Из гостиницы Свен приехал сразу в клуб, потому как днем у него были какие-то бизнес-переговоры в городе, да и мне стоило выспаться перед намечающимся секс-рандеву. К тому времени я пахал уже четвертые сутки подряд и слабо соображал, на каком свете вообще нахожусь. Радовало только то, что впереди меня ждали два выходных, которые я и хотел провести с финном.

Я усадил его за лучший столик, предупредил персонал, чтоб моего гостя обслуживали, как родного и меня самого, и заметался по работе. Рай опять приперся почти за четыре часа до своего танца, но неожиданно сменил тактику. Теперь стриптизер не приставал ко мне, но оккупировал ближайшую к Свену стенку и украдкой бросал на меня томные и полные задумчивости взгляды, когда я периодически влетал в зал, проведать, как у моего форика дела, и все ли того устраивает.

Я каждый раз мысленно съеживался, утешая себя фразой, что «за просмотр денег не берут, и дыру танцовщик на мне таки не протрет». А взгляды были из раздела «оторви и выбрось», такими я всегда провожал свою первую однополую любовь в институте. Только тогда я по-настоящему испытывал очень сильные чувства, а вот как Рай намастрячился так играть, я так и не въехал. Да и не до того мне было.

К первому танцу, когда к пилону вышел Тедд, и его одежду должен был ловить Миха, заметил некую пикантность ситуации и финн. Я, воспользовавшись полутьмой, уселся за стул рядом с ним и по-детски уткнулся Свену лбом в плечо.

— Кажется, ты очень устал, — улыбнулся финн, потрепав меня по волосам. — Отросли. Слав, один молодой человек все время пристально смотрит на тебя. Кто он и почему это делает?

— Тоже с длинными волосами и в белом свитере? — буркнул я.

— Да.

— Это Рай. Наш новый стриптизер. Он выйдет на сцену ближе к четырем. Ты еще увидишь его. Вроде бы Рай неплохо танцует. У них роман с Китом, они живут вместе, — зачем-то вдался в детали я. — А чего он пялится, я не в курсах. Хочешь — спроси сам.

— Понятно, — коротко кивнул Свен, — может быть, тебе заказать кофе или чего-нибудь покрепче?

— Давай на твой выбор. Только не шампанское, — улыбнулся я.

Потом ближе к полтретьего ночи снова началась беготня. В тот год у клиентов начало входить в моду перемещение по клубам. Компании, особенно те, в которых было много богатых, в открытую соревновались между собой, сколько заведений за ночь могут сменить. Прямо из одного клуба они заказывали такси в другой, и самым шиком считалось попасть в противоположенную часть города между разводкой мостов.

«Лохи», не рассчитавшие время, тоже получали свой бонус в виде романтического вида на две части разведенной переправы с фонарями, разомкнутыми трамвайными путями, зависшими в воздухе, и туристические лайнеры, похожие на многоэтажные дома и проходящие по водной глади. А довольные «бомбилы» только потирали руки, поскольку счетчик в таких случаях оставался включенным, как и во время поездки.

Мы в накладе тоже не были: все окупала плата за вход и «обмывание» успешного путешествия. Впрочем, и расплачивались за такие роскошные перемещения с богатыми папиками некоторые не очень обеспеченные, но желающие выглядеть в глазах друзей крутыми, персы в наших клубных апартаментах ГХ.

На бегу я засек, как Свен зацепился языком с кем-то из посетителей, друживших с Раем. И если в начале беседы финн улыбался, то потом вдруг неожиданно помрачнел и заказал себе графин водки, о чем мне вопросительно и просигнализировал бармен. Я пожал плечами и удивился, с чего вдруг мой форик переключился с мохито на чистое топливо.

— Свен, у тебя все в порядке? — мимоходом осведомился я, как только выдалась свободная минутка.

— Да, — как-то напряженно ответил финн, — наверное, я еще все-таки плохо знаю русский и не совсем понял, что мне тот доброжелательный человек хотел сказать. Неважно, Слав. Ты еще долго будешь работать?

— Нет. Уже сейчас будет второй танец, и к полшестому мы закроемся. Доброжелательный? — удивлено переспросил я.

— Да. Он так представился. Доброжелатель. Ладно. Проехали тему, как ты говоришь, — поджал губы Свен, глотая содержимое стопки. — Но, возможно, я последую его совету.

— Какому?

— Я же сказал — неважно.
Я снова поднялся из-за столика, чтобы поймать вещи Рая во время танца. Народу в клубе к тому времени набилось как сельдей в бочке, и стриптизер перед началом выступления кивнул мне, прося разрешение на свой любимый трюк с вытаскиванием посетителя на стул. Толпу это всегда особо разогревало, со спиртным мы пока план не сделали, как опять же оповестил меня чуть раньше Стасик, а потому я дал добро стриптизеру. И понял, как сам подставился, когда метаться уже было поздняк.

На городских улицах и в общественном транспорте из-за демонстративной манеры одеваться, укладывать волосы, а у некоторых и наносить косметику на лицо, принятой в нашей тусовке, посторонние на нас всегда оглядывались и нервно перешептывались. И эта же фишка внутри заведений, подобных клубу, приводила прямо к противоположенным последствиям. Теперь, по прошествии лет, я прекрасно понимаю, что собранные в таком вот небольшом зале, какой был в «М*но», мы все выглядели почти как инкубаторские и очень мало отличались друг от друга. Хотя, такая вещь, наверное, есть в любой субкультуре, представители которой абсолютно уверены, что они-то уж точно самые уникальные.

Короче, Рай вытащил на сцену клиента, внешне чем-то похожего на меня. Такой же рост, черные джинсы, обязательная белоснежная алкоголичка и бейсболка с торчащим хвостом полудлинных мелированных волос. Свен еще больше напрягся, но схавал и это.

А главная подлянка дня ждала меня еще впереди.

Обычно, когда я заносил вещи в гримерку, танцовщики уже успевали накинуть что-нибудь из цивильной одежды. Даже не стесняющийся разгуливать голяком перед выступлением Ленька оборачивался после номера хотя бы в полотенце. А Тедд вообще успевал задраить тело наглухо и обычно уже молился.

В этот же раз дверь в небольшую гримерку Рая была широко распахнута, а самого танцовщика я почему-то не увидел. Я прошел внутрь и хотел кинуть тряпки на топчан, как вдруг полностью обнаженный стриптизер, невесть откуда появившийся, повис на мне мертвой хваткой.

— Слав, я не могу так больше. Они все ненавидят меня и хотят выжить. Я здесь только потому, что ты рядом. Сегодня было особенно трудно… видеть тебя с этим кошельком. Неужели для тебя так важны эти его деньги? Хочешь, я устроюсь еще в один клуб и буду пахать для нас день и ночь?

От непоняток я застыл со шмотками и Раем в руках как каменный истукан, а потом поднял глаза в зеркало, стоящее на столе и отражающее вход в комнату. В дверях гримерки был Свен, он молча наблюдал за развернувшимся эпикфейлом.

— Рай, ты, блять, охуел в конец? Ты что творишь, сучара? — запоздало оторвал я стриптизера от себя, кидая тряпье на пол и вылетая за финном. А сзади раздался короткий и довольный смешок.

До закрытия клуба Свен молча напивался и пресекал любые попытки объясниться, лишь коротко бросил: «Жду тебя на улице в такси». Трясущимися руками я сдал кассу Абрамке, и даже тот заметил, что со мной что-то не так.

— Ты, че, Слав? — выпучился на меня хозяин, когда я назвал подряд три разные суммы и забыл приплюсовать доход от бара. —Запецил, что ли? Пьяненький?
— Да, пиздец, блять. Рай хуев — гнида, в рот ебанная, — выпалил как на духу всю сегодняшнюю историю Абрамке я.

Хозяин быстро метнулся к бару в кабинете, налил мне полстакана коньяка:

— Значит, так. Пей залпом. И поезжай со своим фориком. И главное, молчи, Слав, в тряпку. Даже если бить будет, а ты это заслужил. Потому что идиот и не просчитал Рая. А вот как финн от спиртного отойдет, так и постарайся Свену все нормально и детально объяснить. Если хочешь, можешь мою мобилу дать. Рабочую. Я его тоже насчет пары моментов светлых просвечу. У него в номере еще выпей. И я тебя умоляю, если не хочешь потерять форика — не вякай, пока не протрезвеет.

И, как всегда, Абрамка, как в воду глядел. До гостиницы мы со Свеном доехали молча, так же, не говоря ни слова друг другу, поднялись в номер. Выпили. А потом финник грубо и с матами схватил меня за волосы и потянул вниз к паху.

— Ты так хочешь, чтоб было? Чтоб я к тебе как дерьму уличному относился, жопой зарабатывающему? — орал он, расстегивая ширинку. — Что ты молчишь? Тебе сказать мне больше нечего — тогда делом займись.

И в этот раз Свен совсем не заботился обо мне как о партнере. Точнее, показал, что бывает, когда в сексе за бабло клиент думает только о собственном удовольствии. Он даже не раздел меня до конца, просто толкнул на кровать животом и навалился сверху. Я обрубился под ним от усталости и спиртного. А когда я очнулся, финна в номере уже не было, зато на полу рядом с использованными презервативами валялись деньги. И запасной ключ от номера.

Я взял сумму, чтобы добраться до дому, кое-как привел одежду в порядок, сдуру допил виски и порулил на улицу, параллельно пытаясь закурить. Может как раз и с того момента, я открыл для себя одну замечательную примету. Если утром после загула получается отправить в рот сигарету, и она приживается, «значит, все не так уж плохо на сегодняшний день», как пел Виктор Цой. В тот раз меня замутило, когда я докурил до середины. Прямо у центрального входа в «Приблядскую» и феерично под запись на камеру я проблевался в урну и еле дополз до проезжей части.

Машину удалось поймать только с пятого раза и то убитую копейку, за рулем которой оказался гость из солнечной советской Азии. Наверное, видос у меня был совсем аховый, потому как водила долго вглядывался в мои зрачки и смятую в кулаке купюру. Потом по дороге я еще раза два или три просил его остановиться, чтобы облегчить желудок, и буквально на карачках выбирался из тачки. Когда я вернулся после очередной такой зачистки организма, таджик пристально посмотрел на меня в водительское зеркало и бросил:

— Ты завязывал бы с наркотой. Такой молодой еще, — покачал головой он. — Себя не жалко, да хоть бы о матери подумал.

А мне опять оставалась только вспоминать слова родительницы: «Слава, посмотри, до чего ты себя довел». Хотя, если по чесноку, то, что даже тот случайный водила принял меня за наркота, очень сильно тогда задело.

Дома я обвалился спать и проснулся только на следующий день от… звонка Свена.

— Малыш, прости меня, — пьяно бормотал он в трубку. — Я не хотел срываться, но ты сам вынудил. Почему ты просто не объяснил, что за чертовщина у вас происходит? Я знаю теперь, ты не виноват. Славка, ну, прости.

— Свен, ты где? — изумился я, потому что на заднем фоне стояла какая-то чудовищная какофония: русский шансон, нецензурная брань, нетрезвый гогот, а стрелки часов только подошли к одиннадцати утра.

— Я в какой-то очень дешевой рюмочной около вашего порта. И у меня нет с собой средств, чтобы расплатиться здесь и доехать домой. Точнее, я попал сюда, потому что никак не мог добраться до гостиницы. Опять же из-за того, что не было денег, — растерянно выдал форик, — меня теперь арестуют, да? Слав, приезжай, пожалуйста.

Вот после этих слов про деньги я конкретно прихренел, потому что видел в клубе кошелек Свена, полный еще день назад наших и иностранных купюр. Кроме того, у финна были с собой и несколько кредитных карточек, бесполезных, конечно, в такой дешевой забегаловке, но вполне способных пойти вход с таксистами, готовыми под залог того же паспорта отвести клиента в банк и подождать, пока тот снимет бабло со счета. А потом я прикинул, какой контингент клиентов должен был быть в этой рюмочной около порта и мне стало совсем дурственно.

— Свен, мать твою, ты хоть адрес назвать можешь? Что ты там вообще делаешь?!

— Малыш, а зачем тебе адрес моей матери? Она живет в Финляндии.

Тут трубку внезапно кто-то перехватил, и какой-то не менее «трезвый» собутыльник финника принялся путано и в лучших портовых терминах объяснять мне, где находится эта гребанная распивочная и напоминать, чтоб я привез баблосов побольше, ибо мой друг зело задолжал. Я схватил остатки собственных денежных сбережений, быстро оделся и снова отправился ловить такси.