Антивские ночи так упоительны и сладостны, особенно, если проводить их в объятиях любимого мужчины, тонуть в его ласках и дарить ему свои. Это так чудесно, когда никто и ничто не мешает больше наслаждаться заслуженным и таким долгожданным счастьем. Это похоже на сказку, но как всякая сказка, не может длиться долго. Слишком уж хорошо. Вот и Ева с Зевраном недолго наслаждались покоем и относительно мирной семейной жизнью. Однажды ночью их прервал крик сына, и на сей раз в голосе двенадцатилетнего Летоса было столько неподдельного ужаса, что они не сговариваясь, набросив, что под руку попало, рванули в его спальню.

Осветив комнату магическим огоньком, Ева увидела, что мальчик сидит на постели и смотрит прямо перед собой остекленевшим, невидящим взглядом. Чародейка обхватила сына за окостеневшие плечи, сильно встряхнула, пытаясь привести в чувство, пустила в ход целительные и возрождающие заклинания, почувствовав, что Летос полностью опустошен, как будто кто-то или что-то высосало из него всю энергию.

— Что это с ним? — встревожено спросил Зевран, касаясь холодного лба подростка.

— Пока не знаю, дай мне немного времени и зажги свечи, — ответила она, окутывая Летоса мягким голубым сиянием исцеляющего поля. Напряженно вглядывалась Ева в замершего ребенка, пытаясь ощутить чужеродное, демоническое присутствие, но не обнаружила ничего. Ее энергия постепенно наполняла Летоса, а взгляд медовых глаз сына прояснился.

— Мама? Отец? — мальчик только сейчас заметил родителей, наспех одетых и не сводящих с него испуганных глаз. — Что случилось? Почему вы оба здесь? — в начинающем ломаться голосе слышалось искренне удивление.

— Всё в порядке, carino, — Зевран успокаивающе погладил Летоса по черным, как у матери, волосам, — по всей видимости, тебе просто приснился кошмар. Хотя не знаю, что должно было привидеться, чтобы заставить закричать моего сына?

— Я кричал?

— Да, — кивнула Ева, — что тебе приснилось, Летос? — чародейка изо всех сил старалась не выдать охватившего её дурного предчувствия.

— Я... я не помню... Было очень темно... Словно под землей... Глубоко-глубоко.... Там нет солнца, но почему-то я всё видел... А ещё там жарко, лава течет, как вода... От неё светло и тепло, но если подойдешь близко — сгоришь, — Летос инстинктивно схватил мать за руку, — ещё там статуи, громадные такие... И голос... Он звал меня, сказал, что ему нужна моя кровь. А потом... потом он протянул ко мне руку... Мама, кто он? — в глазах плескался океан недетского ужаса.

— Как он выглядел? Ты видел его? — спросила Ева, прижимая дрожащего сына к себе.

— У него тонкие, длинные, серые пальцы... И когти... черные и острые... А лица я не видел... на нем маска была... золотая. Он высокий, выше меня, и одежда на нем странная, как будто крылья над плечами, но не такие, как у птиц или драконов. Кто он? — Летос сильно сжал ее руку, требуя ответа, заглянул в глаза.

— Архитектор, — тихо обронила Ева, — продолжая прижимать его к себе и гладить сына по черным, шелковистым волосам. — Успокойся, Летос, больше такого не случится, — магическое сияние от рук чародейки усилилось, — я не позволю никому тебя обидеть. А сейчас — спи, — повинуясь подкрепленному магией приказу, он послушно закрыл глаза, дыхание подростка выровнялось, стало глубоким и размеренным.

Зевран молча наблюдал за манипуляциями супруги. Кто такой Архитектор эльфу было прекрасно известно — разумное порождение тьмы, с которым Ева столкнулась в прошлом. Но почему он дал о себе знать спустя столько лет, и зачем ему кровь Летоса? Ответы на все свои вопросы Грандмастер получил в эту же ночь. Закончив творить заклинания, воздвигающие над спящим сыном защитное поле, пробиться сквозь которое не смог бы и сам Архидемон, Ева поманила мужа за собой и они оба покинули спальню Летоса.

— А теперь поясни мне, mio caro, что нужно твоему бывшему дружку от нашего сына? — эльф скрестил руки на груди и, сурово сдвинув брови, посмотрел на Еву.

— Если бы я знала, — чародейка опустилась в кресло и обхватила голову руками, — но я узнаю. Архитектору придется кое-что мне пояснить!

— Ты собираешь отправиться на поиски этого урода? — спросил Зевран, наливая себе бренди, — и сколько времени это у нас займет?

— Нисколько, — Ева прямо посмотрела в глаза мужа, — позволь пояснить. Во время нашей последней встречи, Архитектор дал мне несколько кристаллов. Используя их в особом ритуале, я могу связаться с ним, но только один раз. После этого они станут бесполезны.

— Braska! И почему я узнаю об этом только сейчас? А вдруг всё это время он следил за нами при помощи этих проклятых кристаллов? — Зевран зябко передернул плечами. — Мне бы не хотелось, чтобы некоторые наши моменты стали еще чьим-то достоянием!

— Успокойся, он не следил, я бы почувствовала присутствие посторонней магии, — чародейка легко коснулась руки эльфа. — Архитектор дал их мне, чтобы доказать чистоту своих намерений, ведь с помощью кристаллов я легко могу его отыскать.

— Вот как значит, — Араннай отставил опустевший кубок, — не скажу, что всё это мне нравится. И что ты собираешься ему сказать, amora? Погрозить пальцем и попросить больше не пугать нашего сына?

— Я намереваюсь узнать, зачем Архитектору понадобилась кровь Летоса! Он же не.... — Ева осеклась, а в глазах чародейки отразился ничем не прикрытый страх, побелевшими губами она прошептала. — Создатель милосердный.... Я наградила сына скверной, Зев.

— С чего ты это взяла? — на лице Грандмастера было написано недоумение, — Летос обычный ребенок, о какой скверне идет речь?

— Он был обычным ребенком, — она сглотнула, по горлу покатился комок, — я не хотела даже думать об этом, боялась сглазить сама себя... Но это случилось. Наш сын воспринял скверну от меня, но по какой-то неведомой причине она никак не проявляла себя, пока он был малышом. А сейчас он становится мужчиной. Ты сам видишь, что с ним происходит, и, вдобавок к ломающемуся голосу и бурному росту, в Летосе проснулась тьма, — она бессильно опустилась в кресло, закрыла лицо руками, глухо продолжила. — Я больше всего на свете этого боялась... Я надеялась, что его это минует... Но, нет, мне... нам не могло так повезти. У Создателя великолепное чувство юмора, Зев, ты не находишь? Он подарил нам сына, но чтобы жизнь не казалась медом, в крови Летоса пробудилась скверна.

— Но почему ты так в этом уверена? — повторил свой вопрос эльф.

— Если бы это было не так, Летос не понадобился бы Архитектору, — ответила она, невесело усмехнувшись, — для опытов ему нужна кровь Серых Стражей, пораженная скверной. Обычные люди, эльфы и гномы его не интересуют. Если Архитектор рискнул проникнуть в сны Летоса, значит он почуял скверну в крови нашего сына. Вот и всё. Впрочем, зачем гадать? Если можно спросить у самого Архитектора, верно? — магесса взглянула в глаза мужа.

— Хм, согласен, пожалуй. К чему строить догадки? Пусть твой дружок сам нам обо всем и расскажет! Тогда приступай к своему ритуалу, дорогая, к чему откладывать?

— И то верно, — кивнула она, — но я попрошу тебя не вмешиваться. Ни во что, — Ева решительно направилась в ту комнату особняка, которую называла своей личной «башней». Там чародейка хранила травы, зелья, артефакты, собранные ею за годы путешествий. Тут же находились магические гримуары. И еще великое множество книг, ее старые мантии, посохи и доспехи и даже несколько кинжалов порождений тьмы. Как напоминание о прошлом, как музей. Ключи от этой комнаты были только у Евы и Зеврана, чародейка даже прислугу сюда не допускала. Имелся печальный опыт.

***

Тогда они только приехали с Летосом в Антиву, и Ева узнала, что уборка особняка лежала на плечах нескольких слуг: двух молоденьких девушек и пары молчаливых пожилых эльфов. И если с эльфами проблем не возникало, то девушки доставили магессе некоторое беспокойство. Начать с того, что прослужили они недолго. Обе. Жгучую брюнетку Ева выставила первой, случайно услышав, как та откровенно предлагает себя Зеврану. Да что там услышав? Увидев собственными глазами.

По всей видимости, в кудрявой головке смуглянки уже давно вызревал план, как из служанки сделаться госпожой или хотя бы любовницей хозяина, и приезд в Антиву супруги и сына Аранная в эти планы ну никак не укладывался. Еще меньше в них вписывалось внезапное появление Евы на пороге домашнего кабинета Зеврана в тот момент, когда страстная антиванка, спустив лиф платья, демонстрировала эльфу свои пышные формы, недвусмысленно намекая, чего ожидает от Грандмастера.

Устраивать истерику Ева не стала, нехорошо и холодно усмехнулась, прошептала одно из заклинаний, и на полуголую девицу неизвестно откуда свалился большой пласт снега.

— Надеюсь, это охладит твой пыл, милая? — елейным голоском спросила магесса. — И вот еще что: собирай свои вещи и выметайся, пока есть такая возможность, — с пальцев Евы сорвалась ослепительная молния и ударила в деревянную балку на потолке. — Не принуждай меня применять иные заклинания!

Подобрав юбки и вытряхивая из волос снег, брюнетка вихрем унеслась за дверь, сопровождаемая рукоплесканиями и громким смехом Зеврана.

— Как же ты вовремя, preferita, — широко улыбаясь, сказал он, — благодарю, что избавила меня от этой не в меру пылкой красотки! Braska! Игнассио мне за это ответит! Этот хорёк мне её порекомендовал, заявил, что девушка — образец невинности, трудолюбия и чистой прелести, почти что Atia nagrano! А она вот какой оказалась! Теперь понятно, почему он от неё избавиться решил, — Араннай хихикнул, как мальчишка, — вероятно, достала его своей «святостью»!

— Можно подумать, тебе она так уж не нравилась? — нахмурилась Ева, пытаясь сдержать улыбку. — По-моему, девушка очень хороша собой... была.

— Ты тоже это заметила? — изумился он. — Знаешь, mio sole , она мне тебя чем-то напоминала, тоже ведь черноволосая и глаза, как у тебя, — подмигнул супруге Араннай, — ее вид помогал мне развеять скуку, пока ты была в Ферелдене. Но только вид! Ты же знаешь, я — сама верность!

Теперь она уже не сдержалась и прыснула, чародейка действительно знала своего мужа, слишком даже хорошо. Да и разве можно требовать физической верности от мужчины, который большую часть времени находится в другой стране? И каждое путешествие туда-обратно отнимает почти месяц? Надеяться, что у него не будет других женщин смешно и глупо. Да и действительно — так ли важна верность физическая, если верность духовная — незыблема? Так, во всяком случае, она тогда считала.


Вторая девушка — рыжеволосая, полненькая, с усеянной яркими веснушками белой кожей, прослужила еще несколько месяцев. Но однажды Ева застукала её в своей «башне» вовсе не за уборкой — та внимательно изучала один из гримуаров, нахмурив лоб и шевеля губами, пыталась разобрать незнакомые ей слова. Заслышав шаги хозяйки, девушка молниеносно сунула что-то за корсаж и почти отскочила от книги, задев одну из склянок. Раздался звон разбившегося стекла, и по мраморным плитам пола разлилась ядовито-зелёная лужа, резко и неприятно пахнущей жидкости.

— Простите, госпожа, — пробормотала девушка, не смея поднять на чародейку глаза.

— Чем это ты здесь занималась? — спросила Ева, бросив быстрый взгляд на страницы книги — «Приворотная магия». «Вот интересно, кого ты заворожить решила?» — подумала чародейка, а вслух сказала. — Кто позволил тебе касаться книг?

— Я... никто, — ещё тише ответила служанка, — я всё сейчас уберу.

— Не смей! — властный окрик заставил рыжеволосую, наклонившуюся было к осколкам склянки, вздрогнуть и замереть на месте. — Если, конечно, не хочешь снять собственную кожу, как перчатку! Это яд, милая! И отдай мне то, что ты прячешь за пазухой!

— Я ничего не прячу, — девушка упрямо сжала губы.

— Не лги мне, — Ева уперла руки в бока, уставившись тяжелым взглядом в голубые глаза служанки. — И не заставляй применять к тебе магию, — руку чародейки окутало красноватое свечение, а комнате пахнУло жаром.

После недолгих колебаний девушка вытащила из-за корсажа одно из магических колец, которых у Евы скопилось великое множество. Сама чародейка носила изящное, золотое кольцо с впаянными в него чистейшими бриллиантами — подарок Зеврана на их свадьбу, которая состоялась сразу же, после её приезда в Антиву. Здесь заключить законный брак оказалось проще, чем в Фередлене, отказать Грандмастеру Воронов служители Церкви не посмели, к тому же, за краткую церемонию им было очень щедро уплачено. А кроме этого ее пальцы украшала еще пара колец, обладающих целой кучей магических свойств. Все остальные артефакты, амулеты и кольца хранились здесь, и пока ничего не пропадало — до сегодняшнего дня.

Ева забрала у рыжей кольцо, прошептала заклинание, сопровождая его замысловатым жестом, и лужа на полу просто испарилась за несколько мгновений. Потом чародейка снова повернулась к опустившей голову девушке.

— Если тебе была нужна магическая помощь, надо было просто попросить, а ты этого не сделала, попыталась обокрасть хозяйку, коснулась запрещенных вещей и книг, — Ева на минуту замолчала и продолжила, — а потому больше ты здесь не служишь, ясно?

— Но... госпожа, вы не понимаете! — по усыпанным веснушками, круглым щекам потекли слёзы. — Вы маг, да еще и такая красавица! Вам не нужно колдовство, чтобы господин вас любил! А мне уже двадцать лет, а я никак не выйду замуж!

— И ты решила приворожить себе мужчину? — Ева укоризненно покачала головой. — Глупо! Нельзя заставить кого-либо себя любить, даже при помощи магии. Однако теперь рассуждать на эту тему поздновато. Прощай, — чародейка указала девушке на дверь.
И с этого момента ключи от «башни» были только у неё и Зеврана, кроме того, вход защищало заклинание, создающее невидимый, но непреодолимый для посторонних барьер, который пропускал только их двоих, реагируя на зачарованные Евой кольца. Магия — слишком опасна, нельзя позволить ей попасть в руки неподготовленного человека.

***

И вот сейчас чародейка и эльф вошли в «башню», Ева молча указала мужу на стоящее в углу кресло, а сама подошла к столу и достала из оббитого черным бархатом ларца восемь ярко-синих, словно светящихся изнутри кристаллов. Затем она начертила на полу замысловатую восьмиконечную фигуру, расположила кристаллы на вершинах лучей и начала шептать заклинание.
С каждым словом свечение усиливалось, в комнате возник странный, низкий гул, наполнивший «башню» и буквально вдавивший Зеврана в кресло, а потом гудение резко оборвалось, а в комнате возник такой же густо-синий овал, из которого, словно из окна, на Еву и эльфа уставилась жуткая серая физиономия, полускрытая золотой маской. Голос, раздавшийся через мгновение, оказался низким и странно-чарующим.

— Приветствую тебя, Страж! Наконец-то ты воспользовалась кристаллами.

— Архитектор, — слегка кивнула Ева, скрещивая руки на груди, — давай не будем отнимать друг у друга время и тратить его на ненужные приветствия. Чего ты хочешь от моего сына? Как ты вообще посмел проникнуть в его сны?

— Прошу меня простить, — в голосе порождения тьмы послышались извиняющиеся нотки, — но мне снова требуется твоя помощь.

— Для чего тебя кровь Летоса? — спросила чародейка. — Ты знаешь, как я отношусь к запрещенной магии.

— Здесь нет никакой магии, Серый Страж. Твой сын воспринял скверну от тебя, ведь так?

— Верно, — согласилась Ева, — но тебе откуда это известно.

— Всё это время я следил за тобой и тем, вторым Серым Стражем, — спокойно продолжил Архитектор, — мне очень хотелось знать, передастся ли скверна вашим детям.

— И что же ты узнал? — в голосе чародейки послышалось нетерпение.

— Только твой сын несет в себе печать тьмы, Страж, потому что только он откликнулся на мой зов, — он устремил свой бездонный взор в глаза Евы, — вот я и хотел изучить его кровь, понять, почему это произошло, по какому принципу осуществилась передача.

— Зачем? — повторила магесса свой вопрос.

— Ты же знаешь, что больше всего я хочу сделать свободными все порождения тьмы! Но далеко не всегда это происходит, множество из моих детей попросту сходит с ума после Посвящения... А безумная Матка рождает лишь таких же детей. И вот я подумал: а что будет, если использовать для темного Посвящения кровь твоего сына? Концентрация скверы в ней не так велика, как в крови Серых Стражей, но достаточна для того, чтобы Летос слышал меня, а я — его. Вполне возможно, что Матка, посвященная его кровью, будет рождать уже свободных, передавая им разум, понимаешь? Если это произойдет — выиграют все и мой народ, и твой. Мы сделаем гигантский шаг вперед! Позволь мне провести опыт!

— Нет, — отрицательно покачала головой магесса. — Ты просишь слишком многого. Однажды я уже послушала тебя, поверила тебе и отпустила. Но сейчас я отвечу отказом. Мне нет дела до твоих опытов, понимаешь? Мою кровь ты взял, не спрашивая согласия, но касаться своего сына я тебе не позволю.

— Но, послушай, Страж, если мой опыт удастся, нужда в Ордене отпадет, как таковая! К тому же, я уже предпринял некоторые шаги, чтобы нейтрализовать разрушительное действие скверны на организм Стража, а это уже прямая выгода для тебя! Я прошу тебя, дай мне шанс!

— Нет, повторила Ева, пропустив мимо ушей его слова об Ордене, — кровь — это не вода, Архитектор. Я не могу дать в твои руки столь сильное оружие. Прощай, — она наступила каблуком на один из кристаллов, и тот жалобно звякнул, раскрошившись на сотни осколков, связь тут же прервалась, образ Архитектора исчез. Точно так же рассыпались в прах остальные кристаллы, хоть их никто и не касался.

Чародейка покачнулась — поддержка магической связи отнимала слишком много энергии, а потому проделывать такое были способны только очень сильные маги и то очень редко. Ева оперлась руками о стол, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. Зевран тут же вскочил с кресла, подошел к жене, привлек её к себе.

— Venite a me, amora mio, — обнял её за плечи и обеспокоенно спросил, убирая со щеки Евы непослушный локон. — Как ты?

— Нормально, такие разговоры всегда выматывают. Но отдыхать рано, — магесса тяжело перевела дыхание. — Сейчас я приму лириум, и сделаю охранный амулет для Летоса. Он скроет нашего сына от глаз Архитектора, будет указывать Порождению тьмы на совершенно иное место. Архитектор ведь не успокоится, он на все пойдет ради своей цели, а рисковать жизнью сына я не собираюсь.

— Может, проще убить этого красавца? — осведомился Зевран. — По сравнению с Архидемоном он хлипкий какой-то, ткни в него и рассыплется!

— Нет, — покачала головой Ева, — это обманчивое впечатление. Сила у Архитектора колоссальная, да и я понятия не имею, где его искать. К тому же, нам с тобой просто не позволят к нему приблизиться. Для порождений тьмы он Бог, Создатель и Отец, понимаешь? Они костьми лягут, но не дадут нам до него добраться. Единственное, что мы может — охранять Летоса, я магически, а ты — с помощью своих Воронов. Мы будем делать это до тех пор, пока наш сын не вырастет и не сможет сам себя защитить. У Летоса нет магических способностей, но научить его обращаться с оружием ты можешь, ведь так?

— Конечно. Но не кажется ли тебе, дорогая, что стоит рассказать Летосу правду? Он имеет право знать, что проснулось в нем самом! — сказал Зевран и замер, ожидая ответа.

— Нет! — безапелляционно отрезала она. — Ты предлагаешь сообщить ребенку, что ему осталось жить тридцать лет? Ты сможешь это ему сказать? — магесса вопросительно глянула на мужа.

— Ну почему же сразу тридцать лет, Ева? — отвел глаза Араннай. — Твой старый друг сказал, что скверна в крови Летоса слабее, никто не знает, как она себя проявит, и сколько он проживет, — Зерван ненавидел эту тему, терпеть не мог малейшего напоминания о том, что его магессе осталось жить не так уж много, что еще десять лет и...

— Зев, ты сможешь ему это сказать? — повторила она вопрос, не сводя с мужа полных боли глаз.

— Нет, — опустил он голову. — Braska! Почему это должно было случиться с ним!

— Потому что я — Серый Страж, — обронила Ева, — наверное неспроста у Стражей не бывает детей... Впрочем, хватит об этом. Наша задача — защитить Летоса от всех возможных опасностей, любыми доступными способами, понятно, Грандмастер?

— Si, amora, — ответил эльф, как в те давние времена, когда они собирали войска для битвы с Архидемоном в надежде остановить новый Мор.

***

Вот так в одночасье была решена судьбы Летоса, мирно спавшего в своей кровати под магической защитой матери. С этого дня на шее юноши красовался изящный серебряный амулет, изготовленный Евой. Подростку было строго-настрого приказано никогда не снимать эту магическую безделушку, которая защищает его от проклятия, сглаза, порчи и прочих малоприятных вещей. «Пока амулет у тебя, Летос, ни один маг не сможет причинить тебе вред, понятно?» — сказала Ева сыну, но об истинном назначении амулета он так и не узнал.

Напуганный странным кошмаром подросток не спорил и не возражал, безропотно согласился с матерью. Так же, не снимая, носил он и зачарованное кольцо, благодаря которому Ева всегда могла отыскать сына, где бы тот ни был. Впрочем, о таком свойстве украшения Летос тоже не знал. Зевран сказал, что это — символ члена Гильдии, а он, как сын Грандмастера, просто обязан его носить. В доказательство свой правоты, эльф продемонстрировал такое же кольцо на своем безымянном пальце. А ещё Зевран вплотную приступил к обучению сына, не обращая внимания на лень, нытье и постоянные жалобы подростка.

Он вообще хотел просто зачислить Летоса в учебку Гильдии, но Ева воспротивилась — мало ли в чьи руки попадет Летос? А зная нравы, царящие среди Воронов, нетрудно догадаться, что сделают с симпатичным сыном Грандмастера. Нет, насилия не будет, его просто совратят, вот и все. А допустить это Ева не могла, потому-то идея Зеврана с учебкой была тут же забракована и отметена в сторону.

И так сердце Евы болезненно сжималось, когда она смотрела на измученного сына, которого Зевран тренировал лично. Раз она не желает доверить Летоса мастерам Гильдии — его персональным наставником станет сам Грандмастер и неизвестно, что хуже... Возможно, другие мастера и проявляли бы снисхождение к черноволосому юнцу, зная, чей он сын, а Зевран этой милости оказывать отпрыску не собирался. Слишком дорого это может стоить Летосу в будущем.

А потому эльф занимался с сыном не жалея, не делая скидок на возраст, усталость и боль. «Мне было семь лет, когда меня купили, figlio mio, — часто повторял Араннай молящему о пощаде сыну, — меня никто не жалел, со мной никто не нянчился, и в пятнадцать лет я уже выполнял задания. Тебе уже двенадцать, а ты не умеешь ничего! А потому поднимайся, бери в руки кинжалы и продолжим!»

Летос бросал на Зеврана, даже не вспотевшего, полный ярости и бессильной злобы взгляд, со стоном поднимался с пола, куда его отправлял очередной отцовский приёмчик, и сжимал в руках рукояти уже ставших ненавистными кинжалов.

Глядя на неуклюжие попытки Летоса повторить его выпады и финты, Зевран испытывал смешанные чувства раздражения и жалости. В свое время он хватал всё на лету, Аранная хвалили мастера и ставили в пример остальным, только осложняя этим жизнь юному эльфу. Впрочем, именно с целью стравить воспитанников, заставить их соревноваться друг с другом и ненавидеть друг друга все эти похвалы и произносились.

Зависть, соперничество, взаимное недоверие и ненависть, смешанная со злорадством — вот что царило среди новобранцев Гильдии. Но всё это не давало ни на секунду расслабиться, заставляло постоянно совершенствоваться, доказывать свое право на жизнь каждый день. И ведь действительно, Дом Вороном прославился, благодаря своим исключительно умелым и хладнокровным воспитанникам, напрочь лишенным таких понятий как дружба, любовь и преданность. Выживали самые лучшие, такие, как сам Зевран. «Летос бы не выжил», — с горечью констатировал Грандмастер, глядя на сына.

У него никогда не было необходимости себя защищать, всегда рядом была мать, готовая ради отпрыска на все, а потому он воспринимал отцовские уроки, как тягостную и жутко неприятную обязанность, которую Зевран с какого-то перепугу взвалил на плечи сына, ранее знавшего только развлечения и веселье. Вначале подросток попытался найти защиту у матери, но Ева, всегда горой встававшая за сына, на сей раз только посмотрела на него таким странным, печальным взглядом, привлекла его к себе, взъерошила шелковистые волосы и сказала, что отец совершенно прав и Летосу, давно пора научиться обращаться с оружием. После этого разгневанный подросток обозвал чародейку предательницей и несколько дней вообще с ней не разговаривал.

Дни летели, и с каждым из них в душе Аранная-младшего рос яростный протест против родительского вмешательства в его жизнь. Каждый новый синяк, полученный на тренировке, каждый мозоль на руках усиливал ненависть паренька к отцу. Это все из-за него. Это из-за проклятой Гильдии он, Летос, не знает ни сна, ни покоя. Его поднимают каждое утро ни свет, ни заря и вынуждают ползти в тренировочный зал, а там его ожидает папаша со своей извечной ухмылочкой и никогда не кончающимися издевками. Два часа непрерывной пытки на пределе сил и возможностей, он уже валится с ног, а отец все так же полон сил!

Юноша так и не научился получать удовольствие от отцовских уроков. К тому же, обучение шло с превеликим трудом, Летосу никак не удавалось перенять отцовскую легкость. Тайно любуясь смертоносно-изящным танцем кинжалов отца, подросток чувствовал, что его сердце наполняется завистью — ему так не суметь никогда!

Это несправедливо! Почему он должен тратить свою жизнь на эти пляски с клинками? У отца, что телохранителя лишнего не найдется в случае необходимости? Кто дал родителям право решать вместо Летоса, что ему нужно? На колкости отца он отвечал дерзостью, а подчас и откровенным хамством, с каждым днем он все сильнее ощетинивался, отгораживался от Зеврана, облачался в непробиваемые доспехи юношеского нигилизма и неприятия собственного отца.

Да и с какой радости он должен уважать Зеврана? Это по его милости на Летоса в Ферелдене смотрели, как на низшее существо, это проклятая эльфийская кровь не давала ему быть на равных с другими отпрысками денеримской знати. Врезалось в память, как хорошенькая девчушка, на которую маленький Летос, не отрываясь, любовался весь вечер, сначала отвечала ему таким же заинтересованным взглядом, а потом увидела его уши, которые выдавали происхождение, презрительно фыркнула и отвернулась. Он тогда попытался подойти к ней, но маленькая аристократка даже не пожелала с ним разговаривать — еще чего!

Как часто за его спиной раздавалось шушуканье, когда матери не было рядом. Его терпели, потому что Ева была героиней Ферелдена, в противном случае все эти напыщенные индюки и разговаривать бы с ним не стали, ведь в глазах благородных он, сын эльфа — нечто среднее между человеком и забавной ушастой зверушкой. Тогда Летос толком всего этого не понимал, полное осознание нелепости собственного положения пришло только сейчас.

И почему его происхождение отразилось на внешности? Летос знал многих полукровок, но выглядели они, как люди, и никто не мог знать, что в жилах парня или девушки течет эльфийская кровь, а на Летоса достаточно было просто повнимательнее глянуть, и сразу становилось понятно, кто этот юноша. И во всем этом виноват только он — Зевран Араннай.

Здесь, в Антиве, к Летосу относились иначе, но только потому, что отец — Грандмастер Воронов, попробуй не окажи должного уважения его сыну? Но высокомерное презрение то и дело проскальзывало во взглядах, обращенных на подростка. Это же просто кошмар. Мать — маг, отец — эльф, убийца, и...

Когда Араннаю-младшему исполнилось шестнадцать, отношения в семье накалились до предела. И надо же было Летосу совершенно случайно узнать об отце нечто, заставившее юношу в первый раз сбежать из дома. Впрочем, далеко он не ушел, нашел приют в ближайшем борделе, где его и отыскали родители на следующий же день.

Ева и Зевран обнаружили отпрыска мертвецки пьяным, в одной постели со шлюхой, почти такой же юной, как сам Летос. Грандмастер бесцеремонно потряс сына за плечо, надеясь разбудить и привести в чувство. Не открывая глаз, подросток попытался отмахнуться, стряхнуть отцовскую руку, а ругательство, сорвавшееся с его губ, было тут же вознаграждено звонкой затрещиной, которую Зевран влепил малолетнему развратнику, бросив резко и гневно.

— Spudorato! Нельзя употреблять подобные выражения в присутствии женщин, а собственной матери — тем более!

Оплеуха оказалась на редкость результативной, Летос соизволил открыть глаза, увидел отца, стоящего над ним, и мать, замершую у двери, и несказанно удивился их присутствию здесь... Стоп, а здесь — это где? Но вспоминать было некогда, комната вдруг завертелась перед глазами, к горлу подступила тошнота и, зажав рот рукой, Летос, как был, полностью обнаженным, рванул в сторону туалетной. Юная жрица любви тоже проснулась, но ей Зевран молча указал на дверь и девушка моментально и бесшумно испарилась.

Затем они вернулись домой, и последовало выяснение отношений, результатом которого стали несколько месяцев относительного спокойствия. Но не того, что говорит о мире и покое в семье, а то, которое бывает за несколько часов до того, как разразится гроза или жуткий шторм обрушится на море, превращая корабли в груду досок, унося жизни сотен людей. Затишье перед бурей. Летос перестал огрызаться на каждое отцовское слово, но не потому, что его отношение к Зеврану изменилось. Нет, просто он понял всю бесплодность этого и бессмысленность открытой конфронтации.

К тому же, после посещения борделя с Летосом стряслась беда чрезвычайно специфического свойства, и юноше пришлось собрать всю свою смелость, чтобы сознаться матери в том, что со здоровьем у него возникли некоторые проблемы и попросить её помощи. Как лечить подобные недуги Ева прекрасно знала, но могла ли она предположить, что исцелять придется собственного, пунцового от стыда сына. Рыдая на груди чародейки, Летос умолял её ничего не говорить об этом происшествии отцу. Насмешек, сарказма, и едкой иронии отца — как раз этого пареньку и не хватало! Он и так был готов провалится сквозь землю от стыда, признаваясь матери. Ева пообещала сохранить эту постыдную тайну и сдержала слово.

Но все эти неприятности имели и положительную сторону, пристыженный и напуганный Летос немного притих, но так и не выбросил из головы свободолюбивые мысли. Страстное желание избавиться от родительской опеки не угасло — так долго тлеют угли под слоем остывшего, холодного сверху пепла и достаточно ветерка посильнее, чтобы пламя снова разгорелось.

Такой вот ветерок подул через два года, когда Летосу исполнилось восемнадцать лет. Кое-чему у отца юноша все-таки научился, старания Зеврана даром не прошли, но жестокая дисциплина и беспрекословное повиновение, которого требовал от наследника Грандмастер, никак не способствовали сближению отца и сына. Улучив момент, когда отец отсутствовал, и желая досадить Зеврану, а заодно и доказать, что он уже совсем взрослый и волен распоряжаться собой сам, Араннай-младший снова сорвался, пустился во все тяжкие и на сей раз первым делом смылся из Антива-сити. Отыскался Летос в Риалто, где развлекался на всю катушку в одной из дорогих таверн.

Однако это веселье закончилось весьма плачевно, захмелевший, заносчивый юноша очень скоро нарвался на крупные неприятности, ввязался в драку, шансы уцелеть в которой были у него минимальны, не подоспей вовремя группа поддержки в лице подчиненных Грандмастера.

Сам Зевран наблюдал за побоищем, расположившись в таверне неподалеку и ожидая, когда же к нему приведут непутевого отпрыска. О том, что Летос находится в Риалто, Араннаю сообщили Вороны из местной ячейки, и они же приложили все усилия, чтобы парень остался жив и практически невредим. Юноша отделался синяком под глазом, разбитой губой и жуткой головной болью. К этому добавилась еще и лекция отца, которую Зевран прочитал сыну по пути домой.

И теперь в душе Летоса жило только одно страстное желание — освободиться от этого всего! Хватит уже терпеть эти бесконечные истязания, именуемые тренировками! Пусть только синяки и ссадины заживут — он снова сбежит, и на сей раз ни отец, ни мать его не отыщут. Сдалась ему эта треклятая Гильдия! Поперек горла встали отцовские нравоучения — тоже мне, праведник нашелся! И как только совести хватает чего-то требовать от Летоса! Сам-то кто? Сын эльфийской шлюхи, убийца, развратник и просто...

Да и с матерью очень уж романтично познакомился — заказ на её убийство принял! Воспитатель выискался! Отцовское прошлое, о котором Летос узнавал совершенно случайно, вызывало у сына брезгливое отвращение, а настоящее — презрение и ненависть. Да кто ты такой, Зевран Араннай, чтобы учить жизни его — сына героини Ферелдена!

Да и мать хороша! Перед ней все на коленях должны стоять, за что, что Архидемона убила! Это она должна была королевой Ферелдена стать, если уж на то пошло! О том, что маг не может носить корону, Араннаю младшему было неизвестно, не очень-то внимательно вслушивался он в уроки нанятых отцом учителей. А потому он был уверен, что Ева Амелл вполне могла бы сейчас восседать на престоле в Денериме, ведь, если бы не мать никого в Тедасе уже не было бы в живых... так нет же, любовь у нее видите ли! Он, Летос, знает, чем мужчина привязывает к себе женщину — не ребёнок! Значит, папенька не только кинжалами махать умеет, раз мать наплевала на всё и последовала за ним в Антиву. Променять звание Стража-командора на сомнительный титул супруги Антиванского Ворона, да еще и эльфа! Кем надо быть, чтобы сотворить такое? Его матерью!

А теперь они оба усиленно стараются перекроить его жизнь в угоду самим себе, сделать его тем, кем хочется им! Ну, уж нет! Дудки! На сей раз Летос ускользнет от родителей виртуозно, не оставит зацепок и следов и построит свою жизнь сам!

_________________________________________________________________
Перевод с антиванского:

Carino — милый
mio caro — моя дорогая
preferita — любимая
mio sole — солнце моё
Venite a me, amora mio — иди ко мне, любовь моя
Spudorato — бесстыдник