Небольшой концертный зал переполнен.
Вновь прибывшие зрители торопливо рассаживаются по местам, наступая друг другу на ноги и негромко матерясь. Половина из них оглядывается с опаской, крестится и на всякий случай проверяет оружие – недавнее выступление Монро заставило их принять кое-какие меры предосторожности. Их опасения подогревала кричащая вывеска "Вечер спонсируется всеми любимой корпорацией "Амбрелла”, висящая прямо под афишей "Творчество несравненного Алексиса Эшворда. Только один день – спешите видеть!” (Эшворд не без оснований опасался, что выступить второй раз ему сожительница не даст).
Свет гаснет, и зал плавно погружается во мрак. По залу прокатывается возбужденный рокот. Вдруг посреди сцены вспыхивает тонкий луч света, выхватывающий из темноты фигуру Алексиса. Он отнюдь не стоит вполоборота к зрителям, а валяется, как убитый, посреди сцены, обнимая электрогитару. Свет заставляет его открыть веки и попробовать встать. Получается это далеко не с первого раза – перед выступлением Алексис выпил для храбрости, немного переборщил и в результате едва дополз до концертного зала. Пьяный в сосиску исполнитель срывает испачканную рубашку, оставшись с голым торсом, тяжело дышит и глядит на зрителей, ничего не соображая.
-Эт… Эт… Это я, Алексис Эшворд, - выдавливает он, громко икая. – Я сегодня того… пьяненький немножко. Ну самую малость! Ик! Это все эта… бабка моя! Взбиле… Взбибля… Взбеленилась она, вот! Загрызла и измучила!
Страшно утомившийся Алексис затыкается, чувствуя, что мысль упорно ускользает. Зрители, пришедшие на вечер творчества, а вовсе не на вечер пьяных жалоб, с неодобрением следят за его потугами, ожидая продолжения.
-Да что я вам тут рассказываю! – громко восклицает взявший себя в руки Эшворд. – Я лучше это… спою! Все про бабку спою – ничего не забуду! Ик!
Вопреки логике, здравому смыслу и многому другому, Алексис не только попадает по струнам, но и ухитряется выдавать связную мелодию. Приободрившись, он затягивает хриплым голосом:

Эта бабушка курит трубку,
Черный-пречерный табак,
Эта бабушка курит трубку
И обожает дорогущий коньяк.
Почти месяц уже с ней живу я,
Предоставил ей сдуру приют,
Я по жизни свободной временами тоскую,
Но не громко, а то ведь прибьют!

Силою мне ее навязали
И теперь не проходит ни дня,
За пустяк чтобы не наказали
И не дали от души ремня!

Эта бабушка курит трубку,
На меня постоянно орет,
Эта бабушка курит трубку,
Ее крик даже зомби проймет.
Образумить ее попытался,
Но в ответ – лишь забористый мат,
А угрозы не слышит, как я не старался,
Словно сдох слуховой аппарат!

Хоть давно я Рокфортом владею
В корпорации – большой человек,
Встретив бабушку, сильно бледнею,
Ее розог не забыть вовек!

Меня бабушка вечно гоняет,
Заставляет стирать, убирать,
Меня бабушка вечно гоняет,
В шесть утра теперь должен вставать.
Эта бабушка в гневе ужасна,
Без труда способна хвост отрастить,
Ей хамить и перечить смертельно опасно,
Может голову легко откусить!

У меня больше сил не осталось,
Потерял я навеки покой.
За что старая ведьма досталась?
Срочно нужен мне остров другой!

Но не дождется – сдаваться не стану,
Не сыграл до конца свою роль,
Лучше острый топорик достану!
Я же Эшворд – Рокфорта король!

Раздухарившийся и поверивший в собственную отвагу Алексис завершает песню на высокой ноте, разбивает гитару вдребезги и падает на колени, окончательно испортив дизайнерские брюки. Раздается шквал аплодисментов, переходящий в несмолкающие овации. Зрители начинают вставать со своих мест, и продолжают аплодировать стоя. Но минута славы Эшворда длится недолго.
-А ну пропустите бабушку! – раздается из-за дверей грозный вопль. – Пенсионерам-мутантам льготы полагаются!
Алексис икает особенно громко, трезвея от ужаса. Зрители замирают при виде когтистой лапы, как у Тирана Т-002, которая с треском ломает деревянную дверь. Пробитые створки падают на пол, и все видят позеленевшую от злости (в прямом смысле слова) Франсин Монро.
-Кто тут обижает бабушку? – спрашивает докторша, поигрывая чудовищными коготками и затачивая их об стену. – Из кого безжизненную биомассу сделать?
Собравшиеся реагируют с трогательным единодушием. Та половина зрителей, которая ходила на выступление Франсин, привычно бросается наутек, позабыв про оружие. С собой они прихватывают менее опытных соседей, подгоняя их пинками и не тратя времени на объяснения. Однако старуха игнорирует беглецов. Поднявшись на сцену, она решительно хватает наглого исполнителя за шкирку немутировавшей рукой.
-Сейчас мы с тобой будем проводить воспитательную работу, засранец! – заявляет бабка, встряхивая скулящего "большого человека в корпорации”.
-Я больше не буду! – хнычет Алексис. – Только не надо вивисекций! Пожалуйста! Я все сделаю! Буду целую неделю полы мыть и пылюку вытирать во всем доме!
-Конечно, вытрешь! – кивает Монро. – И порядок наведешь, и мутантов покормишь, и новый ортопедический матрас купишь. Бабушка старенькая, ей уже много лет… За неуважение глотку перережет, если потребуется!
-Я все понял!
-Хорошо! – когти Франсин начинают укорачиваться. – Пошли домой, тряпка! Будешь расплачиваться за пьяные выходки!
Все еще возбужденная старуха и перепуганный Эшворд покидают опустевший зал (короче, все как во время предыдущего вечера, но без бойцов S.O.R.T.I.R.).
Занавес.