День шел ни шатко ни валко. Я решил, что если до пяти вечера успею перехватить где-нибудь в долг, то пошлю Абрамку и Кита к богу в рай.
Дотяну лучше до Свена, огребу законные пару раз по морде и снова буду с денежкой. Была такая милая привычка у финна: распускать руки в профилактических целях. «Это на будущее, чтобы не изменял», — любил приговаривать он, возя меня в первый день приезда по полу и крепко держа за волосы, пока я старательно выл больше от театральной боли.

Воспитательную работу ему нравилось проводить именно на кухне, после чего из белого холодильника доставалась бутылка водки, неизменные соленые огурцы и «докторская». Делался советский бутерброд: черный, ржаной хлеб, масло, розовый колбасный круг, и жарилась яичница. Затем он сажал меня к себе на колени и целовал с пьяными слезами мои проступившие красные пятна на скулах.

Конечно, Свен понимал, что пока его нет в России, я смогу обтяпать все, если мне будет надо. Но его, похоже, больше волновал не сам факт потенциальной измены, а увлекал процесс воспитания.

Вообще, надо отдать ему должное. Финн сделал все, чтобы вытянуть меня из клуба. Даже пристроил на работу фотографом в местечковую ленобластную газету через своих родителей, у которых был бизнес в России. Издание успешно распиливало нехилый государственный бюджетец, выделенный на поддержку региональных СМИ. Работой в нем я особо не гордился, но свою копеечку это приносило. Правда, в конверте и один раз в месяц.

С любовью выдохнув мне как-то после утреннего траха перегаром в лицо ( а после пьянок на следующей день у Свена стояло как известная кремлевская башня с курантами — она же Спасская), он вспомнил мои работы в клубе и заявил: «Все, тебе надо заниматься карьерой». Карьерой в газете никакой не пахло, кроме коровьего навоза, который очень любили запечатлевать для потомков областники, но связи в профессиональном мире стали появляться. До звоночка Кита я даже успел получить приглашение поработать пока вне штата на довольно известный городской портал.

Несомненным плюсом в этом «The guardian» от Ленобласти было и ее расположение в центре, в двух шагах от Невского. Кроме того, на бюджетные деньги руководство газеты оснастило контору огромной душевой кабиной, которой я мог воспользоваться в любое время, а сотрудники издания привыкли сваливать домой в четыре, максимум, полпятого вечера. К пяти офис вообще безлюдел. На работу там не напрягались в принципе. Так что я позволял себе «ночную жизнь» и левачил на других. Последним с утра и занялся.

Сначала я метнулся на митинг одной из политических партий в надежде потом загнать фотки в пару изданий. Фотки получились отличные, но со всем остальным облом. Никаких событий в городе не было, и поэтому все штатные фотографы ломанулись на мероприятие, как слоны на водопой.

Два часа мы ходили хвостом за орущей толпой, и к двенадцати я понял, что замерз в тонком фраерском пальто, одетом с прикидом на вечер, как последний цуцик. Знакомый штатник, подмигнув, протянул мне незаменимую флягу с коньяком и стрельнул сигаретку. Потом фляга пошла по рукам, и мы, пристроившись в колонну идущих, захрипели на четыре голоса с целью согреться: «А Ленин т-а-а-акой молодой, и юный октябрь т-а-а-а-кой впереди».

— Пятихатки до завтра не будет? — деловито поинтересовался знакомый, подпрыгивая на дожде и почти нулевой температуре.

— А я у тебя хотел перехватить, — честно признался я, также прыгая и выдыхая на заледенелые пальцы. — Пустой.

Иногда я давал деньги штатникам в долг. Они за месяц зарабатывали почти столько же, сколько я мог раньше за шесть выходов в клуб. При этом они пахали круглыми сутками, а я день через два. До того случая с Абрамкой. Вот тогда я прочувствовал на своей шкуре в полной мере тот самый ленинский постулат: «лучше меньше, да лучше».

В два часа дня я заехал в правительство Ленобласти, которое обосновалось в здании на Суворовском проспекте. Там пофографировал областного чиновника для своей газеты, параллельно наяривая всем друзьям и знакомым, которых не знал Кит. Опять же просвещать его о том, что я рою землю копытами в поисках денег пока не следовало. Но у всех, как назло были вырублены мобилы. Затем заглянул в местную «тошниловку» не для vipoв, где с надеждой в глазах попытался развести хотя бы на еду местную буфетчицу. Но она строго дала понять, что мой кредитный лимит и так превышен до небес.

В четыре вечера я в древнерусской тоске вернулся в редакцию и принялся ждать неизбежного: необходимости хотя бы посмотреть товар лицом. Когда стрелка часов приблизилась к точке «Х», я воровато оглянулся по сторонам, принялся вытаскивать из рюкзака «рабочие» шмотки, которые захватил из дома.

Приходить на встречу к потомку Абрамовичей следовало подготовленным. Еще утром, пораскинув внезапно ошарашенным Китом серым веществом, я постарался воскресить в себе все воспоминания о богатеньких мальчиках и об их вкусовых пристрастиях для потенциального съема. Свена от таких полу-пидовских замашек вело, и пару раз он опять же в очень доходчивой манере объяснил мне кулаками, что «не одобряет».

С покраской морды (век и бровей) я справился за пятнадцать минут, и уже паковал задницу в узкие кожные штаны, когда дверь в офис внезапно распахнулась, и на пороге появился местный охранник. Этот мужик за сорокет откровенно напрягал меня еще с момента устройства на работу. Его манера поведения тянула, как минимум, на бывшего вышибалу в кабаке, а как максимум, на экс-сотрудника общеизвестных органов. Больше всего я боялся спалиться именно перед ним, с учетом того, что хозяин и он же главредгазеты любил бухнуть с ним иногда. В свою очередь, главред бухал со Свеном.

— Ты, что ли? — недоверчиво выдохнул охранник, оглядывая цепким профессиональным взглядом мою морду и тряпки. — С работы? («А, точнее, на работу, мальчик, ночную смену пахать пошел?» — выразительно поинтересовались глаза).

Я попытался прикинуться ветошью и расплылся в улыбке:

— Да-да-да. Очень опаздываю.

Не прокатило. Контора навязала веников, а точнее наломала дров. Что опять же выразительно прочиталась во взгляде.

— Да ты что? — хмыкнул мужик, — и даже на минутку потом не зайдешь? Кассетки с камеры видеонаблюдения потрем.

Снова вспомнив логическую цепочку: охранник — главред — Свен, я закивал головой, как китайский болванчик, и вылетел в коридор. Спасибо, Кит, за твою заботу и первые нарисовавшиеся от нее последствия. А также за бесплатный внеплановый минет в перспективе.

***

Что примечательно, в шесть вечера на остановке перед кабаком никого не оказалось. Точнее того, кто хоть отдалено бы мог напоминать отпрыска российского владельца заводов, газет, пароходов.