Небольшой зал (вопреки традиции, ни разу не концертный, а всего лишь банкетный) переполнен.
Вновь прибывшие гости торопливо пристраиваются к столу с игристыми винами и закусками, наступая друг другу на ноги и негромко матерясь. Громадные эмблемы "Амбреллы” и обои с узорами, копирующими красно-белый логотип, дают понять, что в зале проходит закрытая вечеринка для VIP-персон, объединенных местом работы и общей мечтой о захвате мира.
Сегодня в этом зале отмечается загадочный русский праздник, от одного названия которого у иностранцев перегреваются мозги – Старый Новый Год. Отмечали его по предложению полковника Сергея Владимира, который добился своего только благодаря тому, что пообещал Спенсеру подарить в честь праздника все, что старый хрыч недополучил на Рождество. Обожающий подарки основатель корпорации дал добро, полковник арендовал и обустроил подходящий зал (колонный зал дома злодеев, в котором чаще всего проходили корпоративы "Амбреллы” для этой цели не годился – после недавнего празднования Рождества ему требовался капитальный ремонт) и все вроде бы было хорошо, но возникла небольшая проблема.
Самодур Спенсер заявил, что корпоратив без развлекательной программы – бестолковая обжираловка – и потребовал найти хоть кого-то, способного развлечь гостей. Сам он, однако, выступать отказался наотрез. Владимир только и умел, что исполнять матерные песни в караоке. Даунинг и Змий отнекивались, обещая представить свои произведения как-нибудь потом. Алексиса приглашали опять спеть что-нибудь веселое, но он лишь вздрагивал и с опаской косился на угрюмую Франсин Монро. Ирвинг, напротив, рвался поделиться своими "шедеврами”, но всем по уши хватило его предыдущих выступлений. Отчаявшиеся Силы Зла уже хотели пойти на крайние меры – позвать на праздник членов "Анти-А” (и, если получится, расправиться с ними, убив двух зайцев сразу) – но в последний момент выход был найден.
В самый разгар празднования свет гаснет, и зал плавно погружается во мрак. По залу прокатывается возмущенный рокот – кто-то ухитрился за десять секунд вылакать все шампанское, закусить килограммом канапе и в темноте повалить стол. Вдруг посреди небольшой сцены вспыхивает тонкий луч света, выхватывающий из темноты фигуру Озвелла Спенсера, сидящую в кресле вполоборота к зрителям. Старик откашливается, недовольно глядит на глупо улыбающегося Змия Железку, который лежит на поваленном столе и ковыряется в зубах сразу пятью шпажками, и обращается к собравшимся:
-Друзья! Коллеги! ДАРМОЕДЫ! Хватит жрать – послушайте лучше, что вам начальник говорит! – все замолкают и преданно пялятся на пенсионера. – Сейчас мы будем слушать выступление лучших частушечников корпорации "Амбрелла”. Я сказал – слушать выступление частушечников, мля! – орет он во всю глотку, видя, что поскучневшие подчиненные поворачиваются к уцелевшим столам.
Выслуживаясь перед Спенсером, Монро дает богатырского пинка Даунингу, который уже протянул руку за бутербродом с черной икрой. Фредерик с воплем перелетает через стол, теряет сознание после столкновения со стеной, и дальше праздник продолжается без него. На сцену тем временем выходят выступающие - Михаил и Николай. Русские наемники держат гармошки и смущенно улыбаются – им раньше не приходилось выступать перед публикой (даже такой непритязательной).
-Ну… Короче… - берет слово Михаил. – Мы с Коляном решили вас развлечь традиционными русскими частушками. Они про то, как мы на Кавказе отмечали Новый Год! Ух, как мы его отметили! – наемник прикрыл глаза от приятных воспоминаний. – Это нельзя описать! Про это можно только петь!
Спенсер съезжает на своем кресле со сцены, останавливается у столов и внимательно глядит на сцену. Всем своим видом он демонстрирует, что если потом что-то не понравится, русским наемникам достанется и на орехи, и на желуди. Михаил и Николай начинают наигрывать мелодию, заставляющую вспомнить творчество ансамбля "Золотое кольцо” и поют:

Пропоем мы вам частушки,
Их так любит наш народ.
Со спиртным поднимем кружки
И припомним Новый Год.
Ой, снег-снежок,
Белая метелица!...
Ой, чего наворотили!
Аж самим не верится!

Елку лично наряжали,
Со смекалкой, без затрат,
Пусть шары мы растеряли,
Понавешали гранат!
Ой, снег-снежок,
Что в пурге привиделось!...
Один "шарик” уронили,
Елочка рассыпалась!

Мы нагнали самогона,
Чтоб отметить от души,
Алкоголя три вагона,
Ах, запасы хороши!
Ой, снег-снежок,
На колу мочало!...
Выпивка к утру иссякла,
Сели гнать сначала!

В праздник на Кавказ примчался
Добрый Дедушка Мороз.
Но с дарами не расстался,
Все с собой опять увез.
Ой, снег-снежок,
Гололед опасный!...
Ведь вела себя "Амбрелла”
Целый год ужасно!

Про салют не забываем,
В небе всполохов не счесть.
Мы петарды не скупаем,
Ведь у нас "Катюши” есть.
Ой, снег-снежок,
Птица или самолет!...
От российского салюта,
Никто целым не уйдет!

Кто сказал, что так банально
Снежных баб зимой лепить?
Был наш план оригинальным,
Снегозомби сотворить.
Ой, снег-снежок,
На очки налипший!...
Получилось: сам из снега,
Нос-морковь – подгнивший!

Мы частушки вам пропели,
Потому что без забот,
В корпорации "Амбрелла”
Отмечают Новый Год!
Ой, снег-снежок,
Белая медведица!...
Прошло целых две недели,
До сих пор не верится!

Раздается шквал аплодисментов, переходящий в несмолкающие овации. Точнее первым принимается хлопать довольный Спенсер, а остальные поневоле присоединяются к нему. Тех, кто хлопает недостаточно усердно, с двух сторон подпихивают Сергей и Монро, временами поглядывая на Озвелла и проверяя, оценил ли он по достоинству их старания. Частушечники раскланиваются, старик благосклонно кивает… и тут торжественную картину смазывает Рикардо Ирвинг.
-Ой, как здорово! – запрыгивает он на сцену без разрешения. – Я тут тоже стихотворение про Новый Год сочинил.
Прежде чем кто-то успевает возразить, Рикардо начинает:

Новый Год приходит, а потом уходит,
В том заключается энтропийная сущность бытия!
Не думая о холодрыжной ночи декабря,
Снежинках, с гиканьем спустившихся с небес…

-Миссис Монро, позаботьтесь об этом непризнанном гении, – тихонько приказывает бабке притомившийся от графомании Озвелл.
-С превеликим удовольствием, лорд Спенсер!
Докторша открывает дверь зала, переступает порог, покидая поле зрения празднующих… и вытягивает оттуда руку на десять метров. Рука хватает портящего всем праздник литератора, утягивает его со сцены и подтаскивает к бабушке-мутанту. После этого из коридора раздаются такие звуки, будто Ирвингом ломают несущие стены. Собравшиеся злорадно улыбаются, а впечатлительный Эшворд почему-то падает в обморок.
Занавес.