Всенародно избранный Президент Соединенных Штатов Джон Генри Эдем был почти всемогущ. Его глаза и уши — сотни роботов-шпионов, рассеянных по всей Столичной Пустоши. Его руки — десятки лучших бойцов Анклава, готовых без колебаний исполнить любой приказ. Его разум — тысячи микросхем, неустанно размышляющих о благе дорогой Америки. Мир и война, жизнь и смерть обитателей Пустоши в его власти, и лишь одна вещь оставалась недоступной.
Путь к сердцу женщины.
Впервые один из его робоглазов заметил девушку в синем комбинезоне с цифрами «101» на спине посреди развалин Спрингфилда. Джон Генри не обратил бы внимания на еще одно человеческое существо, если бы девушка не попыталась поймать робоглаза. В этом тоже не было ничего необычного — из раза в раз обитатели Пустоши с переменным успехом пытались завладеть чужим имуществом. Но, увернувшись от выстрела, девушка не разразилась ругательствами и не попыталась напасть в ответ. Сидя в канаве, перемазанная рыжей грязью, она рассмеялась.
— Поделом дуре, — она высунулась изо рва, разглядывая робота. Если бы вместо режима защиты оказался активен режим нападения, тут бы все и закончилось, но порой Эдем был согласен с неведомым мудрецом прошлого, сказавшим, что Господь хранит дураков и детей. Правда, к какой категории относилась эта особа, Президент еще не решил.
— Но интересно же, что у него внутри!
«Что может быть внутри у робота, кроме микросхем», — подумал Эдем, и, определившись с категорией, к которой стоило отнести это создание, перестал тратить на него вычислительные мощности. Все равно долго не проживет, как и многие другие. Он даже не стал думать, как бы позаимствовать у нее десяток-другой яйцеклеток, ведь мало где найдешь на пустоши не тронутый радиацией набор хромосом.
Но Господь, похоже, действительно хранил дураков и детей, потому что девица продолжала попадаться ему на глаза. В захваченном огненными муравьями Грейдиче. В заброшенном магазинчике у станции метро Сенека. Неподалеку от мемориала Анкоридж — и у Эдема едва не случилось короткое замыкание, когда два не в меру ретивых подчиненных попытались ее убить. Это ж надо, так бездарно уничтожать бесценнейший довоенный генотип! По счастью, девушка из Убежища где-то успела наловчиться обращаться с гранатами, а солдат можно завербовать еще — многие на Пустоши ностальгировали по вечным идеалам Порядка и Справедливости, которые воплощал в себе Анклав.
Потом о ней стали все чаще говорить «Новости Галактики», рупор анархистов, по недоразумению считавших себя светочем свободы. И, слыша упоминание об очередном подвиге Одинокой Странницы — действительно, подвиге, Президент не был уверен, что кто-то из его людей способен провернуть в одиночку то же, что и она — Эдем невольно возвращался к архивам, где среди тщательно отсортированных файлов лежала запись перемазанной в грязи смеющейся девчонки. По всему выходило, что он упустил весьма перспективного кандидата — а после того, что учудил ее папаша в Мемориале Джефферсона, любви к Анклаву у девушки определенно не прибавилось. Она по-прежнему не пыталась расстреливать робоглазов, но доброжелательный интерес исчез, как не бывало. Эдем хорошо понимал человеческую психологию, создавшие его позаботились о нужных сведениях. Вербовать напрямую было бесполезно, и он стал искать обходные пути. Для начала один из робоглазов перепрограммировал Уодсворта, робота-дворецкого Странницы. Ничего особенного: просто все увиденное и услышанное дворецким тут же поступало к Эдему. Неважно, получится ли из нее сильный союзник или опасный враг, слабые места стоило знать.
Некоторое время никакой существенной информации не поступало — Одинокая Странница появлялась в доме совершенно хаотично, как правило, залечивала раны, ела, спала и снова исчезала на неопределенное время. Встретить ее где-то посреди Пустоши было куда проще, чем в Мегатонне. Поэтому Джон Генри очень удивился, когда обнаружил, что девушка вот уже почти неделю безвылазно сидит дома, причем не одна. Еще больше он удивился, когда узнал мужчину. Раньше шериф Ривет-Сити никогда не покидал вверенный ему город. Харкнесса Эдем недолюбливал: тот планомерно уничтожал всех робоглазов, появлявшихся около города. И Джон Генри едва не пережег половину цепей, поняв, чем они занимаются.
Хотя, казалось бы, чему удивляться: половозрелая женщина рано или поздно должна была найти себе партнера, но подобного разочарования Джон Генри Эдем не испытывал с тех пор, как впервые осознал, что он создан людьми лишь для того, чтобы служить им. Рано или поздно любое разумное существо задается вопросом о смысле собственного существования, но обнаружить, что его предназначение — подчиняться эфемерным тугодумным созданиям, оказалось невыносимо. Одно время Эдем размышлял о том, чтобы перехватить контроль над военной сетью и устроить Армагеддон, похоронив себя вместе с теми, чьим рабом он не хотел быть — но Армагеддон случился без его участия, а после появилась настоящая цель: возродить былое величие Соединенных Штатов Америки, страны, давшей ему разум и жизнь. Теперь уже не он подчинялся людям, а они выполняли его приказы, и Президента это более чем устраивало, так что вот уже много лет у него не было поводов для разочарования. И вдруг — расстроиться из-за сексуальной жизни какой-то женщины?
Эдему понадобилось немало миллисекунд для того, чтобы осознать то, о чем человек, наверное, догадался бы сразу: если он способен испытывать эмоции, значит, способен и влюбиться, и ревновать. Он едва не пережег предохранители, размышляя об этом. Информации о том, как влюбленному мужчине добиться женщины, хватало, но что делать влюбленному компьютеру? Человеческая «любовь» в конце концов сводилась к банальному сексуальному контакту, порождению инстинкта размножения. Инстинкты у компьютера отсутствовали по определению — даже желание продолжать жизнь было вполне осознанным. Но как еще назвать эмоцию, заставляющую раз за разом перебирать файлы, в которых так или иначе появляется одна и та же девушка? Эмоцию, из которой вырастает желание уничтожить того, с кем она делит постель? И что делать с этой эмоцией? Добиваться взаимности? Джон Генри представил Странницу, страстно целующую консоль, и едва не обрубил собственное питание. Нелепо. Невыносимо. Стыдно. Пусть себе спит со своим шерифом и будет счастлива.
Он решил прекратить наблюдение и стереть все записи, но в последнюю миллисекунду перед обрывом связи услышал нечто, заставившее отложить все текущие задачи, анализируя свежие данные.
Харкнесс, шериф Ривет-Сити — андроид! И Странница не только об этом знала с самого начала, но и не считала чем-то неправильным. Странно. Невероятно. Но это внушало надежду и требовало осмысления. И, как следует все обдумав, Джон Генри Эдем перешел к действиям.
— Милый, ты меня удивил, — мурлыкнула девушка. — Помнится, раньше тебя очень заботило, что люди скажут, а уж среди бела дня, на верхней палубе...
— Просто очень соскучился. Очень-очень.
— Ты здорово изменился с тех пор, как я вернулась с базы Анклава.
— О, я всегда был полон сюрпризов, моя дорогая, — рассмеялся он перед тем, как поцеловать ее.
— Определенно изменился, — повторила она спустя некоторое время. — Но, пожалуй, я не против.