широко зевнул. — Такими уродились, да и не наше это дело. Старший Чародей приказал всыпать этому ушастому двадцать плетей, а не расхваливать его красоту.

— Да ладно тебе, Гай! — мужчина покачал на ладони плеть, как бы взвешивая её. — Одно другому не мешает. Приятное с полезным!

— Тьфу на тебя! — сплюнул второй храмовник. — Я бы еще понял, если бы это девчонка молоденькая была, как та магесса, что мы в прошлый раз, помнишь?

— А то! — на мгновение в глазах рыцаря появился маслянистый блеск. — Тебе хорошо, ты не так давно в Денериме был. И только не говори мне, что в «Жемчужину» не заходил!

— Ясное дело заходил, — подмигнул тот, кого назвали Гаем, — там несколько новых девочек появилось, Фред.

— Прекрати! — храмовник крепче сжал плеть, метнул в провинившегося эльфа ненавидящий взгляд. — Я просидел здесь уже полгода. Демоны бы разодрали этот обет целомудрия!

— Тише! — шикнул Гай. — Думай, что несешь. Мы здесь не одни.

— А остроухий ничего никому не скажет. Это в его интересах. Двадцать ударов, они ведь разные бывают, — храмовник недобро усмехнулся. — Я ведь и перестараться могу. Ладно, хватит болтать! Ложись, — он указал рукоятью плети на скамью, отполированную множеством тел, ведь плеть свистела над спинами учеников не первый десяток лет. — Раздеться не забудь.

Пальца слегка дрожали, когда пятнадцатилетний Риэл расстегивал мантию. Это было его самое первое наказание за все время пребывания в Круге. Ему всегда удавалось справляться с заданиями, но сегодня он попытался прикрыть совершившего ошибку друга и попался. Ложь всегда каралась и даже то, что успехи Риэла радовали старших чародеев, не помогло эльфу избежать наказания.

Защитить себя при помощи магии он не мог. Прежде, чем привести сюда, храмовники выкачали из юного чародея всю силу, и теперь он сам себе напоминал пустой кувшин. Содержимого нет, осталась одна оболочка.

Одежда бесшумно упала к его ногам, а оставшееся на теле белье не мешало чувствовать себя совершенно беззащитным и абсолютно голым.

— Ну что ты там копаешься! — плеть нетерпеливо свилась кольцом и щелкнула по камням совсем рядом с ногами эльфа.

— Быстрее начнем, быстрее закончим. Не заставляй Фреда нервничать, у него и так настроение никудышнее, — почти по-отечески напутствовал Риэла второй храмовник.

Эльф прикусил нижнюю губу и послушно вытянулся на скамье. Гай пристегнул его руки и ноги к специальным захватам, чтобы провинившийся не дергался и не ерзал, мешая проводить экзекуцию. И вот первый удар молнией хлестнул по спине. Тонкая кожа лопнула, и кровь брызнула на истертый сотнями ног каменный пол.

— Эй, тише, Фред! — схватил товарища за руку Гай. — Ты же не собираешься его искалечить! Помни — двадцать ударов.

— А я не виноват, что у этих остроухих кожа нежная, что у твоей девочки! — огрызнулся тот.

— Я серьезно, — угрожающе повторил Гай и выразительным жестом опустил правую ладонь на рукоять меча.

— Ладно-ладно, — примирительно буркнул Фред и следующие, посыпавшиеся один за другим удары уже не были такими сильными, но и приятного в этом тоже не было. Ничегошеньки.

Риэл не застонал и не вскрикнул ни разу. Просто считал удары, стиснув зубы и ожидая, когда же все это закончится. Но с каждым мгновением это удавалось всё сложнее, а спина всё сильнее горела. И все же, проведенное в эфинаже детство научило его терпеть боль, что оказалось весьма кстати.

— Ну вот, — тяжело дыша, Фред отбросил плеть в сторону. — Отвязывай. И запри его в карцере на эту ночь. Это приказ старшего чародея. А я пойду, передохну маленько.

Дверь за рыцарем с грохотом закрылась, а вскоре руки и ноги эльфа были свободны. Риэл сумел самостоятельно подняться, хоть тело и отозвалось жестокой болью. Оставшийся храмовник — Гай окинул спину ученика внимательным взглядом и сокрушенно покачал головой:

— Перестарался-таки. Ладно, ушастый, сейчас полегчает, — мужчина снял с пояса мешочек, вынул из него заживляющее зелье и протянул эльфу. — Выпей-ка, пока никто не видит, и к утру все подживет.

— Спасибо, — обронил юноша, поднося склянку к губам и жадно к ней припадая.

— Да не хочу я, чтобы Фреду от рыцаря-командора влетело, — небрежно бросил храмовник. — Он хороший мужик, да малость несдержанный. Ладно, пойдем, — добавил он, видя, что Риэл успел поднять с пола свою мантию. — Там оденешься, идем.

Карцер действительно оказался совсем рядом — через стену. Сырой и темный каменный мешок, всю мебель которого составлял брошенный на пол тюфяк, набитый соломой.

— Располагайся, а утром я за тобой приду, — сказал храмовник, и вскоре ключ повернулся в замке, и Риэл остался один на один с темнотой. Осторожно надев мантию, стараясь поменьше тревожить исполосованное тело, эльф вытянулся на животе, опустил голову на скрещенные руки и закрыл глаза. Самое лучшее, что он сейчас может сделать — это успокоить дыхание и попытаться уснуть.

***

Из приятного сонного забытья Риэла грубо выдернули сильные, привыкшие обращаться с железом руки. Одна из широких твердых ладоней крепко зажимала рот эльфа, в то время как вторая рука быстро задирала подол мантии. Риэл дернулся, попытавшись вырваться, и тут же пожалел об этом. Спина взорвалась болью, а ладонь еще сильнее впечаталась в лицо, почти раздавливая губы.

— Не рыпайся, тебе же хуже будет! — прозвучало над ухом хриплое. — Приятное с полезным, ушастый, — пальцы, почти сдирая кожу, скользили по ноге к бедру. — Вы, эльфы, такие хорошенькие, что и неважно девица ты или парень. Да и темно тут, ни демона не видно, а на ощупь кожа у тебя — чистый шелк.

Не оставляя попыток стряхнуть с себя тяжелое тело, Риэл хотел укусить эту руку, но ничего из этой затеи не вышло. Храмовник просто влепил ему подзатыльник, от которого в голове зазвенело, и угрожающе прошипел:

— Хочешь еще и зубов не досчитаться, недоделок? Орать и дергаться бесполезно. Кроме нас с тобой никого здесь нет. А чем сильнее будешь мне противиться, тем хуже тебе. Я и не таких обламывал! Так что расслабься, а там глядишь — и удовольствие получишь!

И снова рука бесцеремонно легла на бедро, по-хозяйски ощупывая тело эльфа. Собственная беспомощность сводила Риэла с ума, но все попытки освободиться были безуспешны. Неужели сейчас с ним сделают то, о чем давно шептались ученики, а он не верил? А оказалось, что все это — правда...

— Что здесь происходит?! — раздалось совсем рядом, а свет факелов показался нестерпимо-ярким, больно ударив по привыкшим к темноте глазам эльфа.

По ту сторону распахнутой двери стоял один из молодых храмовников. Кажется, его зовут Каллен. Он совсем недавно в Башне, но уже на очень хорошем счету у рыцаря-командора Грегора.

— Извольте объясниться, сэр! — в голосе Каллена звенело негодование, смешанное с презрением. Представшая его взору картина была омерзительна и вряд ли нуждалась в пояснениях.

— Я... — Фред отпрянул от своей несостоявшейся жертвы, но задранная почти до пояса мантия распластанного на тюфяке эльфа говорила сама за себя. — Я хотел просто проверить, как чувствует себя ученик. Мне пришлось сегодня его наказать... Я волновался.

— Настолько сильно, что проникли в карцер ночью? И проверяли на ощупь? — усмехнулся Каллен. — Вы арестованы, брат. В обязанности храмовника не входит изнасилование учеников!

Возразить нечего, да и не стоит. К тому же, молокосос явился не один, его сопровождают еще двое, готовые силой заставить Фреда следовать за собой. Полоснув Каллена откровенно ненавидящим взглядом, мужчина шагнул к нему, бросая под ноги свой меч.

Два молчаливых рыцаря повели своего собрата по коридору в камеру, предназначенную для провинившихся рыцарей. Завтра утром сэру Грегору предстоит решить, как поступить с грешником.

Сам Каллен вошел в карцер и окинул успевшего привести себя в относительный порядок эльфа внимательным взглядом.

— С тобой всё в прядке?

— Да, спасибо, — смущенно улыбнулся Риэл. — Вы спасли меня, сэр.

— Не стоит благодарности. Я давно подозревал, что Фред позволяет себе лишнее, — Каллен протянул руку эльфу, и тот поднялся, ухватившись за нее. — Но мне нужно было поймать его на горячем, иначе рыцарь-командор мне бы просто не поверил.

— Все равно. Спасибо.

— Живы будем, сочтемся, — улыбнувшись, ответил Каллен, еще не зная, что спустя несколько лет этот ученик станет Серым Стражем и спасет его самого от участи не менее страшной, отдав таким образом свой долг.

***

— А что, если я скажу, что мне нравишься ты? — вопрос задан так небрежно, а пламя костра бросает отблески на светлые волосы, играет в них золотом и зажигает искры в янтарных глазах.

— Но... я же мужчина, — неуклюжий ответ, но только он и приходит в голову Серому Стражу.

Еще несколько мгновений назад они беседовали о совершенно невинных вещах. Риэл просто хотел получше узнать своего несостоявшегося убийцу Зеврана Аранная. Такой же эльф, как и он сам, и... совсем другой: странный, непонятный, циничный, острый на язык и скрывающий так много за беспечной улыбкой.

К тому времени, Серый Страж уже успел немного узнать своих соратников и пытался подобрать ключик к каждому из них, разобраться — с кем же свела его судьба.

Алистер — честный, прямой и добродушный Риэлу нравился. Тем более бывший храмовник относился к эльфу, как к равному, что было редкостью среди людей.

Стэн держался на очень далекой дистанции и не позволял к себе приблизиться. А еще, разговаривая с кунари, приходилось так высоко задирать голову.

Морриган пугала, манила и была предельно откровенна с Риэлом, предлагая помочь ей согреться в юрте. А он тогда поступил, как последний дурак — покраснел, смешался, пробормотал какую-то чушь и поспешно ретировался, ощущая спиной насмешливый взгляд золотистых глаз черноволосой колдуньи.

Такими же взглядами Морриган награждает его и теперь, но не признаваться же ей, что еще никогда...

В общем, в той или иной степени Риэл уже успел узнать своих боевых товарищей. А Зевран... Он был новичком в отряде, и загадок в антиванце было столько же, сколько перьев у ворона.

Если бы сейчас Риэла спросили, почему он сохранил своему убийце жизнь и позволил присоединиться к отряду, он не смог бы дать вразумительного ответа. Не поднялась рука на собрата по крови? Чушь полная. К этому времени на руках Риэла было достаточно крови и не только порождений тьмы.

Что же заставило остановить Алистера, уже занесшего меч, а потом исцелять раны антиванца? Любопытство? Желание рискнуть? Или просто захотелось на сей раз подарить жизнь вместо того, чтобы отнять? А может, проснулось почти детское желание пойти наперекор здравому смыслу и... Морриган? Как бы то ни было, результатом стало пополнение команды Антиванским Вороном.

Разговаривать с Зевраном было потрясающе интересно! Выросшему в Круге Риэлу рассказы о далекой прекрасной Антиве напоминали волшебные сказки, которые когда-то очень давно ему рассказывала мать. Так давно, что они почти стерлись из памяти.

А Зевран так увлеченно и красочно повествовал о своей родине, что Стражу порой казалось, что он видит воочию великолепный город, вдыхает его запахи, ходит по улицам. Это заставляло забыть о жуткой реальности, о преследующих по ночам кошмарах, обо всех страхах, которые терзали душу Риэла.

И с каждым днем вопросов становилось всё больше, а беседы — всё длиннее. А теперь вот это. Нравишься... И как это понимать? Шутка? Но на губах убийцы нет улыбки. А то, что Риэл услышал дальше, заставило карие глаза Серого Стража удивленно расшириться. Оказывается, в Антиве на многие вещи смотрят совершенно иначе.

И вот это брошенное как бы невзначай: «Такой красавец мужчина»... Заставило вздрогнуть и тут же воскресило в памяти тот проклятый Риэлом вечер. Грубые руки, шарящие по телу, и хриплый шепот: «Вы, эльфы, такие хорошенькие, что неважно девица ты или парень».

Вероятно, пережитый тогда страх все же отразился на лице Стража и промелькнул в глазах, потому что антиванец спросил уже совсем другим тоном:

— Я должен извиниться за свой вопрос?

На мгновение Риэлу захотелось бросить короткое и резкое «Да!», но... В том, что тогда чуть не случилось в Круге, вины Зеврана не было. Он не мог ничего об этом знать, а потому нельзя срывать на нем обиду, сидящую глубоко внутри. Пожалуй, будет лучше ответить так:

— Нет. Просто это... неожиданно.

И снова в медовых глазах заплясали искры, на губы убийцы вернулась улыбка, а разговор мягко и ненавязчиво был переведен на другую тему. Возвращаясь в свою палатку, Риэл чувствовал, что Араннай провожает его взглядом, но совсем не так, как Морриган. От этого взгляда не хотелось стать крохотным или невидимым. Он касался мягко, невесомо, тепло.

***

А Зевран смотрел вслед удаляющемуся командиру и думал, что сегодня был на волосок от того, чтобы перечеркнуть все свои далекоидущие планы и разрушить тот тонкий мостик, что возник между ним и Риэлом.

Стройный, кареглазый, со спускающими на плечи черными волосами маг. В нем было странное обаяние какой-то детской невинности. Впрочем, откуда тут взяться искушенности, если всю сознательную жизнь Риэл провел в Круге?

По слухам, порядки там немногим отличались от учебки Воронов. А Истязание, которому подвергали учеников, здорово напоминало бои на смерть, которые практиковали среди воронят мастера.

В этом они с Риэлом были похожи, ведь оба в свое время оказались лучшими, прошли свое испытание и победили. А может, сходство не только в этом? Может и Стражу не понаслышке знакомо чувство безысходности и бессилия, которое охватывало юного Аранная всякий раз по возвращении из спальни мастера.

Тогда Зеврана никто не спрашивал — хочет он этого или нет. Ворон должен терпеть боль, унижение, страх. Он просто обязан разучиться чувствовать, иначе попросту сойдет с ума. Однако убить в себе чувства до конца Зевран так и не сумел. Потому и была в его жизни Ринна, вспоминать о которой больно до сих пор.

А может, он сам невольно потянулся к Риэлу, потому что маг был полной противоположностью ему самому? Открытый, наивный, а в некоторых вещах — совершенный ребенок. И вместе с этим — сильный, добрый и... светлый.

И все же, где-то там, глубоко внутри Серого Стража притаилась тьма, и это была вовсе не скверна. Это был давний, старательно подавляемый страх. Страх, ключом к которому стали невинные слова о симпатии и совершенно заслуженный комплимент. Так что же с ним случилось? Как узнать об этом и не оттолкнуть Риэла, а наоборот...

Зеврану действительно нравился его новый хозяин, который ни разу не посмотрел на антиванца свысока, не нагрубил и тем более не ударил. А еще Араннаю нравилось наблюдать, как загораются карие глаза и становится совсем детским лицо, когда Риэл внимательно слушает его рассказы об Антиве.

В такие моменты убийце до дрожи хотелось туда, на пахнущие морем и кожей улочки. Вернуться. Только не в одиночестве. Показать свою родину Стражу, угостить его тем удивительно вкусным кофе, который готовят только в одной кофейне.

А еще обязательно нужно поужинать в той крохотной прибрежной таверне, где такие изумительные мидии и крабы. И запить всю эту роскошь легким золотистым вином. Здесь такого не сыщешь и днем с огнем! Ферелденцы совершенно не разбираются как в выпивке, так и в...

Braska! Д а что же такое с тобой происходит, Зевран? Почему тебе так нравится повсюду сопровождать Риэла? Почему в любой схватке ты не выпускаешь его из виду и стараешься прикрыть, защитить, отвлечь внимание врагов на себя? Почему пускаешь в ход кислоту и яды, чтобы только не дать мерзким тварям причинить командиру вред?

Араннай уже давно понял, что в те моменты, когда силы Риэла иссякают, маг становится совершенно беспомощен. Ненадолго, но разве много нужно времени, чтобы стрела успела пробить тонкую мантию и вонзиться в тело?

А допустить этого нельзя никак! Потому что Страж — его единственный шанс изменить свою судьбу. Уйти от Воронов и остаться при этом в живых, ведь пока что это не удавалось никому. И так хочется завоевать полное доверие Риэла, стать для него столь же необходимым, увлечь и покорить. Соблазнить чародея, в конце концов! Разве не этому учили Аранная его наставники?

Вот только, похоже, это будет не так-то просто. За годы, проведенные у Воронов, Зевран научился улавливать малейшие оттенки и отблески страха в голосе и глазах собеседника. Это всегда здорово помогало, не стал исключением и сегодняшний вечер.

Заметив едва уловимую тень испуга во взгляде Риэла, Зевран тут же отступил, перевел разговор на другую тему. И все же он был слишком близок к тому, чтобы все испортить. Такой страх поселяется в глазах того, кто на своей шкуре испытал, что такое насилие. То, самое страшное, калечащее в первую очередь душу.

Но о таком не принято спрашивать. Об этом или рассказывают сами, или продолжают старательно оберегать свою тайну до тех пор, пока она не уничтожит тебя самого.

И как поступить теперь? Делать вид, что этого разговора не было? Или все же продолжить свой путь к новой жизни, к телу и... сердцу Риэла?

Ты ведь всегда любил риск, Зевран. Так почему бы и нет?

***

Чем ближе становился вечер, тем чаще Риэл бросал взгляды в сторону шагающего рядом Зеврана. Совсем скоро они остановятся, разобьют лагерь, поужинают, а потом... Потом наступит время для ставших уже традиционными вечерних бесед у костра. А может просто не подходить сегодня к антиванцу? Не говорить с ним ни о чем? Сделать вид, что Зеврана просто нет? Но..

Разве сможешь ты так поступить, Риэл? Сумеешь не обращать на ворона внимания? Да ты попросту оскорбишь его этим, а такого отношения с твоей стороны Зевран не заслужил.

И снова долгий увлекательный разговор обо всем на свете. И опять Риэл слушает, затаив дыхание, истории о прошлом Аранная. Да смерть, да — кровь, да — убийства, но как же изумительно антиванец об этом рассказывает! Слушал бы и слушал, глядя, не отрываясь, в его золотисто-медовые глаза.

А напоследок — легкий комплимент и прозрачный намек на то, что их отношения могут стать немного иными, и скользящее прикосновение его руки к запястью, и улыбка, которая так идет Зеврану. Еще один шаг. К чему? К падению в пропасть или взлету на невиданную ранее высоту?

 Куда он увлекает тебя, Риэл? И разве тебе самому это нужно? Разве желаешь этого ты?

— Зевран...

— Зев.

— Хорошо, Зев, — справляться с неловкостью сложно, но сделать это необходимо. — Ты... ты сказал, что я тебе... нравлюсь.

— Всё верно, друг мой, — легкая улыбка и короткий взгляд из-под ресниц. — Я вижу, тебя это до сих пор смущает?

— Да, но дело не в тебе, — взгляд Риэла блуждал где угодно, избегая только одного — погрузиться в янтарь глаз сидящего напротив Аранная.

— Если не хочешь, не говори ничего. В конце концов, ты не обязан мне что-либо пояснять, — антиванец подмигнул своему напрягшемуся собеседнику.

— Надо, — тряхнул головой Страж, — нельзя иначе... — Риэл немного помолчал и рубанул с плеча. — Ты говорил, что Вороны насаждают широкий подход к половым вопросам?

— Да. Именно так.

— Для некоторых храмовников тоже не было разницы между девушками и юношами. Помнишь того рыцаря в Башне — Каллена?

— Ты хочешь сказать, что он тебя... — начал Зевран, но Риэл не дал ему договорить:

— Нет. Напротив. Он спас меня от этого. Мне тогда было пятнадцать, Зев, а тому храмовнику, который меня выпорол, захотелось большего. Если бы не Каллен — ему бы это удалось.

— Риэл, — Зевран коснулся плеча мага, — неужели ты думаешь, что я попытался бы силой?.. Я убийца, любовник, вор, но не насильник.

— Нет, что ты. Я так не думаю... Мне просто... Меня тянет к тебе, — добавил Страж решительно. — Такого со мной не было не никогда, но это есть и я ничего не могу с этим поделать. Я боюсь этого и... хочу, — Риэл резко поднялся, оборвав сам себя. — Спокойной ночи, Зевран, — и поспешил в свою палатку.

Слишком много он сказал, но слова вырвались сами. Ведь то, что его влечет к антиванцу, Страж осознал уже давно. Да, сознаваться в этом не стоило, но лгать Риэл так и не научился. Некому было преподать ему этот архиполезный урок.

Идиотское признание, так не вовремя сорвалось с губ! Но что можно было поделать, если слова, взгляды и прикосновения не идут из головы? Они пугают и манят, мешая спать по ночам. Навязчивая идея? Одержимость?

И почему так хочется, чтобы Зевран его остановил, не позволил уйти, убежать, спрятаться. Хочется?..

— Риэл, — рука антиванца ложится на плечо, — погоди. От себя не сбежишь, мой Серый Страж. Я пробовал. Чтобы победить свой страх, ему нужно посмотреть в лицо.

Пальцы, лежащие на плече, кажутся такими горячими. Стряхнуть эту руку? Выгнать убийцу вон? В конце концов, кто здесь командир? Решительный разворот и... карий взгляд встречается с янтарным, а все слова куда-то пропадают.

— Я знаю, что такое насилие. Я рассказывал тебе о Воронах, — теперь Зевран стоял совсем близко. — Мне было меньше, чем тебе, и защитника для меня не нашлось. К тому же, вороненок должен принадлежать Гильдии душой и телом. Если ты сейчас прикажешь мне уйти, я уйду и, клянусь, что никогда больше не заговорю с тобой об этом. Решать тебе. Всё просто — да или нет?

 Просто? Демоны бы тебя побрали, Араннай! Так сложно мне еще не было никогда! Особенно, когда ты вот так на меня смотришь... Боюсь. Хочу... Разрываюсь надвое. Я уже давно не тот пятнадцатилетний ученик, но страх до сих пор живет во мне. Это и есть мой демон, которого я должен победить.

— Да. Только...

— Знаю, — пальцы антиванца легко коснулись щеки Стража, — просто поцелуй и ничего больше. Один.

— Я...

Вспышка. Яркая, как взрывающийся огненный шар. И так же горячо сейчас внутри. Зевран, конечно же, понял, что целоваться ты не умеешь, но виду не подал. Искусно, осторожно, долго и так... быстро.

Только что губы Ворона касались губ Риэла, и вот уже Страж в палатке один. И лишь легкое колыхание полога говорит о том, что мгновение назад их было двое. Риэл почти упал на свою походную постель, продолжая переживать только что случившееся. Это было...

Признайся хоть самому себе, что тебе это понравилось, Риэл! Для начала. Понравилось? Ну, во всяком случае, не было ни страшно, ни противно. Это ты знаешь совершенно точно.

Потом они целовались несчетное количество раз, улучая для этого крохотные мгновения передышек между боями. Голова кружилась, сердце стучало где-то в горле, пальцы запутывались в светлых волосах антиванца, но дальше поцелуев они не заходили.

До того вечера, когда Зевран окинул Стража внимательным взглядом и совершенно серьезно сказал, что он, Риэл, отвратительно выглядит и помочь здесь может только особый антиванский массаж. Они оба знали, что имеется в виду на самом деле, но:

— А что, если сложится впечатление, что массажем дело не ограничится? — произносят губы Зеврана. — «Ты готов пойти до конца?» — добавляют медовые глаза.

— На твоё усмотрение, Зев. «Да», — подтвердили опущенные на мгновение ресницы.

***

Сожаления не было. Как не было больше страха и боли. Для них места не осталось среди легких прикосновений, долгих поцелуев и жаркого шепота на непонятном Риэлу антиванском. Это была его ночь, которую Зевран подарил своему любовнику.

И так непривычно было ощущать себя ведомым, уступать и покоряться. Перестать быть командиром хотя бы на эти несколько часов. Таких коротких часов. И слишком острым было наслаждение, постыдно-громкими стоны, и так хотелось, чтобы солнце проспало свой подъем хотя бы раз...

— И что дальше? — глядя в янтарные глаза антиванца, спросил Риэл перед тем, как покинуть палатку.

— А дальше все будет зависеть от тебя, мой Серый Страж, — за улыбкой так просто спрятать волнение. — Я не попрошу у тебя ничего, кроме того, что ты сам захочешь мне дать.

 Всё. Душу. Тело. Жизнь. Каждый мой вздох, каждый взгляд и каждое прикосновение. Только тебе. Глупо. По-детски? Наивно? Возможно. Но по-другому я не умею. И все же, если ты захочешь уйти, после того, как закончатся все наши битвы, я не стану тебя удерживать. А потому — позволь мне ответить без слов. На мгновение коснуться губ, прижаться всем телом и тут же отступить.

Ночь закончилась. Новые заботы, новые сражения, все как всегда. Кроме одного. Теперь я не стушуюсь под взглядом Морриган, потому что стал другим.

***

— Ну вот, всё позади, друг мой. Что думаешь делать дальше? — спросил Зевран у Стража, стоя рядом с ним в тронном зале Королевского дворца в Денериме.

— Хочу попутешествовать и просто отдохнуть. А ты? — Риэл спросил это спокойно, но глаза выдали, как важен ответ.

— Тогда позволь мне составить тебе компанию? — усмешка так не вяжется с серьезностью в золотистом взгляде. — Видишь ли, я успел к тебе привязаться...

— Я буду только рад, если ты... — договорить не дали губы, без которых жизнь теперь невозможна.