Закрывать клуб по утрам не любил никто из нас. Занятие это было таким же опасным, как ночные походы за сигаретами или особыми кулинарными капризами клиентов, а, может быть, даже и похлеще. В промежутке между шестью и семью утра в будние дни простой народ массово валил на работу и редко стеснялся в крепких выражениях, отпускаемых в сторону наконец-то угомонившихся «ночных педрил». Бутылки с недопитым пивом похмеляющегося пролетариата, летящие в стены клуба и головы затормозивших у выхода работников заведения уже давно казались привычным делом.

Больше всего мы тряслись, что кто-нибудь из работяг разобьет стеклянные рамки наших рекламных постеров, которые располагались в небольшой арке, ведущей ко входу в клуб. В арке имелась решетка и сразу за ней тяжелые, массивные ворота, которые мы перекрывали первым делом.
После этого выйти из клуба через парадный вход уже было нельзя, мы использовали так называемый «черный». Он выходил во двор-колодец, прямиком на местную помойку. Между ней и стеной соседнего дома оставалось узкое расстояние — меньше метра. И в случае обильного принятия на грудь приходилось проявлять титанические усилия, чтобы не завалиться в эти самые бачки. Но и слинять домой через систему дворов колодцев тоже не получалось. Потому что еще было необходимо закрыть мощными ставнями два слуховых окна на фасаде, и вот это и было самое неприятное.

По выходным хрен от редьки тоже не отличался. Клуб располагался в нескольких небольших кварталах от шумного центрального рынка, подвоз товаров к которому начинался вообще с пяти утра в преддверии бойких торговых дней. «Шофера» и подсобные рабочие рынка нас тоже не особо жаловали.
Потому, чтоб хоть как-то обезопасить себя, мы делали все на максимальной скорости и всем скопом, такой же рысью потом долетали до ближайшей станции метро и уже там прощались, разъезжаясь по домам.

Сегодня же к общему мрачноватому настроению, царящему в момент закрытия, примешивалось и похмельно-штрафное послевкусие, потому что намешали мы все порядком. По хмурому, взъерошенному старшему админу, который начал отходить от спиртного и теперь трясся от холода около помойки, я отчетливо видел, что его обуревает желание хорошенько намять бока Леньке, то же испытывал и я сам. А сам танцовщик как будто чувствовал, что его ждет «теплый прием», и словно не торопился на выход.

— Да что его там, в гальюн смыло? — психанул Кит на второй сигарете, а потом развернулся ко мне, — Славка, а можно я у тебя сегодня «переночую»? Сосед ремонт устроил, сил нет никаких. И, главное, тварь, ведь все по закону делает. Долбится в аккурат с семи до двадцати трех. Полквартиры разнес уже. Из-за него в подвал скоро переедем.

Чтобы жилье обходилось дешевле, Кит снимал комнату на первом этаже. В гостях я бывал у него довольно часто, и иногда тоже оставался «ночевать». Под такой ночевкой мы подразумевали тяжелый дневной сон, необходимый после ночной работы. Обычно мы укладывались «спать» около десяти-одиннадцати дня и потом просыпались с раскалывающейся башкой и смурные около трех-четырех. Еще три часа потом уходило после сна на «раскачку».

— Можно, — кивнул я, — только сам понимаешь, у меня вообще ни копья.

— Ну, сотня на «снотворное» у меня найдется, — нехотя признался Кит, — и пара пачек сигарет в заначке имеется. Не ссы, Каштанка, прорвемся.

Тут мимо нас в «зомбиобразном» состоянии и не глядя по сторонам, протопал Владик. Охранник привалился задом прямо к бачку и закурил, на его лице что-то подозрительно заблестело, хотя дождь на улице уже давно прекратился. А в Ките неожиданно проснулся «человек».

— Ты, это, чего? Из-за танца переживаешь? Ну, подумаешь, потанцевали вы, и что? Геем-то ты от этого точно не станешь. А если кто пизданет и знакомые поведутся — так таких друзей надо за хуй и в музей. Нахрен тебе общаться с теми, кто первому встречному верит, а не другу своему? Ты думай меньше, и жить станет проще. А Абрамка вообще, может, проспится и не вспомнит даже про танец.

— А про штраф? — невесело усмехнулся Владик.

— Про штраф, сцуко, обязательно вспомнит, — погрустнел Кит, — на деньги у него память, как у слона.

— Нужны были просто позарез, — неожиданно просто продолжил охранник, — жена у меня беременная, не работает она. Второй в семье будет, пасынка еще трехлетнего на себе тащу. А еще выхлоп такой, что хоть всех святых выноси. А у нее токсикоз, как алкоголь слышит, так сразу навыворот. Хоть домой не иди.

— А, это часто у них бывает, — закивал со знанием дела Кит, — у сестры брата тоже самое было, причем дважды подряд.

— Кит?! — ахнули мы с Владиком.

— Да, а что тут такого-то? Я дядя вообще-то два раза. Просто я сам в ту семью не лезу. Изредка приезжаю, племяшек тискаю, а так, что я им могу дать-то? Особенно сейчас. А так меньше знают, спят спокойнее, — пояснил админ, а потом снова переключился на охранника: — Влад, мы это… сейчас к Славке домой. Хочешь, с нами? Проспишься маленько, запах сгинет немного, а потом к своим.

— Только у меня все по - скромному, — загоношился я, — матрас третий я тебе найду, но не больше. И чай-кофе-потанцуем за свой счет. Спать можешь лечь на кухне, чтоб ты не думал, что мы к тебе… А мы в комнате с Китом обустроимся.

— Спасибо. Да не идиот же я, понимаю, что не будете… Вы б этому… заторможенному позвонили, чтоб ускорялся уже. Не бросать же его здесь, хоть и стоило бы.

Я привычно набрал Леньку, трубку тот снял почти мгновенно.

— Слав, да выхожу я уже, выхожу. А вы, что, меня не бросили даже?

Последний, кто по каким-то причинам задерживался в клубе, должен был закрывать на замок черный вход, что также было чревато намыленной физиономией, но уже со стороны жильцов двора-колодца.

— Нет, — отрезал я, — шебурши копытами уже быстрее. Околели тебя ждать.

Ленька с опаской выглянул из-за двери, а потом также боязливо приблизился к нам.

— Ну, ты, блин, стакановец заднепроходческого производства, нахрена ты так подставил-то нас всех? — взорвался Кит. — Ты, что, думаешь, я, будучи админом, не знаю, как тебя урыть? Я те таких клиентов подгоню, сам будешь доплачивать, только чтоб не связываться.

— Правильно, таким мудакам, как ты, в армии темную устраивали, а то весь коллектив в дерьме, а он, понимаешь ли, с премией, — присоединился Владик.

— Ребят, да вы чего? Я ж поделюсь, — захлопал Ленька пушистыми ресницами. — Абрамка мне двести дал, еще сам я триста сделал. Так что на всех хватит. По сотне устроит? Только мне… это… домой нельзя… из-за походки. Бабка же как Штирлиц, пробздит еще, чем я занимаюсь, и хана мне будет.

— Во, другое дело, — оживился Кит. — Ну да, Нелли Васильевна, она такая.

— Понятно, значит, все ко мне, — мрачно констатировал я, представляя, какое амбре к четырём часам будет стоять дома. — Ну, двинули уже.

Домой мы добрались без приключений, заглянув по пути в магаз, где затарились едой. Заморачиваться ни с чем серьезным из готовки я не стал, а просто нарубил бутербродов, которые все тут же смели. Ленька с Владиком на отдельных матрасах, как и планировалось, завалились спать на кухне, нам же со старшим админом пришлось делить один общий, что также было не в первый раз.

Уже, когда я почти отрубался, Кит прошептал на ухо:

— Славка, обними меня, а?

— Чего? — стормозил я.

А потом вспомнил. Первый раз с этой фишкой Кит отправил меня в нокдаун еще у него в гостях. Тогда нам тоже пришлось спать на одной постели, потому что запасную надувную кровать, которая имелась у админа, продавил тяжеловесный Абрамка. Кит придвинулся ко мне первый и нырнул под руку.

«Ты педали, что ль, попутал?» — уточнил я для ясности. «Нет, во-первых, у меня одеяло проношенное, так теплее будет. Ты будешь греть меня, а я тебя. Во-вторых, я ворочаюсь очень во сне, ты тоже, а так заснем быстрее. Мы с моим старшим братом всегда так спали, лет до одиннадцати, особенно, когда мать на работу на ночь уходила. Мы тогда в большом частном доме жили, там комнат дофигища было, и везде скрипы и шорохи. А вдвоем спокойнее. А здесь коммуналка, первый этаж, и решетки все никак не поставить», — терпеливо пояснил Кит. «Ты что и ебарей своих о таком просишь?» — изумился я. «Нее, разовый трах — это совсем другое дело. Перепихнулись и разбежались», — заулыбался Кит.

— Ладно, иди сюда, — смилостивился я. — Только без фокусов.

— Вот как ты думаешь, может быть, я такой из-за того, что тогда с братом в одной постели спал?

— Кай, ты же сегодня сам говорил, что дядей уже два раза стал. По твоей логике, и брат таким же должен был выйти. Сабля.

— Что «бля?»

— Спи, бля.

Я неожиданно заспался и проснулся только около шести вечера. Кита рядом уже не было, зато с кухни вкусно тянуло яичницей с колбасой и еще чем-то съестным. Около одинокой плиты и колченого стола, доставшегося от соседей, колдовал Владик, а старший админ и Ленька с аппетитом наворачивали приготовленное.

— Привет, ты не против, что я у тебя тут захозяйничался? — поздоровался охранник. — У нас тут по чуть-чуть осталось. И твоя порция на сковородке. Будешь?

— Буду, — буркнул я, стараясь до конца проснуться, и пристраиваясь к Леньке на матрас. — Как обстановка на семейном фронте, старлей?

— Хоккей полный, — просиял Владик, — она все поняла и дома ждет, сейчас к ней собираться буду. Да… ты перед тем, как спать пойти, на кухне мобилу свою оставил. Ну, и начиная с двух, тебе хмырь какой-то наяривал. В четыре мы с Ленькой не выдержали, и я с снял трубку. А у этого хмыря акцент такой забавный, ну, совсем, правда, едва уловимый. Как будто иностранец он. Короче, он спросил, где ты. Я сказал, что ты пришел из клуба, и что мы сейчас все вместе спим.

— Что, вот так прямо и сказал? — похолодел я. Судя по всему, это мог быть Свен. Мгновенно меня прошибло осознание, что вырванными патлами я в этот раз вряд ли отделаюсь.

— Да. Он еще попросил представиться и уточнил: «Мы — это кто конкретно?». Я назвал ему свое имя и сказал, что ты с Китом, а я с Ленькой. На это он ответил, чтоб ты готовился к встрече, и что он будет к семи.

— Блеать, — заколотился Кит, которого Свен по каким-то собственным причинам на дух не переваривал, и как мы не пытались ему объяснить, считал, что у нас все-таки отношения. — Ты головой вообще думал, что несешь?

— Кит, да ты мне уже все мозги все набекрень свернул. То думай, то не думай, — рассердился Владик, — да что я такого сказал-то?

— А, вот если бы ты телефон забыл. Позвонила бы жена, а трубку взяла посторонняя баба и сказала, что вы с ней спите? Тебе чего б было бы?

— Эээ.

— Так, я же сейчас точно уже никому не нужен? — засобирался Ленька. — Пойду я домой, пожалуй.

— Вали уже!!!