Внезапно пришедшая в голову мысль заставила Мелиссу густо покраснеть и отложить в сторону дневник, в котором она делала записи. Магесса тряхнула головой, отгоняя непрошеные и такие жаркие образы. Нет, если она сейчас же не возьмет себя в руки и не прекратит думать о Зевране вся их миссия может оказаться под угрозой. Возможно, Винн была права, когда сказала, что Серый Страж не имеет права на любовь? Что ему не полагается принадлежать чему или кому бы то ни было, кроме своего предназначения?

Но, время вспять повернуть невозможно. Нельзя вычеркнуть из памяти ту ночь и его ласки: смелые, возбуждающие, заставляющие забыть обо всем на свете и только закусывать губы в тщетной надежде сдержать крик, впиваться ногтями в его спину, оставляя на смуглой шелковистой коже кровавые следы. И даже если бы стал возможен такой возврат на несколько месяцев назад — разве поступила бы она иначе?

Пора наконец-то признаться себе самой, что её влечение к Зеврану родилось в тот самый момент, когда Араннай, усмехаясь, заявил, что обладает множеством талантов и умеет прекрасно согревать ложе. В медовых глазах лежащего на земле Ворона плясали золотистые ироничные искорки, а слегка прищуренный взгляд оценивающе скользил по её фигуре. На секунду их глаза встретились, и что-то внутри чародейки тихонько ёкнуло, а когда она подала убийце руку, помогая подняться, то ощутила нечто сродни легкому электрическому разряду. Такое бывает, когда творишь заклинание, вызывающее молнию — покалывание в пальцах, едва ощутимое и приятное. Так случилось и в этот раз, хотя никаких заклинаний Мелисса не творила. Чародейка поспешно отдернула руку, что не ускользнуло от внимания антиванца и вызвало на резко очерченных губах легкую усмешку.

Эльф быстро оценил настроение и отношение к себе со стороны новых соратников. Понял, что несмотря на кажущуюся доступность, Морриган никогда не ответит взаимностью на его заигрывания, как всегда прямолинейные и дерзкие. Что рыжая святоша Лелиана лицемерно закатывает глазки в ответ на его прозрачные намеки, но, когда думает, что никто не видит, бросает на эльфа откровенно-жадные взгляды.

Алистер относится к Араннаю с недоверием, таким же непробиваемым, как щит Серого Стража. Зевран часто ловил на себе изучающий и настороженный взгляд королевского бастарда и отвечал насмешливой улыбкой и прищуренным взглядом своих медовых глаз. Эльф быстро понял, что Алистер неровно дышит к Мелиссе, слишком уж часто тот смотрел на главу отряда и не нужно было обладать особым талантом, чтобы разгадать значение этих взглядов: обожание, восхищение, вожделение... да-да, именно в такой последовательности.

Однако в том, что страдает от пожирающего его желания, Алистер не признался бы и под пыткой, и последний, с кем стал бы он обсуждать свои чувства — это Зевран, но эльфу это и не требовалось. Мелисса не будет принадлежать несостоявшемуся храмовнику. Никогда. Потому что так решил он — Антиванский Ворон Зевран Араннай. Эта женщина будет его и никто не сможет помешать эльфу осуществить свой план. Для того, чтобы выжить, ему нужен кто-то достаточно сильный, способный защитить Аранная от Воронов. А кто лучше влюбленной женщины сможет выполнить эту задачу? Только любящая мать, но с этим у эльфа не сложилось. Значит нужно сделать так, чтобы чародейка в него влюбилась, а что может быть проще?

Внимательно понаблюдав за магессой, за ее реакцией на его прозрачные намеки, двусмысленные фразы и утрированно-раздевающие взгляды, Зевран понял, что, скорее всего, в жизни Мелиссы еще не было мужчины. Антиванец кое-что знал о нравах магов, имел дело с несколькими дамами, искусность которых в любовных утехах поражала даже его, изведавшего как женскую, так и мужскую страсть. Но Мелисса была не такой. Эльф знал, что она только успела завершить обучение в Круге и тут же была призвана Дунканом в ряды Серых Стражей. Судя по её отрывочным рассказам, времени на любовь у девушки просто не оставалось. Да и то, что она краснела всякий раз, когда он пристально разглядывал ее стройную фигурку, обтянутую магическим одеянием, специально задерживая взгляд на ее декольте, только подтверждало его догадки.

Неизменную улыбку вызывало у Зеврана воспоминание о том, как Мелисса случайно увидела его обнаженным. Тогда эльф только проснулся и как раз собирался одеться, а чародейка без предупреждения ворвалась в его палатку, срочно желая сообщить что-то важное. Увидев Аранная в чем мать родила, магесса застыла на месте. Краска смущения тут же ярко вспыхнула на щеках девушки, а взгляд помимо ее воли буквально прикипел к его телу. Особенно к той его части, что была расположена ниже пояса. Пикантность ситуации заключалась в том, что сон, который антиванец видел за несколько мгновений до пробуждения, был очень уж откровенным. Сказывалось долгое вынужденное воздержание, и тело Аранная отреагировало на почти осязаемые видения соответствующим образом. И сейчас Мелисса могла лицезреть эльфа во всеоружии, если можно так выразиться.

— Зевран, я... — смущенно пробормотала Мелисса, опуская глаза. — Я хотела...

— Доброе утро, дорогая, — широко улыбнулся он. — Как же ты вовремя! Погляди-ка, что у меня на спине, чешется жутко. Как бы не какая-то тварь ядовитая укусила, — эльф шагнул к чародейке и повернулся к девушке спиной. — Там, под правой лопаткой.

— Нет здесь ничего, — быстро сказала она, слегка коснулась кончиками пальцев указанного Араннаем места и поразилась шелковистости его кожи, источающей странный запах, от которого почему-то начала кружиться голова и учащенно забилось сердце.

— Ты уверена? — Зевран повернулся к магессе лицом, — не хотелось бы, знаешь ли, помереть от какой-то неведомой заразы.

— С тобой все в порядке, — сказала она, старательно отводя взгляд от дерзко демонстрирующей свою стойкость части его тела. Похоже, внезапное появление Серого Стража нисколько не смутило эльфа.

— Это точно? Ведь если ты ошиблась... - он наклонился, поднимая одеяло и набрасывая себе на бедра - хватит смущать девушку, так и до обморока недалеко. Он не планировал появляться перед магессой в таком виде, но раз уж так получилось - стоило дать ей немного полюбоваться собой, но совсем немного.

— С тобой все в порядке, — повторила Мелисса и выскочила из палатки Аранная. Она не могла видеть, как на его губах расцвела торжествующая и самодовольная усмешка. «Отлично сработано, — похвалил Зевран сам себя. — Сомневаюсь, что ты так легко забудешь об увиденном сегодня, дорогая».

***

Антиванец оказался прав — весь этот день чародейка старательно отводила взгляд в сторону, а если их глаза случайно встречались — тут же опускала голову. Она избегала его общества, разговаривала с кем угодно, даже с этим чурбаном-кунари, но эльфа в упор не замечала. Зевран прекрасно понимал, что Мелисса сейчас чувствует, хотя дни, когда он сам был таким же невинным миновали очень давно. Да и о каком целомудрии можно говорить, когда речь идет о мальчонке, воспитанном шлюхами в борделе?

С этой стороной отношений между полами эльф познакомился задолго до того, как сам стал способен совершить подобное. А о первом своем сексуальном опыте до сих пор неприятно вспоминать. Ничего, кроме боли, в памяти не осталось. Вороны ведь не очень-то церемонились с купленными мальчишками. Ему было всего двенадцать, когда... Браска! Всё это в прошлом, таком далеком, что иногда кажется, это происходило с кем-то другим.

Женщины всегда нравились Араннаю больше мужчин, но разве мог он выбирать? Свобода и право выбора появились у эльфа совсем недавно, с момента встречи с Мелиссой. И это именно её смущение напомнило Зеврану прошлое, что же, магесса будет за это сурово наказана! В конце концов, должен же кто-то показать этой хорошенькой брюнетке, чем можно заниматься по ночам и как лучше согреться в холодной палатке. Уступить эту честь Алистеру? Никогда! Весь этот день эльф то и дело бросал на Мелиссу пронзительные, красноречивые взгляды, а когда удавалось случайно встретиться глазами — слегка подмигивал, но не пытался подойти и заговорить сам — не стоит. Так можно всё испортить.

А Мелисса упорно пыталась изгнать из сознания увиденную утром картину. Стыдно было даже думать об этом! Но почему постоянно воскресает в памяти запах его тела и ощущение чего-то нежного, так похожего на шелк, ведь именно такой была его смуглая кожа, которой она коснулась. Да уж, нашла время! Разве об этом должен думать Серый Страж, на котором лежит ответственность перед всем Ферелденом?!

Проклятье! Почему она не может взять себя в руки? Почему вместо планов по борьбе с порождениями тьмы в голове только одно — его тело, такое красивое и пугающее одновременно, а еще — волнующее, пробуждающее в магессе незнакомые ранее чувства. Нет, Мелисса конечно знала, как выглядит обнаженный мужчина. В Круге они изучали строение человеческих и не только, тел, ведь маг это еще и целитель, и повитуха, а потому без знания анатомии — никуда.

Но, одно дело видеть все это на рисунке в книге, другое — вот так прямо перед собой, да ещё и в таком состоянии. Ну почему она тут же не вышла вон из его палатки? Стояла и пялилась на его орудие, как деревенская дурочка. И как же сложно сейчас просто посмотреть на Зеврана — тут же возникает перед глазами совсем иная картина, на которой на эльфе совсем не было доспехов. В этот вечер она не сказала Араннаю ни слова, обходила убийцу стороной, тщетно надеясь, что рано или поздно сумеет взять себя в руки. Но ничего подобного не случилось. Мысли, образы, видения продолжали преследовать магессу, проникнув даже в её сны.

Что приснилось Мелиссе в эту ночь — догадаться нетрудно. В этом сне, таком реальном, Зевран вошел в её палатку и без лишних слов скользнул под одеяло. Возразить или закричать она не успела — его губы слились с её, язык проник в ее рот, сплетаясь с языком чародейки, а руки Аранная быстро и ловко снимали с Мелиссы белье. Она попыталась оттолкнуть эльфа и... Проснулась с гулко колотящимся в груди сердцем и тянущей тяжестью внизу живота, губы магессы пересохли, по телу струился пот — да что же с ней происходит?

Неужели антиванец чем-то ее отравил? Подмешал какое-то зелье в еду или питье? И что ей теперь со всем этим делать? Кому рассказать о преследующих видениях? У кого просить совета? Винн? Нет, у Мелиссы просто духу не хватит расспрашивать пожилую целительницу о подобных вещах. Лелиана? Только рассказов в воле Создателя и грехах магессе сейчас и не хватает! Остается Морриган. Ведьма из диких земель, стерва, язва и... лучшая подруга. Мелисса прекрасно понимала, что уснуть сегодня уже не сможет и знала, что колдунья часто бодрствует по ночам — так значит самое время побеседовать, пока все остальные спят.

***

Морриган действительно не спала, сидела у костра, продолжая изучать гримуар Флемет и подняла голову, только когда на страницу упала тень подошедшей Мелиссы, сделав чтение почти невозможным.

— Случилось что-то, раз не спишь ты до сих пор? — спросила ведьма, приветливо улыбнувшись.

— Да, — Мелисса устроилась рядом с подругой, но посмотреть в золотистые глаза колдуньи так и не смогла. — Мне нужна твоя помощь, совет.

— Ты знаешь, я помочь тебе всегда готова, в чем дело мне скажи? — теперь в голосе Морриган слышалась тревога. Слишком уж странный вид был у Серого Стража.

— Я... со мной что-то случилось, — выдавила чародейка, все так же не смея поднять глаза. — Зевран...

— И что на сей раз сделал он? Скажи мне!

— Нет... Ничего... Не то, что ты подумала, — поспешно схватила Мелисса подругу за руку. — Мне... Я... эх, — она тяжело вздохнула. — Похоже, придется рассказать тебе все.

Слушая сбивчивый рассказ Мелиссы, так и не посмевшей поднять на собеседницу глаза, Морриган быстро вникала в суть проблемы. О, боги! До чего все было просто! Серому Стражу уже давно пора окончательно распрощаться с детством, а эльф очень даже подходит на роль первого любовника.

Хоть Морриган и терпеть не могла Аранная, она догадывалась, что на ложе антиванец не менее искусен, чем на ратном поле. Так что лучшую кандидатуру подобрать сложно! Эльф будет нежен и сумеет сделать знакомство Мелиссы с плотской любовью наименее болезненным. А вот находиться в столь взбудоражено-возбужденном состоянии для любой женщины вредно, независимо от того — маг она или нет. Для чародейки же возбуждение и смятие опаснее стократ. Они могут привести к необратимым последствиям, вплоть до полной утраты контроля над собственными способностями. Когда Морриган сама переживала подобное, Флемет тут же подсказала дочери, что нужно сделать, чтобы восстановить самоконтроль. А вот Мелисса, похоже, понятия не имеет, что причиной её страданий является вовсе не какая-то антиванская отрава, а её собственное тело, давно созревшее для любви.

Запертая в Башне, словно в клетке, находящая под неусыпным надзором храмовников и старших чародеев, она просто не имела возможности познать саму себя, не обращала внимания на желания тела. И, вероятно, не нашлось мужчины, способного пробудить в Мелиссе женщину. Араннай это сделать сумел, вольно или невольно — вопрос уже другой и не Серому стражу его нужно задавать, но результат был налицо.

Женская сущность Мелиссы проснулась и громко заявила о себе. Даже сейчас, рассказывая Морриган о своих неприличных снах, чародейка продолжает видеть перед собой обнаженного антиванца, откровенно демонстрирующего ей свое мужское начало. Хорош подлец! Знал, что творил. А лекарство здесь можно только одно посоветовать — сделать это. Отдаться тому, кого желаешь, кто завладел душой и мыслями, кто сумел пробудить.

— Ну, что ты скажешь? Ты сможешь сделать противоядие? — умоляюще заглянула Мелисса в таинственно мерцающие в свете костра глаза подруги.

— Нет. Здесь не моя потребуется помощь, — усмехнулась Морриган. — ничем тебя Зевран не отравил.

— Но... почему тогда я, — начала чародейка, но ведьма остановила ее жестом.

— Все просто, милая моя. Его ты ласки ощутить желаешь, давно пора тебе познать мужчину, ведь ты еще не разделяла ложе ни с кем, не так ли?

— Ни с кем, — опустила голову Мелисса. — Ты же знаешь, что я выросла в Круге, а там... За нами постоянно наблюдали... Храмовники, другие чародеи... Мне, конечно, снилось несколько раз, что я... с мужчиной... Но такого я никогда не чувствовала. Ты уверена, что Зевран ничего мне не подлил и не подсыпал? Он ведь прекрасно разбирается в ядах.

— Глупышка, — снисходительно усмехнулась Морриган. — Зачем ему подобным заниматься? Давно готова ты уже к любви плотской. А значит время наступило стать взрослой, понимаешь я о чем? — ведьма взяла Мелиссу за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза.

— Ты хочешь, что бы я и он... — договорить чародейка не смогла.

— Не я хочу, а ты! Неважно, кто: Зевран иль Алистер, но эльф уместней будет! И хоть терпеть его я не могу, должна сказать, на ложе он искусней, чем наш храмовник нудный однозначно. Однако, выбор за тобой, но сделать это нужно побыстрее! Я не шучу, такое возбужденье способно магии изрядно навредить. Ты ведь не можешь думать ни о чем, кроме него, ведь так?

Чародейка закрыла глаза и кивнула. Спорить с очевидным фактом не стоило, да и обмануть Морриган невозможно.

— И что же, по-твоему, мне подойти к Зеврану и сказать: «Ты должен со мной переспать?» — спросила Мелисса. — Я не смогу, не сумею, это ужасно.

— Никто тебя не просит предлагать себя антивскому убийце, — успокаивающе сжала ведьма руку подруги. — Он сам тебя желает, я же вижу! Ты просто следуй за его желаньем, и оба вы получите тогда то, чего жаждете и грезите ночами. Тогда приличья будут все соблюдены, а если кто и будет недоволен — наплюй на них. То жизнь твоя и только ты решаешь, с кем и когда разделишь ложе!

— И ты думаешь, это поможет? — Мелисса прикусила губу.

— Уверена, а если я ошиблась, ты сможешь меня в жабу превратить, — рассмеялась Морриган. — Сама тебя скажу я заклинанье, но думаю, не жить мне на болоте среди пиявок и противных жаб.

— Я... я подумаю над тем, что ты сказала. Спасибо и прости, что помешала. — чародейка поднялась.

— Нисколько и ничем ты не мешаешь! Я говорила, кажется, уже, что поспешу всегда к тебе на помощь, — Морриган тоже встала. — Но не тяни с решением вопроса, у нас ведь дел иных полно, не так ли?

Следующие несколько дней были полны жаркими взглядами, случайными прикосновениями и долгими разговорами у костра. Зевран откровенно намекал, нисколько не скрывая своего желания, она сопротивлялась из последних сил, все еще пытаясь совладать с собственным, вышедшим из-под контроля телом, и доказать Морриган, что та ошибалась, и она, Мелисса, вполне способна держать себя в руках. Но когда во время боя, вместо целительной ауры с её пальцев сорвалась молния, здорово тряхнувшая Стэна, чародейка испугалась не на шутку. К счастью, особого вреда кунари это не причинило, но Морриган заметила случившийся конфуз, укоризненно покачала головой и указала глазами на изящно размахивающего неподалеку клинками Зеврана. Уголки губ ведьмы лукаво приподнялись, а в золотых глазах читалось: «Ну, что я тебе говорила?»

***

— Дорогая, у тебя уставший вид. Есть чудесный способ расслабиться, особый массаж, секрет которого знает только тот, кто вырос в борделе, — сказал ей тем же вечером бесшумно подошедший Зевран.

— Массаж? — переспросила чародейка, стараясь не обращать внимания на его пальцы, поглаживающие её ладонь.

— Но должен сразу предупредить, — Араннай поймал её взгляд. — Все может закончиться несколько иначе. Решать тебе, согласна ты мне довериться? — он сжал задрожавшие пальцы магессы.

Повисло молчание, Мелисса слышала только как гулко стучит её сердце, как пульсирует в жилах кровь. А что, если завтра она кого-нибудь серьезно покалечит, не совладав с собственной магией? Да и сколько же можно притворяться, что она вполне способна справиться с собой, а его прикосновения ей безразличны? Хватит. Пора с этим покончить. Она молча кивнула головой и в ответ сжала его руку — теперь пути назад нет.


Следуя за Мелиссой в её палатку, Зевран внутренне торжествовал — ну наконец-то! Сегодня упрямая черноволосая девчонка будет принадлежать ему! От одной только мысли в чреслах разгорался огонь — в конце концов он так давно ни с кем не был! Даже на откровенные заигрывания Изабеллы не ответил, тогда, в «Жемчужине», потому что Мелисса ТАКОЙ взгляд на него бросила — мороз по коже пробежал, и всякое желание потискать пиратку, вспомнить былое, тут же испарилось.

Не стоило искушать судьбу, ведь таким образом можно испортить всю игру себе самому. А кто сейчас для него важнее Изабелла или Серый Страж? Ответ очевиден, а потому пришлось сцепить зубы и страдать без женской ласки молча. Но сколько же можно избавляться от терзающего вожделения самостоятельно? Он ведь уже давненько не юноша! Но сейчас чародейка компенсирует ему всё. Задернув полог ее палатки, Зевран повернулся к девушке:

— Ну вот, дорогая, наконец-то мы только вдвоем. Если не считать всех этих, — махнул рукой в сторону выхода. — Но они все там, а мы — здесь. Приступим, да? — эльф шагнул к Мелиссе, обвил ее талию руками, почувствовал, что чародейка дрожит и улыбнулся. — Не бойся, — он осторожно убрал упавший на пылающую щеку девушки черный локон. — Я буду очень осторожен, но если ты еще не готова — скажи сейчас, пока я еще не начал... массаж.

— Я готова, Зевран, — Мелисса медленно подняла глаза на Аранная. — Давай уже покончим с этим поскорее.

— А ты настроена решительно, друг мой, — продолжая улыбаться, эльф медленно провел рукой по ее телу, чувствуя, как и у него учащается сердцебиение. Когда его пальцы коснулись груди Мелиссы, девушка вздрогнула и подалась назад. — Не пугайся, — он притянул чародейку к себе и поцеловал. Так же, как в том её сне — проникая языком в рот, лаская ее искусно и осторожно, пробуждая странное томление, заставляя дыхание ускоряться. Мелисса положила руки на плечи эльфа, неумело отвечая на поцелуй, который оказался таким долгим и сладким.
— Вот видишь, совсем не страшно, верно? — спросил он, отрываясь от губ чародейки. — А теперь позволь мне раздеть тебя.

Она снова молча кивнула и плотно зажмурилась, чувствуя, как его пальцы ловко расправляются с застежками, и вот уже ее одежда падает на пол, а следом, судя по шороху, и его доспехи. В палатке было прохладно, но причиной дрожи, пробегающей по ее коже, было вовсе не это, а горячее тело Зеврана, покрывающего поцелуями её шею и плечи, пока антиванец снимал с чародейки нижнее бельё. Лоскуток ткани был сброшен и сейчас её обнаженная грудь с затвердевшими сосками, касалась его груди, а руки эльфа медленно опускались к бедрам Мелиссы. Голова кружилась все сильнее и чародейка вдруг покачнулась, но Зевран подхватил девушку и медленно, осторожно опустил на походное ложе. Она заставила себя открыть глаза и увидела, что Араннай восхищенно рассматривает её ладное, стройное тело, ласкающими движениями поглаживает грудь, дразняще задевая соски.

— Ты очень хороша, дорогая моя, — произнес Зевран, наклоняясь и целуя чародейку в губы. — У тебя чудные грудки, такие нежные и упругие, — его губы сомкнулись вокруг одного из сосков девушки. — Просто прелесть! — правая рука антиванца занялась её второй грудью, ловкие и сильные пальцы убийцы осторожно потирали и покручивали темно-бархатный столбик соска. — Такое сокровище достойно самых изысканных ласк, верно? Тебе повезло, милая моя, ведь никто, кроме меня, не сумеет воздать твоей красоте подобающие ей почести. — Он улыбнулся ей, продолжающей стыдливо краснеть. — И нечего тут смущаться, друг мой, твое тело создано не только для того, чтобы пить, есть и сражаться, а еще и для этого, — он слегка прикусил один из сосков, и Мелисса невольно застонала. — Не стоит сдерживать себя, милая. Зевран желает знать, насколько приятны тебе его ласки, — оторвавшись на секунду от столь возбуждающего занятия, сказал эльф.

Следующие несколько мгновений — томительно сладких и жарких, Араннай посвятил вычерчиванию на ее теле замысловатых узоров кончиком языка и горячими губами. Дыхание девушки становилось все чаще и те самые стоны, которые так желал услышать антиванец, ласкали теперь его слух.

— Вот так, дорогая моя, теперь я вижу, что тебе нравится это, — он поцеловал чародейку в шею, — и это, — губы скользнули на грудь, снова захватывая сосок в свой горячий плен.

— Зевран, — прошептала она, притягивая эльфа к себе. — Ты же знаешь, что я...

— Никогда и ни с кем, — закончил он фразу. — Я знаю, несложно было догадаться, ведь тебя так испугало вот это, — Зевран взял её руку в свою и прижал к своему рвущемуся в бой орудию. — Поверь, ничего страшного в нем нет. Такая же часть меня, как голова или нога, вот только она может доставить тебе куда больше радости, — он удерживал её кисть, не давая отдернуть руку. — Ты ведь хочешь этого, верно?

Она облизнула губы и кивнула, чувствуя горячую упругость его плоти и не зная, боится она этой части Зеврана или желает ощутить его внутри своего тела.

— Вот и чудесно, значит, ничего не должно препятствовать нам узнать друг друга до конца, а вот эти вещи нам мешают, — он указал на остатки своего и её белья, — долой их!

Отпустив её руку, Зевран быстро стащил мешающее белье и усмехнулся:

— Я же говорил, что всегда раздеваюсь, как любитель, — подмигнул чародейке, разряжая обстановку и склоняясь над ней, не оставляя времени на страх или сомнения. — Вот так значительно удобней и свободней, — прошептал он, целуя её грудь и медленно опускаясь к животу. Она вздрогнула, когда руки эльфа скользнули по внутренней стороне бедер, слегка разводя их в стороны. И тут же его губы принялись осваивать эту новую территорию, покрывая легкими, горячими поцелуями атласную и нежную кожу. Это было так ново, пугающе и... приятно.

— У тебя очень красивые трусики, дорогая, это же шелк, да? — осведомился Араннай медленно стягивая эту последнюю деталь туалета с Мелиссы. — Но все же без них лучше. Гораздо лучше!

Она попыталась прикрыться от его взгляда рукой, ведь никогда еще не видел мужчина эту часть ее тела! Но Зевран поймал её руку, не позволив совершить задуманное.

— Ну вот еще! Я не для того снимал с тебя этот кусочек шелка, чтобы ты тут же искала ему замену! — он деланно нахмурился. — Но, если ты так уж хочешь чем-нибудь прикрыться — пусть это будет моя рука.

Возразить она не успела — его ладонь скользнула меж её бедер, опустилась на повлажневшее лоно.

— О-о-о, я чувствую, что твоя кровь кипит так же, как и моя, — улыбнулся ей Зевран, — я не ошибся в тебе, — пальцы антиванца безошибочно отыскали тот крохотный узелок плоти, прикосновение к которому не оставляет равнодушной ни одну женщину. Не стала исключением и Мелисса — сладко застонала, тут же прикусив губу и невольно подаваясь навстречу его руке.

— Да, моя волшебница, да, — пальцы эльфа двигались все быстрее, — позволь себе насладиться этим! — дальше слова стали просто лишними, их заглушил ее громкий вскрик, когда наступивший оргазм заставил тело изогнуться, а пальцы вцепиться в его плечо. — Ну вот, — Араннай поцеловал её в губы, — а теперь прими меня, милая, — устроившись между ее разведенных бедер, он осторожно вошел в чародейку, чувствуя сопротивление и напряжение тела, еще не знавшего мужчины.

— Расслабься, не то будет больнее. Ведь сейчас не больно? — заботливо спросил эльф остановившись и давая ей привыкнуть к нему, хотя тяжелое и частое дыхание выдавало, как сложно Зеврану сдерживать собственную страсть сейчас, когда он уже почти полностью вошел в это тело, которого так жаждал несколько месяцев.

— Нет... не очень... Я просто... боюсь, — прошептала она, понимая, как глупо это звучит сейчас, когда его плоть уже проникла в неё.

— Не стоит, да и, пожалуй, поздно, — сказал эльф и решительно продолжил вторжение в тело распростертой под ним чародейки. Она застонала громко и протяжно, и он услышал нотки боли в этом стоне, имеющем так мало общего со стоном удовольствия, но останавливаться не собирался, да и не смог бы уже при всем желании — слишком долго он этого ждал. Чтобы не доставлять ей больше боли, Араннай отбросил всякую сдержанность, его движения стали резкими, размашистыми, темп увеличивался с каждым мгновением, и вот Зевран сам застонал так же громко, ощутив, как волна наслаждения захлестывает все его существо.

— О, да! — еще один стон сорвался с пересохших губ антиванца. — Это стоило некоторых усилий, верно, дорогая? Что такое? Ты плачешь? — встревожено спросил он, заметив заблестевшие на её ресницах слезинки. — Тебе было настолько больно?

— Нет, — она коснулась татуировки на его щеке, провела рукой по шелковистым волосам. — Мне было хорошо.

— Врешь, — Зевран поцеловал ее благодарно и нежно. — Я прекрасно знаю, что первый раз всегда бывает не очень-то приятным для того, кого берут. И неважно, мужчина ты или женщина. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе о своем, — он поморщился. — Так что не стоит строить из себя героя и пытаться меня обмануть! Однако я клянусь, что больше не сделаю тебе больно, ты веришь мне?

— Да, Зев, — она забавно сморщила нос. — Но это на самом деле было не так уж больно... Скверна куда сильнее терзала меня на посвящении в Серые стражи.

— Ну, тогда все замечательно, — широко улыбнулся он, медленно и нехотя покидая её тело и садясь на постели. — Надеюсь, у тебя в палатке есть вода?

— Ты хочешь пить? — спросила она, приподнимаясь на локте.

— Не только, было бы неплохо нам себя в порядок привести, — Зевран указал взглядом на кровавые пятна на их телах. — Не думаю, что это нас украшает.

— Ой, — её щеки снова вспыхнули.

— Прекращай смущаться, amora, — улыбнулся он. — Нет ничего постыдного в том, что мы с тобой совершили. Я уже говорил тебе, что секс — одно из любимейших моих занятий. А вскоре и ты полюбишь его не меньше, я обещаю, — эльф поднялся. — Сейчас я все устрою.

Пока Зевран разыскивал кувшин с водой и приводил себя в порядок, а потом осторожно стирал свидетельство невинности с тела Мелиссы, с его губ не сходила расслабленно-довольная улыбка. Итак, все вышло, как он и хотел. Отныне Серый Страж — его женщина, а судя по реакции чародейки на его ласки, в жилах у нее не кровь, а жидкий огонь.


Она наблюдала за грациозно и бесшумно передвигающимся по палатке обнаженным эльфом, лаская взглядом это красивое смуглое тело и невольно восхищалась его совершенством. То, что Зевран невероятно хорош собой, признавала даже Лелиана, вот только делить Аранная с кем-либо чародейка не намерена. И плевать, кто был в жизни эльфа до нее — мужчины, женщины, и сколько их было, все это прошлое. А теперь его руки, губы, глаза принадлежат ей и только ей. И как же приятны его нежные, ласковые прикосновения, и даже холодная вода из кувшина кажется таким пустяком, мелочью, неспособной остудить в ней тот жар, что породили ласки Зеврана.

— Ты позволишь мне остаться до утра, друг мой? — спросил Араннай, закончив с водными процедурами.

— Конечно, а почему ты спрашиваешь? — недоуменно улыбнулась она.

— Ну, вдруг ты захочешь побыть наедине с собой и поразмыслить о том, что между нами случилось? Я лично не вижу в этом смысла, но я не женщина, — вздохнул эльф. — Возможно, оставшись здесь, я тебе помешаю.

— Нисколько, — она слегка подвинулась, приглашая лечь рядом, что антиванец поспешил сделать. — Я хочу, чтобы ты остался. И не только сегодня, — Мелисса легонько коснулась губ Зеврана.

— Ну вот и славно, amora, — он обнял чародейку, а та положила голову на плечо Аранная. — А завтра утром, если ты конечно, пожелаешь, мы продолжим то, что начали сегодня. И уверяю тебя, дорогая моя, что все будет стократ приятней. А теперь — спокойных снов тебе, — эльф поцеловал её в нос, услышал облегченный и счастливый вздох и расслабленно вытянулся, ощущая на плече теплую тяжесть головы Серого Стража. Пожалуй, не мешает отдохнуть и ему, дабы потом показать Мелиссе какой должна быть настоящая любовь без слез, сожалений и боли. Но все это будет завтра, а сейчас — спокойных снов...